9 Часть
Звонок телефона, прозвеневший на весь коридор больницы неожиданно громко после почти оглушительной тишины операционного кабинета, заставил Намджуна невольно вздрогнуть. Сняв перчатки и маску, он достал телефон из кармана и посмотрел на дисплей. Номер не определен, как и всегда. — Доктор Ким, как ваш новый пациент? — Мальчишка? — уточнил Намджун. Этот звонок стал неожиданностью для него, он ещё не успел подготовить всё необходимое, чтобы презентовать своё новое творение. Но раз такое дело, то нужно рассказать всё сейчас. — Тот, которого вы прислали полгода назад?
— Да, мелкий прохвост, который шнырял на нашем новом месте. Ещё не разобрали его на органы? Ким невольно усмехнулся. Для этого человека существует только один способ использования человеческого ресурса для достижения благой цели — пустить в расход, на органы. Он даже представить не может себе иного способа. Намджун дошел до своего кабинета, налил пока еще тёплый кофе в кружку и сел нога на ногу за свой стол. Раз господин Хан требует отчёт, он ему его предоставит. — Ответьте, пожалуйста, — осторожно начал он, — на один вопрос. Все пациенты, которых вы притаскиваете ко мне, находятся под моим ведомом, и я могу делать с ними всё, что считаю нужным? — Да, конечно. Я доверяю тебе, Ким, так что делай с этими людьми, что душе угодно. — Тогда я должен сказать вам, что мальчик ещё жив. Он у меня здесь в качестве подопытного номер 3. Номера 1 и 2, к сожалению, сошли с ума и покончили с собой. — Подожди, о чем ты? — В голосе главы послышались нотки сомнения и недовольства. — Какие подопытные? — Я хочу сделать прорыв в медицине, господин Хан, — объяснил Намджун, перебирая пальцами листы недописанного отчета. Сверху над всеми бумагами лежал незаполненный лист осмотра подопытного №3: День №: 185 Температура тела: 36,0 Дыхание: 12 в мин. Пульс: 55 в мин. Артериальное давление: 100/65 Зрачки: сужены; глазные яблоки двигаются хаотично Двигательная активность: __________________________ Реакция на раздражители: присутствует / отсутствует Намджун хотел поскорее закончить этот разговор и вернуться к осмотру пациента. — Понимаете, — начал объяснять он, — есть больные, которые обречены коротать свой век в муках. Терминальная стадия рака, например, приносит людям невыносимые боли, но на эвтаназию решаются единицы. Я хочу помочь этим людям закончить свою жизнь в иллюзии, в мире, где они здоровы, где нет боли и страданий. Это нонсенс, такого еще нет нигде в мире, и то вещество, что я испытываю, отнюдь не наркотик, разрешение на него будет доступно в любой стране мира. Я назвал это Лекарство от памяти. Человек как будто впадает в кому, и всё, что ему нужно в этой коме, это питальный раствор, который не позволит телу умереть, а в остальном — пациент дышит сам, сердцебиение осуществляется также без перебоев. Он как будто спит, только этот сон… другой. В ближайшее время я хочу вывести подопытного номер три из состояния спячки, чтобы расспросить всё, что он видел в своих видениях, но на то, чтобы он восстановил жизнедеятельность, уйдет неделя. Я могу рассчитывать на то, что вы доставите мне еще пару таких пациентов? Молодых, желательно, чтобы я закончил исследование. Ошарашенное молчание в ответ было именно той реакцией, которую Ким и ожидал. — Эм… — наконец послышался голос главаря. — Ты… ты не шутишь? Это реально? — Я пока не знаю, но третий подопытный находится в этом состоянии без перебоев уже около полугода. — Я… Я не знаю, что сказать. Да, конечно. Конечно, делай свои исследования, я не буду мешать. И у меня есть один парень на примете, через пару дней привезу его тебе. Можешь делать с ним, что хочешь, я увеличу сумму содержания больницы, чтобы тебе ничто не мешало работать. Это… потрясающе. Ты молодец, Ким, я даже не подозревал, что ты на такое способен. Просто… охренеть. Ладно, ладно, это надо обдумать. Я позвоню позже. И жди на днях новенького. Вызов завершился, а Намджун так и сидел, уставившись на незаполненный лист, сжимая в руке кружку кофе. И когда его сердце успело настолько зачерстветь? Хотя, медицине всегда нужны подопытные кролики, чтобы тестировать все те лекарства, что люди покупают в аптеках. В основном это пациенты психбольниц и заключенные в тюрьмах, а чем он хуже? Да вот именно, что ничем. Ничем, убеждал он себя. Абсолютно ничем.
***
— Привет… — тихо прошептал Чимин, обнимая Чонгука за талию и утыкаясь носом в его острые ключицы. — Как спалось? Он чувствовал, что после вчерашнего Чонгуку необходима поддержка, и пытался дать ему тепла столько, сколько мог. Он очень волновался за него, и старался успокоить его всеми силами. — Никак. Я просто дремал, — сонно зевнув, ответил Чон. — А ты? — Мне тепло с тобой. И мне нравится спать с тобой. — Мне тоже… Сквозь тяжелые шторы на окнах проникал солнечный свет, маленькие часы рядом с кроватью показывали полдень, и Чимин решил, что пора бы, наверное, уже позавтракать, а затем отправиться на прогулку по парку вокруг дома Хосока. Эти просторы, казалось, были бесконечными, и Чимин хотел бы их обойти вместе с Чонгуком. Так они и поступили — сначала спустились в кухню и поели то, что нашли в холодильнике, чтобы как-то унять голод до того, как наступит время обеда, а после вышли во двор и двинулись туда, где деревьев было больше и где зеленые кроны перекрывают свет солнца, погружая пространство под ними в болотного цвета полумрак. Как будто настоящий лес, только совсем рядом с домом. Это напомнило Чимину, как он с Тэхёном в паре и со всем классом ходил в поход в седьмом классе. Так странно, как будто это всё было в другой реальности. Абсолютно другой, и Чимин не знал, что из этого всего было реальнее — его прошлая жизнь или же нынешняя. Взяв за руку Чонгука и замедляя шаг, Чимин шел всё дальше и дальше, они молчали, но не неловко, а просто — такая атмосфера царила вокруг, спокойная, тихая, не хотелось говорить ничего. Чимин, задрав голову, вглядывался в сплетения веток и листьев над ними и поражался такой красоте, и даже немного пугался. После того, как они сбежал из больницы, он научился ценить жизнь, каждый момент. Этот момент тоже ценный — он не один и на свободе. Это ли не самое важное в жизни? — Постой… — тихо попросил Чонгук, и Чимин тут же посмотрел на него. Странно, почему он плачет? — Что с тобой? Ты из-за того, что уб… Чонгук замотал головой и пытался что-то сказать, но Чимин не мог услышать его. В ушах появился странный писк и нарастал с каждой секундой. Как будто кто-то рядом включил ультразвук. — Чонгук! Я не слышу тебя! Я не слышу! Спастись от пробирающего в самый мозг писка не было возможности, он стал таким громким, что Чимин закричал, но даже не слышал себя. Он сел на корточки и зажал уши руками так сильно, как только мог — не помогало. Чонгук внезапно куда-то исчез, а пространство вокруг начало искажаться. Деревья один за другим пропадали, и в конце концов растворились все до единого, затем и дом, который оказался не так уж далеко, как казалось, а вместе с домом пропало и всё вокруг: машины перед входом, стриженные лужайки и кусты, подъездная дорожка, всё. После пропало и небо, и Чимин остался один в полной темноте. Он чувствовал себя, но не мог увидеть своих рук, как бы близко не подносил их к лицу. Говорить тоже не получалось, ничего не получалось. Он лишь дышал, шумно, рвано, задыхаясь от испуга. Это побочное действие тех лекарств, которые ему кололи в больнице? Что-то сломалось в его голове? Казалось, что так, потому что в ней как будто щелкнули выключателем, после чего включилась паника. Чимин попробовал идти вперед, но было страшно, потому что он не знал, куда идет. А вдруг, у него просто ''сломалось'' зрение, и он сейчас выйдет из своей комнаты и полетит с лестницы? Кто знает… Поэтому он решил замереть и просто не двигаться. Помощь придет. Обязательно придет, он чувствовал и знал это. Чонгук его не оставит, он уверен, и он поможет, точно поможет. Он, наверное, на тренировке, учится стрелять. Или ещё где-то, неважно, Чимин решил просто ждать. Потому что ему больше ничего и не остается.
***
— Доктор Ким, а когда он уже проснется? — Не торопись, Чонгук, — хмыкнул Намджун, заполняя лист осмотра. День 190, исследование идет полным ходом. — Всему своё время. Всего два дня прошло, он не может так резко выйти из этого состояния. Пока смени капельницу и оботри его, он вспотел. Температура поднялась, вероятно, он скоро придёт в себя. Слишком быстро, правда, но можно это списать на то, что он ещё молод, и на восстановление ему требуется меньше времени.
— А он сможет нормально жить после этого? — как-то боязливо спросил Чонгук. Ему это всё не очень нравилось, но интерес как медика был превыше страха и отвращения от мысли о том, что они проводят опыты над живым человеком, да ещё и ребенком практически. — Вот мы и узнаем через пару дней, сможет или нет. Прозвучало зловеще, но Чонгук на это забил. Ради науки оно того стоит.
***
Спустя ещё два дня Намджун пришел ровно в 9 утра в палату подопытного №3, чтобы проверить его состояние, но, по привычке заглянув в окошко перед тем как отпереть дверь, он почувствовал, как сердце пропустило удар. Вся простынь в крови. Вынутая из вены игла от капельницы свисает со штатива и покачивается, и всё это Намджун разглядел в доли секунды. — Чёрт, чёрт, чёрт! Чонгук, быстро сюда! Бинты и физраствор, живо! Он закричал так громко, что слышно было, наверное, в каждом уголке больницы, после чего ворвался в палату и поднял руку парня наверх, пережимая сосуды и останавливая ток крови. Ким укорил себя за беспечность, нужно было оставить Чонгука с ним, чтобы он следил за ним круглосуточно. — Чонгук! — Я здесь, вот, вот всё. — Чонгук быстро осмотрел рану, которая длинной полосой шла вдоль предплечья, от запястья и почти до локтя. Глубокая рана, из которой сочилась крохотными капельками тёмная кровь. Тёмная это хорошо, лучше, чем алая. — Бинтов тут не хватит, нужно зашивать, — констатирует Ким. — Я принесу всё, чтобы зашить. Я быстро. И Чонгук, подскочив с места, рванул в процедурную, пока Намджун, всё ещё зажимая руку парня, оценивал масштабы бедствия: пульс учащенный, бледность, капли пота на лбу. Интересно, когда именно он пришел в себя? Что почувствовал? С двумя прошлыми подопытными всё было иначе — после месяца в коме Намджун выводил их из нее, и после этого они, спустя пару дней, резко приходили в себя, и первый, когда осознал, что всё это было иллюзией, достал откуда-то скальпель и воткнул в глотку, а второй удавился простыней. Этот эксперимент не может закончиться так плачевно, и Ким не мог не радоваться тому, что эта попытка суицида оказалась неудачной для подопытного. Хотя, для самого подопытного новость о том, что он всё-таки остался жив, может оказаться не очень приятной. Спустя минуту вернулся Чонгук, неся в руках стерильный лоток со всеми принадлежностями для шитья. — Я сам зашью, доктор Ким, — бросил он и тут же принялся возиться с раной на руке парня, стараясь делать всё аккуратно и быстро. — Как это произошло? — Моя промашка… — почти неслышно ответил Ким, — надо было следить за ним внимательнее. С этого дня ты повышаешься до личной сиделки подопытного номер три, ясно? Круглосуточное наблюдение, не отходи от него ни на шаг. Я дам тебе пейджер, если нужно будет отойти, вызови меня, я тебя сменю и тогда только можешь идти. Ни на секунду не оставлять его без присмотра, ты понял? — Да, доктор Ким. Понял. — Чуть и этого не упустили… Полгода было бы коту под хвост… — Вы не могли этого предвидеть, доктор Ким, так что не корите себя. Быстро закончив с обработкой раны, Чон убрал инструменты и лоскуты бинтов в уже испачканный в крови лоток и отнёс всё обратно в процедурный кабинет, а Намджун остался, чтобы провести все необходимые исследования и внести записи в журнал. Он близко, так близко к тому, чтобы сделать шаг вперед, что от этого нервы шалят и в груди тянет, как бывает тогда, когда чего-то очень сильно желаешь. Намджун желал только того, чтобы ему закончить исследование, запатентовать своё Лекарство от памяти и больше не знать, что такое работа. А также получать благодарности от миллионов людей по всему миру за облегчение их жизней, но это не столь важно. Он не тщеславен, он просто жаден до открытий. И ничто не остановит его на пути к этому, ничто.