Глава 18. Империя раскалывается.
Flame in the Shadow//Tina Mise
Глава 18. «Империя раскалывается»
Сначала треснула зеркальная стена в Зале Совета.
Без причины. Без шума. Просто — щелчок, трещина, и всё.
Слуги сказали, что это случайность. Маги — что фокус энергии.
Но старый архивариус, тот, что хранил древние книги в подвалах дворца, тихо прошептал:
— Это значит, что кто-то стал собой. А Империя — ещё не готова принять это.
Когда Элайн вошла в город, люди молчали.
Они не кланялись. Но и не отворачивались.
Смотрели. Долго. Внимательно. Не как на леди.
Как на кого-то, кто может... изменить всё.
Одежда на ней была простая. Волосы распущены — серебристые с медными отблесками на солнце.
А за спиной — тишина. Даже Дориан, идущий рядом, не говорил. Он знал: сейчас не его момент. Сейчас весь город вдыхает воздух, которым она дышит.
— Ты чувствуешь это? — спросила Элайн шёпотом.
— Да, — ответил Дориан. — Они больше не видят в тебе принцессу. Они видят пламя.
На Совете всё было иначе.
Маги были нервны. Кто-то не пришёл вообще. Те, кто пришли — говорили слишком спокойно.
— Леди Элайн, — произнёс один из них, тонкий и сухой как стекло, — вы недавно посетили древний объект без разрешения. Это опасно.
— Опасно для кого? — спросила она в ответ.
— Для равновесия Империи.
— Может, равновесие уже давно умерло. Просто вы не заметили.
Тишина. Взгляд Императрицы — внимательный. Но она не вмешалась.
А в пальцах Элайн вспыхнула искра. Чистая. Без слов.
Один из магов вздрогнул.
— Слишком рано, — пробормотал он. — Её нельзя подпускать к трону. Ещё нет.
Но Тина, стоявшая у стены, холодно произнесла:
— Вы боитесь не её. Вы боитесь, что если она войдёт — вам всем придётся выйти.
Тем вечером двор гудел. Слуги шептались. Люди на улицах говорили о "пламени в глазах" и "силе, что не боится ничего".
А ночью кто-то тайно отправил письмо.
В нём было три слова:
"Она пробудилась. Бежим."
В покоях Элайн сидела у огня.
Дориан был рядом. Он молчал, но смотрел на неё так, будто видел солнце сквозь грозу.
— Я стала другой, — сказала она. — Ты всё ещё со мной?
Он взял её за руку.
— Я с тобой до самого конца. Даже если этим концом стану я.
Она вздрогнула. Но не отпустила.
Потому что в этот миг она поняла:
Империя может расколоться.
Совет может пасть.
Маги могут сбежать.
Но она не даст разрушить себя.
Не теперь.
Элайн вышла из зала Совета и почувствовала, как что-то внутри неё резко дрогнуло.
Не страх. Не злость. Что-то новое. Тонкое. Как будто магия, что жила внутри, теперь слышала каждое слово, произнесённое против неё — и запоминала.
Дворец был слишком тихим.
Слуги притихли, проходя мимо неё, будто боялись задеть взглядом.
Только Тина шагала рядом, как всегда — лёгкая, как ветер, и молчаливая, как смерть.
— Они боятся меня, — прошептала Элайн, сжимая кулак.
— Нет, — ответила Тина. — Они боятся, что ты наконец поняла, кто ты. И что теперь тебе не нужны их разрешения, титулы и подписи.
За ужином Императрица сидела одна. Ни брата, ни сестры Дориана, ни магов, ни Совета.
Только Элайн, Дориан, Тина... и тишина.
Сайра взглянула на Элайн, подняла бокал — и сказала:
— Сегодня ты впервые не спросила ни у кого, можно ли тебе быть собой.
— А вы... не боитесь?
— Я слишком долго жила среди трусов, чтобы самой стать одной из них. Я хочу видеть, как ты горишь. До конца. И только тогда — решить, быть ли твоим союзником. Или противником.
Слова были как пощёчина. Но честная.
Элайн кивнула.
— Тогда смотрите внимательно. Я уже начала.
Позже, когда все разошлись, в комнате остались только Элайн и Дориан.
Он подошёл к ней, не дожидаясь приглашения.
— Завтра начнётся.
— Что?
— Сопротивление. Они попытаются ослабить тебя. Возможно — изолировать.
— Пусть пробуют.
Она посмотрела на него и вдруг спросила:
— Если начнётся бой — ты на чьей стороне?
Он не колебался.
— На стороне той, кого люблю. И если придётся — я сожгу всё, чтобы спасти тебя.
Он притянул её к себе. В этот раз — без страха. Без сдержанности.
Поцелуй был не обещанием.
Он был щитом.
А в подземельях, где покоились старые артефакты Империи, один из стражей упал на колени перед расколотым кристаллом.
На его коже проявились древние символы — те, что давно забыли даже маги.
Свет пошёл по венам.
А голос прошептал:
— Один Дракон проснулся. Второй должен погибнуть.
На следующее утро Элайн проснулась до рассвета.
Окно было открыто. Ветер качал занавески, и в комнате стоял запах горящих трав.
Что-то происходило.
Она поднялась, подошла к зеркалу.
В собственных глазах она увидела отблеск золота.
Мелькнуло — и исчезло.
Пламя больше не пряталось в её крови. Оно жило рядом. Оно дышало с ней.
Совет собрался внезапно. Без предупреждения.
Элайн даже не позвали — и всё же она пришла. Потому что теперь вход в такие залы больше не определялся приглашением.
— Вы не имели права входить! — повысил голос один из старших магов.
— А вы не имеете права решать, кто я, — спокойно сказала Элайн. — Ваши кандалы больше не держат меня. Я больше не ваша ученица. И не леди, которую можно направить. Я — Дракон. И в этом зале уже не вы — главные.
— Взять её! — крикнул кто-то из угла.
В тот же миг вспыхнули два щита: один — вокруг Элайн, второй — вокруг Совета.
Магия столкнулась в воздухе, загудела, затрещала, будто молния пронзила тронный зал.
Но прежде чем кто-то успел атаковать, двери распахнулись.
На пороге стояла Императрица.
— Довольно.
Голос Сайры был холоднее стали.
— Совет не имеет полномочий давать приказы без моего слова. И вы не прикоснётесь к той, кто может быть единственным шансом Империи.
Один из магов бросил взгляд на Элайн.
— Она опасна.
— Она — наша последняя надежда, — жёстко ответила Сайра. — Или вы предпочитаете умереть в тишине, не заметив, как Тьма уже внутри вас?
Позже, в уединении сада, Элайн стояла, босиком на траве, и позволяла магии идти через пальцы.
Никаких заклинаний. Только поток.
Он слушался её. Но был — не ручной. Он был живой.
Дориан подошёл. Он больше не спрашивал, что происходит. Он просто смотрел.
— Ты становишься страшной, — сказал он.
— Страшной?
Он покачал головой.
— В хорошем смысле. Страшной — для них. Красивой — до боли. И слишком живой — для мира, который привык ко лжи.
— Ты всё ещё со мной? — спросила она.
— Всегда. Даже если этот мир решит, что ты — угроза.
Она коснулась его щеки.
— Спасибо, что не боишься меня.
— Я боюсь только одного. Потерять тебя.
А глубоко под дворцом, где никто не был много лет, ожила древняя печать.
Камень, покрытый знаками, треснул. Изнутри.
Из него поднялся свет — не яркий, но тянущийся к небу.
И голос прошептал: — Тьма готова. Остался только один выбор: кто сгорит первым — она или Империя.