Очерки сломанных

"Монстр"

Страх. Боль. Разочарование. Блеск в ее глазах меркнет каждый раз, когда видит меня. Я предал их? Снова?

—Банальное отчисление слишком просто для такого говнюка, как вы, Вильгельм. Не правда?—клацал зубами Мистер Квинт, завуч, зло хмуря черные брови.

Бекс сдержала слово, я не пришел, и фото попало прямо в руки директора.

—Делайте что хотите,—глядел в пустоту.

—Валяться тебе в ногах Миссис Квадамденс, щенок!—зло кипело в кишках этого сноба.

—Да?! И что вы мне сделаете?—склонил голову на бок, закатив глаза.

Засунул руки в пасть опасному животному, ему осталось только клацнуть зубами. Но в этот момент в кабинет вошла директриса.

—Ты слишком сильно устаешь, Кристиан,—критически оценила она напряженное выражение лица завуча с дергающимся глазом завуча.

Огненные волосы вились крупными кудрями, опускаясь на плечи, на подтянутом женском теле сидел классических черный костюм с зауженным на талии пиджаком. Ей уже пятьдесят. Но Миссис Квадамденс выглядит, как тридцатилетняя особа в самом соку, обладающая хорошим вкусом.

—Вам не зачем беспокоится об этом.

—Пожалуй, отправляйся в отпуск... Завтра.—взмахнула тонкой ручкой.

—Но Мис...

—Это приказ, Квинт,—раздраженно сощурила глаза.

—А что...

—С Вильгельмом и парой других учеников, в чьих комнатах мы нашли сигареты? Это интересует тебя?—элегантно опустилась на кожаное кресло, сложив пальцы в замок на лакированном уставленном черными толстыми папками стол.

—Да,—оробел мужчина.

—Я сама разберусь. Идите.

—Но...—хотел что-то возразить тот, но не позволили.

Осень тянулась мучительно. Время застыло на две недели. День за днем Люси избегает меня и таскает Марка за собой.

—Прости, брат. Я выбираю вас, а не между вами,—как-то встретил его, в длинном коридоре.

Предал их. Снова. И она не простит. Никогда.

И я не прощу.

—Ближайший месяц вы отстраняетесь от тренировок, все это время будете заниматься исправительными работами. Вильгельм?—говорила на полном серьезе директриса. Кивнул.—Если вам все ясно, можете быть свободны.

***

—Стой же!—сжал пальцы на локтях.—Успокойся, давай поговорим.

—Отвали!

—Да, я виноват, но послушай...—пытался говорить, как можно спокойнее, но внутри уже нарастала волна бешенства, сносившая все на своем пути.

—Не стоит утруждать себя. Делай, что будет угодно. Мне плевать!—на ее белой коже выступали красные пятна, на лбу блестел пот. В глазах тоска и обида.

—Врешь,—попытался улыбнуться.—Знаю, что нет,—прижал к холодной стене, зарывшись носом в густые волосы. Так не сбежит.

—Пусти, а то закричу!—эхом бился высокий голосок об стены.

—Не-а, знаешь какого труда мне стоило выловить тебя?

Есть четыре корпуса. В первом и втором проходят большинство занятий. В третьем одни кружки. А в четвертом пусто, как в черепной коробке Бекс. Но иногда Люси приходит сюда. Старая библиотека. В главном корпусе тоже есть стилажи с книгами, но тут абсолютная тишина. Вот причина по которой она сейчас здесь. А она — моя.

—Я не хотел так,— выдохнул, восстанавливая дыхание.—И мне жаль.—разжал пальцы, сделав шаг назад.—Я пойму, если ты... Если...

—Скажу, как стал противен? — закончила девушка. На лице не дрогнул ни один мускул. — Скажу, как ошибалась? Как мерзко теперь просто стоять рядом?

В мертвой тишине среди книг мертвых авторов погибала моя душа. Умирала наша вера. Умирала дружба.

—Ты не уйдешь, — ухватил за запястье. — Пожалуйста. Прошу...

— Я тоже просила тебя. Помнишь?—в карих глазах заблестели слезы. В ядовито желтом рюкзаке торчала толстая энциклопедия экономических наук с разводами на толстом слое пыли от пальцев на красной твердой обложке.

Когда мир вокруг рушится, приходится унимать судороги, сглатывая горечь, принимать реальность, стирая в памяти ластиком мечту. Я стоял на той стороне с топором в руках и удар за ударом ломал то, что строил три года.

***

На голой кирпичной стене крупным шрифтом выведено из светодиодных ламп "Dashing band", там же плакаты с Linking park, Адамом Джонсом и еще парочкой разукрашенных типов. Возле Евгения Мильковского, солиста российской группы "Нервы", Люси прилепила Imagine Dragons. Нет, я не слежу за музыкальными трендами, что орут из каждого утюга на Родине, просто как-то случайно нарвался на них. Слева, в углу, широкий диван мистера Линклена и маленький столик, который кстати тоже его. Посреди комнаты пустое пространство, граничащее с самодельной сценой: два микрофона, барабанная установка, синтезатор и старая акустическая гитара, которую используем разве что если свет выключать. Из старой подсобки, где раньше хранились рванные пледы, мечи и прочий спортинвентарь получилось неплохое логово, спасибо тренеру который убедил директора отдать нам помещение. А всего-то надо было отправить барахло на помойку и притащить мощные колонки, что используют на рок концертах в клубах. Это был беспрецедентный случай, когда я, а не администрация школы, звонил отцу и просил о помощи, на следующий день просьба была исполнена и земля под Уиллситнеком сотрясалась от басов.

—Дом, милый дом.

В эту пятницу выступление, а у нас с Марком за последнюю недели ни одной репетиции. Мы подорвались на ссоре, когда дружба казалась непробиваемым броневиком. Всегда думал что, чтобы заниматься музыкой нужен особой талант, но все оказалось иначе. Труд и усердие. Когда нет и надежды на то, что из тебя выйдет хоть малейший толк, необходим человек, что будет стоять за спиной и повторять:

—Я рядом, брат. Попробуй еще раз, на сей получится.

Это называется поддержка. И Марк стал первым, кто дал мне ее.

Беру в руки палочки и наношу первые удары. Звук... то глухой, то звонкий.

—Бей, четче! Не-ет! Ни как девчонка! Стучи, как... как сердце в груди. Бестолочь! Прислушайся, чего ты так дубасишь, болван?— проносятся воспоминания о первой встрече с Чон Лин Кьюнг-Сун. Длинное каре и короткая юбка. Тогда я решил, что она шлепнется на своих каблучищах раньше, чем вскорапкается на сцену. Но она превзошла все ожидание.

—Ну я же не профи!—попытался найти тогда оправдания, за что получил хороший подзатыльник от Люси.

—Лови момент, пупсик. Здесь нет твоих скоростных тачек, так что придется найти другое хобби. Сгинь, салага,— плюхнулась на низкий круглый стульчик, отобрав палочки.

Ее игра перевернула все мои представления о милых и хрупких девушках.

—Ну, чё, думал, если девчонка, то руки из задницы и кроме завтрака больше ни на что не способна?—язвительно улыбнулась, закончив.

Ну, вообще то, да. Так я и считал, если честно.

—Музыка — это мир. Настоящий, полный чувств и переживаний. А все потому что, ноты— несказанные слова. Музыка — отражение нас изнутри. И если решил взяться за это дело, ни смей оправдывать ужасную игру недостатком опыта. Ты знаком с любовью, ненавистью, враждой и прочим. Ты знаком с жизнью, а значит впитал талант с молоком матери. Развивайся. Ошибайся. Но не вздумай оправдываться. Ни в музыке. Ни в жизни, Вильгельм, — слегка улыбнулась и вновь нахмурившись, толкнула к установке.

Бросив учебники на диван, улегся брюхом к верху, закинул руку за голову и пролежал так еще три часа, ожидая друзей. Сразу понял, что они приходят сюда — по оставленной на столике пачке чипсов с сыром и царившим в воздухе цветочным духам Люси. Но их все не было.

Когда стрелка на часах переползла за полночь, сгреб в рюкзак разбросанные тетради и, продрав, глаза побрел в комнату по длинному коридору через четвертый корпус — там вероятность нарваться на преподавателя равна моим возможностям помириться со Стивом.

В Уиллситнеке двери на ночь не запирают, но входить как нормальный человек опасно, поэтому приходится лазить через сломанное окно, то самое на котором Бекс спалила меня с сигаретой. Здесь всегда есть заначка. Помятая коробочка с золотым табаком, что может, разбавить порох в бочке. После переезда были проблемы со сверстниками. Частые драки — ссадины и переломы. Пришлось найти иной способ выпускать пар — и им стал никотиновый дым. Время залечило старые раны, наложив швы, которые стали трещать, выплескивая вишневую кровь на поверхность, когда тень прошлого коснулась лица. Чертова, девка! Невыносимо видеть ее курносое лицо, с тугим хвостом на макушке. Высокий голос. Персиковые глаза. Они и правда такие. Не золотисто- карие, не кофе и даже не кока-колы, а именно цвета персика, уникальные, как и сама их обладательница.

Почему все так сложилось? Тяжело принять, что семья выбросила тебя, как неугодного котенка. Проще было найти оправдания. Но я не смог. Оказался не способным ни на то, ни на другое. Запихнул всю обиду в сундук, и сел сверху. Но кажется, она... Гном — есть ключ, и каждый раз, когда она рядом, замок проворачивается все сильнее, грозясь выпустить зверя на свободу.

—Мам, я не родился монстром. Честно,— делаю первую затяжку, усмехнувшись, болтая ногами, взобравшись на подоконник. Наслаждаюсь тишиной, пока проклятый скрип открывающегося окна, ударяющего в мою спину, не начинает резать слух.

Красивые длинные пальцы со свежим маникюром цепляются за деревянную рамку. Спрыгиваю на пол, наблюдая за этой жалкой пародией Спайдермена. Отборный русский мат по ту сторону, от которого тело пробивает электрошоком. В меня летит черный кожаный рюкзак, дальше девчонка вскарапикивается на подоконник. Грязные кеды с белой подошвой, порванные капроновые колготки на коленках. Смотрю на ее кроваво-красную юбку в складку по колено, удлиняющую ее ноги, которые и так росли от ушей.

—Ну и чего пялишься?— коверкнула парочку английских слов, оттряхнув черную футболку-топ от прилипших к ее плечам и груди листьев.

Ох, черт эта линия подбородка. Светло-карие глаза. Персиковые. Один этот взгляд, и кровь приливает к вискам с бешенной силой.

—А ты у нас что-то вроде экспоната, — усмехнувшись, вновь устраиваюсь поудобнее на своем месте, оперившись спиной об стену, запрокинув голову назад.

Обидел? Возможно. Но так она свалит отсюда быстрее.

—В каком это смысле?—надувает нижнюю чуть пухленькую губу.

Прилипала. Эта мерзавка — мое главное наказание.

—Где ты бродила, Гном? Детское время закончилось, а это значит должна уже лежать в кроватке и сопеть зубами к стенке.

—У меня имя есть, вообще—то,— закатывает глаза, поправляя распушенные волосы. При таком мрачной освещении они кажутся еще темнее.

—Плевать.

—Эй, какого черта, ты смотришь на меня так, словно, я тебе всю жизнь испоганила?— взрывается. Сказочное создание слетает с предохранителей. Хмурит брови, сжимая губы.

—Что это? Ярость? Да, ладно, я думал Эльфы зеленые и пустые,— делаю затяжку, выдыхая в ее красивое лицо.—А так даже и лучше. Без масок, правда?

—Говоришь, словно я монстр, что прячется у тебя под кроватью,— резко успокаивается и садится напротив.

—Да. Некоторые люди будят во мне вдохновленного серийного убийцу. Так, что тебе лучше уйти,— смотрю в чужие глаза, в которых таится недоумение.

—С чего вдруг? Сам иди, если что-то не устраивает.

Смелая? Господи, ты видишь, я невиновен в смерти этой дуры — она сама нарывается...

Ну-у, что-о скажите?
Ребятки, как вам такой подход?
Вообще у меня после публикации 13 главы возникли некоторые сомнения по поводу это части.... это хоть получилось интересно?
*если тебе нравится то, что я пишу, пожалуйста, дай мне знать об этом...

P.S: как бы там ни было, ребятки, я вас всех люблю и благодарна за то, что вы со мной. Цьмок.)))