Изнанка | 16+

Комнату пронзительно охватывает испуганный крик маленького мальчика. Дирдре хватает его, усадив на колени, и крепко обнимает длинными руками, гибко обхватывая свои плечи кистями.

— Мне очень жаль, — произносит Итан дрожащими губами, — ужин закончен.

Бледно-голубые глаза напряженно изучают моё лицо. Из-за полуопущенных ресниц, которых было так не видно под маской, глаза кажутся глубоко выразительными, с каким-то фосфорическим блеском. Аккуратно вздёрнутый нос, редко покрытый тёмными веснушками, совсем незаметными, если не приближаться настолько близко.

Крепким движением он бережно возвращает меня на место. Пытаюсь не показывать напряжённую неловкость от увиденного лица, в котором, на странность, не было ничего ужасного.

От происходящего замолкают все. Склонив головы, Безобразные делают вид, что ничего не случилось. Итан берёт слетевшую маску, и на секунду всматривается в красно-чёрные ромбы, проводя по ним большим пальцем. Он застёгивает аксессуар, ровно поправляя на лице, и не спеша поднимает голову, слегка задрав подбородок.

— Завтра тяжёлый день, вам надо выспаться, как следует. На рассвете Гастон отправится в город, — грубый голос его прописан разочарованием, — можешь взять одного из наших гостей. — Обращается он к горбатому старику. — Доброй ночи.

Торопливой походкой Итан выходит из зала. Отдалённый топот эхом раздаётся по стенам шатра, лишь шмыгающий нос мальчишки не даёт забыть, что я тут не одна.

— Вот же чокнутый. — Шёпотом говорит Уильям.

— Я пойду. — Отрешённо отвечаю я и выхожу из шатра.

В голове отрывистый гул, под натиском давящей боли по вискам. Сейчас меня не волнуют Безобразные, и я больше не хочу думать о поведении Итана. Я устала. Чувствую изнеможение всем телом. Двор. На улице холодно. Свистящий ветер обдувает лицо, но бодрости не прибавляется. Трейлер. Из последних сил плавно запрыгиваю на кровать.

Этот день закончен.
Но всё только начинается.

*****

— Беги! — оглушает голос со всех сторон.

Страх. Частое дыхание. Руки трясутся. Боль.
Смотрю на свои ладони. Откуда кровь? Она не моя. Почему кровь такая горячая?

Закидываю голову. Сильный ветер колышет кроны лиственных деревьев. Небо мгновенно окрашивается в свинцовый оттенок. Впереди яркая поляна. Свистящее шипение пронзает слух.

Громко. Очень громко. Паника охватывает тело.

— Беги! — снова ошеломляет чей-то старушечий голос из леса.

Змеи! Они повсюду. Молниеносно бросаются друг на друга, сворачиваются в огромные клубки и агрессивно шипят.  Их формы разнообразны: короткие и толстые, длинные и тонкие, цветастые и чёрные. Широко раскрытые челюсти и треугольные головы делают выпады в мою сторону. Они ползают по деревьям, свисая по тонким веткам, и падают вниз тяжелым грузом.

Чувствую, как боль протыкает левую ногу.

Оборачиваюсь. Чёрная змея! Меня укусила змея!

Нога немеет, но горячий приток крови даёт мне возможность бежать. Оглядываюсь по сторонам и бегу только вперёд, к поляне.

Шипение и свист всё громче. Режущая боль пронизывает лопатку, затем правый локоть. Боль. Всё тело горит. Я уже близко!

— Беги! Беги! Беги!

*****

— Ты чего орёшь? — сонным голосом возмущается Уильям с нижнего яруса кровати.

— Который час?

— Слишком рано для воплей.

В комнате светает. Прикладываю мокрую ладонь ко лбу. Горячий пот стекает по носу, скапливаясь над верхней губой. Могло же такое присниться.

Свесив ноги с кровати, жду, когда сердце перестанет так случать, а минувшее беспокойство и тревога рассеются. Отчаянно пытаюсь унять тяжелое дыхание после кошмара, осматривая свои вспотевшие ладони.

— Ты спишь? — пытаюсь разбудить Картера.

В ответ тишина.

Сейчас так не хватает мамы. В детстве она рассказывала о мире, где маленькие волшебные существа постоянно спят. Изо дня в день они видят сны, которые записывают в специальный отсек своей подушки, чтобы пересматривать, когда вздумается. Иногда, они могут управлять снами, помогать кому-то, или же наоборот, кто плохо себя ведёт – приносить ужасы. Мне никогда не снились настоящие кошмары. Когда я поступила в среднюю школу, мама делилась своими снами, а я своими. Она знала все толкования, интересовалась каждой деталью, и относилась к этому весьма серьёзно. Я редко обращала на это внимание, а она твердила, что сны для человека – лучший дар.

— «Проживать вторую жизнь в разных местах и временных петлях, гулять по разным уголкам фантазии и познавать сознание, даже не понимая этого – разве это не чудо, Сильвия?»

Папа смеялся. Говорил ей, что я уже не ребёнок, чтобы верить в сказки.

— «Сказки должны быть на бумаге, а чудо на небе. Верь только в себя.»

Папа знал, как заставить меня улыбнуться.

Я верила в себя. И в маму. И в него. Верила всем сердцем, когда их тела вытаскивали из озера. Верила, что папа начнёт кашлять, выплёвывая воду, а вскоре захватит приток кислорода и встанет. Верила, что мама откроет глаза, бросится ко мне и не перестанет повторять, что всё хорошо. Я пыталась. Ночью я пробовала верить в чудо, смотря в небо. До самого рассвета. Но вместо этого, десятки звёзд сгорали, падая ничтожными крупинками. В день, когда два тела погружали в раскопанные ямы, я поняла, что чуда не существует.

Я верю в смерть. Лишь она не питает слабости ко лжи.

— Ты собираешься ложиться? — бубнит Уильям.

— Вряд ли получится уснуть.

После ужина я и не заметила, как погрузилась в сон, да и не особо помню, как добралась до трейлера, и уж тем более, когда пришёл Уильям. Пытаюсь перебрать в голове вчерашние обстоятельства, но воспоминания двухлетней давности не выходят из головы.

Спускаюсь с кровати и подхожу к пыльному зеркалу. Растрёпанные светлые локоны падают на плечи, как грязные сосульки, а под глазами расплываются заметные синяки от усталости. Надо найти душ, и как следует освежиться. Открываю рюкзак, достаю тёплую кофту с большим капюшоном. Надеваю.

Утреннюю тишину прерывает упорный стук в дверь. С раздражительным вздохом Уильям укутывается в одеяло, закрыв голову подушкой.

Удивительно, как Картер забыл о присущем ему страхе при каждом шорохе или стуке, в момент желания поспать.

— Сильвия, это я. — Громко шепчет знакомый голос.

— Этот старик совсем из ума выжил? — ноет Уил.

Я поспешно открываю дверь, в которую настойчиво продолжает тарабанить Гастон. Его морщинисто-изуродованное ранами лицо возвращает меня в реальность.

— Около шести. Пора выходить. — Он протягивает мне стопку тёмных вещей, больше похожих на лохмотья.

— Выходить куда? — недоумеваю я.

— Как куда? В город.

Я вопросительно склоняю голову.

— Все остальные будут готовиться к завтрашнему шоу. Ты же слышала Итана за ужином. — Объясняется старик, взглядом указывая на одежду в моих руках.

— Но почему...

— Потому что не доверяю светловолосому мальчишке. И я думаю, что ты и сама не против отправиться в город. — Лукаво кривится он.

Я отвожу взгляд и поднимаю брови, тем самым соглашаясь с его предположением.

— Для чего нам надо идти в город?

— Бери вещи, я отведу тебя в душевую, а затем всё узнаешь.

Пока я надеваю странные рваные лохмотья, Уильям, свесив одну руку с кровати, сопит прерывистым храпом. Гастон показывает мне душевую комнату, и вот я уже зачёсываю, наконец-то чистые волосы в тугой пучок. Бросаю короткий взгляд в зеркало напоследок, и выхожу к Гастону.