Сибирь

- Что это? - спросила я, повернувшись к Дмитрию.

Небольшой двухэтажный деревянный домик из крупного сруба, стоял на глухой опушке, укрытый деревьями. Ни забора, ни какой-либо другой ограды не было. Окна глухо заколочены. Дверь железная, что так не шло к коричнево-шоколадному, но обветшалому цвету всей постройки.

- Убежище, - просто ответил он.

Мы дошли сюда за полтора дня. Стоял день, и все предвкушали отдых, который будет длиться больше, чем ночь.

Дмитрий приказал всем оставаться на месте, а сам двинулся в обход дома. Мне хотелось пойти за ним, но ко мне приблизился Айзек и, опираясь на костыль подбородком, заговорил.

- Помнишь, рядом с вашим аванпостом мы заходили в брошенную квартиру? - Я кивнула. - Вот, это вроде такого же пункта. О нем знают немногие. Только отряды. Ну, как мы надеемся.

- А мы здесь в безопасности?

Я огляделась. Те же неприступные деревья могли стать помехой при побеге. Одинокость места и отдаленность настораживала.

- Мы нигде не в безопасности. Но лучше переночевать здесь, чем на холоде.

Мы умолкли. Я смотрела в сторону, куда ушел Дмитрий.

- Осталось несколько дней пути, - как бы невзначай произнес Айзек. Мы оба сделали вид, что от этих слов ничего не рухнуло вниз. - Готова?

- К чему? - оттягивала я ответ.

Айзек посмотрел на меня, и я, сдавшись, повернулась к нему. В карих глазах открытая грусть, ничем не спрятанная и не прикрытая, но при этом отсутствовала какая-либо обида. Айзек, словно лучик солнца, всегда ярко освещал своим присутствием. Чистота - вот каким словом его можно описать.

- К расставанию с нами.

Клянусь, он хотел сказать: «со мной».

Бух. Бух. Бух.

Уголки губ дрогнули. С ним легко говорить правду, и этот раз не стал исключением. С Айзеком у нас установилась прочная связь. Такая не рушиться через года, заклеймившись дружбой.

В этом мире мы научились чувствовать быстро. Люди всегда эволюционировали, и падение мира стало очередным толчком. Если раньше, чтобы ощутить счастье, любовь, печаль - нужно было время. Года, десятилетия. То сейчас одна искра становилась столь поглощающей, что надолго оседала в душе. У нас нет времени раскрываться бутонами, медленно распускать лепестки. Теперь все наши чувства - буря и яркие молнии. Поражали сильно и надолго.

- Не готова. И не хочу.

Айзек улыбнулся, становясь моложе.

- Но, - что я хочу сказать? Зачем, зачем, Елена, ты это делаешь?! - мы не попрощаемся. Вам... вам нужно будет сопроводить меня обратно. Уверена, «Сибирь» попросит вас же, и потом мы сможем, - не говори. Молчи! - сможем увидеться.

- Что?

- Я обещала тебе кофе, помнишь? Вы заслуживаете отдыха. Я могу устроить.

- Это было бы чудесно!

- Конечно, чудесно. Будете спать в комнате Елены все вместе, надеюсь, Марк не будет против?

Леон положил обе руки нам на плечи и наклонился, разделяя наши лица. Он широко улыбался, по-кошачьи растянув уголки губ.

Внутри все вспыхнуло, когда Айзек глухо спросил: «Марк?» И я медленно повернулась к Леону, который теперь смотрел только на меня с предупреждением. Опасно. Кровь журчанием отдалась в голове. Оскалившись, я открыла рот, но нас отвлек голос Дмитрия:

- Я нашел ключ. Заходите.

-ˋˏ✄┈┈┈┈┈┈┈

Внутри было чисто и даже уютно.

Из-за закрытых окон стояла темнота, но всюду имелись свечи или керосиновые лампы. Но так как у нас не было ничего, чтобы мы могли оставить взамен, решили использовать ХИС, а под ночь зажечь свечи. На первом этаже мебели почти не было, только старый диван и сколоченный из досок стол. Даже не было стульев. И комната, где был слив, а значит, можно искупаться. Правда, в ужасном холоде, но кто откажется смыть с себя пот и за все прошедшие дни? Второй этаж представлял с собой одну большую спальню с шестью кроватями, однако спать решили все вместе на первом этаже возле очага.

Янис и Макс занялись готовкой, я хотела помочь, но Янис, уже знавшая о моей ране, приказала сидеть смирно. Айзек на правах больного улегся на диван и растянул ноги. Через какое-то время я услышала размеренное сопение. Леон и Дмитрий ушли колоть дрова, чтобы оставить запас здесь и растопить камин. На мой вопрос не будет ли слишком явно наше присутствие из-за струйки дыма, ответили, что ветер унесет.

Самонадеянно, однако согреться хотелось сильнее.

Еда - вновь консервы, но еще и вяленое мясо, которым нас запасла Лара. Вечер прошел приятно. Пусть я молчала, но слушала истории их походов. Мы с Леоном, оба задумчивые, смотрели на них и думали: - «Как так вышло, что нам не все равно?» Я видела это по глазам Леона. Он хотел бы остаться. Но никогда не сделает этого. Потому что он всегда со мной. А я... Я принадлежала аванпостам.

Вечер постепенно перетекал в ночь, и мы устраивались на ночлег. Умывшись в теплой воде, но ледяной комнате, я дрожала. Кожа покрылась мурашками, я замоталась в полотенце, наспех вытерлась, а потом быстро накинула спортивный костюм серого цвета. Я рискнула и вымыть волосы. Голова так сильно чесалась, что я чувствовала корочки. Завязав их в тоненький пучок, понадеялась, что не заболею.

Стоило мне открыть дверь, как я столкнулась с Дмитрием.

Спокойный, в темно-коричневой толстовке и, как всегда, серых штанах, он оглядел меня с ног до головы, нахмурился, глядя на мокрые локоны, с которых ручейками сбегала вода и впитывалась в ворот кофты.

- Возьми, - он протянул еще одно полотенце.

Я взяла, но так и стояла, держа ткань и моргая. Дмитрий ждал. Неужели, хочет, чтобы я завязала его на голове? Минуты шли.

- Ладно.

Я стянула резинку, спутанные волосы упали. Я поежилась и наклонилась в сторону, обвязывая полотенце тюрбаном. Поднялась и ощутила то самое смущение, о котором считала, что забыла. Отвела взгляд, думая, как же нелепо могла выглядеть. Но, собравшись, выдохнула и отогнала это прочь.

- И вот.

Я не успела повернуться, как на мои плечи легло теплое одеяло. Огромным коконом, оно окутало меня, согревая озябшее тело.

- Нагрел его для тебя.

- Как? - только и спросила, смотря на него во все глаза.

Глупая Елена.

Но я сразу же отогнала эти мысли, желая сосредоточиться на зеленых глазах, в которых не читалось ничего, кроме бесконечной заботы.

Он тихо усмехнулся.

- Взял сковородку, нагрел. Завернул в одеяло. Снова нагрел. Тебе все рассказать?

- Зачем?

- Согреть.

- Меня?

- Тебя, - с улыбкой ответил. - А теперь пойдем.

- Куда?

Я понимала, что задавала односложные вопросы, но на большее сейчас меня не хватало.

- Обработать твою руку.

От его слов рука действительно кольнула, будто желая прикосновений Дмитрия. Я едва не зашипела на нее, но послушно поплелась за ним на второй этаж. На смотревших я не оборачивалась.

Дмитрий усадил меня на кровать, а сам поставил стул напротив. Молча взял мою руку и положил к себе на колени. Мокрый бинт, который я хотела поменять сама, быстро развязал и осмотрел припухшую рану. Он хотел приподнять рукав, но я резко положила вторую ладонь сверху и покачала головой.

Он легко согласился.

- Даже не спросишь?

- Ты никогда не отвечаешь, зачем пытаться?

Его методичные и умелые движения успокаивали. То, как его сильные руки открывали меленькие баночки с мазями, доставали тонкую вату и аккуратно, точечно наносили средства, мне нравилось.

- Смирился? - я притворилась, что во мне не закопошилось нечто склизкое, что отвечало за страх.

- Нет.

- Но узнавать прекратишь?

- Ты расскажешь сама, - уверенно заявил он.

Я зло рассмеялась, Дмитрий даже не повел бровью.

С каких пор мы так изменились? Он стал спокоен, рассудителен и не пытался залезть в мою душу, когда я, наоборот, всеми силами стремилась в его. Это раздражало и бодрило одновременно.

Дмитрий расценил этот смех по-своему.

- Ты боишься. Я понимаю это. - Моя рука в его ладонях напряглась, но Дмитрий твердо посмотрел на меня, заставив замереть. - Но также я вижу, что ты сама хочешь рассказать. Невозможно нести такой груз в одиночку.

- Ты ничего не знаешь обо мне!

- Может, это и хорошо? Не думала об этом? - заметив мой немой вопрос, он продолжил: - Тебя что-то жрет изнутри, Елена. Ты думаешь, что узнай я - отвернусь. Может, и лучше, что я не знаю? Это поможет тебе создать другую, новую себя. Не под масками и пластами прошлого. А ту, что всегда жила в тебе, а теперь решила спрятаться.

Я отвернулась.

Как же он прав. Знал бы, как он прав! Но вместе с этим... он совершенно не понимает, кто я. Что я сделала. Что я делаю.

Эти недомолвки отделяли нас плотиной, которая грозила прорваться. Знать бы только, оживит ли она осушенное, или же, наоборот, погубить все живое, что оставалось во мне.

- Но ты все равно не готов переступить черту, - вырвалось, прежде чем я осознала смысл сказанного. Но уже ничего изменить.

Я содрала с головы намокшее полотенце. Волосы паутиной опустились на плечи. Зло сжав челюсти, хотела подняться, но пальцы мягким захватом повернули к себе.

Между нами вдруг все исчезло, а сам Дмитрий сидел намного ближе.

Я вся задрожала. От желания или ярости?

Дмитрий обвел взглядом мое злое лицо, нахмуренные брови, приподнятые губы. Словно дикий волчонок в руках большого охотника. Я могла в любой момент укусить, а он этого и ждал, но не боялся.

- Не готов, - подтвердил он. - Потому что ты не из тех женщин, с которыми я хочу провести одну-единственную ночь. Не из тех, что я забуду. Я не могу... запятнать тебя. Воспользоваться, а затем притворяться, что ничего не было. Уйти.

Большой палец поглаживал мою щеку. Близко. Слишком близко.

Я придвинулась на сантиметр.

- А если я уже запятнана? - теперь и мои ладони лежали на его щеках. Дмитрий сглотнул, опуская взгляд на мои губы и вновь возвращаясь ко мне. - Если я уже грязная?

Мы были на одном уровне, дышали одним воздухом на двоих.

Сердце не ускорилось, не застучало в висках. Оно замерло, ожидая. Либо оно забьется с удвоенной силой, либо же совсем остановит свой ход.

- Елена, - прошептал почти в мои губы.

- Ты прав, я не могу ничего обещать. И ты не можешь. Никто не может. Но мы с тобой здесь. Ты и я. А за окнами - смерть. Мы можем никогда не узнать.

Мне так хотелось украсть этот крошечный кусочек счастья. Забрать хоть немного света. Почувствовать, каково это. Хотя бы чуть-чуть.

- Елена.

Имя - проклятие.

- Елена, - вновь прошептал он.

А теперь спасение.

- Что же ты со мной делаешь?

Дмитрий закрыл глаза и стиснул челюсть.

Нет, нового отказа получать я не готова. Раз он решил, я буду уважать его. И себя. Я отстранилась.

Но Дмитрий не дал.

Он вел бой.

И он проиграл.

Потянув меня за руку, привлек ближе. И вокруг стало тихо. Все звуки исчезли. Лишь дыхание - одно на двоих. Большие зеленые глаза отражали решительность. Ресницы медленно опустились. Взмах, и я лишь успела, как мне казалось, втянуть последний воздух.

Его губы коснулись моих.

Невесомо, почти невинно. Шершавые - его и мои - сухие. В нем отсутствовала какая-либо страсть или горячность, но почему-то именно он разрядом опалил губы, спустился по шее, прямо к сердцу. Секунда - новая волна потока. Меня словно выбило из тела и втянуло обратно.

Я отпрянула.

Распахнула глаза и рот, тяжело задышав. Подо мной скрипнула кровать, когда я стала отползать от него.

Но Дмитрий, с легкой усмешкой на губах и прищуром, направился следом. Под его весом кровать издавала жалобные звуки. Он нависал надо мной. Широкоплечий, огромный - черт возьми, я только сейчас по-настоящему поняла, насколько он огромный! - опалял своим дыханием и не собирался отступать.

Больше нет.

- Передумала? - спросил он.

Это чувство... Оно прокралось туда, куда я думала, никто и никогда не сможет добраться. Резанув по стеклу, издало скрип. Еще немного и вся защита треснет.

Я не передумала, я просто...

- Боюсь.

- Меня?

- Себя.

Взгляд соскользнул вниз, обвел мое тело, вернулся к глазам. Не отрываясь от них, Дмитрий положил ладонь мне на талию, большим пальцем надавив на живот, повел вниз, скользя к ягодицам. Крепко сжал.

Я втянула воздух сквозь зубы.

Дмитрий ждал. Меня.

Широкие зрачки, почти закрывающие зелень прямо надо мной. Стальная непоколебимость. Дмитрий.

Большего и не надо, чтобы откинуть все соображения, домысли и помехи.

Только рывок.

Ладонями обхватила его лицо, притянула к себе и впилась губами. Вновь разряды, но на этот раз поджигающие. Тело - спичка. Губы жестко сменяли его. Покусывали, умоляли пустить. Ладони скользили по его спине и плечам.

Но неожиданно я ощутила, что поднимаюсь.

Дмитрий обхватил меня двумя руками и поднял над кроватью. Мне пришлось оторваться от него. Но лишь на мгновение. Моя спина встретилась со стенкой, я успела заметить затуманенный взгляд. Теперь Дмитрий первым припал ко мне. Прикусив мою нижнюю губу, он тут же провел по ней языком, а потом, не дожидаясь разрешения, проник в рот. Его язык находил мой и терзал его, проходился по нижней губе, вновь прикусывал ее, и, не сдерживаясь, повторял вновь.

Одной ладонью удерживая мой вес и вдавливая в стену, второй он скользил по кофте к моим волосам. Зарылся в них и натянул.

Предательский стон сорвался с губ, но Дмитрий заглушил его, поймав и полностью завладев. Он не хотел отдавать и кусочка другим, хотел, чтобы все принадлежало ему. Его руки - везде. Отпустив локоны, он повел по шее, легонько сжал. Даже этого хватило, чтобы я потеряла голову. Продолжая терзать губы, он проскользил ниже, через ткань стиснул мою грудь.

Я заелозила, и Дмитрий, среагировав, подался вперед, демонстрируя, насколько хотел меня.

Это стало сигналом. Отрывая меня от стены, Дмитрий приоткрыл один глаз, оглядывая помещение. Это заставило улыбнуться, ведь я не прекращала целовать его.

Посчитав, что кровать слишком сильно выдает наши движения, он понес меня к небольшому столику и усадил на него.

Нам пришлось на время отдалиться. Но это зрелище еще больше возбудило меня.

Дмитрий облизнул губы, будто вновь хотел ощутить мой вкус, а потом скинул толстовку, а затем и футболку.

Мускулы, что прятала одежда, подействовали на меня, как красная тряпка на быка. Через левую грудь до самого живота шел бледный шрам, и еще несколько мелких по всему торсу. Мне немедленно захотелось исцелить его.

Коснувшись губами места под грудью, где сердце ударялось о ребра с такой силой, что я прекрасно слышала его, я провела языком по шраму. Дмитрий зашипел, а его пресс напрягся. Ладонью я обводила кубики, языком проводила по шрамам. Ловя шумные вдохи, я искоса поглядывала вниз, где через серую ткань меня ждало нечто, отчего путались мысли. Еще немного, и я...

- Елена, честность - это оплот жизни. Без нее мы перестанем быть людьми.

Мой язык продолжал путешествие вниз.

Наша жизнь... Нам нигде нет места, - зло начал Дмитрий. - Мы для всех просто инструмент!

Кончики пальцев медленно водили по линии штанов.

- Каждый чертов день я встаю с мыслью, что бороться со злом куда сложнее, чем уподобиться ему.

Вторая водила по его груди, ощущая вдохи.

- Папа, что же мне делать, если я сверну с пути?

- Возвращайся, Елена. Так или иначе, ты придешь к тупику. Но чем дальше ты идешь неверно, тем дольше возвращаться назад.

Я спустилась чуть ниже пупка, услышав более протяжный выдох.

- Будь мы в другой реальности, я бы позвал тебя в кино, подарил цветов, - Дмитрий усмехнулся. - Я бы ухаживал за тобой и дарил подарки, но в этой я мало могу что тебе дать.

Дмитрий положил ладонь мне на голову. Я не смогла удержаться и подняла взгляд. Его пальцы скользнули мне на щеку, медленно проводя. В глазах отражалось пламя страсти, а еще... надежда? Хрупкая, едва уловимая. Она притаилась, но сейчас я видела ее так явно!

- Если ты ничего не можешь дать человеку, будь хотя бы честна, Елена.

А что, если я не могу, папа, что, если узнай он правду, возненавидит? Что, если он единственный человек, который я не хотела бы, чтобы меня ненавидел?

Я не могла сказать ему правду.

Я могла продолжать делать, то, что начала.

Могла закрыть глаза и отдаться тому, чего так давно желала. Но эти глаза...

... сводили с ума!

Я не могла сказать всего, но могла сказать что-то безобидное, но я уверена, важное для Дмитрия.

- Я хочу кое-что сказать.

- Прямо сейчас? - криво усмехнулся Дмитрий.

- Да.

Он собрался, моргнул пару раз. Беспокойство. Вот что теперь отражалось в его взгляде. Но он не убрал руку, продолжая большим пальцем водить по коже.

- Я... я замужем, Дмитрий.

Палец застыл.

Мое сердце тоже.

Ты должна была лучше прятать его, глупая! Не должна была кого-то впускать! Посмотри! Посмотри на этот взгляд!

Рот Дмитрия скривился. Он сделал шаг назад. Опустил взгляд, бегая глазами по полу. Правая рука сжалась в кулак. Дмитрий тихо выругался: - Черт!

Кулак с грохотом влетел в стену. Его голова повисла.

Мой рот, тот, что всегда был сжат в презрительную линию - задрожал. Я заторможенно слезла со стола. Дмитрий не повернулся.

Грудную клетку сжало кольцом. Картинка перед глазами стала мутной.

Вероятно, я всхлипнула или, может, сделала слишком громкий шаг назад. Дмитрий вскинул голову, опечаленно глядя на меня.

Это стало последней каплей.

Я обернулась и бросилась вниз по лестнице. На мне осталась лишь тонкая кофта. Обувь слетела, пока мы с Дмитрием целовались. Сердце укололо. Чертовы чувства!

- Елена! - послышался окрик сверху.

- Елена? - Леон поднял сонный взгляд с лежанки.

Но я не слышала и не видела.

Раскрыв тяжелую дверь, я выбежала на улицу.

Ноги в тонких носках утопали в стену. Деревья, ветвями, что хотели схватить, тормозили меня. Но я все равно бежала. Ледяной воздух морозил кожу. А мокрые волосы мгновенно превратились в острые иглы.

Но я бежала.

Сбегала.

От него.

От себя.

- Пульса нет. Больше нет.

- Папа! Пустите! Папа!

Из меня вырвался крик. Такой громкий и долгий, что сорвались связки. Но я продолжала бежать и кричать.

- Она не дышит! ОНА НЕ ДЫШИТ! ОНА НЕ ДЫШИТ!

Я споткнулась и больно ударилась головой о кору. Картинка перед глазами закружилась, но я сразу поднялась и побрела дальше, плотно укрываясь руками.

- Это моя вина! Вы не понимаете! Это моя вина!

Холода я не чувствовала, но мой шаг замедлялся. Носки полностью промокли и обмерзли. Но я шла.

- И знаешь что? Я буду продолжать это делать! Ради нее! Я обязана! Ха-ха-ха-ха-ХА-ХА-ХА!!!

Передо мной возник силуэт, и чем ближе я подходила, тем чётче становились очертания.

- Это ты? - спросила я у силуэта.

Словно услышав меня, она повернулась.

Остановилась она - замерла я.

Большая, широкая, округлая. Женщина стояла от меня в нескольких метрах. Огромный живот полуоткрыт, и мне был виден синюшный цвет и полые вены. А высохшая кожа формировала младенческую фигурку внутри.

Зомби-матерь.

С обмороженной кожей она смотрела на меня, слегка склонив голову. Издала тихий стрекот и будто ведомая памятью прошлой жизни, приложила жилистую кисть к животу.

Меня замутило, и я рухнула на колени. Из глаз брызнули слезы, а с горла громкий всхлип.

Я отдавала ночи свою боль, звездам свой крик.

Прижав руку к губам, я продолжала смотреть на зараженную, что потихоньку приближалась ко мне.

Я приготовилась. Если смерть - то такая.

Высоко задрав голову, я, тяжело дыша, смотрела на нее. Как вдруг...

...капелька крови со лба упала на снег.

Кап. Кап. Кап.

Зараженная дернулась, опустила лицо вниз. А потом будто предупреждая, повела голову назад.

Я проследила за этим движением.

Снег ворохом поднимался ввысь огромным облаком. Эта масса простиралась на многие метры в стороны. Я успела сосчитать до десяти, пока обвела всю линию взглядом.

Вся задрожав, наконец, ощущая холод, я опять посмотрела на Матерь, которая была поразительно ближе, чем в прошлый раз.

И она застрекотала. Так, громко, что я сжала уши.

Не помня себя, не осознавая движений, я кое-как поднялась на ноги. Воздух вокруг меня сжался, и я двигалась так медленно, но все же побежала обратно.

Я молила бога, молила дьявола, я молила всех, кого знала.

Потому что на нас двигалось стадо.