Очерки сломанных

"Домашняя бунтарочка— часть вторая "

Было очень пасмурно, как и у меня в душе. Деревья сбросили почти всю листву — разноцветное золото устилало землю. От вчерашнего снега ни следа: на дорогах развелась ужасная грязь. Машины с брызгами рассекали по лужам.

Здание городской областной больницы огораживалось высоким заборчиком из металлических прутьев.

—Очереди, как в мавзолей,— усмехается Артем, оглядывая толпу людей перед нами, теребя "собачку" от замка его легкой осенней куртки — А мы можем обойтись без регистратуры?— складывает руки у меня на талии, прижимая к себе.

—Не-ет,— натягиваю дуратскую улыбку.

—И что нам мешает?— делает шаг в сторону терапевтического кабинета, тяня меня за собой.

—Нормы морали и отсутствие талончика,— обхватываю его шею руками.

Он тяжело вздыхает и снова косится в сторону двери, что в трех метрах от нас.

—А на голову могут наложить гипс?

—В твоей случае? Да. Стопроцентно,— смеюсь, забывая о боли и тысячах голосов, тарабанивших в барабанную перепонку.

—Нарываешься, паинька?— его взгляд опускается на мои губы.— Смотри, вдруг накажут...

—Обломишься,— усмехаюсь, приподнимая голову.— И ни какая я не паинька.

—Сейчас проверим,— шепчет в губы, чуть касаясь их.

—Какого черта?— хватаюсь за голову, отталкивая парня.

—В чем дело?— ошеломленно глядит. Серые глаза затуманивают тучи.

—Господи, Артем, прости. Тут моя мама. Я не хотела так резко, Тема, я идиотка,— виновато опускаю голову, не выдерживая его тяжелый взгляд.

—Эй, все в порядке,— обнимает за плечи, целуя в висок.— Я все понял.

—Сердишься?— смотрю на его улыбку, не понимая ее сущности.

—Нет.

—Спасибо.

—Только, если ты познакомишь нас,— добавляет, глядя в сторону низенькой женщины с заплаканным лицом и темно-каштановыми коротко стриженными волосами.

—Что?! Нет!— упираюсь ладонями в мужскую грудь, но он слишком крепко держит за талию.

—В чем дело, Мюриэль?

—Я... просто никогда еще не знакомила никого из своих друзей с ней,— пытаюсь лгать, как можно убедительнее.
Да, это была правда, родители не видели ни разу ни Вильгельма или кого-то еще из нашей с Диной старой компании Артема. Но сейчас дело было совсем в другом, начиная с побега и заканчивая запутанными отношениями с Темой.

—Не бойся, я с тобой,— зарывается носом в волосах. Его горячее дыхание обжигает кожу.—Расслабься, детка, все будет хорошо.

—Если мне суждено пасть от гнева родителей, знай, что...— и тут я задумалась.

Знай что? Что бы сказала ему, если бы на долю выпала последняя встреча с ним? Что если бы на этой встрече прерывалась моя история? Что бы и кому я сказала вообще? Что говорят в таких случаях? Я люблю тебя? Любил? Простил? Что и кому?

Мои мысли, как корабли дальнего плавания вечно устремляются вдаль, не понятно куда и зачем, теряя курс.

—Продолжай,— коснулся губами кожи на шее, по телу пробежали мурашки.

—Знай, что ты самый развеселый парень из всех, которых мне доводилось встречать,— похлопала по плечу.

"Это все?"— вскинул бровью, молча.

Какой бред, Мюриэль, даже Иркина лож, когда та прогуливает школу виртуознее будет!

Плюс в том, что слышу внутренние голоса все-таки есть. Теперь окружающим не обмануть меня и я могу узнать, чего на самом деле хотят люди, что происходит не по моей воле. Значит ли это, что я невиновна в том, что лишаю людей права на тайну?

—Самый развеселый, потому что самый придурковатый, в этом с тобой не сравнится никто,— хихикнула.

—Значит, в этом мире скоро на одну стревозину станет меньше. Удачи, Эля,— прищурил смеющийся взгляд, делая шаг назад.

— Хотя, нет, подожди-ка,— хватаю за руку.— Целуешься ты обалденно,— привстала на носочки и чмокнула его в щеку.

—Я талантлив от Бога.

Рада, что он понимает мой юмор. Артем один из немногих людей, кто способен на такое. А еще не давит на меня, заставляя говорить слова, к которым я еще не готова.

Моя мать сидела на длинной скамье в коридоре, нервно теребив в руках и без того измученную брошюрку, не замечая нас.

— Ты чего здесь?— плюхнулась рядом с ней.

Она подняла на меня пропитанный отчаяньем взгляд. Не знала, что способна на такое: причинять страдания родным.

—Эля!— ахнула.

Затем раздался громкий шлепок, и я почувствовала, как боль, словно свинцовая пуля прошла навылет, через виски. Да, мама раздает отменные подзатыльники! Конечно, ведь ее навык выработан временем и бесконечной практикой... на мне.

"Домашняя бунтарочка"— часть вторая. Готовы? И где же попкорн и кола? Так нельзя — сейчас же будет "мясо"!

—У тебя совесть есть? Эля! Почему мы должны бегать по всему городу? По больницам! Травмпунктам! Искать тебя! На телефон не отвечаешь! Что мы должны думать! — орала, как взбесившаяся пантера.

—Да, хотя бы в универе! — психовала, боль в висках становилась острее и мне было уже не так просто следить за своей речью.

Вот Ирка! Она же знает, что я не пропускаю занятия и ничего не сказала родителям!

—Ты строптивая мерзавка, ты никогда не была нормальным ребенком! За все годы, что живешь с нами, ты сделала, хоть что--то...— ее пальцы больно сжали запястья. — От тебя одни проблемы, и никакой платы за заботу! Чертова эгоистка!— громкая пощечина. Лицо жжет от удара, а эмоции захлестывают через край, заполняя разум, в глазах мутнеет. Удерживать равновесие больше не в моих силах.

—Убери от нее руки,— вступился Тема, оттолкнув женщину. — Эля, все в порядке?— удержал падающее тело, ухватив за талию.

—Ты вообще, кто такой?

—Твой билет в ад,— выплюнул, не давая себе отчет, с кем разговаривает.

Или же все-таки понимал, что это мой родитель и он не имел права так говорить с ней, но... ему было плевать на нее. Таких бесстрашных нужно еще поискать. Если за меня стоял всегда Вильгельм, то за ребят вступался Сапронов. Они с Бен Ингердом не были знакомы лично, однако недолюбливали друг друга и никогда не говорили об этом в слух. А я всегда знала это.

Я знаю, сколько драк, сломанных пальцев, рук и ног на Артемином счету. В феврале на очередной стреле между школами были нарушены правила, и Артем попал в реанимацию с коммой. Макс предлагал вооружиться хотя бы бейсбольными битами на всякий случай, но Тема отказал и поплатился. С тех пор ему, как крышу снесло: больше не верит и всегда бьет первым, смотрит на мир через призму размытых границ жесткости и жестокости.

***

—И что с ней?— прорвался в сознание дрожащий голос мамы.

—Ничего страшного. Переутомление, нервы. Вашей дочери нужно больше отдыхать,— ответил незнакомый басистый голос.

—Переутомление?! Она в обмороки падает!— воскликнул Артем.

—Сильных повреждений, травм нет,— поднес доктор к моему носу пропитанную нашатырным спиртом вату, пелену перед глазами, как ветром сдуло.

Сумела разглядеть мужчину облаченного в темно-синий халат солидного возраста, на его носу сидели тяжелые круглые очки. Где он только такие достал? Антиквариат.

—Здравствуй, спящая красавица. Как ты себя чувствуешь?— врач посветил фонариком мне в глаз.

—Жить буду.

—Элька, отныне я твое лекарство! На этих выходных, буду развлекать тебя, чтоб ты не шлепалась на пол в отключку,—блеснул очаровательной улыбкой Тема, приземлившись на скрипучий стульчик около медицинской кушетки, на которой я лежала. Мама стояла у двери, скрестив руки на груди.

Ты и так мой анальгин, Артем.

—Что со мной? Ушиб? Черепно-мозговая травма? Я падала,— смотрела на врача, он был абсолютно спокойным.

—Все люди падают, ударяются, рассекают затылки, Эля, ты абсолютно здорова. Просто сильное перенапряжение дает о себе знать.

—Вы уверены? Это из-за чрезмерной работы мозгами?— допытывала.

—Во всем нужна мера. Умей вовремя остановится. У тебя переутомление.

Спасибо. Но я не могу заставить свой разум не подслушивать чужие мысли. А это напрягает.

***

Да лучше отгрызу себе руку, чем вернусь домой, где меня сожрут предки! Целиком и полностью. Возможно, мне и жаль, что я терзаю себя и "близких", потому что строптивый характер не подразумевает компромиссов. Но отчасти плевать! Я рисковала нарваться на невероятный конфликт с мамой, что не думала отпускать меня куда-либо ни с каким Артемом. Но зазвонил мой телефон, а там подвернулся шанс уехать из города на пару дней.

—Конечно, я могла взять билеты на самолет! Но! Моя, дорогая, ради тебя я готова выстрадать многочасовую поездку в Нур-Султан на автобусе!— воодушевленно объявила моя бабуля.— Ты знаешь, что делать. Жду.

Мама была в гневе.

"Почему не предупредила? Что за спонтанность? И почему она звонит Мюриэль, а не мне?"— поток сплошных вопросов и неописуемых ругательств разрывал ее изнутри.

Все по старому сценарию: бабуля и не собиралась заезжать к нам в Челябинск, а решила остановится на день у своей подруги, которая живет в Екатеринбурге.

Все мои восемнадцать лет Виолетта— моя бабушка — в соре с родителями, по неизвестной причине. Как бы несуразно это не звучало, бабуля больше не считает маму своей дочерью. "Как там твоя мать?"— стандартный вопрос, ответ на который ее не волнует. Бабушка приезжает каждый раз без предупреждения и только ко мне и Ирине.

—Элечка, папа сегодня допоздна на работе. Ты не сможешь никуда поехать,— пожала плечами мама, изображая на лице сожаление.

—Что?— сейчас я была готова устроить второй побег из дома.

—Давай я отвезу тебя?— взял меня за руку Артем.

—На этом?— указала женщина на мотоцикл Темы.— Ты знал, что мопед- один из самых опасных транспортных средств? На пороховой бочке безопаснее.

—Это мотоцикл,— рассерженно посмотрела на нее.

—Но на велосипеде мы до конца недели не доберемся,— язвительно бросил парень ей.

Я пообещала, что позвоню сразу же, как только доберусь. И только с таким условием мама отпустила меня с Артемом.

Погода портилась стремительно: не успели отъехать от больницы, как сверкнула гроза и разразился грохот грома. Мы решили сменить транспорт. Сапронов взял машину у отца, белую Niva Shevrolet.

Выехали за пределы грязного города и по трассе "Челябинск- Екатеринбург" устремились в затянутую сумрачную темноту. Солнце закатилось за горизонт, на небе сквозь серые роняющие воду тучи пробивался местами голубой лунных свет. Я наклонилась к магнитоле и нажала на кнопку, в салоне заиграл бит.

—Твой отец слушает поп-музыку?— удивилась.

—Да, у меня вообще продвинутый папа,— кивнул, отбросив свою куртку на задние сидения, оставшись в одной толстовке ядовито-желтого цвета.

—Ладно, посмотрим, что там дальше. Может, Джастин Бибер?— поддевала я.

—Ага, Леди Гагу поищи,— кивнул.

Нажала еще раз, заиграл Моцарт, и я прыснула.

—Чего ты ржешь? Моя мама любит классику,— пожал плечами.

—А, ну раз, мама. То тогда ладно,— произнесла, заглотив воздуха.

Пока играла мелодия дождя за окном и в салоне, я продолжала смеяться.

—Ладно. И что же слушаешь ты?— спросил Артем, ему не терпелось наязвить.

—Я без ума от Киркорова,— решила обломать все го коварные планы.

—Серьезно?— серые глаза округлились.

—Не-а.

—А... А то я подумал, ты снова что-то умное сказала, а я и не вкурил,— уголок его губ вздернулся чуть вверх.

Успокоившись, отбросив свою косуху, осталась в простом черном платье, молча наблюдая, как он ведет машину, не отводя глаз любовалась мужским профилем, и, кажется, Тема тоже это чувствовал.

Мы проехали еще километров десять прежде, чем мотор неожиданно заглох. Белая Niva Shevrolet резко остановилась посреди дороги, освещая холодным светом фар дорогу. Вокруг стоял мрачный сосновый лес. За весь путь мы не встретили ни одной машины, будто все водители на зло вымерли этой ночью.

—Что это?— встрепенулась.

—Черт его знает! Подожди здесь,— ответил парень и вышел из машины, накинув на плечи темно-синюю куртку.

Просидеть внутри дольше пяти минут? А такое возможно вообще? Я, не выдержав и трех, выскочила на улицу под мерзко моросящий дождь.

В воздухе кружил волшебный хвойный аромат, вот она— природа. Запах после дождя— это не вероятно, а после дождя в лесу— лучшее, что доводилось ощущать.

—Эля, я же сказал тебе сидеть внутри!—фыркнул парень, открыв капот.

—А в этом есть смысл?— закатила глаза, цокнув. — Что тут у тебя?

—А я похож на механика?— нервно посмотрел на меня.— Прости,— извинился за грубость.

—Я могу помочь

—Только если ты знаешь, как заставить работать эту груду металла.

—А ты не знаешь?

—Нет, черт побери!— выругался и со всей силы пнул в колесо.

—Эй! Давай лучше спокойно подумаем, ладно?

—О чем? Как развести костер в такую сырость и не окоченеть от холода?

—Я не дам тебе замерзнуть. Даже не мечтай. Эта была бы самая нелепая смерть для такого виртуоза, как ты,— улыбнулась, обхватив его за талию со спины.

Мы сели обратно в машину. В ожидании чуда, что все-таки кто-то проедет мимо и поможет нам. Артем уговаривал позвонить отцу, но у меня не настолько еще была больна голова.

—Эля, что у тебя произошло?— наклонился к лицу, повернувшись всем корпусом, и сжал пальцами подбородок, чуть вздернув его вверх.

—Ничего,— опустила взгляд.

—Ты можешь рассказать мне.

—Не нужно,— убрала его руку, отодвинувшись к двери.

—Знаешь, я хочу принимать участие,— произнес тише, глядя в глаза.

—Принимать участие в чем?

—В твоей жизни.

—Артем... Ты и так это делаешь,— попыталась улыбнуться.

Не позволяй мне использовать тебя еще больше, чем я это уже делаю, пожалуйста...

—Нет. Не так. Я хочу знать, что происходит в твоей жизни, радоваться твоим успехам и быть рядом в трудную минуту. Понимаешь?— говорил, как никогда серьезно.

—Может, ты еще думаешь жениться на мне?— хитро вскинула бровью.

—Кто знает, куда нас занесет,— накручивал себе на палец прядь моих волос и, склонившись, утянул мои губы в недолгий поцелуй, внутри разлилось приятное тепло. Тут на нас упал яркий свет.

—Кто это?—резко отстранилась.

Ночь. Черное небо. Ни единой звезды. Пустая трасса. Чудес не бывает.

—Эля, мне когда-нибудь удастся поцеловать тебя без происшествий или свидетелей?

—Я дам тебе такой шанс Обещаю,— слегка чмокнула его в щеку.

Раздался стук по стеклу со стороны водителя, я разглядела темный мужской силуэт. Еще удар. Дальше Артем вышел к незнакомцу, приказав оставаться внутри. Я видела сквозь запотевшее лобовое стекло, как они перекинувшись парой слов, снова открыли капот, а я вновь выскочила из машины. И остолбенела. За Niva Shevrolet стояла черная Audi с незаглушенным мотором. А возле склонившегося над машиной Артема стоял Вильгельм. Взъерошенные волосы, блестящие устремленные на меня карие глаза, идеальная линия подбородка, от его белоснежного лица отсвечивал лунный свет.

—Нет. Не думаю, что дело в этом,— сказал Сапронов, разогнувшись.— Эля?!— челюсти сжались. Непослушание его злило.

—А ты, что специалист?— не сводя глаз с меня, произнес Вильгельм.

—А ты разбираешься?— задал встречный вопрос Артем.

—Не совсем. Но в кое-чем...

—И в чем же?— усмехнулась, подойдя к ним.

—Ты не поймешь.

—А ты попробуй объяснить,— раздражалась.— Например, что ты забыл среди ночи на трассе? А?

—Вероятно, то же что и вы,— сверкнул обворожительной улыбой, которой нет и не может быть ничего прекраснее. — У меня в машине тепло. Ты можешь пойти погреться.

—Нет. Спасибо.

—Эль. Иди погрейся. Ты же замерзла,— коснулся моих ледяных рук Артем.

—Нет. Я в норме,— упиралась, нервно сжимая край пышной юбки платья.

—Мюриэль, — строго взглянул на меня Бен Ингерд.

—От тебя мне ничего не надо,— нахмурилась.

—Вы поссорились?— удивился Артем.

—Нет,— отрицательно кивнул Вильгельм.

—Да. И не очень-то и жаль,— буркнула под нос и отошла в сторону.

Я скорее отцу позвоню, чем приму его помощь.

—Эля. Пожалуйста. Давай решим все позже,— подошел Вильгельм, положив ладонь на плечо. Мое тело вздрогнуло от этих касаний, и он тоже заметил это: уголок губ вздернулся в ухмылке, которую пришлось резко стереть с лица.

—Я уже все решила. Спасибо, в вашей помощи не нуждаемся. Артем, я звоню папе. Он нас заберет,— упиралась.

—Ты же сказала, что лучше умрешь от холода, чем...— донесся нервный голос Темы, его бесило то, насколько близко стоял Вильгельм.

Чувствовала запах его одеколона и взбившиеся дыхание, которое тот пытался восстановить. Это я так бесила его?

—Разберусь,— фыркнула, достав телефон из кармана.— Какого дьявола?!— выругалась, схватившись за голову.

—В чем дело?

—Сети нет,— убрала Iphone обратно в карман куртки.

—Мюриэль, ты знаешь во что тебе твоя упертость выльется? Воспалением легких! Кони двинешь от холода и...

—Отвали, Вильгельм! Я не ясно выражаюсь?— оттолкнула, ударив руками в рельефную грудь, ощутив кончиками пальцев через футболку, как перекатываются его мышцы.

Как он еще смеет разговаривать со мной так, будто ничего не произошло?

—А у меня есть печеньки. Овсяные. Твои любимые,— хитро улыбнулся, прищурившись.
А я была очень голодна— с обеда ничего не ела. В животе так и крутило.

—Скотина!— бросила, взмахнув руками, и направилась в сторону машины.

—В бардачке посмотри!— крикнул в след, улыбаясь. По голосу слышала эту лыбу до ушей!

—Заткнись!— не обернулась.

—Угу. Я тоже тебя люблю!

"В смысле?"— ошеломленно смотрел Артем на Бен Ингерда.

—Козел! Придурок! Что он себе возомнил вообще? Что думает, сможет отделаться одними печеньками?— сидела на переднем сидении и постепенно согреваясь, хомячила его печенье.

Они еще полчаса, как пчелы покружили над белой Niva Shevrolet, изображая умные лица, что было очень комично, знала, что никто из них не обладает знаниями, как завести эту штуку. Не знаю точно про Вильгельма— его я не слышала, но вот Тема точно понятия не имел— его мысли заблудились среди лабиринтов ревности, а все из-за последней сказанной, уверена, не в серьез фразы Вильгельмом.

Я почти было провалилась в сон, удобо устроившись на мягких кожаных сидениях, но меня выдернул хлопок двери, в воздухе навис приятный аромат мужской туалетной воды и мятной жвачки. Машина сдвинулась с места и, проехав пару метров вновь остановилась, чтоб Артем сумел прицепить трос.

—Это похищение?— неприятно хрипнул голос спросони.

—Ну, если ты хочешь, чтобы я украл тебя, то да. Могу организовать,— улыбнулся парень, и вновь вдавил педаль в пол.— Одно твое слово, детка и...

—Спасибо не надо.

Ты и так это делаешь, Вильгельм: сначала сердце, потом сознание, что дальше?

—Куда мы едем? Челябинск в другой стороне,— ничего не понимала.

—А куда ехали вы? — посмотрев в мою сторону.

Его взгляд стянул мою душу, заставляя сердце биться сильнее.

—Не твое дело,— откинулась на сидение, надув губы.— И вообще я хочу пересесть к Артему!

—Значит, будем ехать прямо и прямо...— неспешно сделал выводы.

—И куда же направлялся ты?— прошипела со всей злобой, на какую была только способна.

—Это неважно,— спокойно ответил парень.

—Должно быть, это было очень важное дело, раз ты отправился на ночь глядя, в плохую погоду, да, Вильгельм? И что же это?

—Я же уже сказал— неважно,— пальцы вцепились в руль крепче.

—Ответь.

—Мюриэль,— коротко бросил, не отводя глаз с освещенной светом фар мокрой дороги, в надежде, что отстану.

—Вильгельм.

—Просто скажи... Нет, просто забудь,— отмахнулся.

—Сказать, что? Откуда ты взялся?— злилась, все мои черти требовали крови. Его крови.— Если это не так важно, почему бы не сказать мне?

—Эля. Ты... Поговорим позже, ладно?

—Нет. Давай сейчас. Ты следил за мной?— сматривалась в его прекрасное лицо.— Вильгельм?

—Эля, пожалуйста...— тяжело вздохну, помассировав переносицу пальцами руки, не сбавив ход.

—Останови машину,— отвела взгляд в окно, за которым сплошным темным пятном тянулся лес.

—Что?—его идеальной формы брови взмыли в верх.

—Машину останови!— повысила голос.

—Не глупи.

—Вильгельм!— мой крик вырвался синхронно с прогремевшим громом, что прозвучало очень эффектно, даль Ирка не видела этого.

Он так резко дал по тормозам, что если бы Артем не среагировал вовремя, Niva Shevrolet въехала бы в зад черной Audi. Я выскочила на улицу. Моросящие капли устилали землю. Через мгновение вышел и Вильгельм.

—Мюриэль, куда ты пошла?— крикнул в след.

Я направлялась вдоль трассы.

—Мюриэль!

Дальше он просто сел в машину, нагнал меня и, сбавив скорость до моей, спокойно сказал через открытое окно:

—Если ты сейчас сама не сядешь обратно, я клянусь, что запихаю тебя насильно.

—Ты можешь быть свободен. Езжай по своим "неважным" делам!— вышагивала похоронный марш, хлюпая гриндерсами по лужам.

—Да что с тобой?

—Отстань.

—Эля.

Свернула с трассы и направилась куда-то в сторону зарослей, ступая по мокрой траве, щекотавшей ноги через капроновые колготки, такой же мокрой, какими были мои ресницы.

—Эля! Остановись!— вышел из машины Бен Ингерд и направился за мной.—Послушай, что происходит?— догнав, схватил за локоть, заставив остановится.

Но я только оттолкнула его.

—Эй! Стой же! Давай поговорим?— вновь нагнал.— Ты же этого хотела!

—Оставь меня в покое!— остановилась развернувшись лицом, я почти не видела его из-за пелены из слез, которые тщетно попыталась смахнуть.

—Эля...

—Вильгельм! Ты не понимаешь что ли?— рыдала.

—Послушай, сейчас не время выяснять отношения,— больно сжал запястье.

—Ошибаешься!

—Что ты творишь? Объясни!— недоумевая смотрел Вильгельм, притягивая меня к себе все ближе.

—Что ты хочешь знать?— теперь его руки держали обе мои.

—Да все! Все я хочу знать! Ты сбежала из дома? С ума сошла? С каких пор ты встречаешься со всякими отморозками? Что я пропустил, Эля?—кричал он, я снова сорвала его цепи, как тогда в университете...

—Всякими отморозками? Знаешь, я сама не понимаю, как только могла общаться с тобой!— злилась.

—Эй! Что тут происходит?— недоумевая оглядел нас появившиеся из неоткуда Артем.

—Ничего,— не удостоил его и взглядом Бен Ингерд.

—Слышь, руки от нее убери!.

—А то что?— усмехнулся Вильгельм, но все же отпустил, когда я зашипела от боли.

—Артем, не надо,— уперлась ладонью в его грудь.— Оставь это.

—Оставить?! Эля, ты предлагаешь мне молча смотреть на то, как какой-то мудак доводит тебя до истерики?— завелся он.

—Тема, я прошу тебя. Пожалуйста,— уж лучше мудак, чем трупак.

Артем без тормозов: если начинает, то заканчивает всегда в отделении полиции.

—Он не виноват. Это не из-за него я...

—Эля,— он не слушал меня и ничего не оставалось кроме того, как обхватить его шею руками и затушить пожар поцелуем, запустив пальцы в стриженные под короткое каре волосы.

—Пожалуйста, Артем,— шептала, целуя острый подбородок.

Кротко заглянула в карие глаза, и увидела в них все то же, что и в глазах мамы сегодня в больнице. Я причиняю страдания. Неужели, ему было бы легче стоять с разбитой физиономией, если бы Сапронов все-таки сорвался, чем когда я касалась чужих губ? Неужели, все действительно было так?

—Моя бабушка приезжает этой ночью, остановится на ночь у подруги. Вот куда мы ехали,— виновато смотрела на Вильгельма.

О чем он думает? Почему я этого не слышу? Было бы проще стоять сейчас здесь, если бы смогла уловить хотя бы одно слово. Я принимаю анальгин, заедая душевную боль, причиняя при этом ее другому.

—Вы тоже это видите?— спросила, вглядываясь вдаль, где виднелась полянка, на которой кто-то стоял.

—Видим что?— взволновано спросил Вильгельм.

—Там кто-то стоит. Девушка,— указала пальцем в темноту.

—Тебе кажется. Нет там никого,— присмотрелся Артем.

—Кому-то из нас надо к окулисту? Вы правда не видите?

—Или кому-то стоит посетить кабинет психотерапевта. Эля, не морочь нам голову!— цокнул Сапронов.

—Тупицы!— фыркнула и направилась в сторону силуэта.

Сосновые верхушки высвечивались мягким лунным светом. Я прошла пару метров и теперь уже было ясно, что там стояла девушка, с длинными распущенными волосами, скрывавшими ее лицо.

—Вы куда?— крикнул мне в след Тема.

Вильгельм шел рядом.

—Ты же видишь ее?

Он ничего не ответил, только сжал мою ладонь.

Она сидела не то на скамье, не то на камне. Вокруг густые заросли бурьяна, в котором виднелись кресты. Это было кладбище. Я не могла больше сделать и шагу. Сердце упало в пятки. Что это такое, черт побери?

—Вильгельм?— шепнула.

—Пошли отсюда,— сказал он прежде, чем девушка заметила нас.

—Вильгельм...

Мы почти бежали, он тянул меня за собой, когда я еле передвигая ноги ощущала ее пристальный взгляд.

—Эль, давай в следующий раз, когда тебе приспичит погулять мы отправимся в парк. Окей?— воскликнул Артем.

—Пошли, подброшу вас куда вам надо,— не выпуская мою ладонь, ответил Вильгельм больше мне, чем Артему.

Я предпочла черную иномарку белой — Вильгельм не знал дороги. Я же была уже у этой бабушкиной подруги раз восемь. Мы ни о чем не говорили, он молча вел машину, а я с выражением лица перепуганного котенка смотрела на дорогу, судорожно вцепившись в его руку, сама того не замечая. 

Да, да, я знаю, что поступила ужасно, оставив книгу на две недели, пока закрывала сессию. 
Мне очень стыдно, и я прошу прощения! Чеестно, постараюсь сделать все, чтоб такого больше не повторилось и части выходили регулярно)))

P.s: Всех, всех люблю!

/и, да, если тебе нравится то, что я творю, дай мне знать об этом, чтоб я могла хотя бы надеяться, что не сплю ночами не зря. ...Люблю!)))/