Очерки сломанных

"Хотя бы ничтожную дозу тебя"

Эта дамочка еще полчаса грозилась выбить из меня всю информацию о Вильгельме, но в итоге удалось уболтать ее прогулять первые две пары. Анна учится на журналиста и относится к учебе серьезней некуда, а я просто не могла заявиться в университет в джинсах и топе еще раз— непростительное хамство.

—Родители сейчас на работе, Ирка уже в школе, так что мы не рискуем. Возьмем, что нужно и уберемся от сюда,— сказала поворачивая ключ в замочной скважине.

—И какова причина твоего побега?

—Ань. Я тебе потом как-нибудь расскажу,— отмахнулась.

—Окей. Тебя за язык никто не тянул,— хмыкнула та, опираясь локтем на дверь.

Не думала, что буду когда-нибудь грабить собственную квартиру: запихала тетради с лекциями и одежду на первое время в старый походный портфель, от которого пахло протухшей рыбой и трупаком соседского кота.

—Эль, ты такая милаха была,— листала толстый семейный альбом с твердой обложкой Аня.

—Где?— подскочила к ней, с тяжелым темно-зеленым рюкзаком в руках.

—Вот,— протянула старое фото, где я улыбаюсь во все шестнадцать зубов на фоне белой стены.— Сколько тебе тут?

—Два,— выхватываю у нее бумажку с глянцевым покрытие и засовываю в задний карман джинс.

—Зачем?— мелькает в ее голове.

—Отличная фотка! На паспорт сойдет? Я думаю да,— оголила клыки и направилась к двери.

—А ты только мои мысли читать можешь?

Мы почти бежали, чем раньше уберемся отсюда, тем больше вероятность того, что нас не застанут родители или того хуже младшая надоедливая сестра.

—Не знаю,— вставляю ключ.

—Может тебе уже доводилось слышать что-то необычное? Ну или не пристойное, по статистике люди очень часто думаю о... Ну, ты понимаешь.

—Нет. Я не... Хотя... Нет,— закинула связку в портфель и побежала по лестнице вниз, переступая две ступеньки за раз. Анька съехала на перилах.

Слышала ли я? Да. И нет. Первые признаки появились пару дней назад, в клубе, когда огромное зеркало разнесло на части... И тогда я тоже слышала голос Вильгельма? Но как? Его же там не было, хоть и видела его отражение. Не думаю вообще, что это все одна телепатия...

***

—Надо же! Мюриэль вернулась?— воскликнул Саня, стоило плюхнутся за длинный столик у окна.

—Не-е, просто выносит новые планы, как разрушить порядки этой шараги! Не соблюдение дрескода, слишком мелочно, да?— усмехнулась Дина.

—В принципе, могла бы запереться на кафедре со своим парнем и попрактиковать биологию... Исключение ей обеспечено!— прилетело от Юли.

Что?! А прямо в лицо мне это сказать она сможет?

Я слышала внутренние голоса всех и сразу. То, что говорят и думают— казалось передо мной сидели совсем другие люди с прополощенными мозгами. Сосредоточится на собственных мыслях было не возможно вовсе. Моя головная боль только усилилась.

—Лизи, сколько гостей было на твоем день рождении?— спросила.

Дина в своем воображении уже разорвала это голубое шифоновое платье, пересчитала все ее косточки и утопила красивое тело в кислоте...

Что старшекурсница забыла за нашим столиком?

—Э-э... Ну, я приглашала много.

—И, что все пришли?

—Не-ет. Кого-то не было...— почесала затылок.

—Кто не пришел?— не отставала я.

—Пф! Их всех разве запомнишь? Несколько мест за столом оставались свободными,— уплетала она свой капустный салат с зеленым горошком.

—А опоздавшие были?

—Только ты с Артемом и его дружками. А почему спрашиваешь?

—Да, так,— хлебнула персиковый сок из стакана.

—Кстати о дне рождении!— воскликнула Люси, взмахнув вилкой в воздух— Ты не сдержала свое обещание!

Кончики ее волос кудрями спускались поверх бело блузки, на шее болтался громоздкий золотой кулон, а в глазах горел огонек. Пожар.

—Какое еще...

—Ты не нарисовала портрет,— напомнила она то, что не могла знать.

—Но тебя не было в клубе.

—Ошибаешься,— довольно фыркнула та, закидывая в рот котлету.— Я пришла с танцпола как раз на самом интересном моменте. Кстати, как там твой парень?— поставила особое ударение на твой.

Так и хотелось кинуть в ответ: "А твой?"

—Зачем оно тебе?

Какой бы нереальный бред мне не снился, не хотелось бы, чтобы он сбылся. Хотя, в глубине души горит желание, чтобы на месте Артема во сне оказалась Она.

—Ну... Фотографии могут исказить изображение, а художник. Вы же рисуете, как видите,— наматывала спагетти на вилку.

—Но это все равно субъективно. Как я вижу! А если у меня не зрение, а зеркало из комнаты смеха?

—Тогда мы сейчас все вместе посмеемся,— влез в разговор Саня.

—Ну, блин... У меня даже чистого листка нет,— это была последняя попытка отвязаться, но и она не проканала.

—Тоже мне проблема! Я тебе даже карандаш дам!— протянула Люси все необходимое.

Уселась на некомфортабельном стуле поудобнее и стала всматриваться в ее милое корейское белоснежное личико. Глубокий вдох. И острая боль с каждым сердечным ударом пронзает мои виски все сильнее. Интересно какой прием против лунатизма Анна приняла этой ночью? Я зажмурилась и снова посмотрела на Люси. Сила. Неимоверная энергия. Ее прошлое и настоящие. Кажется, все в моих руках, пока держу карандаш. Жаркое солнце опаляет нежную кожу. Боль. Разочарование. Одиночество. Слышу, как карандаш черкает белую шероховатую поверхность. Вспышки света, сцена, рука сжимает микрофон... Дальше... Я не с умела разобрать, что там дальше— мое запястье кто-то крепко сжал, и выдернул из пальцев карандаш. Я подняла глаза.

Рядом стоял Вильгельм. На его лице раздражение и испуг. Пульсирующая вена на виске, безумные глаза и сжатые челюсти. 

—Я думал ты умнее, Эля,— нервно выплюнул Бен Ингерд.

Кисть начинает неметь из-за перекрытого потока крови.

—Сам дурак,— встала с места и попыталась высвободить руку, но не тут то было.

Черные джинсы и толстовка с мягкой приятной на ощупь тканью на изнанке. То лето выпало дождливым, но мы все равно пошли в парк: я гуляла по парапету фонтана, а он ругал меня за то, что одела легкое платьице, и придерживал за талию, уговаривая слезть. Тогда психанув, ударила его по рукам, но пальцы сильнее сжались в обруч. Я поскользнулась и утащила его за собой в воду. Из сухих вещей в машине была только эта кофта.

—Нет! Сам одевай ее!— упиралась, скрещивая руки на груди.

—Переживу, у меня только рукава мокрые, а ты вся, как морж,— хмурился и вновь протягивал мне одежду.— И вообще, кто так одевается, на улице не май ме...

—Июнь, июнь! Так, если тебе не нравится, как я одеваюсь, Бен Ингерд, то...— закипала изнури, содрогаясь от холода снаружи. Мы стояли у машины и спорили.

—Нравится, мне все нравится, но в моей одежде, нравится еще больше. Держи, если сама не натянешь, я помогу,— бросил строгий взгляд.

Пришлось уступить. Толстовка была велика и по длине опускалась мне ниже бедра. Так что выглядело это прилично и достаточно миленько. Рядом с ним. В его кофте, которая пахла им.     

 Воспоминания окатывают, как ведро ледяной воды, возвращая к суровой реальности.    

Вильгельм смотрел на меня со всей ненавистью и призрением на которое был только способен. Но за что? Вчера, сегодня? Побледневшая кожа и исходившая ярость пробуждали страх, подкашивая мои коленки. Но он же не причинит вред мне? Не позволит себе сорваться?

—Пусти, мне больно,— сверкнула ответной злобой.

Вокруг кружили чужие голоса. Головная боль начала распространятся по всей черепушке, теперь что-то жутко давило в затылок.

Вильгельм молчал, а его пальцы сжимались все сильнее.

Попыталась выхватить у него карандаш, но тщетно.

—Вильгельм, скотина!— ударила в мужскую грудь.

Теперь парень держал обе мои руки.

—Ха-ха. У белочки два бобренка,— молча смеялась Юля, потирая нос с уродскими очками в толстой черной оправе. 

Все только на нас и пялились. И уж лучше бы, я не слышала их мыслей.

—Вильгельм, ты чего?— спросила недоумевающая Люси.

Ей стало жалко меня? Серьезно? Сама же недавно грозилась усадить меня в инвалидное кресло!

—Ничего,— схватил мой портфель со стула и потащил тело за собой.

Он почти бежал, а я плелась за ним, ничего не понимая. Мы влетели в мужской туалет, Бен Ингерд закрыл дверь и ослабил хватку. Ужасно пахло хлоркой и еще какими-то химическими средствами.

—С ума сошел? Отойди,— оттолкнула его, засадив кулаком в плечо и попыталась открыть дверь.

Тогда он ухватив за локоть, притянул меня обратно к себе и вжал в угол. Холодный кафель за спиной заставил вздрогнуть от мурашек. Вильгельм стоял возвышаясь на целую голову надо мной и молча сверлил взглядом. Аромат его одеколона больше не казался родным. 

—В чем дело?— повысила голос.

Мой тон в миг сорвал все его предохранители.

—Ты же обещала!— почти кричал.—Мюриэль, черт побери!

В голове пульсировало. И с каждым ударом давящая боль, сжимала мозг все сильнее. В глазах помутнело. Я уже не слышала и не слушала его. В горле стал ком, не знаю из-за чего. От того, что разрывалась голова или он смотрел на меня, как на ничтожество.

—Эля! Я же просил тебя! Для тебя ничего не стоят слова, которые ты даешь людям? Неужели так сложно сделать то, о чем тебя просят?

Стала задыхаться, в груди сжалось, воздуха катастрофически не хватало. Ноги почти не держали, а слезы покатились двумя дорожками.

—Так сложно сделать то, о чем прошу я?— он развернулся и со всей силы пнул в дверку одной из кабинок. Раздался грохот.

—Тебя больше бесит, что я не выполняю обещания вообще или только данные тебе?— ухмыльнулась, но сразу же пожалела об этом: боль сделалась еще невыносимее.

—Эля, как можно быть...— повернулся лицом.

—Вильгельм... Я...— щеки стали соленными, взявшись за голову, медленно сползала по стене на пол.

—Ты плачешь? Эля?— растерянно звучал смягчившийся голос.

Сознание кружилось, я не могла ничего ответить.

—Эля?— он уже сидел на коленях, возле меня.— Эля! Эля! Ты слышишь?— давал он мне несильные пощечины.

—Вильгельм,— простонала я прежде, чем окончательно пала в забытье.

Подхватив на руки ослабевшее тело, парень что-то шептал на ухо по дороге в медпункт. Но я не слышала его, чувствовала только, как обжигает шею его мятное дыхание — вокруг, отовсюду, что-то твердили чужие голоса, заглушая самый прекрасный из всех. .

—Не спи! Только не спи!— почувствовала жесткую кушетку.

Едкий запах лекарства. Вид был размытым, но удалось разобрать девушку в белом халате, копавшуюся в шкафчике висячем на стене, и сидящего рядом Вильгельма.

—Надо еще виски помазать,— сказал женский голос.

На коже разлился холодок,

—У нее есть аллергия?

—Нет,— взволнованно отвечал парень.

Тут он ошибся. Есть. На него.

Его присутствие, взгляд, даже аромат его одеколона действовали на меня, как противопоказанные организму аллергиков вещества: сердцебиение учащалось, ныло в животе, дыхание прерывалось. Наверное, я даже могу потерять сознание, от его прикосновений. Как сейчас, например. Но самое фиговое, что без него мне еще хуже. Он мой наркотик. Вредящий, причиняющий одну боль и страдания телу, душе. Убивающий. Но и отказаться от него, я, кажется, тоже не в состоянии. Мне бы хотя бы самую ничтожную дозу его, хотя бы знать, что он где-то рядом, где-то поблизости: смеется во все тридцать два от смешных анекдотов его дружков, имен которых я даже не знаю, или усердно сидит над конспектами где-нибудь в душной аудитории, переживая за предстоящую контрольную по математическому анализу. Он здесь. И я уже не падаю, а всего лишь прогуливаюсь по тончащей линии обрыва, как по осеннему городскому парку.

Зрение стало постепенно возвращаться. Вильгельм вновь поднес мне к носу вату, от которой разило чем-то непонятным.

—Что это?

—Нашатырный спирт,— почувствовала теплую ладонь на щеке.

—Убери,— простонала я.

—Потерпи. Пожалуйста,— он медленно наклонился и поцеловал меня в лоб.— Сейчас станет легче,— водил костяшками пальцев по шее, легонько касаясь.

"—Да, руки убери, блин! Ты же, как разрядом бьешь!— истерила извнутри, содрогаясь от душевных судорог.

—Что болит?— подошла медсестра.

—Голова.

—Я дам тебе анальгин. Хорошо? Тебе, моя дорогая, надо в травмпункт,— протянула девушка стакан и таблетку.

Вильгельм помог мне приподняться.

—Зачем?

—Ты падала?— спросил парень.

—Нет... Да... Я не знаю,— ослабленным голосом отвечала я.

—У тебя голова рассечена,— сказал он.

—Правда?—коснулась затылка и нащупала запекшуюся кровь.—Значит, падала,— спокойно сделала выводы.

—Ты не помнишь?— его изумленный взгляд застыл на мне.

—Нет,— вновь легла.

—У тебя может быть сотрясение мозга. Позвони родителям,— промурлыкала девушка.

—Нет. Я лучше, после пар...

—Эля.

—Вильгельм,— сердито фыркнула на него.

Тут в кабинет залетели, какие-то первокурсницы. У одной болел живот, другая жаловалась на голову. Что ж, интересное действие оказывает контрольная по алгебре. Мы вышли в коридор или вернее будет сказать, Вильгельм вынес меня, но как только дверь захлопнулась, я забрыкалась и ему пришлось отпустить меня на землю.

—Не буду никому звонить. Дождусь конца учебного дня. Со мной все в порядке,— отпиралась, как могла.

Но от Бен Ингерда так просто не отделаешься.

—В чем дело? Я сам твоему отцу сейчас позвоню,— грозил парень.

—Не надо. Он уехал,— села на скамеечке, опершись головой на стену.

—Хорошо. Пошли,— вновь вцепился руку и потянул за собой.

—Что? Что ты делаешь?— вырывалась.

—Ничего. Я сам тебя отвезу.

—Нет! Пусти! Вильгельм!— ударила его в плечо.

Он остановился и повернулся ко мне.

—И?

—Я с тобой не поеду,— прошипела, сжав челюсти.

—Эля,— недоумевающий взгляд глаз гулял по моему лицу.

—Оставь это. Мне ничего не нужно. От тебя. Сама разберусь как-нибудь,— чуть приподняла подбородок в верх.

—Не глупи,— совершенно спокойно отвечал тот.

—Оставь меня в покое!— воскликнула, чувствуя, как ком подступает к горлу и ровно дышать становится все труднее.

Что за чехарда? Сначала бросает, а потом лезет со своей помощью, как ни в чем не бывало! Я резиновая? Нет! Может, я игрушка, которую невозможно сломать? Тогда какого черта он со мной так поступает? Разрушает изнутри и вновь ждет преданности.

—Не понимаю почему ты злишься. Это я должен на тебя обижаться. Ты можешь дуться сколько влезет, но я все равно отвезу, хочешь ты того или нет!

—Правда? А ты обдумай события последнего месяца,— фыркнула, достав телефон из кармана.— Пусти, я позвоню.

Он освободил мою руку, и я набрала номер, но не отца.

—Я скорее отпущу тебя одну, чем с ним!— злился Бен Ингерд.

—А я скорее выйду в окно, чем сяду к тебе в машину!— выплюнула, застегивая куртку до конца

—Эля,— попытался удержать, притягивая к себе за талию.

—Это все,— разочарованно вздохнув, заглянула ему в глаза и, не оглядываясь, спустилась по ступенькам крыльца к парню на мопеде.

Как и обещала....)))

Ууух, ребятки, как вам такое?  Мне кажется, эта глава получилась самая душевная из всех... согласны?
А моня звездочку?