Выставка, глава 21
Последние недели перед выставкой прошли в лихорадочном напряжении.
Я почти не спала.
Дни были наполнены шумом города, лекциями, встречами с кураторами.
Ночи — в пустой студии, где только звук работы проектора заполнял пространство.
Я пыталась зацепиться за что-то, что-то неуловимое, что уже жило внутри, но никак не поддавалось оформлению.
Я гонялась за ощущением, за образом, который никак не давался мне в руки.
Я пересматривала записи. Видео. Наброски.
Перематывала. Замедляла
Вглядывалась в мельчайшие детали, пытаясь найти в них отражение того, что переполняло меня.
Вспоминала.
Моменты.
Взгляды.
Прикосновения.
Паузы.
Разбивала их на фрагменты, повторяя снова и снова, пока они не превращались в чистую эмоцию, очищенную от контекста.
Монохром.
Он лучше всего передаёт состояние между.
Между словами.
Между чувствами.
Между шагом назад и шагом вперёд.
Я работала над каждой сценой, словно хирург, вырезая лишнее, оставляя только нерв, только оголённое чувство.
Я хотела создать не историю, а состояние.
Не рассказ, а ощущение.
Я смешивала личное с безличным.
Брала своё прошлое и растворяла его в искусстве, чтобы сделать универсальным.
Чтобы можно было увидеть себя в этом.
Чтобы можно было почувствовать себя в этом.
Каждый кадр был как прикосновение, которое задержалось слишком долго.
Как взгляд, который сказался важнее слов.
Как невидимая грань, которая делает близость невыносимой.
День открытия.
Комната была тёмной.
Чёрные стены.
Приглушённый свет.
В центре — лавочка.
Перед ней — огромный экран, заполняющий всю стену.
Люди заходили, оглядывались, кто-то шептался.
Я наблюдала за ними из тени.
Проекция ожила.
Первый кадр.
Руки.
Пальцы, сжимающие ткань.
Потом — рука, слегка касающаяся чужого запястья.
Второй.
Дождь по стеклу.
За окном — город.
Третий.
Глаза.
Взгляд, полный вопросов.
Четвёртый.
Лавочка.
Она пустая.
Диалоги звучали приглушённо, будто из глубины памяти.
— Вы боитесь близости?
— Я боюсь потерять себя в ней.
— Вы думаете, что вас можно сломать
— Я знаю, что меня можно оставить.
Некоторые сидели на лавочке до конца видео.
Некоторые вставали раньше, будто не выдержав напряжения.
Я смотрела на них, на их реакцию, но вдруг ощутила что-то другое.
Зашёл мужчина.
Я не видела его лица — только силуэт на фоне экрана.
Он не сел.
Остался стоять у стены, сложив руки за спиной.
Я почувствовала, как кровь бросилась в лицо.
Что он думает?
Что он чувствует?
Я увидела, как он чуть склонил голову.
Как будто слушал не только звук, но и саму меня.
Я сжала пальцы на подоле платья.
Он знал.
Он знал, что он смотрит.
Он знал, кого он видит.
И от этого искусство переставало быть просто искусством.
Это была я.
Он стоял, не двигаясь, пока последние кадры гасли на экране.
Я чувствовала его взгляд даже в темноте.
Когда свет в зале включился, люди начали вставать, шёпот заполнил пространство.
Я собиралась уйти, но увидела, что он двинулся в мою сторону.
— Можно с вами поговорить? — его голос был ровным, но в нём слышалось что-то... заинтересованное.
Я на мгновение задержала дыхание, но быстро вернула контроль.
— О чём?
Он посмотрел на экран, потом снова на меня.
— О вашей работе.
Я чуть склонила голову, оценивая его.
— Вам не хватило того, что было сказано?
Он усмехнулся.
— Мне кажется, там было сказано намного больше, чем можно было уловить за один просмотр.
Я прищурилась.
— Вы всегда так глубоко анализируете искусство?
— Только то, которое заставляет меня остановиться.
Я промолчала.
Он сделал шаг ближе.
— Вы долго работали над этим?
— Несколько месяцев.
— Вы пытались передать что-то конкретное?
Я чуть улыбнулась, но в этой улыбке не было радости.
— Я пыталась передать то, что невозможно выразить словами.
Он кивнул, словно услышал именно тот ответ, который ожидал.
— Ваши кадры... они чувствуются так, будто это личное.
Я посмотрела на него прямо.
— Любое искусство личное.
Он слегка склонил голову, будто запоминая каждое моё слово.
— Спасибо за разговор, — сказал он, и в его голосе было что-то странное. Как будто он знал больше, чем говорил.
Я не ответила, просто развернулась и ушла.
На следующий день.
Я сидела в кофейне, проверяя почту, когда на экране телефона всплыло уведомление.
«Будущее современного искусства: молодая художница, которая заставляет чувствовать».
Я подняла брови и кликнула на ссылку.
Передо мной открылась статья.
В начале — фотография моей работы.
А под ней...
Моё имя.
Я пробежалась глазами по тексту.
«Вчерашняя выставка оставила меня в странном состоянии — в ней не было громких заявлений, но в каждом кадре ощущалась почти болезненная искренность. Автор не пытается что-то доказать, она просто создаёт пространство для эмоций. И в этом её сила...»
Я мельком взглянула на имя автора.
И тут же вспомнила его голос.
Это был он.
Мужчина из зала.
Я ожидала удивления.
Но вместо этого почувствовала... ничего.
Я знала, что справлюсь.
Я знала, что работа сделана так, как нужно.
Это просто было логичным продолжением.
Я сделала глоток кофе, отложила телефон и снова вернулась к своим делам.