Первая встреча, часть 2
Я могла бы пройти другой дорогой. Но не прошла.
Город был пропитан влажным холодом, улицы окутаны дымкой, а фонари дрожали в лужах, распадаясь на сотни светящихся осколков. Дождь давно прекратился, оставив после себя свежесть и тишину, в которой слышался лишь звук капель, лениво стекающих с карнизов. Где-то вдалеке, за поворотом, шуршали шины по мокрому асфальту, но здесь, в этом переулке, время будто замедлилось, застыло между каплями и тенями.
Я шла медленно, впитывая этот вечер, вдыхая запах мокрой мостовой и пыльных книг, доносившийся откуда-то из открытого окна. Там, за стеклом, мерцал тусклый свет лампы, и силуэт склонившегося над столом человека на мгновение привлёк моё внимание — одинокий читатель в ночи, такой же мимолётный, как и я.
Мне нравилось растворяться в этом городе, становиться его частью, следить за тенями, угадывать истории, которые прятались за закрытыми ставнями. Каждый дом хранил свои тайны, каждый подъезд дышал прошлым, и я чувствовала, как что-то незримое тянется за мной, словно сам город шепчет мне на ухо.
И тогда я увидела его. Он стоял там, как всегда, у стены старого дома, чуть в стороне от фонаря, где свет мягко очерчивал его силуэт. Высокий, сдержанный, будто высеченный из камня, он казался естественной частью этого двора — таким же неотъемлемым, как потрескавшийся асфальт или старая липа, чьи корни десятилетиями разрывали землю под ногами. Его тень, длинная и узкая, тянулась по стене, сливаясь с трещинами кирпича, будто пытаясь в них вписаться.
Он не двигался.
Только медленно переворачивал страницу книги, которую держал в одной руке, а в другой между длинными пальцами тлела сигарета. Дым поднимался в воздухе, растворяясь в вечерней прохладе, смешиваясь с запахом дождя и далёкого костра — может быть, от кочегара где-то у реки, а может, от бродяги, греющего руки в пустыре.
Его пальцы, тонкие и уверенные, слегка сжимали переплёт, и в этом жесте была какая-то странная точность, будто он не просто читал, а впитывал каждое слово, каждую букву, как если бы книга была частью его самого.
Я невольно задержала шаг.
Глаза.
Они были глубокие, цвета старого янтаря, тёмные, густые, наполненные тишиной. В них не было ни любопытства, ни удивления, ни вопроса — только осознание.
Словно он видел меня ещё до того, как я появилась.
Словно знал, что я буду здесь.
В них отражался свет фонаря, но не дрожал, не распадался, а застывал, как в смоле, превращая взгляд в нечто осязаемое, почти физическое. Свет скользнул по его лицу, подчеркнув чёткие скулы, прямую линию носа, тонкие, лишённые улыбки губы. Чуть нахмуренные брови придавали его выражению оттенок сосредоточенности, но в нём не было напряжения — лишь привычка держать всё под контролем.
Его кожа, бледная в этом свете, казалась почти прозрачной, как у тех, кто слишком много времени проводит в тени, а в уголках губ застыла едва заметная усталость, словно он давно уже перестал ждать чего-то от этого мира.
Я могла бы уйти.
Могла бы отвернуться, пройти мимо, раствориться в улицах, как всегда.
Но почему-то не смогла.
Мгновение казалось бесконечным.
Я сделала вдох, чувствуя, как холодный воздух наполняет лёгкие, и двинулась дальше, стараясь не смотреть в его сторону.
Но даже когда я оказалась за пределами двора, мне казалось, что его взгляд всё ещё был там, будто следовал за мной, скользил по спине, оставляя за собой лёгкий след — как от прикосновения пальцев к влажному стеклу.
А где-то позади, в темноте, снова вспыхнул огонёк сигареты.