3. Между строк
Прошло три дня с того вечера, как он впервые сел рядом. Три дня, за которые мы не сказали друг другу ни слова, выходящих за рамки инструкций.
Всё вернулось к обычному ритму — чётко, строго, по делу. Но с того вечера воздух между нами изменился. Тот вечер остался, как незаметная закладка в книге: вроде и перевернули страницу, а всё равно возвращаешься взглядом.
В пятницу после обеда Лаура подошла ко мне.
— Уокер, у нас срочный анализ по делу Хартмана. Он хочет, чтобы вы занимались этим. Сами.
Я даже не сразу поняла, о ком она.
— Кто — «он»?
Она прищурилась, будто проверяя, издеваюсь ли я.
— Ваш руководитель. Наш директор, босс. А кто же ещё?
Папка с пометкой «конфиденциально» лежала на моём столе. Я открыла её, как хирург перед операцией аккуратно, зная, что ошибаться нельзя. Суть была в инвестиционной сделке.
Риски — огромные. Время — сутки. Я должна была не просто разобраться, но и предложить решение.
Я работала без перерыва до самого вечера. К восьми глазам было больно, но я не могла остановиться. Мне хотелось доказать, что он не ошибся, доверив это мне.
Когда я услышала шаги, не удивилась. Он снова появился, как и тогда — без предупреждения.
— Вы всё ещё здесь, — констатировал он, глядя на меня с порога.
— Я почти закончила, — сказала я, не поднимая глаз.
Он подошёл ближе, посмотрел на экран. Некоторое время молчал. Потом кивнул.
— Хорошо. Отправьте мне файл, как закончите.
— Хотите, я объясню основные выводы? — осторожно предложила я.
Он посмотрел на меня. Долго. Тот взгляд, которым он обычно считывал людей.
— Объясните, — сказал он наконец и присел рядом.
Я говорила спокойно, чётко. Показывала таблицы, графики, ссылки на источники. Он слушал, не перебивая. Впервые мне показалось, что он действительно слушает, а не оценивает.
Когда я закончила, он не сразу ответил.
— У вас есть чутьё, — сказал он наконец. — И голова. Это редкое сочетание.
Я замерла. Похвала? От него?
— Спасибо, — тихо сказала я.
Он встал, но не ушёл. Постоял у окна. И вдруг заговорил снова — другим тоном. Мягче. Словно говорил не с подчинённой, а с равной.
— Когда-то я сделал похожий анализ. Первый самостоятельный проект. Только тогда всё пошло не так. Ошибся. Потеряли почти миллион.
Он повернулся ко мне.
— А я тогда думал, что знаю всё. Вы же — сомневаетесь. Это и спасает вас.
Я не знала, что сказать. Он только что раскрыл что-то личное. Не историю — слабость. Ошибку. И доверил её мне.
— Вы не похожи на того, кто говорит о прошлом, — сказала я осторожно.
— Я не похож на того, кто вообще говорит, — усмехнулся он. Почти. Почти улыбка.
Молчание снова повисло между нами — но уже не тяжёлое. Спокойное. Почти уютное.
— У вас есть кто-нибудь? — вдруг спросил он.
Я удивилась.
— В смысле?..
— Вне работы. Кто-то, кто ждёт, когда вы вернётесь домой.
— Нет, — ответила я честно. — А у вас?
Он отвёл взгляд к окну.
— Была. Давно.
Опять тишина. Но уже другая. Уважительная. Доверительная.
Когда я вышла из офиса, было уже за полночь. Город спал. Я шла по пустому тротуару, а внутри всё звенело — не от усталости. От чего-то нового. Впервые он открылся. Впервые я увидела в нём не только силу, но и боль.
Впервые я поняла: лёд начал трескаться.
————————————————————————————
Следующий день начался, как обычно. Чётко, строго, без намёков на вчерашнюю откровенность. Он был на месте с самого утра, сухо поздоровался, дал распоряжения. Я делала вид, что всё по-прежнему.
Что ничего не произошло. Но между нами уже было что-то. И молчание теперь весило больше слов.
К обеду я получила сообщение:
"К 18:00 освободите вечер. Наденьте что-то нейтральное. Адрес пришлю позже."
Моё сердце сделало скачок. Никаких объяснений. Только адрес. Никаких эмоций. Только тон, к которому я уже привыкла — строгий, как приказ.
В 17:58 я стояла у входа в старинное каменное здание в центре города. Это точно был не офис. Скорее — галерея. Пространство с высокими потолками и мягким светом. Люди в сдержанных костюмах и вечерних платьях неспешно перемещались между экспозицией и бокалами вина.
Он подошёл ко мне неожиданно, как всегда. На нём был черний костюм, безупречно сидящий. Ни намёка на холод — только уравновешенность.
— Вы вовремя, — сказал он.
— Можете объяснить, что я здесь делаю?
— Наблюдаете. Учитесь. И, если получится, впечатляете.
Он провёл меня внутрь. Мы обошли несколько групп. Он представил меня коротко — «молодой аналитик». Я улыбалась, слушала, запоминала. Он время от времени бросал взгляды — проверял, как я справляюсь.
— Вы удивили Блэйка, — сказал он, когда мы остались наедине у столика с напитками. — Он сказал, что вы слушали лучше, чем говорили. Это редкость.
— Я учусь у вас, — ответила я.
Он замолчал. Его взгляд задержался на мне чуть дольше обычного.
— Не повторяйте этого при других, — сказал он тихо. — У вас есть голова. Этого достаточно.
Мы снова молчали. Но на этот раз — по-другому. Мягко. Не от неловкости — от чего-то, что ещё не знало названия.
— Почему вы выбрали меня? Тогда. На собеседовании, — спросила я.
Он не ответил сразу. Потом сказал:
— Потому что вы не пытались понравиться.
Я подняла на него глаза. А он смотрел прямо в мои.
— И потому что, несмотря на страх, вы не отступили. Это значит больше, чем опыт.
Мы простояли так несколько секунд. А потом он добавил:
— Если вы когда-нибудь решите уйти — скажите мне лично. Не делайте этого письмом. Не исчезайте.
Я ничего не ответила. Просто кивнула. Потому что слова в тот момент были лишними.
Уже дома я скинула туфли и присела на край кровати. Вечер звенел в голове, как натянутая струна.
Его голос. Его взгляд. Его признание.
Он знал, что между нами что-то меняется. И не пытался это остановить.