Глава 18. Правила новой эпохи
2034 год
Мы бегом пересекли МКАД и шли уже рядом с озябшими гигантами — торговыми центрами. Мы решили идти по тротуару около встречного движения и продолжить свой путь в ту сторону, куда мы ехали на машине. Безусловно, сначала мы хотели сразу перепрыгнуть МКАД и двинуться напрямки по лесам до деревни, но эта уникальная возможность с грохотом провалилась, указав на карте совсем не иллюзорное препятствие, а именно Москву-реку. Если бы мы не заметили этот весьма важный нюанс, то в дальнейшем мы бы не смогли пересечь реку, а там, где смогли бы, пришлось бы жертвовать временем и силами, увеличивая дистанцию. Поэтому мы приняли решение идти вдоль МКАДа, пока не пересечем ее, а после свернем на Бесединское шоссе. Помнится, Леша так и хотел пройти изначально, это уж я сам до выхода решил ознакомиться с картой и самостоятельно понял наш путь. Алексей же хотел нам его с Алиной рассказать в тот момент, когда Алину сразила чертова пуля. К слову, смириться с такой потерей мне все еще не представляется возможным. Уж необычайно крепко меня зацепила Алина, необычайно крепко я к ней привязался за такой маленький период.
— Ну конечно! Иначе-то денег жалко, суки! — Леша начал ругаться.
Кончился тротуар, и нам пришлось перебираться через ограждение с тротуара на проезжую часть МКАДа, отчего Леша начал негодовать. Не сказав ни слова, я с ним согласился.
Мы шли вдоль дороги, и я не мог перестать размышлять о прошлом. Внезапно для самого себя я вспомнил разговор Леши и Алины, который произошел в автомобиле. Леша настаивал, чтобы Алина рассказала смешную историю из жизни. Боясь отвлечься от вождения, Алина пообещала рассказать историю по прибытии, когда ситуация не требовала бы ее пристального внимания. Но... так и не рассказала. Интересно, что бы это было? Смешная или постыдная история? Действительно ли она хотела рассказать ее, либо же просто бросила слова в надежде, что об этом забудут? Так или иначе, в итоге все забыли. Но меня вовсе это не волнует, ведь я хотел побыть с ней. И кажется, я получил даже больше, мы смогли с ней поговорить о нас и о возможном совместном будущем, скорее стопроцентно совместном, которое так сильно меня воодушевило, так сильно меня впечатлило, что я погряз в грезах и привязался к ней еще сильнее.
Упившийся размышлениями, я обратил внимание на окружение и спустился на землю. Мы дошли до очередной развилки, окроплённой мертвыми автомобилями. Хотя выделять данный перекресток достатком металлолома из всей проезжей части — настоящее кощунство, он вовсе не выделялся, а был как все дороги в Москве.
— Чего молчишь, Макс? Все скорбишь? — рассеял тишину Леша.
Я крепко вздохнул:
— Да не то слово. Тяжело мне.
— Знаю, мои слова ничего не вернут и вряд ли помогут, но... — он сделал паузу, — я думаю, она ушла от нас в лучшем расположении духа. С тех пор как вы начали общаться, она изменилась. Стала более приветливая, перестала быть такой холодной, и морозом от нее веяло не так сильно, как раньше. Мне кажется, ты смог успокоить ее засаженные молотом времени боли. Смог дать ей мысли о лучшем будущем. Смог посеять частички добра и, кажется, любви, а? — он по-дружески подмигнул мне и улыбнулся.
— Хотелось бы так думать.
— Да сто процентов, Макс!
— Может, и так, и это, безусловно, прекрасно. Но теперь уже в этом нет никакого смысла, — я опустил взгляд.
— Ты неправ. В этом много смысла. Хотя бы потому, что теперь тебе потерю принять легче. Ты знаешь, что ты помог ей.
— Как и она мне. С ней как-то по-другому рядом было. Забывалось про апокалипсис, про все проблемы и отчаяние. И меня очень воодушевляла ее поддержка в поисках моей дочки.
— Если ей было суждено умереть, то она ушла при лучшем раскладе. А сейчас, как ты верно подметил, надо воодушевиться в последний раз и отыскать твою дочь.
Я взглянул на небо и глубоко вздохнул:
— Верно. Скоро, совсем скоро мы с ней встретимся.
Леша смог мне поправить мое моральное состояние в лучшую сторону.
Продолжая огибать останки металлического прогресса былой цивилизации, на нашем пути показался мост. Мы миновали очередной торговый центр. В отличие от большинства этот еще стоял. Около него можно было разглядеть выцветшие вывески, которые, по всей видимости, когда-то висели на нем. Из того, что я смог разглядеть, были такие слова, как «ШАУРМА, ШАШЛЫК, ТАНДЫР», «АВТОБАГАЖНИКИ», «ДЕТСКИЙ». Там было еще около шести штук подобных вывесок, но всяческие осколки, останки, теперь уже и трава мешали их прочитать, а то и вовсе полностью скрывали из виду.
Мы зашли на мост, и теперь нашему взору представилась река Москва и далекие образы Московской области. Мы остановились посередине и смотрели вдаль. Я ощутил непреодолимое желание закурить и обратился к Леше:
— Сигареты не будет?
— Прости, друг, не курю.
Я вздохнул с сожалением:
— Жаль.
Мне опять вспомнилась Алина. Вспомнилось, как она угощала меня табаком. От воспоминаний я слегка улыбнулся.
— Ты слышал? — настороженно спросил Леша, указывая головой на стоящую рядом машину.
— Слышал что?
— Не знаю, как будто шуршание какое-то. Вон от той машины.
Легковой автомобиль стоял недалеко от нас, на обочине, возле перил, что ограждали от падения в реку.
Раздалось четкое шуршание, будто бы ерзанье в автомобиле. Машина слегка качнулась. Мы вздернули оружие.
— Видел? — резко спросил Леша.
— Да.
Мы украдкой начали приближаться к машине. Я шел за Алексеем. Задняя дверь автомобиля была чуть приоткрыта, и когда мы это увидели, дверь еле-еле отпрянула в сторону, словно ее кто-то или что-то случайно задел. Мы встали на месте, усерднее прицелившись в сторону движения.
Тишина.
Мы уже были около капота, справа от него. Раздалось тихое рычание, а после увидели резкое появление собаки. Тут же раздался выстрел. Мой товарищ метким выстрелом убил животное. Тушка рухнула на бок, издав прощальный выдох, заскулила и замолчала.
Мы немного выдохнули, но не расслаблялись. Приблизившись к задней двери, открыв ее, мы увидели щенят.
Оружие опустилось само по себе.
— Сука, — сказал Леша.
Жаль, очень жаль. Мы убили маму, которая охраняла своих детей, только и всего.
Я убрал пистолет, а Леша закинул автомат.
— В этом мире все утратили способность доверия. Чуть что — сразу в атаку. Паршивое выживание, точно не жизнь, — причитал Алексей.
— Я рад, что ты не коришь себя, — сказал я, — что она, что мы всего-навсего защищались. Никто не знал мотивов другого.
— Да уж.
Мы взглянули еще раз на щенят, которые лежали комочками на заднем сидении. Причем все такие причудливые, индивидуальные, разных цветов. Они спали, наверное, только-только покушали. Разноцветные комочки разбухали и сдувались, разбухали и снова сдувались. Дышали. Сопели. И совсем не знали, что их мамы больше нет и им самим никак не выжить.
— Пошли, — холодно произнес Леша.
Мы двинулись дальше и в скором времени прошли мост, а значит, прошли Москву-реку. Скоро предстоит сворачивать и двигаться через деревушки к Семиврагам.
Леша на ходу достал карту и уведомил меня, что до Бесединского шоссе, до поворота идти минут десять. Это прибавило настроения и уверенности. Так сказать, мы достигали своей цели, потихоньку, медленно, но мы двигались. По правую руку опять развалины ТЦ, а слева вырубленный участок леса, неподалеку стоят уставшие от времени бытовки. Так называлось временное вспомогательное помещение, где селились строители. Рядом с ними стоял перевернутый экскаватор, который вроде бы успел что-то выкопать и создать для нынешнего времени искусственный холмик, совсем маленький.
Десять минут прошли моментально, и мы уже стояли на развилке. Она представляла собой два моста и несколько поворотов в разные стороны. Мы свернули налево и наконец покинули МКАД, двигаясь по шоссе.
Я шел и размышлял обо всех недавних происшествиях. Теперь уже и собака с щенятами занимали место в моей голове. Я осознал, что начинаю принимать новые правила этой новой эпохи. Этого черного века, что выпал нам. Пора признать и принять, что все происходящее — это норма нынешней реальности: смерти, несправедливость, выживание, разрушение, остатки и останки былого. Да даже наше перемещение на своих двоих. В былое время люди никогда так не перемещались. По МКАДу пешком.
Все поменялось.