Сибирь

Поступил предупредительный сигнал.

Желудок сделал кульбит. Новые образцы!

По громкоговорителю сказали:

— Прибыл отряд «Дельта». Уровень опасности — красный!

Я нацепила халат, повязала на руки защитные манжеты и, приложив к двери удостоверение, ринулась вниз, придерживая низ живота.

Стоило достигнуть конца лестницы, как ворота открылись и нас обдало жгучим ветром. Я прикрыла лицо папками, но не сводила глаз с входящих.

Четверо мужчин, одетые в одинаковые плотные черные комбинезоны с вышивкой «Мир», с закрытыми балаклавами лицами, открывающие только глаза, на которых надеты лыжные очки. По бокам у каждого весело длинное мачете, с другой стороны — пистолет, а позади — ружье. «Дельта» лучшие из лучших. Самые сильные, быстрые и несгибаемые. Жесткий характер помогал быстро расправляться с заражёнными, бессердечность — отлавливать образцы.

«Дельта» держали в своих руках длинные, тяжелые цепи, что растянулись в четыре стороны. А в центре цепей шли зараженные. Их лица в кованых намордниках, которые не давали укусить, руки закованы в железные наручники, а ноги стреножены. Зараженные рычали, пытались напасть, но никто из нас даже не шевельнулся.

Я жадно вглядывалась в лица, глаза и покровы кожи.

Командир вышел вперед, отдав цепь товарищу, и встал передо мной. Я повернулась к нему, оглядывая на наличие ран. Скорее рефлекторно, а не намеренно. Он никогда не даст себя в обиду.

Мужчина стянул очки, затем маску.

— Доброе утро, сестренка!

Леон поцеловал меня в щеку.

От Леона пахло смертью и снегом. Морозная свежесть смешалась с запахом пота, крови и пороха, что создавало невероятное сочетание опасности.

После того как их начальник снял маску, все повторили за ним.

— Распоряжение? — спросил один из них. Я до сих пор не знала их имен. Да и зачем запоминать, если они сменялись слишком часто.

— В клетку, потом можете уйти на получасовой перерыв.

— Есть!

— Стой! — воскликнула я. Леон махнул рукой, и все замерли. — Мне нужен образец. И еще необращенный, — это я уже сказала Валерии, и та, кивнув, быстро удалилась.

— Кого? — спросил Леон, поворачиваясь к цепям. — Этот убит в голову, этот в сердце. Этому сначала проткнули сердце, только потом мозг. Этот умирал сам в лесу три дня, — Леон хохотнул. — Живучий урод.

Я подошла ближе к каждому, внимательно всматриваясь. Все бегуны. Но вот тот самый, что умирал на морозе, меня заинтересовал больше всего.

Его кожа не стала серой, но из-за обморожения посинела. Глаза красные, потому что все сосуды полопались. Кисти и предплечья сильные и хорошо развиты.

— Его.

Леон кивнул, подошел к стене и взял большие толстые перчатки, надел их и подошел к зараженному, отцепил его от звеньев. Тварь немедленно начала бросаться, но Леон взял его за ошейник и наклонил к полу. Зараженый вырывался, но Леон вел его прямо к столу, а потом, потянув вверх, одним движением закинул на кушетку. Помощники мигом сковали зараженного по рукам и ногам.

— Какой сильный! — тихо, но восторженно прошептала.

В моих руках уже был специальный прибор, походящий на вытянутую иглу, и я приступила колоть зараженного в разных местах. Он начал визжать и извиваться, пытаясь вырваться.

— Где вы нашли его?

— Шлялся после комендантского часа, — небрежно ответил Леон. — Мои взяли. У тебя в журнале сказано, что нужно обморожение. Я и отвел его за пределы.

— Отличная работа!

Я взяла шприц и начала замешивать раствор.

Леон обошел кушетку, наклонился ко мне через плечо и положил руку мне на живот.

— Как Мила? — нежно прошептал он. И точно на его голос дочь внутри завертелась, решив, что мой мочевой пузырь отличное место для трамплина. А может, она всеми силами желала добраться до Леона.

— Чувствуешь?

— Да, — я слышала в голосе Леона улыбку. — Бойкая. Вся в тебя.

— Не дает покоя по ночам. Шалунишка.

— А ты ей пела?

Каждый раз, когда Леон приходил к нам, он неизменно напевал колыбельную моему животу. И самое удивительное, что Мила действительно успокаивалась.

— Пела!

— Значит, не пела. — Он очертил круг по животу. — Когда тест?

— Сегодня.

— Я пойду с тобой.

В этот момент на противоположной стороне открылась тяжелая дверь. Послышались рыдания и мольбы освободить. Солдаты вели девушку лет девятнадцати. Длинный черный хвост торчал перьями в сторону, на красивом лице множество кровоподтеков. Она вырывалась, но Валерия беспристрастно вела ее к нам.

Девушка обливалась слезами, волочила ноги и повторяла:

— Пожалуйста! Я ничего не делала, я только украла тот черствый хлеб! Пожалуйста!

— Отлично, Марк все равно задерживается на смене, — ответила я и сделала укол зараженному, а потом, не сменив перчаток, взяла инфракрасный градусник и одноразовую палочку.

Девушка, увидев меня, задрожала еще сильнее и завыла.

— Во сколько?

Девушка одними губами шептала: «Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!»

Я подошла ближе, задрала руками ей голову и повертела во все стороны. Поднесла градусник ко лбу и щелкнула кнопкой.

Завышенная. То, что нужно.

— Они подождут конца моей смены, — ответила я Леону на вопрос.

— Умоляю! Вы же мать! Моя мама ждет меня дома, пожалуйста, отпустите, умоляю!

— Какой у нее статус? — спросила я Валерию, поворачиваясь через плечо.

— Заражена, но вирус спит.

— Какой по счету укус?

— Первый.

Я улыбнулась.

Однако девушка моей радости не разделила и попыталась схватить меня и пихнуть, но Леон увидел это первым. Подскочил ко мне, заводя за спину.

— Отпустите. Я сам.

Леон хищно улыбнулся, когда солдаты отпустили девушку и та упала на пол. Она беззвучно всхлипывала, а потом подняла на нас полный ненависти и страха взгляд. Она видела нас — свою смерть. Людей — а может, чудовищ? — которых совершенно не волновала ее жизнь. Лишь конечный результат.

— Не нужно сопротивляться, — начал Леон. — Твоя жизнь — чертовы помои. Она ничего не стоит. Чего бы ты добилась? Воровала? Побиралась на улицах? Стала шлюхой? А теперь у тебя появилась цель. Ты поможешь нам.

Леон поднял ее за шиворот и потащил к кушетке рядом с лежавшим зараженным. Увидев его, девушка вновь приняла попытки сбежать, била Леона по руке, кусала его. Но все равно в итоге оказалась прикованной рядом.

— Пожалуйста! Помогите! Умоляю!

— Нет сил это слушать! — вскрикнула я и вытащила кляп. Подлетев к девушке, грубо запиххнула его ей в рот. — Ты слишком много болтаешь!

Теперь она лишь мычала.

— Раствор! — рявкнула я. Несколько медсестер подорвались готовить все, что мне нужно. Все знали, что мое раздражение может привести к тому, что следующим образцом могли стать они. Например, как Анжелика, которая находилась теперь в 209-й колбе.

Поочередно я ввела им инъекции. И если девушка начала постепенно утихать, то зараженный задергался и зарычал. Он метался по кушетке.

— Вскрываем.

Глаза девушки распахнулись, и в них проскользнуло такое желание жить, что во мне что-то екнуло, и я подошла к ней, наклонившись прямо над лицом.

— Ты — помогаешь миру. Только так можно создать лекарство. Жертвуя. Но твое имя никогда не будет забыто. Я знаю тебя, Светлана Полянская. И знаю всю твою семью. Я знаю, что ты хотела украсть хлеб, потому что вы живете на отшибе и вам нечего есть. Но теперь, когда ты здесь и станешь частью вакцины, их жизнь будет обеспечена до конца дней.

Зрачки девушки расширились.

— Да, им уже отправлена денежная помощь, как и питание. Все наши образцы слишком ценны, чтобы за них ничего не платить. — Я провела девушке по щеке, и она вновь залилась слезами. — Твоим родным обеспечена сытная жизнь, уходи с миром.

Я отошла от нее. Краем глаза видя, как циркулярной пилой срезают верхушку черепа с зараженного, я встала у стенда и ввела несколько комбинаций. Девушка больше не шевелилась, половина ее черепа валялась в стороне.

— Подаю раствор.

Зараженный двигался, приходя в буйство. Сыворотка текла по их венам, стремилась к сердцу. Через некоторое время в мозгу пошли изменения. Параметры стали скакать, и я ликующе глядела на результаты.

Облизнув губы, я торопливо приблизилась к ним, наблюдая, как реакции зараженного успокаивались. Сердце забилось быстрее, а в душе закричало: «Наконец-то!»

— Снимите намордник. Мне нужно видеть кожные покровы.

Я подошла ближе и посветила в блеклые белки, оценила венозные рисунки. Тварь внимательно наблюдала за мной, будто начинала что-то понимать.

— Невероятно! Это просто невероятно! Осмотрите девушку!

Нажав на несколько точек на лице подопытного, я оттянула его веки. И именно в этот момент тварь ринулась вперед, с силой вгрызаясь мне в запястье, выше защитных манжетов. Я вскрикнула и дернулась, но зараженный не желал отпускать.

Леон, что находился рядом, среагировал первым и воткнул зараженному в левую часть пасти длинный нож. Его удар пробил зубы и рычагом повернул лезвие. Я вырвала руку, а Леон добил зараженного, отрывая ему голову.

— Елена? — брат взволнованно подошел ко мне, но я смотрела не на него, а на лаборанта, что сидел с открытым ртом, в ужасе смотря на произошедшее.

— Ты записал? Ты успел?

— Д-да, но в конце смазанные результаты.

Я стиснула зубы и задрожала от гнева.

— Приготовить новые образцы, Леон, проследи. Я замотаю руку.

Я двинулась к лестнице, но перед тем, как уйти, все же обернулась и прошептала:

— Выходит, ты все-таки зря умерла, Светлана.