Тайна талисмана. Паучиха

23 октября 2017г.

На улице хлестал дождь, смывавший последние радостные воспоминания жаркого лета. Нещадно клонило в сон, и только внезапный треск грома невдалеке на мгновенье выдергивал из мутного состояния полудремы. Дворники, издавая ритмичный стук, монотонно разгоняли потоки воды, лившиеся на лобовое стекло. Лена, убрав от лица вечно норовившие залезть в рот рыжие волосы, только с утра завитые, выключила бубнившую магнитолу. Все равно она не помогала от сонливости в пробке, которой не было ни конца ни края, и где теперь предстоит толкаться каждый рабочий день.

Лена была из того разряда женщин, которые больше времени уделяли работе, чем личной жизни, но при этом она никогда не забывала следить за собой. Она была среднего роста, но всегда носила каблуки, не только как дань моде, но и по той простой причине, что чаще приходилось работать с мужчинами, чем с другими женщинами. И всегда хотелось быть с ними на одном уровне, а не смотреть снизу вверх. Длинные вившиеся волосы натурального огненно-рыжего цвета она носила распущенными, иногда собирая в прическу. Ей уже неоднократно шутили по этому поводу, что на полевых операциях она даже слишком бросается в глаза, но перекрашиваться или состригать эту красоту, которую отращивала не один год, Лена даже не собиралась.

Девушка, размяв маленькие и аккуратно ухоженные пальчики на руле, посмотрела на себя в зеркало заднего вида любимого автомобиля под закрепившимся за этой маркой прозвищем «жук», и вздохнула: под глазами темнели круги. В последнее время высыпаться ей не удавалось.

Неделю назад ее теперь уже бывший начальник вызвал к себе в кабинет и сообщил, что ее переводят с прежнего места работы в главном управлении в городской следственный отдел, и еще ей было сказано, чтобы это воспринималось как повышение. Лена любила и ценила свою работу в главке, потому это назначение, мягко говоря, ее не обрадовало. Иначе говоря, она была в ярости.

«Ситуация у них ни к черту, видите ли, Елена Александровна. Народ совсем от рук отбился без такого замечательного сотрудника, как вы. Вот, к какому-то иногороднему гражданину пристали недавно. Вот, видите ли, вас хотят, следователь Рассветова. Вы уж там наведите порядок. Да получше, чтобы наш мундир не опозорить. Только на вас и вся надежда, дорогая моя. Со слезами на глазах, так сказать, от самого сердца отрываю. Все на благо Родины, вы уж поймите».

Лена скривилась, передразнивая своего бывшего руководителя.

Наглую физиономию этой гиены Лена теперь видела в страшных снах. Позже ей рассказали, что по слухам, начальник и был инициатором этого перевода. Лену - ответственную, сообразительную, и вообще ценнейшую сотрудницу, по мнению высшего начальства планировалось назначить на его место, поскольку он сам такой блистательной репутацией не обладал, да и возраст у него уже обещал приготовления к пенсии. Вот и держался за свое кресло, пока оно еще не до конца отлипло от его пятой точки. И ради этого был готов избавляться от даже потенциальных соперников. У Рассветовой в тот момент, когда узнала об этом, в глазах потемнело и защемило в сердце.

Будто это было только пару минут назад, в голове снова всплывал тот злополучный диалог с подружкой.

***

- Да ладно тебе, Ленк, - успокаивала Галя, отсчитывая капли валерьянки в одноразовый пластиковый стаканчик, - зато меньше проблем, да и вся ко...

Галя была блондинкой. Не по складу ума, но по цвету волос, неоднократно перекрашенных и высветляемых. Будучи выше почти на голову Лены, она все равно словно намеренно пыталось выделяться, всегда и везде. Девушка даже не могла вспомнить, когда видела свою подругу в рабочем костюме. Вечно это были какие-то модные джинсы, безрукавки, футболки и еще куча другой пацанской, но почему-то считавшейся невероятно модной одежды.

Лена сверлила ее взглядом, в очередной раз отметив, что если бы они не были на рабочем месте, то наверняка бы подумала, что Галя собралась куда-нибудь в клуб на очередные пляски. Яркий выразительный макияж, глубокий вырез, несмотря на полное отсутствие хоть сколько-нибудь заметных округлостей в районе груди, и здоровенные серьги в ушах. Сама Лена тоже не могла похвастаться большими размерами, потому и предпочитала закрытые рубашки и высокие воротники.

- Галь, ты в своем уме? - Возмущенно перебила ее Лена, внимательно глядя на валерьянку в руках подруги. Она даже подумывала от том, что надо обидеться, что Галя достала валерьянку, а не что-нибудь покрепче с той самой полочки на кухне. - Ты хочешь, чтобы я наркошами и алкашами занималась? Отличное повышение для моей карьеры! Прямо замечательно, я сейчас лопну от радости! Вместо того, чтобы арестовывать олигархов, снимая их с очередного рейса в Гондурас с мешками денег, я должна буду тратить свое время и нервы на то, сколько выдул Вася перед тем, как воткнул нож под ребра своему собутыльнику! Прям то самое! О чем я мечтала с самого выпуска!

Лена выдохнула всю эту тираду одним залпом, все больше злясь и явно перейдя на пару тонов выше, чем надо. Чем больше слов говорила. Галя остановилась в подсчете валерьянки и уставилась на нее круглыми от удивления глазами, после чего молча вышла из комнаты и стукнула той самой полочкой, звук которой сама Лена уже успела запомнить. Вернулась Галя уже с бутылкой янтарного цвета жидкости в руке, на этикетке которой стояли те самые знакомые сорок градусов.

- Эй-эй! Во-первых, это предвзятое мнение про районные отделы. - Галя открыла бутылку и уже было собиралась налить немного в стакан. Потом вспомнила, что в стакане уже валерьянка. Стакан был отставлен в сторону, и на его место были выставлены две рюмки. Налив их до краев, Галя подставила одну к подруге, а вторую взяла сама. - Во-вторых, как говорит Сова, «спокойствие и только спокойствие». Помнишь? Твой папа нас этому учил.

- Галь, - девушка грустно заглянула в рюмку и потом молча опрокинула ее в себя одним глотком. Обжигающая жидкость пробрала до самого желудка. Стало чуть легче. Уже хотелось не столько плакать, сколько хотелось бить начальника, желательно чем-то тяжелым. Лена поймала себя на мысли, что она столько дел расследовала, что сможет обставить ситуацию как самоубийство. Надо было выпить еще, а то что-нибудь действительно плохое в голову взбредет. Рюмка также молча была отставлена обратно Гале. Слов для характеристики этого плешивого скунса, каким-то образом занимавшего кресло ее бывшего начальника, не хватало. Вздохнув, она все же добавила: - Этот Гиенадий Досукович, чтоб он провалился, даже не разрешил мне дела домой взять, приходится в отделе сидеть с утра до ночи, чтоб хвосты позакрывать. Там работы выше крыши! Я просто физически ничего не успеваю.

- Ой, да не переживай ты. - Махнула рукой Галя и опустошила свою собственную рюмку. После чего внимательно посмотрела на вторую, уже пустую, снова оказавшуюся рядом с ней. Рюмки были наполнены по второму кругу. - Это уже не твоя забота. Хотя, ты не ты будешь, если не поставишь последнюю точку сама. Ты ж как крокодил. Вцепишься - хрен отпустишь.

Девушка пародийно показала руками, как открывают и закрывают рты эти рептилии. Лена смерила ее тяжелым взглядом, после чего рюмка была поставлена обратно. Снова не чокаясь. За упокой этого старого козла. Галя тоже опустошила свою, выдохнула и продолжила:

- В общем, успокойся. Валерьянки... - Немая сцена. - Выпей. Нервные клетки не восстанавливаются.

- Потраченное время тоже. - Лена тоже тяжело вздохнула. - Я туда столько сил угробила, а он просто взял и меня перевел в другой отдел. Даже глазом не моргнул. Словно я ему собака какая. Ничего. Я еще вернусь. Я его... Я ему! Да я... Да я лично ему глаз на пятку натяну и моргать заставлю.

Алкоголь явно стал действовать. Мысли уже были не такими четкими, но настроение явно стало лучше. Лена подумала, что пить на пустой желудок было не самой хорошей идеей, но разворачиваться уже было поздно. Галя уже наливала по третьему разу.

- Может...

- Не может, а ты еще обязательно сюда вернешься, - уверенно заявила Галя, протягивая ей рюмку. - И никаких истерик. Вот только этого нам не хватало!

- Да я не про это, - Лена вздохнула. - Может, закусить ей чего?

Галя молча на нее посмотрела и усмехнулась.

- Есть... Есть позавчерашняя нарезка в холодильнике. Вроде еще не испортилась. И вроде даже не сожрал еще никто.

- Неси, - уверенно кивнула Лена и вылила в себя третью рюмку. Истерика плавно превращалась в очередную попойку. Оно, может, и к лучшему.

В тот ненавистный день Лена повесила на двери своей комнаты увеличенную фотографию Гиенадия Досуковича и в моменты отчаянья кидала туда дротики. Однако начальника в действительно звали Геннадий Досугович, но чья-то удачная оговорка моментально прижилась, ибо отражала всю мерзкую сущность этой пародии на человека. Метание дротиков слегка успокаивало, но пришлось заказать еще несколько начальников на бумаге. На этом фото лица уже видно не было. Лена всерьез подумывала о том, чтобы заказать принт на поле для дартса.

***

Она посмотрела в зеркало заднего вида, где отразились ее светлые серо-голубые глаза. На всякий случай она еще раз оценила макияж. Слишком ярко она никогда не красилась, но на работе привыкла всегда появляться в самом лучшем виде. Немного строго, с короткими стрелками, небольшими подведенными ресницами и помадой красноватого оттенка, не слишком выразительной, чтобы внимание собеседника оставалось в верхней половине лица, а не спускалось ниже и далее.

Посмотрев на себя, Лена в очередной раз подумала, зачем она вообще согласилась на это предложение о переводе, а не написала увольнительную в тот же день.

Вновь прокручивая в голове те события, девушка нервно прикусывала губу, продолжая смотреть на опостылевший уже бампер машины впереди. В глазах защипало, а губы предательски задрожали. В попытке успокоиться, она посмотрела на потолок салона и сделала несколько глубоких вдохов, но это не помогло. Выступили слезы, и макияж сразу же потек. Гнев прорывался наружу сквозь все эмоциональные барьеры. В глухой ярости она начала бить по рулю, пока надрывные рыдания все же хлынули наружу. Не думая о последствиях и не чувствуя боли, Лена со всей дури колотила несчастный руль, словно это был сам Досугович, представляя, что он ее слышит.

- Что б тебя, урод вонючий! Интриган поганый! Баран!

Постепенно истерика отступила, уступив место давящей усталости. Хлюпая носом, Лена размазывала по лицу слезы и остатки макияжа рукавом легкого пальто. Часть макияжа осталась на ткани. Лена обреченно посмотрела на вытянутое размазанное пятно, которое пять минут назад было дорогой тушью, и только тяжело вздохнула. Сил злиться уже не оставалось, поэтому она просто опустила руки, чтобы этого не видеть. Машина продолжала стоять в мертвой пробке, и она на секунду прикрыла глаза, пытаясь успокоить дыхание. Дождик только усиливался. Неожиданно девушка услышала шипение радио, которое становилось все громче.

- Черт... Я же выключила... - Процедила Лена, вынужденная открыть глаза и попыталась снова выключить радио, но тщетно.

Девушка оказалась в замешательстве. Она попыталась переключиться на другие каналы, но и там было одно только шипение. Девушка опять нажала на кнопку выключения. Радио успокоилось, но тут же через секунду снова включилось и противно зашипела помехами. Следом свет в салоне включился и тут же погас. Девушка дернулась и ошеломленно оглянулась вокруг. Дворники заработали быстрее, и свет снова моргнул. Радио резко зашипело в полную громкость, вышибая из головы все мысли и оставляя тот же самый мерзкий белый шум.

- Хватит! - Она испугано закрыла глаза и заткнула уши руками.

- Привет, Лена. - Голос прозвучал совершенно неожиданно, спокойный и ровный, так разительно отличавшийся от белого шума. Лена даже не поняла, что вокруг полная тишина, только голос звучал.

Это был тот самый детский голос, сломанный как у подростка и до боли знакомый. Резко открыв глаза, она увидела на правом сидении молодого человека. Он смотрел прямо на нее, но стоило только моргнуть от неожиданности, и видение изменилось. Перед ней сидело чудовище: человек был весь в крови и с толстым деревянным колом в голове. Из жуткой раны сползали широкие полосы густой и темной, как мазут, крови, уже свернувшейся. С обезображенным лицом, лишенным носа, сползавшими с мышц клочьями кожи, и искореженной, как жуткая гримаса, улыбкой, он повернулся прямо к ней. Залитые кровью глаза, мутные и покрывшиеся пленкой, внимательно смотрели на Лену. Она не могла пошевелиться от страха и ужаса, не понимая, реально ли происходящее, или нет.

- Я скучал... - Голос был явно от этого наваждения.

Челюсть словно отвалилась, пока двигались невпопад гнилые губы. Изо рта полилась такая же гнилая кровь, заливая его грудь, обивку кресла, большая часть лица буквально расползлась, когда порванные мышцы уже не смогли удержать вместе все лохмотья кожи и мяса.

Лена заверещала от увиденной картины. Она попыталась вырваться из машины, но дверца оказалась заблокирована. Подросток тихо повторял одно и тоже, медленно наклоняясь ближе. Его распадавшееся лицо, с рвавшимися кусками плоти, обнаженными зубами, лишенными губ и десен, но такими же внимательными глазами, приближалось к ней, не отрывая взгляда. Лена, не прекращая дергать ручку дверцы, заорала, извиваясь и пытаясь вжаться глубже в сидение, пока ужас нависал над ней. Он становился все ближе, девушка практически чувствовала, как на нее льется гнилая кровь из разорванного рта, стекая с выпавшего языка. Чужая рука, разбухшая как у начавшего гнить трупа, покрытая струпьями и язвами, почти коснулась ее, но тут дверца все же поддалась. Лена буквально кубарем вывалилась из машины с криком ужаса и паники.

Однако, как только она посмотрела на машину, там уже ничего не было. Она никак не могла успокоиться. Ее трясло, руки отказывались слушаться, а ноги предательски дрожали, пока мысли лихорадочно носились в голове, не позволяя сосредоточиться хоть на чем-то одном. Ее не беспокоило ничего вокруг, ни дождь, который все лил, ни другие машины.

Ее колотило. Лена никак не могла понять, насколько реальным было увиденное, но в памяти все запечатлелось слишком ярко, чтобы казаться галлюцинацией. Только как она ни вглядывалась в салон, оставшийся за распахнутой настежь дверцей, там не было видно ни капли гнили или крови.

- Подруга, у тебя все нормально? - Из оцепенения ее вывел голос подошедшего мужчины. Он вышел из той самой машины, что стояло следующей. Аккуратненькая жиденькая бородка плохо сочеталась с большими круглыми очками. Под сильным ливнем он прикрывался только рукой над головой. И все же он вышел, явно удивившись тому, как резко она сама выскочила. Из машины в параллельном ряду тоже показалась женщина с ярким фиолетовым париком на голове. Она жеманно поджала губы и внимательно посмотрела на Лену, словно ожидая объяснений.

- Нормально... - Лена отрешенно кивнула головой, словно сама себя убеждая. Мужчина не отходил, и надо было срочно придумывать что-то более рациональное, чем видение призрака. - Паука увидела. У меня на них фобия... арахнофобия.

Мужчина смерил ее взглядом и тяжело вздохнул. В его глазах она в эту минуту выглядела как та самая блондинка из старых анекдотов.

- Успокоилась? - Только произнес он, даже заглянув в машину, словно ожидая там увидеть монстра размером с собаку. - Этот паук, небось, тебя еще больше испугался. Не переживайте.

- Спасибо... - Кивнула Лена невпопад, только теперь сообразив, что стоит под проливным дождем, и от ее прически остались только размокшие патлы. Страшно даже подумать, как она выглядит со стороны. Макияж растекся еще больше, но ее беспокоил только тот мальчик, которого она увидела. Она не должна его видеть.

Мужчина вернулся к себе, а Лена все-таки набралась храбрости, и сама вернулась обратно в машину. Пробка никуда не делась, но девушка была этому только рада. В ее состоянии сидеть за рулем фактически означало попасть в аварию. Начинать первый день с опоздания на работу по причине случайного ДТП было не самым лучшим начинанием. Она села на прежнее место водителя, с трудом заставляя себя успокоиться.

Чувствовала Лена себя отвратительно, ее все еще мелко трясло, словно только что вышла из-под ледяного душа. Безобразное лицо не могло выйти из головы, навевая старые и уже считавшиеся забытыми воспоминания из детства.

В памяти всплывал небольшой детский шалаш, яркие отблески света, успокаивавший шелест листьев над головой. И рядом стоял мальчик, лет одиннадцати-двенадцати, не больше. Слишком щупленький и одетый на вырост: «кожа да кости» - как говорила бабушка каждый раз, когда видела его. Лена могла даже вспомнить это лицо таким, каким оно было раньше. Темные, почти черные и аккуратно подстриженные волосы. Лучезарные карие глаза, смотревшие на Лену с чистой, наивной любовью и обожанием. Мальчишка всегда сиял и улыбался.

«Я скучаю, Ленка» - настолько тихо, что можно было списать на фантазию, послышались ей когда-то давно произнесенные слова. Сердце защемило от этих воспоминаний. Она снова вспомнила те счастливые дни, когда была маленькой и беззаботной, весело бегая со своими деревенскими друзьями, среди которых всегда выделялся один мальчишка, старавшийся все время быть рядом с ней. Именно от него она слышала эти слова, и именно его лицо она видела в машине. Почему именно он, и почему именно сегодня, она боялась даже подумать. Страшное событие, навсегда разлучившее их, осталось в памяти выжженной полосой, одно только касание к которой отдавалось жуткой болью.

Вспомнив о неприятностях, Лена снова подумала о Досугове. Свежие воспоминания позволили хоть немного отвлечься от старых страхов. Девушка напомнила себе в очередной раз, что она уже не маленький наивный ребенок, а уже опытный следователь, за спиной которой несколько разрушенных карьер олигархов. Ее не должны отвлекать такие мелочи, как страшные видения. Лена посмотрела на потолок салона и несколько раз шумно шмыгнула носом. Она мысленно себя заверила, что все в порядке. Это все от слишком сильных переживаний. Этот перевод полностью выбил ее из колеи, из-за чего она никак не могла собраться с мыслями снова. Работа следователя и полевые операции всегда выжимают нервную систему досуха, и так-то, по-хорошему, ей давно пора к неврологу, но до сих пор до врачей руки не доходило. Вот оно и начало сказываться. Такая аргументация выглядела весьма убедительной, и Лена постепенно успокоилась.

- Так, все. Хватит истерик, занимаемся работой. - Девушка еще раз глубоко вздохнула, закрыла глаза и сосчитала до пяти. - Возьми себя в руки, тряпка! На работу надо! Работать! А о твоей прогрессирующей шизофрении мы поговорим позже. Это всего лишь видение. Видение... Я перенервничала и переработала... Слишком все близко к сердцу беру... И вообще, пора в отпуск, расслабиться... отдохнуть... А то так и с ума сойти не долго...

Лена продолжала себя успокаивать и убеждать, пока еще была возможность. Пробка должна однажды рассосаться, а с трясущимися руками управлять машиной никак не получится. У нее оставалось еще достаточно времени, чтобы поставить нервы в нужный ряд. Тем более, спокойствие вставшей пробки было тому лишним помощником. Выключив двигатель, Лена вытащила из бардачка косметичку, и поглядывая в зеркало заднего вида, постаралась привести в порядок то безобразие, что осталось у нее на лице от недавнего макияжа. Времени было достаточно, а появляться в подобном виде в первый же день на работе не стоило. Неторопливо Лена восстановился более или мене подобающий вид на лице, и уже хотя бы можно было без страха смотреть в зеркало.

К тому времени, когда машины все-таки двинулись, и потребовалось снова давить на педали, девушка уже была относительно в норме. Если не считать желания все-таки вернуться, дождать, пока Досугович не выйдет со своего рабочего места, и пара раз переехать его машиной.

Дальнейший путь по московским дорогам и переулкам отвлек ее даже от таких размышлений. В такое время и в такую погоду улицы забиты машинами и пешеходами, словно поголовно имевшими привычку переходить дорогу в самом неподходящем месте и прямо перед самым носом автомобиля.

Подъехав к новому месту работы и ловко припарковавшись на удачно освободившемся месте, девушка заглушила мотор и через стекло автомобиля осмотрела неказистого вида здания, которое должно было стать ее новым вторым домом. И только после этого Лена открыла дверь.

Дождь не хотел прекращаться, и девушка поплотнее запахнулась в пальто, чтобы не промокнуть еще сильнее и не замочить окончательно дорогой официальный костюм. Лена решительно, подхватив дамскую сумочку и портфель с ноутбуком, вышла из машины. Поеживаясь от подпадающей за воротник воды, она бросилась к спасительному входу, цокая каблуками изящных сапожек по асфальту. Перепрыгивая через лужи, Лена направилась прямиком к главному входу трехэтажного здания.

На последней ступеньке, когда уже подняла руку, чтобы схватиться за ручку, ее кто-то обогнал, проскочив вперед, и от неожиданности Лена подвернула каблук и упала. Приземлившись пятой точкой на холодную и сырую плитку, она разъяренно посмотрела на обидчика, но увидела только уже закрывшуюся дверь.

«Сегодня явно не мой день. Явно» - подумала следователь. Лена, ежась от дождя, попыталась встать, но тут же почувствовала, что каблук сломался. Девушка закрыла глаза и сжала губы, пытаясь сдержать себя от очередного за сегодня приступа гнева. Поднявшись, она тяжело и глубоко вздохнула, задавливая в себе клокотавшее желание убить первого встречного, и все же открыла дверь, стараясь удерживать максимально нейтральное выражение лица.

Рассветова, прихрамывая, чтобы не доломать каблук окончательно, вошла в здание и подошла к приемному стойке слева от входа, полностью закрытом непрозрачным стеклом, и где рядом с окошком была металлическая дверь. Там уже кто-то стоял и разговаривал с оператором пульта. Это был средних лет мужчина, с темными, почти черными волосами, выглядевшими так, словно их никогда не вычесывали. Практически все в мужчине выглядело нелепо, словно ему было все равно на собственный внешний вид. В глаза бросался грязный подол пальто, мятая рубашка, криво поправленный воротник, неухоженная запущенная борода, однако его выдавали ненавязчивые нотки дорогого парфюма, но, когда мужчина прошелся рядом, Лена увидела его тяжелый холодный взгляд, и раздражение прошло самом собой. Девушка поняла, что именно из-за него она упала, но мужчина уже ушел дальше по коридору, и желания догонять его, чтобы высказать все, что хотела, не возникло.

С правой стороны от входа начинался длинный коридор. Выглядело все несколько запущенным, даже чувствовался тот же советский бюрократизм, словно закостеневший в этом здании. Тут же на стене пара стендов с уже потертыми и пожелтевшими листами бумаги, где вперемешку наклеены какие-то объявления. Дешевый ламинат, сколотый в нескольких местах, и перекрашенные несколько раз стены, в этот раз телесного цвета, где под сколами краски уже виднелся прежний зеленый оттенок. Увиденное удручало Лену и хотелось убежать к своему любимому, уже бывшему, кабинету, такому уютному и аккуратному. Она тоскливо вздохнула и подошла к окну.

- Здравствуйте, что у вас? - Сухо и отрешенно поинтересовалась мрачная молодая девушка с суровым голосом, почувствовав чье-то приближение. Она даже не посмотрела на неё, продолжая что-то активно писать в журнале.

В этот момент в кабинет за окном зашел человек, что-то очень бурно обсуждая с невидимым собеседником, оставшимся за дверью. Это был юноша, выглядевший так, словно только что закончил институт и еще не до конца съеденный бездушной бюрократией. Внешне холеный, он был одет явно не так, как требовалось дежурному на приеме. Форменная рубашка была с закатанными до локтей рукавами и выглядела так, словно была на размер меньше. Из-за этого казалось, что пуговицы вот-вот разлетятся в стороны, выставляя напоказ атлетически сложенное тело, рельеф которого едва заметно проступал под натянутой тканью. На ходу договорив и захлопнув за собой дверь, он с лучезарной улыбкой уселся на соседнее рабочее место, бросив не глядя:

- Товарищ Ленин, я пришел, вы можете выпить чаю.

- Я же просила меня так не называть. - Отреагировала девушка, продолжавшая писать в журнале, так и не подняв глаз.

- Прости-прости, Мир, это уже на автомате, ты же знаешь... - Парень откинулся на кресле и театрально поднял руки, изображая свою капитуляцию, продолжая все также улыбаться.

Лена театрально кашлянула. Весь этот фарс начал ее раздражать.

- Что же это я! - Молодой человек поднял взгляд на источник звука, и тут же подскочил на ногу и изобразил короткий театральный поклон, одарив Лену еще одной лучезарной улыбкой. - Здравствуйте! Позвольте представиться, младший сержант Артем Андреевич Доброславов. Чем могу быть любезен?

- Майор Рассветова, из главного управления. - Девушка показала корочку, и холодно посмотрела на полицейских. - Можете быть полезны тем, что займетесь своими прямыми должностными обязанностями. И заодно скажете, где найти Грозного.

Глаза у Артема вылезли, а от сидевшей рядом девушки Лена услышала сухое «бедная». Она так и не подняла взгляда, но покачала головой. Ничего не ответив, юноша взял телефон и начал кому-то звонить.

- Николай Павлович, доброе утро. Тут девушка пришла от главного, просит на растерзание Грозного... Да, хорошо, скажу... - Он положил трубку, и только теперь снова на нее посмотрел. - Подождите, к вам сейчас подойдут.

- Можно ваш паспорт? - Девушка только теперь посмотрела на Лену. Она выглядела приятно. Ее сдержанный макияж подчеркивал все ее внешние черты: острые скулы, холодный и выразительный взгляд, пухлые губы и блондинистые, с золотистым оттенком, волосы, аккуратно собранные в пучок. Глядя на нее, Лене хотелось видеть всех сотрудников женского пола именно так - официально и по-деловому. Ничего не говоря, она отдала ей паспорт.

- Мир, представляешь, я тут у девчонок был, у кадров, говорят, что наш Мирославыч надолго пропал. - Юноша снова затянул разговор, явно не связанных с выполнением их прямых обязанностей. Его умение моментально переключаться на какие-то отвлеченные темы и впустую тратить рабочее время уже начало раздражать Лену. Таких сотрудников он точно не любила, и уже мысленно пообещала себе выделить пару дней специально для того, чтобы построить этого пусть и веселого, но явно не самого ответственного сотрудника по струночке.

- И? - Девушка, не поворачивая взгляда, отдала Лене документ.

- Говорят внуки в реанимации, что с ними, никто не знает.

- Ох, Артем, - вздохнула Мира, - хуже всякой бабы сплетни ты собираешь.

После этих слов Лене непроизвольно ухмыльнулась. Эта девушка ей нравилась намного больше. Где-то на заднем плане она уже подумала, что с ней будет интересно сходить в какой-нибудь бар и познакомить ее с Галей. Они явно найдут общий язык.

- Конечно, товарищ Ленин, - ответил юноша и скривил ехидное лицо. В ответ девушка смерила его таким взглядом, что даже Лена, на которую не смотрели, почувствовала себя неуютно. С таким взглядом комиссары в Великую Отечественную разглядывали дезертиров перед расстрелом. Лена, слишком углубившаяся в собственные мысли и внезапно таким образом из них вырванная, неожиданно для самой себя спросила:

- А как тебя зовут?

Девушка удивленно на нее посмотрела и внезапно смутилась. Смерив еще один тяжелым взглядом юношу, она все же нехотя ответила:

- Старший сержант Комсомолова Владимира Ильинична.

Раздался неприличный хохот со стороны юноши. Рассветова с честью удержалась от улыбки, но эта комедийная ситуация выходила из-под контроля. Когда-нибудь Лена обязательно спросит, почему ее решили назвать именно так.

- Так, Доброславов, держите себя в руках... Мира, где бейджик? - Послышался строгий взыскательный баритон. К ним подошел высокий мужчина, внешне ничем не примечательный, но с тем смутно улавливаемым набором черт лица, которые были приятны Лене. Остановившись около гостьи, он представился. - Подполковник Серебряков Николай Павлович, старший следователь по особо важным делам, заместитель руководителя отдела по оперативно-розыскной деятельности. Приятно познакомиться.

Он протянул руку для приветствия. С первого впечатления Рассветовой он показался полной противоположностью Досуговича: уверенный, знавший себе меру и понимавший, что отвечает за себя и подчиненных. В отличие от старого интригана, он выглядел как тот человек, который заслужил себе звание не лизоблюдством, а опытом и тяжелой работой. Первый человек здесь, к которому Лена без всякого основания испытала чувство искреннего уважения. Просто по тому, как он разговаривал и держался. Если здесь работают такие люди, то у нее возникали лишние вопросы, почему ей расписывали это место как полный провал в системе. Сразу появилась мысль, что и здесь ее бывший начальник врал как не в себя.

- Майор Рассветова Елена Александровна, старший следователь главного управления по особо важным делам. - Она ответила на жест и оба пожали друг другу руки. Рукопожатие у него было тяжелое, но он словно намеренно сдерживался, чтобы случайно не сломать ей ладонь. Лена улыбнулась, а он в ответ кивнул головой.

- И как же таких звезд к нам сюда занесло? - Не без любопытства поинтересовался Николай Павлович, отпустив ее руку.

- Говоря откровенно, то вместе с сообщением о переводе мне сказали, что у вас здесь все совсем плохо, - Лена пожала плечами, - и меня сюда переводят, чтобы выправить ситуацию.

- Серьезно? - Этот голос уже принадлежал юноше, - Только Грозному этого не говорите, а то вспышку его гнева даже в Кремле увидят и решат, что война началась. Он у нас не только дуб, но еще и тополь. Вот этот... который ракета, Америку бомбить...

Юноша сделала жест рукой, изображая взлетавшую ракету.

- Доброславов, шуточки отставить. Здесь серьезные люди. Из главка. Самого. - Также серьезно заметил ее собеседник, а потом еще раз внимательно посмотрел на Лену. - Врут. Бессовестно врут и не краснеют. У нас лучшая раскрываемость по городу. В чем во многом заслуга нашего Грозного. Ну, я вам здесь даже объяснять не буду, сами увидите...

- Ни в коем случае не хотела вас оскорбить, - тут же покачала головой девушка, - наоборот, сама удивляюсь, откуда такое выдумали. Правда, если у вас все такие...

Она кивнула в сторону молодого человека в рубашке не по уставу, опять начавшего донимать Комсомолову.

- Нет, этот у нас один такой. Вместо командного талисмана. Олимпийский мишка.

- Вообще-то, я все слышу, - заметил талисман.

- Весьма за тебя рад, - ответил Серебряков. - Тогда я надеюсь, что ты услышишь мое замечание по поводу времяпрепровождения на рабочем месте. И не станешь доводить дело до полного отчета.

- Я крайне занятой человек, мне некогда писать отчеты, но я все прекрасно понял и полностью погружаюсь в рабочий процесс, - ответил юноша, впервые с момента своего появления обратив внимание на монитор своего компьютера.

- Прежние порядки можете забыть, - кивнул Серебряков Лене. - Теперь вы в моем подчинении. И если хотя бы половина того, что написано в вашем деле, правда, то я весьма и весьма рад вашему появлению. Пройдемте, я покажу и расскажу, что у нас сейчас происходит.

Лена мельком посмотрела на Артема, и он молча показал ей два больших пальца поддержки. Было приятно. Мельком она подумала, что ей может и понравиться работать в таком коллективе.

- Да, буду очень рада войти в курс дела.