Очерки сломанных

Да, да, вам не кажется, я, оказывается, еще не умерла, и продолжение будет! Мои хорошие, спасибо вам большое  за терпение! Знаю, я очень затянула с продолжением, но  постараюсь исправиться.

У всех бывают тяжелые периоды в жизни, и это как раз тот самый случай, хочу выразить огромную благодарность всем тем, кто отчаянно надеялся на мое возвращение, давая  и мне надежду на то, что я справлюсь... и, кажется, у меня получилось, спасибо вам, друзья! 

Эту главу я посвящаю всем тем, кто верил в меня.
Никогда не сдавайтесь, и все обязательно у Вас получится! 
With love, your A. Stasova
( EllParfen22).

Люблю, приятного чтения!!!    

"Причина"

Никотин впивается в легкие обволакивая плоть изнутри. Лучшее успокоительное. Еще затяжка.

—Эй! Хватит,— сидит скрестив руки на груди. Что ж, я бешу ее. Эта мысль, как бальзам на душу. Мне нравится смотреть на ее недоумевающее лицо, как одна эмоция сменяется другой. Страх. Раздражение. Обида. Ненависть.

—Хватит что?— пытаюсь говорить равнодушнее.

—Может, у тебя и есть причины ненавидеть этот мир. Но только не меня. Я всего три недели тут, а ты уже...

—Готов придушить тебя, предварительно хорошенько приложив головой об стену?—перебил. Замолчи. Хватит. Ее голос, словно напильник, проделал в черепушке дырку, через которую уже вытек весь здравый смысл.

Мои слова выбили ее из колеи, приложили не хуже, чем я мог бы сделать это руками. Губа задрожала— но она прокусила ее до крови. Смелая девочка. Спрыгнула и перекинув рюкзак через плечо направилась к выходу.

Правильно, беги. Беги и не возвращайся, не обворачивайся. Но она словно услышала мои мысли и сделала все назло наоборот.

—Что я тебе сделала?— обернулась, стоя у двери.

—Родилась.

***

—Где тебя носило, черт побери?— встречаюсь с темны силуэтом друга, бесшумно проползая в комнату.

Из-за плотных занавесок внутрь не проникает лунный свет. Мы стоим во мраке не видя друг друга, но точно зная, что мы еще здесь.
—Ого, вы удосужились поговорить со мной?—снимаю обувь, наступая на пятки туфель.

Удивлен. Впервые за последний месяц.

—Ты помнишь про исправительные работы?

—Конечно,—пробираюсь к кровати, а Марк следует за мной.

—Тогда почему ничего не делаешь?

—Не хочу.

—Вильгельм, когда ты поймешь, что шутки кончались? Ты облажался по полной и...

—Я знаю. Только это неважно,—не контролируемая злость. — Мне плевать, разве ты еще не понял? Школа? Директриса? Предки? Марк, иди нахрен со всем этим дерьмом!

—Что произошло? Я не узнаю, своего друга...

—А мы все еще друзья?

—Конечно.

—Правда?! Ты знаешь, я задолбался бегать за вами, вымаливая прощения, Маркус! Если Люси решила, что этому пора положить конец, знаешь, я не против! Последнее желание за ней!— я в бешенстве. Зачем мы снова говорим об этом? Почему именно сейчас, когда, сил сдерживаться почти не осталось? Лимит на сегодня был уже исчерпан одной ведьмой с персиковыми глазами.

—Ты думаешь, я этого хотела?— слышу до боли родной голос, что доносится с кровати друга. Люси?! — Не думала, что ты откажешься от нас так просто, Вильгельм. Семья для тебя ничего не значит, но я думала, что мы — это другое. Но, как же ошибалась, — голос дрожит.

—Люси, Лес...— хватаюсь за тьму, она поглотила ее... Или меня? Я не могу протянуть и руки. Шаги. — Люси, подожди, я полный придурок! Давай поговорим? Я объясню,— сжимаю локоть.

—Не получится, Вильгельм. Вот теперь — это точно конец.

—Да, послушай, мать твою!—цепляюсь за хрупкие плечи и в миг разворачиваю ее лицом. Теперь, когда зрение уже привыкло к отсутствию освещения, могу разглядеть ее бледное лицо. — Прости, я не прав. Ты это другое, Марк... Да, я обещал, что завяжу, но...

—Но что?

—Мне просто нужно как-то сдерживаться. Вы не можете уйти, Люси, пожалуйста!

—Снова лжешь! Тебе не надоело?— делает шаг назад, закатывая глаза.

—Вы же знаете, что я могу сделать то, о чем пожалею после...

—Три года, Бен Ингерд! Прошло три года с того момента, как ты чуть не убил собственного брата! И его здесь нет! С чего бы...

—Делидесс. Есть она.

У каждой незаконченной истории должен быть счастливый конец? Неважно, соблюдаешь правила или идешь наперекор судьбе, жизнь — штука тяжелая: придавит так, что кишки на асфальте оставишь, а потом, когда кое-как встанешь на колени, сбросит еще парочку килограмм сверху... для профилактики. Обязательно наступит момент, когда ты поймешь, что вот все наладилось. Ты будешь счастлив? Несомненно. Только не выбрасывай биту в чулан, лучше держи за спиной — ожидай очередного удара. Будь готов.

—Погоди, что? Новенькая?— удивляется Марк.

—Рассказывай, Вильгельм. Теперь все по порядку, — Люси бьет по выключателю и комнату наполняет резкий свет, разрывающий сетчатку глаз.

***

Завтра состоится недобал и наше триумфальное выступление, поэтому, сделав вылазку в город через старое окно и забив сумки чипсами и выпивкой до предела, мы собрались прорепетировать в подвале всю ночь.

—Эй, Марк, а что если мы сделаем маскарадное перевоплощение, как в восемнадцатом веке?— кореяночка выкатывает из-за угла огромный чемодан.

—Нет,— пытается настроить свою гитару братишка.— Я буду в этом,— показывает жестом, что не собирается вылазить из своих любимых штанов. Синие джинсы и белая футболка — по классике, ему больше ничего и не надо, а в прочем, как и мне, только джинсы черные.— Чего ты вообще прицепилась? На нас дресскот не распространяется. Ясно?

—Просто я решила одеть смокинг, а на вас натянуть бальные платья, — надула губы, вздернув подбородок вверх. Где-то я уже видел этот жест...

—Ты об луну ударилась?— запищал Марк, выкатив глаза.

—А что такого?

—Ты права, Люси, ничего. Хорошая идея,— прыснул я.

—Придурки,— фыркнула и откатила чемодан обратно, так и не раскрыв его.

У нее и правда там пышные платья с рюшечками для нас с Марком?

Я отразил очередной удар. Судьба снова решила потрепать нервишки, но Люси и Марк сейчас рядом. Значит ли это, что я победил? Мы часто ищем выход, забывая, что, если нет черного, всегда можно выйти через парадный: обычно хватает просто поведать правду и тогда близкие снова протянут руку. Но почему мы часто забываем об это? Или все же игнорируем?

"—Будет лучше, если вы поговорите, Вильгельм,"— сказала Люси тогда, выслушав мой подробный рассказ из прошлого. Я боялся, что если расскажу всю правду, то они отвернуться от меня, но все вышло иначе.

"—Только без трупов, ладно? У меня уже черные мешки закончились,"— потрепал Марк меня по плечу.

Сказать легко. А сделать? Лучше бы молча закопать топор войны, не трогая уже припорошенную землю... Но у меня нет выбора.

—Вильгельм, что с твоими отработками? Что если случится чудо и твои предки все же приедут на родительский день? Мистер Квинт все выдаст твоему отцу и тогда...— начала было Люси, плюхнувшись на диванчик, набив полный рот сухариками со вкусом сыра.

— Квинт в отпуске вообще-то, — перебирал пальцами струны гитары, пытаясь поймать нужный ритм.

—А что директриса? Она молчать не будет...

—Люсь, давай начнем с того, что чудеса не случаются, а особенно с такими отмороженными упырями, как я? Никто не приедет. Как обычно.
— Не говори так о себе! — вскочила на ноги, опрокинув открытую бутылку с колой со стола. Темно-коричневая газированная жидкость, шипя и пенясь, растеклась по паркету.

— Ладно не начинай...

—Бен Ингерд, мать твою! Не смей говорить о себе гадостей! Мы оба знаем, что, на самом деле, это не так! Даже не заикайся!

— Тш-ш... Люси, хватит, — поднял на нее взгляд.

Взъерошенные длинные волосы и уставшее лицо — она вымоталась за день и сейчас тратила последние силы на попытки вразумить меня. Глупая.

—Ты хороший, Вильгельм! Самый лучший! И плевать, что большинство считает иначе! Ты не должен быть таковым с ними. Они настоящего Вильгельма не заслуживают! Понял меня?

— Уг-у,— чуть кивнул и вновь вернулся к инструменту. — Возможно, это и так, но только ты-то никогда не встречалась с монстром лицом к лицу, Люси. Твои выводы слишком идеализированы. Ты видишь, что видишь. Но это же не все. Ты не знаешь, в каком состоянии был Стив, когда меня отправили сюда...

— Но помню, как ужасно выглядел ты! На тебе живого места не было и потом эти...

— Стиву было в десятки раз хуже, Лин Кьюнг-Сун! — сорвался на крик. Черт!

— Да, этого мне неизвестно, но я видела другое, что...

—Люси, замолчи,— шикнул Марк, возившийся все это время с музыкальной установкой. — Не лезь к нему! Только хуже сделаешь!

— Заткнись! И не указывай, что мне делать! — злобно зыркнула на друга и снова вернула все свое внимание мне. — Не смей говорить, что я не знаю тебя, Вильгельм! Не видела, говоришь? Да, я с первых дней с тобой! Если ты монстр, то я и Марк тоже!

— Это бред, — ухмыльнулся, закатив глаза. — Вы не такие.

— Ты развел костер в главной библиотеке в первую неделю! И никто из нас не остановил тебя! А что с задротом Одли? Ему переломали все пальцы на руках, Вильгельм! Ты и твоя шайка, и я! Я тоже была там... и ничего не смогла сделать.

— Но ты не виновна в том, что натворил я. И участия не принимала!

— Наоборот!

— Чушь!

— Я могла остановить тебя. Должна была! — она начала задыхаться от слез, которые двумя солеными дорожками стекали по ее щекам. — И тогда с близняшками... если бы... Хейзл не покончила с собой, если бы в тот вечер я отобрала у тебя грёбаный виски и ты не изнасиловал их!

— Люся, нет, не так... — подорвался с места Марк, обнимая ее за содрогающиеся плечи. — Ты все смогла. Все же позади. Ты же остановила это... и охоту.

— Но слишком поздно, Марк — слишком много уже было сделано. Как видишь, я такая же, как и ты, Вильгельм. И я видела монстра. Но я еще тут и принимаю все это, — кореянка шмыгнула носом и, сбросив последние слезы, прихватив пару пачек с чипсами, направилась к выходу.

—Эй! Мы же хотели еще немного поработать!— окликнул ее братишка.

— Не сегодня, Марк. Мы итак готовы к выступлению, — остановилась в дверях.

— И что теперь? — заглянул ей в глаза.

Вина. Она разрывает ее изнутри. Люси мучается от того, что проиграла несколько раундов в борьбе с моим безумием, когда мне плевать на все, что натворил. Ни боль, ни совесть, ни смерть, ничто не в силах изменить меня. 

— Ничего, Вильгельм. Все, как раньше.

— А как же...

— А ты до сих пор не понял? Для меня, ты все тот же Бен Ингерд, каким и был всегда, грешный сукин сын. Но такого я и люблю, — хитро улыбнулась, переменившись в лице. — Но, кстати, ты можешь прочистить карму, —хитро улыбнулась, переминаясь с ноги на ногу.

— Боюсь даже представить как. Заставишь записаться в волонтеры и отправится помогать в дом престарелых? — усмехнулся, отложив гитару на диван.

— А это отличная идея! Сделаешь это сразу, как только поговоришь с новенькой! Это же двойной удар по твоим демонам, Вильгельм! — приободрилась, утерев нос.

—Ты, что, была создана, чтобы карать? — покосился на нее Марк.

— Скорее, чтобы указывать путь истинный! — хихикнула девушка.

—Отлично продумано, но я все же останусь монстром, с вашего позволения, мадам,— учтиво кивнул я.

— Ни черта! Не позволю! Сколько можно шарахаться ее? Бен Ингер, ведешь себя, как трус, избегая Делидесс!— вспыхнула, как пороховая бочка.

— Никто ни кого не избегает, с чего ты...

— Только дурак не заметит! Ты ее за пять километров обходишь! Что, выучил уже ее расписание?

— Она с тобой в одном классе, это нормально, что я знаю, когда у нее занятия...

— Но ты постоянно путал его раньше!

— Лю...

—Делидесс очень даже ничего, Вильгем, и если ты не заметил...— попытался вмешаться Марк.

—Не заметил! Это ты, а не я, слюни на нее пускаешь, Маркус! Так что закрыл бы ты свой рота, пока не...

—Уф, какая бурная реакция, ты что запал? — усмехнулся парень. Честное слово, так бы и поправил бы эту кривую квадратную лыбу.

— Тише, мальчики не ссорьтесь! Что за приколюха такая, а? Мне начинать закупать тональный крем тоннами перед всеми нашими выступлениями? Каждый раз, в один и тот же впросак! Это я должна наносить грим на ваши смазливые мордашки... Но нет же! Надо надавать тумаков друг другу! Тьфу! Ты, — тыкнула пальцем Марку в грудь. — Идешь спать. А ты, — адресовала строгий взгляд уже мне. — Найди ее. Сейчас. И покончи с этим.

— Ага, да, только не прикончи ее, или не кончи в нее,— присвистнул братишка и скрылся за дверью от летящей в него подушки.

Идиот.

***

Моя жизнь — мое искусство. А исполняю я — хардкор.

Исполняю, стоя на сцене, освещенной десятками светодиодов, под бурные аплодисменты толпы школьников, пришедших в маскарадных костюмах, заляпанных красной краской, соусом или реальной кровью, как у Алекса Морти, которого подкараулил Сильвестр с нашей старой шайкой. Они затащили беднягу на кухню и, сломав и без того широкий нос ботаника закидали парнишку помидорами, полив кетчупом, скрученное на холодном белом кафеле, содрогающееся от всхлипываний избитое тело. Люси была в ярости, когда узнала о случившемся, если в Уиллситнеке и есть «школьная полиция», то Лин Кьюнг-Сун стоит ее возглавить, ибо она единственная следит за тем, что бы бедлам, царивший в стенах этого здания, не превратился в окончательный хаос.

—Черт бы тебя побрал, Бен Ингерд! — ее рука исполнила затрещину, когда азиатские глазки опасно сощурились. Щеку жгло. — Я сказала тебе поговорить с новенькой, но ты идешь и изводишь Алекса до полусмерти! — сцепляю пальцы на ее запястье до того, как ее ладонь вновь достигает моего лица.

—Я не при чем, — усмехаюсь, читая ее недоумение. Ну, или почти не при чем.

С Делидесс я, действительно, так и не поговорил по душам. Нет, я не струсил, она сама не пришла. Почти каждую ночь она сбегает за пределы Уиллситнека через старое сломанное окно, там, где я храню сигареты. Но вчера вместо Гнома там на подоконнике сидел Сильвестр. Его скуластое лицо было напряженно, а светлые волосы взъерошены. Неужели его тоже интересует Новенькая?

— А вот и малыш Бенни, а я ждал тебя, — блеснул оскалом, сощурив глаза.

Мы были друзьями, но когда он смел меня так называть, никто из нас уже не помнил об этом. Он зол, а я готов приложить его лицом об асфальт, когда он смеет коверкать мое имя или фамилию, и плевать мне на его причины.

— У тебя снова приступы, Ольгерд? Сходи к школьному психологу или психиатру, говорят многим помогает, вот, например, Морти...

— Закрой пасть, ублюдок! — рявкает тот и в момент оказывается рядом со мной. — Думаешь, я не знаю?

— Ты ревнуешь меня к Вейси, кому еще тут из нас нужна помощь? — усмехаюсь, нащупывая в трещине в стене картонную упаковку. — Будешь? — протягиваю тонкую сигарету пока еще другу. — Девушки... разве так сложно найти этой идиотке, пардон, даме, замену? — смотрю, как расширяются его ноздри, когда я смею оскорблять ее. — Знаешь, почему мы можем быть друзьями? Потому что ты не так глуп, хоть и качек. Мне она не нужна, и ты знаешь это. Какие вопросы?

— Ей нужен ты, — в низком хриплом голосе раздаются нотки скрытой обиды.

— Конечно, — киваю, раздражая его одним лишь своим существованием — мне стоит больше беспокоиться о сохранности смазливой мордашки, один фингал и Люси придет в бешенство. — А знаешь почему? Потому что она одержима одной лишь мыслью обо мне. И дело не в том, кто из нас лучше, ведь я полный мудак, а в том, что все девчонки — дуры. И это не твоя и не моя проблема.

— Но это не дает тебе права обращаться с ней, как с полным ничтожеством.

—Хах! Она ничего не стоит, почему нет? — делаю затяжку, усыпляя табачным дымом зверя, что хочет набросится и оторвать пустую голову этого кретина. Парень повторяет мой жест. — Незаменимых людей не бывает. И она это знает.

— То есть?

— Завтра бал, и она не придет одна, либо со мной, либо... со мной. Иначе с кем-то другим для нее было бы унизительно... Правда? — улыбаюсь во все тридцать два, но не успевая закончить свою речь, пропускаю удар с крюка. Хватаюсь за выбитую челюсть, вправляя сустав на место. Больно, но мне не впервой.

— Ублюдок, — сплевывает тот.

— Идиот! Морти. Она идет с Морти! Тебя не учили, что перебивать плохо? — даю ответный удар, который заставляет его потерять равновесие.

— Что? — ошеломленно смотрит тот, поднимаясь на ноги.

У меня не было выбора, либо я подставлю под удар Алекса, либо вторую скулу, но тогда меня сожрет кореянка. Я не думал, что Сильвестр станет избивать ботаника, однако мог бы предсказать это, если бы захотел. Но это было не так. Теперь измученный Алекс сидит за отдаленным столиком зала, напоминая о том, насколько жалкой бывает чья-то жизнь, а я и Маркус на сцене в чертовых бальных платьях, пока Люси отжигает в классическом костюме.

—Ты не сделал ничего из того, что я просила. И твои ссадины! Раз уж придется тратить тональный крем на это лицо... Ты наденешь и платье для полной комплектации! — прошипела кореянка и выкатила свой чемодан.

Это была ее не то месть, не то кара. А Марк заработал плюсик в карму, поддержав меня, не только помогая затянуть корсет, но и самовольно напялив на себя все это ажурное барахло в розовых рюшечках.

— Позор! — так бы крикнула толпа, если бы мы были не мы, и если бы на вечеринку не пронесли выпивку. Выпавшая карта всех более чем устроила, и нас разрывало от прилива эмоций и веселья.

Люси была во истину королевой этого бала и ввила из нас с Марком нити. Я был виноват, и она, считая, что меня грызет совесть, что, конечно, было не так, воспользовалась случаем, и уговорила нас перепеть Brennan Savage «Existential ».

«..when will you lean

That it gonna be the hard way..»*

(*Когда же ты уяснишь, что легких путей не бывает?
(дословный перевод с англ. Brennan Savage «Existential».))

Люси сладко тянет первый куплет, а я ловлю глазами силуэт, промелькнувший в толпе. Пышное шелковое темно-зеленое платье, с глубоким декольте, оголяющим белые плечи, на которые спускаются аккуратными кудрями темные длинные волосы. На груди крупный серебренный круглый кулон. Тесный корсет стягивает ее осиную талию, которая кажется еще уже на фоне этих объемных юбок в пол.

«...Remmember the burn
You're still lookin' at the scars..»**

(**Вспомни тот ожог, ты по-прежнему смотришь на шрамы...
(дословный перевод с англ. Brennan Savage «Existential».))

Она пропадает из виду, растворяется среди сотни учеников.

—Замечательно, теперь она еще и мерещится тебе всюду! — злюсь на самого себя, не понимая, зачем высматриваю ее в толпе, в которой ее больше нет.

«... Every since I been a child, I been steady goin' wild

I could feel it in the air that it's gonna be the night that I die...»***

(***Уже с детства я начинал чаще бывать буйным. Я мог предчувствовать, что именно этой ночью умру.. (дословный перевод с англ. Brennan Savage «Existential».))

Выдыхаю с облегчением, когда Делидесс вновь мелькает возле сцены. Она совсем близко, я могу спрыгнуть отсюда и очутиться рядом, схватить за запястье, застав врасплох персиковый взгляд. Ее аккуратные брови то поднимаются, словно от удивления, то резко смещаются к переносице, могу разглядеть ее широкую белоснежную улыбку, которую ни разу еще не удавалось застать на ее лице, такую красивую. Она смеется, и готов поспорить, что ее смех заразителен, хоть и не могу расслышать его из-за громкой музыки. Не сразу замечаю светлую макушку возле нее, но это происходит, и в один момент вся эта школа, вечер, Она — все становится омерзительным. Меня накрывает волной отчаянной ярости и ненависти, и Делидесс так близко... ноги сами несут к краю сцены, хочется сломать этот стан, разорвать, растоптать ее, но электро-гитара цепляется за шнур, которому не хватает длинны, заставляя остановится, а новенькая вновь куда-то исчезает.

Последний куплет кончается, мы завершаем свое выступление, передавая шоу-программу вечера ди-джею, который спешит наполнить зал попсой и битом. Марк спешит в гардеробную сменить столь женственный образ, потому что ни одна юбка не клюнет на его удочку, если он не снимет своей, а я плетусь за ним, подогревая мысль о том, как круто было бы сейчас напиться и отключиться, но не успеваю застегнуть до конца ширинку, как раздается стук в дверь, а спустя мгновение на пороге стоит моя причина... причина быть монстром.

Хммм, ну, что ребятки? 
Как думаете, кто это зашел? Есть предположения? 
Как вам вообще повествование от лица Вильгельма?