Ломка.
Минхо сидел на холодном подоконнике гримёрки, закутавшись в тонкое полотенце, что осталось после душа. За окном уже сгущалась ночь, но в его голове всё было беспокойно, как в шторме. Сердце стучало в висках, а мысли не давали покоя - это был настоящий внутренний взрыв.
Он знал, Джисон был здесь, где-то рядом. Этот странный холодок, что оставался на коже после каждого его прикосновения, не давал забыть, что он всегда рядом. Даже когда его физически не было.
Минхо не понимал, почему так. Почему с каждым днём он всё меньше хотел держать Джисона на расстоянии, хотя голос в голове кричал:
«Беги. Убегай. Не дай себя сломать.»
Но тело предавало его. Когда взгляд Хана ловил его в зале, дыхание замирало, и в груди будто разгорался пожар. Минхо хотел отвернуться, но не мог - глаза сами искали эту тёмную, загадочную фигуру.
Однажды, после смены, он вышел из бара один, и почувствовал, как за спиной мягко опустилась Джисонова рука на плечо. Минхо резко обернулся и хотел отстраниться, но взгляд Хана остановил его - такой глубоко спокойный, с лёгкой улыбкой, почти игривый.
— Не убегай, — тихо сказал Джисон, голос низкий, бархатистый. — Ты же знаешь, я не отпущу.
Ли вдохнул, пытаясь заглушить дрожь.
— Почему ты.. — начал он, но слова застряли в горле.
— Почему я что? — усмехнулся Джисон. — Почему я рядом? Потому что я вижу тебя. Вижу, какой ты на самом деле. И хочу быть там, когда ты перестанешь бояться.
Минхо не знал, что ответить. Он чувствовал, как противоречия внутри него сжимают грудь до боли: часть его хотела оттолкнуть Джисона, закричать, чтобы он исчез, а другая часть хотела раствориться в этом взгляде, в этой улыбке.
Он отвернулся, но в душе уже знал - убежать невозможно. Хан был везде: в голове, в сердце, в каждом вздохе.
Эта ломка - страшная и сладкая, делала из Минхо человека, которого он сам не узнавал.