Глава 19. Родопи
2034 год
Сойдя с Бесединского шоссе и почти полностью пройдя населенный пункт «Мильково», мы решили сделать привал на конце этой деревушки. Мы шли без остановки два часа и, по нашим расчетам, прошли около десяти километров, а это означало, что мы преодолели одну треть пути.
Минуя оставшиеся участки, подбирая себе место для лагеря, мы проходили покосившиеся старые дома. Один и вовсе рассохся. Он выглядел намного старше остальных. Облезлая зеленая краска на дощатом каркасе. Обвалена одна сторона, обвисла крыша. Старые окна, которые когда-то кто-то заколотил досками. Совсем непонятно, для каких целей, ибо две доски на одно окно, от чего же это может спасти? Поросший травой и кустами участок. Стоящее рядом дерево, подражающее дому.
Надеюсь, эти ребята не решили сделать Мильково своей территорией, как это случилось в Вешках. Встреча с такими личностями совсем... нет, максимально нежелательна. Уж хватило, правда, за все эти дни приключений.
Леша ткнул меня в плечо, а после указал рукой на окно этого дома, на надпись: «АУЕ». Я повернулся к нему с каменным лицом, а тот расплылся в идиотской улыбке, широко раскрыв рот.
— Удивительное у тебя, Алексей, чувство юмора, — сказал я.
Улыбка с его лица быстро спала. Он недовольно выдохнул, отвернулся от меня и сказал:
— А нахрена мы вообще выбираем дом? Мы можем в любой зайти, в темпе перекусить и двинуть дальше.
— Согласен, но не в таком же, как этот зеленый.
— Нет, ну это само собой.
Мы миновали еще пару участков. Осознав, что до конца деревни осталось два дома, мы зашли в предпоследний, вовсе не обращая внимания на его внешний вид.
Зайдя на участок, мы приняли решение не заходить вовнутрь дома, а сели на ступеньках возле двери. У меня на выбор, как всегда, была тушенка. Но не у Леши. У него по сравнению со мной были изыски консервированной еды. Мне досталась «Килька обжаренная», а моему другу «Лосось в горчичном креме».
Мы молча уплетали свой обед, закусывая хлебом. Скребли ложками банки. Чавкали во весь рот. Вздыхали от наслаждения, а выдыхая и пережевывая, устремляли свой взгляд вверх, в небо. Я не сдержался и попросил попробовать Лешину порцию. В итоге что он, что я оценили на вкус наши блюда, но, уже привыкнув к тому, что досталось изначально, каждый из нас оценил по вкусу свою консерву гораздо больше, чем товарища. Хотя, безусловно, сейчас было вкусно все. Я уверен, и тушенка бы мне не показалась такой нудной. Ведь главная приправа — это голод. А мы проголодались хорошо.
— Благодарю за вкуснейшее блюдо, — пережевывая остатки, сказал я.
— Скажешь тоже. Консервы и консервы.
— Слушай, — я пережевал последнее и проглотил, — сигарет у тебя нет, да?
— Неа.
— Загляну-ка я в дом, может, повезет на табак.
— Давай, я тут посижу.
С удивительной легкостью деревянная дверь поддалась мне. Я вошел в дом. Внутренности дома напоминали дачу советских людей, так он по-старому выглядел. Все вещи, которые попадали моему взору, были потертыми, все они выглядели как одежда бабушки и дедушки. Несуразные, не особо привлекательные, в общем старые. Пройдя по скрипучему коридору, я вошел на кухню. На плите стояла пустая кастрюля, в раковине немного грязной посуды. На деревянном маленьком столе находилась фотография какой-то пожилой женщины. На подоконнике стояло два цветка, один из которых давным-давно погиб, остался только горшок, а второй крепко разросся и плелся уже немного по полу. Между ними стояла пепельница, рядом спички, а также пачка сигарет. Я вмиг обрадовался. Быстрым шагом подошел, взял пачку и осмотрел ее на наличие табака. Мне повезло, несколько сигарет в ней присутствовало. Это была пачка «РОДОПИ». Прям находка — раритет. Сигареты эти были прямиком из советского времени.
Я закурил, забрал с собой сигареты, спички и, уже во всю наслаждаясь дымом, принялся идти к выходу. На улице Алексея на месте не оказалось. Оглядевшись по участку, я никого не увидел.
— Руки вверх, — послышался негромкий голос за спиной.
Я поднял свои конечности.
— А теперь медленно поворачивайся в мою сторону.
Я приступил к медленным шажкам вокруг своей оси, в сторону выхода, где была калитка, через которую мы вошли во двор.
— Кто таков?
Стоявший у калитки седой дед, державший охотничье ружье с тряской в руках, рассматривал меня.
— Добрый день, — начал я, — меня зовут Максим, я...
— Чаго тут делаешь? — перебил меня старик.
— Простите, мы с другом в деревню одну идем, а здесь просто привал сделали, перекусили. Вот уж собирались уходить.
— А не чешешь мне? Друг-то где твой?
— Право, сказать, дед, я и сам не знаю. Только что здесь был.
— Что-то ты мне на уши садишься. Ты лучше не дури, мужик, а то узнаешь гнев советской закалки.
Я хотел еще раз оглядеться, и когда сделал небольшое движение, винтовка на моем плече дернулась, и дед произнес:
— Так! Не двигайся. А винтовочку свою на землю положь.
— Ладно, — я смотрел на него какое-то время, разглядывая лицо.
— Положь-положь, — он закачал ружьем вверх-вниз.
Вся моя амуниция теперь лежала на земле.
— Дед, ей-богу, правду говорю. Не надо меня бояться. Честное слово, мирные мы, не причиним вреда.
— В наше время трудно доверять.
— Это точно, — появившийся сзади деда Леша ткнул автоматом старику в спину.
Дед вздрогнул.
— Тихо-тихо, старый. Аккуратно положи свое ружье на землю.
Старик послушался.
Леша толкнул его дулом в спину:
— А теперь заходи во двор.
Я опустил руки и подобрал свои вещи.
— Видишь, дед, мой друг тебе не врал, — сказал Леша, опуская автомат. — Не злодеи мы, просто отдохнуть остановились.
Дед опустил взгляд и сел на тумбочку под яблоней. Тяжело вздохнул.
— Рад я, если так, — сказал старый. — А куда идете-то?
— В Семивраги, — ответил я.
— На машине хоть?
— На своих верных двоих, — сказал Леша.
— Эвоно как, это вам еще часа четыре ковылять.
— Знаем.
Дед закурил, и я увидел пачку «РОДОПИ».
— Да, кстати, я у вас сигареты взял, думал: ничейные, — я протянул ему пачку. — Вот, возьмите.
— О как. Минутку тут подождите.
Дед зашел в дом, пошуршал в нем, что-то уронил, ойкнул и вышел к нам.
— Вот, держи, — он протянул мне две пачки сигарет и спички.
Я удивился такому поступку:
— Да что вы, у вас, наверное, дефицит и так.
— Бери-бери, у меня этого добра навалом, — он сунул мне в руки сигареты.
— Благодарю.
— Мирных и добросовестных людей сейчас мало, так что я вам хоть как-нибудь помогу. Вы простите меня, я ведь один живу, опасаюсь каждого куста. А еще бывает, бегает хулиганье всякое. Одни бомбам молятся, другие «АУЕ» на домах пишут. Тут уж на каждого будешь ружье поднимать.
— Точнее и не скажешь, — сказал я.
— То есть как? — начал Алексей. — Рядом где-то две группировки расположились? Часто бегают?
Дед нахмурился, вспоминая:
— Должно быть, «ауешники» эти сгинули, давно их не видел. А фанатики раз в месяц да пробегут. Они, конечно, чудаки, но вроде не бандиты. Меня они видели, не тронули.
— Тут уж только гадать остается, как с ними обращаться. Интересно, что они тут забыли. Насколько я слышал, они в Москве располагаются.
— Может, у них несколько точек? — добавил я.
— Кто знает.
Мы все смолкли и смотрели друг на дружку, переглядывались.
— А, это самое. Может, вам еще что нужно, еды там дать, к примеру? — спросил дедушка.
— Да нет, спасибо... Простите, не знаю, как вас...
— Семен Семеныч.
— Спасибо, Семен Семеныч, мы в достатке, — ответил я.
Мы снова замолкли и переглянулись.
— Должно быть, нам пора. Спасибо вам за табак.
— Не за что, Максим. Хорошего вам пути.
— Всего доброго.
Мы попрощались, вышли с участка и пошли дальше по дороге. Я снова закурил. Нежился в легкости тела после отступления адреналина.
— Вот дед-каламбет. Не вовремя пришел, скотина. Да еще и задержал нас. Да лучше б в тот зеленый зашли.
— Ты чего, Лех. Все же хорошо. Да и задержал он нас минут на десять максимум.
— Да ничего, — будто бы обиженно сказал он.
— А ты куда пропал-то?
— В туалет ходил.
— У тебя проблемы с желудком, что ли?
— Да от такого рациона у каждого будут проблемы. Заколебало уже эти консервы жрать.
— Наверное, ты прав.
Мы миновали Мильково, и через несколько сотен метров нас снова встречал следующий когда-то населенный пункт — Дроздово.