Сибирь

Обледенелые ворота тюрьмы оказались достаточно тяжелыми.

Макс для своей комплектации был очень силен. Под прицелом он открыл ворота, налегая на них, а затем пошел внутрь первым.

Здание высотой в пять этажей стояло на пустыре. На окнах висели ржавые решетки, где-то даже сохранились стекла. Суровые стены покрыты льдом, инеем и замершей трясиной. Массивные металлические двери со ржавыми замками скрепили на ветру. Заброшенные будки охраны одиноко сторожили территорию, на которой никого, кроме призраков прошлого, не было видно. На высоких деревьях висело различное тряпье, везде лежали груды ржавого металла и старой мебели.

Каждый звук в безмолвной тишине казался призывом. Янис то и дело оглядывалась, ожидая встретить толпу зараженных.

Все тюрьмы подверглись волне первой зачистке. До заключенных никому не было дела. Они оставались запертыми, кто-то начинал обращаться, и поэтому не придумали ничего лучше, чем уничтожить всех разом.

Верное ли это решение? Никто не знает, но зато сейчас мы не встретим толпу зараженных.

Не рассуждая, мы направились к главному входу. Макс шел первым, Леон с Дмитрием на плечах. А я рядом, не опуская пистолета и прислушиваясь к обстановке. Янис замыкала отряд.

Макс отворил двери и вдруг резко отпрянул. Все пришли в движение. Леон, придерживая Дмитрия одной рукой, выхватил пистолет, я уперла свой в Макса, Янис замерла глупой куклой!

— Черт! Что происходит?!

— Айзек! — на мгновение мир посветлел, и с плеч упал такой груз, что мне захотелось выпрямиться. Но лишь на мгновение.

Потрепанный Айзек перевел взгляд на пистолет, нацеленный ему между глаз, на мой, что держал на прицеле Макса, на Дмитрия, что весел без сознания, и наконец, на Янис, что вновь стояла белее мела.

— Что...

— Советую не двигаться, — предупредил Леон.

— Дмитрия укусили, — выпалила я.

Лицо Айзека вытянулось.

— Эта дура собралась попытаться вылечить его! — грозно выкрикнул Макс. — У него четвертый укус! Мы должны бежать отсюда! Кем он обернётся? Бегуном? При его то силе у нас не будет шансов!

— Елена? — Айзек повернулся ко мне.

— Я смогу.

Секунду мы сверлили друг друга взглядами.

— Я покажу, где его можно положить.

После этих слов Айзек развернулся и пошел вглубь большого помещения.

— Чертовы сентиментальные придурки! — бросил Макс, прежде чем пойти следом.

-ˋˏ✄┈┈┈┈┈┈┈

Айзек привел нас в бывшую камеру. Просторная, без мебели, она идеально подходила. Вместо двери — решетка, которая хорошо открывалась. Нам даже удалось найти ключ.

Я все отдала в руки команды, а сама начала подготовку. Макс, видимо, смирившись, решил помогать.

Леон не убрал пистолета, держа тот наготове. Положив Дмитрия на пол, он стал думать, как его привязать. Леон всегда носил с собой несколько шнурков, но все они слишком тонкие. Связка кабелей могла повредить руки, а все остальное не подходило.

— Может, найти кучу простыней и сплести их косичкой? — предложила Янис.

— Они не смогут нормально держать его. Порвутся, — ответил ей Макс.

— Можно их разорвать на материи, и тогда они станут прочней.

— Здесь был лифт, — вдруг заговорил Айзек. — В дальней части здания. Может, быть, там остались канаты?

— Их уже давно сперли, — сказал Макс.

— Но можно попытаться, а если не найдем, то сделаем, как предложила Янис, — настаивал Айзек.

— Эй, — вдруг крикнул Леон. — Янис, возьми.

Он подошел к ней, вкладывая в руку пистолет.

— Возьми его с собой. — Леон указал на Макса. — Попытайтесь найти канаты или тряпки. Но нужно сделать это быстро. И еще, — Леон поднял ее подбородок и вкрадчиво произнес: — Не жалей его. Если придется выстрелить — стреляй. В голову. Ни плечи, ни грудь. В голову. А потом беги. Судя по всему, этот урод точно обратится.

— Я, вообще-то, здесь!

— Че-ерт, — протянул Леон. — Я опять забыл о тебе. Как жаль.

Макс оскалился.

В конце концов, они скрылись в темноте коридоров.

— Елена? — Леон подошел ко мне и встал рядом.

Я разложила инструменты на собственную одежду, что достала из рюкзака, на импровизированный стол, созданный из двух, принесенныйх стульев.

— Все получится, — сказала я, не понимая, кого успокаиваю.

— Я знаю.

Я повернулась к Леону, который всегда верил в меня, даже когда я не верила в себя. Он поддерживал любое мое решение, никогда не спорил. Леон был рядом. Всегда.

— Спасибо тебе.

— И снова мы в своей стезе. Интересно повернулась судьба? Все всегда приводит нас к этому.

Он говорил насмешливо, но вот глаза выдавали его.

Леон всегда справлялся лучше всех. Он делал свою работу идеально. Его всегда уважали, хотели походить на него. Но тот... инцидент... все изменил. Леона тоже. Мы оба продолжали работу, но втайне мечтали сбежать подальше.

— После «Сибири» ты уйдешь, — твердо произнесла я.

Леон опешил, вздернув брови.

— Что? Нет. Куда ты, туда и я.

— Леон. Хоть кто-то должен.

— Только с тобой, — не унимался он.

Я тяжело вздохнула, прекрасно понимая, что все равно сделаю то, что нужно. Леон тоже знал это, поэтому начинал злиться.

— Нет, Елена. Ты обещала мне, что мы уйдем вместе. Тем более, тебя ждет твой командир.

Он ткнул пальцем в лежащего на холодном бетоне Дмитрия.

— А тебя Янис!

Леон искал в моем взгляде злость и обиду, но увидел только...

Надежду.

На будущее. Для него.

— Вместе, — повторил он снова. — И никак иначе. Ты обещала.

Я тяжело вдохнула.

Мысли путались, и я не могла ни на чем сосредоточиться. Перед глазами лишь то, как отчаянно Дмитрий желал уйти. Плотно сжатые губы и отчаяние, наполнившее зеленое озеро глаз до краев.

Этот взгляд — и я решила, что сделаю все, чтобы спасти. Вся моя жизнь — разрушение. Сколько бы я ни спасала, никто чаша весов не перевешивала то, другое. И из-за дня в день я тонула. Выходом для меня была только смерть. В ней я видела свое освобождение.

Но встреча с Дмитрием все изменило. Не чувства к нему, нет. Он просто не сломлен. Не так, как каждый из нас. Этот человек все еще верил в добро. Видел в этой непроглядной тьме какой-то свет. И рядом с ним ты заражался самым уничтожающим и окрыляющим чувством — надеждой.

— Неси шприцы.

Леон бросил на меня взгляд и кивнул.

-ˋˏ✄┈┈┈┈┈┈┈

— Елена?

Это первое, что произнес Дмитрий после пробуждения.

Нам по-настоящему повезло. В лифте действительно валялись обрывки канатов. Пришлось потрудиться, чтобы расплести его на более тонкие части. Но даже после этого, оставалась проблема, куда именно их привязать.

В камере оставалась труба без радиаторов. Леон несколько раз дернул ее и решил, что та выдержит. После чего мы раздели Дмитрия до нательного белья и привязали веревками запястья.

Леон вывел всех из камеры. Они расположились в соседней, разбивая там маленький лагерь. Свой пистолет я отдала Леону, зная, что он защитит меня. Второй был у Янис.

Лицо Дмитрия покрывала испарина, кожа стала бледной и синеватой, щеки впали, а под глазами засели гигантские тени. Интоксикация. Однако это все еще не значило, что Дмитрий заразится. Первые несколько часов укушенная зона воспаляется и набухает. Яд набирает силу, мутирует, и только потом мгновенно заражает. Ни в коем случае нельзя делать перевязку или накладывать жгут, ведь именно так яд начнет рассасываться.

Я разложила инструменты, жгут и повязки. Самодельный антисептик лежал рядом, как и две пары перчаток.

Штанину пришлось разрезать, чтобы не было давления.

Все так, как я предполагала. Следы впившихся зубов обрамляла бордовая корка, синие вены расползались по ноге. Еще немного, и дойдет до колена. Область страшно опухла, и впервые я задумалась, о том, как больно будет ему. От раны шел мерзкий запах, но я, даже не поморщившись, опустилась ниже, чтобы рассмотреть, не осталось ли обломков зубов.

— Я надеялась, что ты не проснешься до конца.

— Вечно я все порчу, да?

Грузное дыхание не давало ему говорить без отдышки. Губы едва шевелились, и слова выходили, чуть скомкано и очень тихо, но я все равно понимала.

— Нет.

Я старалась не смотреть, чтобы не отвлекаться, но каждый раз взгляд соскальзывал на Дмитрия. И мне не нравилось, что я видела.

Он пытался храбриться. Но эта тоска, с которой Дмитрий смотрел на меня, подрывала мою уверенность.

— Как это случилось?

Я обрабатывала инструменты, и мне нужно слышать его голос. Во-первых, чтобы оценивать состояние. Во-вторых, когда он молчал, мне казалось... казалось, что он...

— На Янис напоролся зараженный. Она не справилась и закричала. Видимо, он понял, что она живая, и начал стрекотать. Мне пришлось толкнуть его. Я был в нескольких шагах. Повалил одного, а среагировал совсем другой. Я хотел закончить все быстро, но тварь упала и укусила меня.

— Говорила Леону, что ее нужно убить! — я говорила вполне серьезно, ведь из-за Янис он оказался в опасности! Но Дмитрий сухо засмеялся.

— А она ему нравится.

— Хм.

— А он ей.

— Ты что, решил сводником побыть?!

— Я тебя отвлекаю? — спросил Дмитрий.

— Нет.

Я как раз начала наносить антисептик, и Дмитрий вздрагивал, стоило мне коснуться красных краев.

— Думаешь, меня это удержит? — он дернул руками, и канаты застучали по полу. — В любом случае до тебя я достану.

— Я не боюсь.

— Какая ты бесстрашная, Елена. Сейчас. А совсем недавно сбежала.

Последнюю фразу он проговорил с издевкой, даже остро. Я подняла взгляд и встретилась с немым упреком. Обычно Дмитрий сдержан. Мог ли Остер пробуждать агрессию или он в действительности обижен?

— Я знала, что ты скажешь. И не хотела этого слышать.

Я и впрямь сбежала. Вдруг, останься я там, Дмитрий сказал бы мне совсем не то, что я придумала? Но что наиболее важно, не бросься я сквозь лес и не встреть Матерь, что позвала стадо, могли ли мы этого избежать?

— Да неужели?

Я уклончиво сосредоточилась на обработке. Сейчас нужно разрезать рану крест-накрест, чтобы яд мог вытекать самостоятельно.

— Я хотел сказать, что мне, — Дмитрий сглотнул, — плевать.

Мои руки замерли.

— Я разозлился. Но на самом деле, Елена, мне плевать.

Я подняла взгляд. Он не врал, говорил честно и открыто.

— Он сам виноват, что отпустил тебя. — Дмитрий улыбнулся одним уголком. Это выглядело ужасно вымучено. — Он потерял, а я нашел. И я бы... я бы не отдал тебя. Пусть это звучит высокомерно, — он передразнил тон, которым я тогда сказала ему эти слова, — но я бы не сдался. Если бы ты этого хотела. Я бы боролся за тебя, Елена.

— Я того не стою, — тихо ответила я.

— Ну, это я сам решу, — он вновь попытался улыбнуться, но потом сдался. Его взгляд стал серьезным. — Ты его любишь?

Я крепче сжала скальпель в руке.

— Не той любовью, о которой ты говоришь.

— А какой?

— Я люблю его, но не влюблена.

— А в меня?

Вопрос молниеносно достиг своей цели. Все во мне сжалось. Кожа Дмитрия стала еще бледней, губы сухими, а глаза уже блестели не так ярко. Ему хотелось услышать ответ. Нужно было.

— Я отвечу, — рот сжался и будто бы не желал разлепляться, но я все равно выговорила, — когда мы закончим.

Его тело задрожало, и он порывисто кивнул. Он не верил, что выживет, и его последним желанием было узнать.

Но я верила.

— А теперь, — я быстрым движением вскочила и вставила ему в рот кляп из ремня, — помолчи. Ты слишком много болтаешь и отвлекаешь меня.

Пришло время работать.

-ˋˏ✄┈┈┈┈┈┈┈

Я знала, что ему будет больно.

Готовилась, что будет трудно.

Но когда скальпель располосовал кожу, а Дмитрий дернулся и замычал, закрыв глаза, едва не откинула инструмент.

Держись. Он пациент. Без имени и личности.

На подготовленные тряпки полилась чернеющая кровь. Постепенно она впитывалась в ткань коричневыми цветами.

Теперь пришло время самого сложного. Я взяла чистый шприц и посмотрела на место укуса. Двенадцать дырок от зубов. И мне придется из каждой высасывать яд. Воткнуть в воспаленную плоть несколько раз, потому что большего объема шприца у меня не было.

В это время Дмитрий все сильнее содрогался. Он терпел как мог. Старался не кричать. Но когда одинокая слеза скатилась с правого глаза, я не выдержала.

— Леон!

Через несколько минут он вбежал в камеру.

— Где шприцы? Мои.

Дмитрий разлепил веки. Даже сквозь дымку боли, его взгляд красноречиво выдавал его мысли. Он смотрел озадаченно.

— Здесь.

Леон встал позади меня к импровизированному столу. Я слышала, как расстегнулась маленькая сумка. Он достал один шприц и присел рядом со мной.

— Не мне. Ему.

— М? — промычал Дмитрий.

— Уверена? — спросил Леон.

— Если он дернется, я не успею. Времени мало.

Синие полосы почти доставали до колена.

Леон откупорил шприц, приблизился к Дмитрию, который явно занервничал и выставил руки перед собой.

— Дмитрий! — я переключила его внимание на себя.

Он повернул голову, и в этот момент Леон всадил ему в шею иглу. Дмитрий дернулся, но уже было поздно. Уже после первой дозы его тело начинало обмякать.

— Это сильная доза успокоительного.

— Лошадиная, — вставил Леон, а я бросила на него гневный взгляд.

Дмитрий откинулся к стене, стараясь не отпускать моих глаз. Он медленно моргал.

— Так будет проще. И когда я закончу, — я наклонилась к нему чуть ниже, — я все тебе расскажу. Все. И ты сам решишь, что будет дальше.

Дмитрий усиленно сощурился, будто сказал: «Хорошо».

Все вокруг было залито кровью. Убрать скальпель нужно немедленно, чтобы продолжить, но класть его на грязный стол не хотелось, поэтому я не придумала ничего лучше, чем обернуть его тонкой салфеткой и убрать в карман штанов.

Леон вновь оставил нас одних, предварительно помогая мне заменить тряпки. Чистой иглой я ввела ее в первую ранку и потянула кровь. Дмитрий мычал, но тихо. Он почти не шевелился, но его конечности периодически потряхивало.

Я полностью сконцентрировалась на работе, делая то, что умела лучше всего. Голова стала пустой, только движение рук, только кровь, что я сливала в маленькую банку. Вновь дырка — прокол. Это был четвертый, и, видимо, Дмитрий больше не мог терпеть эту адскую боль, но и пошевелиться возможности не было.

И я решила нарушить табу.

— Моя первая ампутация конечности произошла, когда я отработала настоящим хирургом неделю.

Может быть, моя история отвлечет его, но главное, она отвлечет меня от постоянных подергиваний и стонов агонии.

— Я даже не окончила университет до конца. Мне чудом повезло быть на каникулах дома, когда вирус активно заражал всех вокруг. А потом... мира не стало по щелчку, — я воткнула шприц в седьмой. — Мне пришлось учиться всему уже после. И вот когда начальство решило, что я уже могу справиться сама, мне дали первую сложную пациентку. Я даже не смогла отпилить кость до конца. Мои руки дрожали так, что стежки получились кривые. Но я сделала это. Я взяла скальпель и провела операцию. Пациент остался жить. И ты останешься.

Дмитрий не мычал и не двигался, и я подумала, что он потерял сознание от шока. Я бросила быстрый взгляд. Он не отключился. Он смотрел на меня. Так ясно и чисто. На секунду мне показалось, что его зрачки застыли и он, возможно, прямо сейчас обращается. Но Дмитрий моргнул и отогнал все сомнения.

Когда я закончила с последней ранкой, приступила к закрытию укуса. Дмитрий был совсем бледный, но я ничего не могла больше сделать. Это выбивало из колеи, но я могла только шить.

— Готово. Теперь только ждать.

Я улыбнулась ему, но, казалось, Дмитрий не видел меня. Его веки опустились, слегка подрагивая. Дыхание стало тяжелым и прерывистым.

Я сжала кулаки, но смолчала, убирая все на свои места и скидывая окровавленные тряпки в ведро.

— Эй, я зайду?

Я кивнула.

Айзек, прихрамывая, открыл решетку и вошел. Он выглядел уставшим и поникшим, но все равно дружелюбно спросил:

— Как ты? Устала?

— Немного. — Сильно.

— А... он?

— Не знаю, — честно ответила. — Нужно время. Может, несколько дней.

— Я думаю, он...

Громкий звук.

Треск стекла и крики.

— Сука! — голос Леона.

— Нет! — Янис.

А потом будто что-то тяжелое с силой ударилось о стену.

Через минуту решетка камеры открылась, и в нее зашел Макс. Взял ключ и запер нас изнутри.

— Несколько дней? Нет, так долго я ждать не собираюсь.

Макс смотрел на меня.