Блюз Старого мира

2034 год

Мы вбежали в лагерь.

— Кто стрелял?! — спросил кто-то из толпы.

— Кто-то стрелял?

— Ты разве не слышала? Чего же, думаешь, мы тут собрались?

— Ребята, — подбежал Борис. — Что случилось?! Где Алина?!

Мы упали на землю, запыхавшись. Какое-то время пребывали в молчании, игнорируя всех. Как быстро все изменилось, в одно мгновение. Чертово безликое будущее! Что же еще ты нам подготовишь? Алина... Алина, Алина, Алина... Словно и не было этого человека. Черт! Почему снайпер выбрал именно ее? Почему никого другого? Как быстро я к ней привык. К ее улыбке, глазам, к ее кепке, к ее косичке. Почему в нашей жизни все решает случай?!

Я кричал внутри себя, полностью отчужденный от этого мира.

— Макс...

— Нет ее, — морозом ответил я старику. — Ее с нами больше нет.

Я встал на ноги и смотрел в землю. Не желал никому показывать свое лицо, не желал никого видеть.

— Какая-то сволочь засела на МКАДе, скорее всего с винтовкой, — Леша прокашлялся. — И он решил выстрелить в нашу спутницу.

Толпа разом охнула и удивилась.

— Господи... — сказал старик.

— Можно как-то обойти МКАД? — спросил я.

Молчание.

— Борис! — крикнул я.

Он вздрогнул:

— Да! Простите. Видите ли, в ту сторону, в которую вам надо пройти, необходимо пересечь МКАД. К сожалению, наш лесок заканчивается через несколько сотен метров. Если и огибать МКАД, то в любом случае вы выйдете из леса. Наткнетесь на «Садовод».

«Садовод». Некогда, в далеком уже прошлом, знаменитый рынок. Как удивительно время съедает все, что остается в одиночестве. Теперь это наверняка большая свалка мусора и разрухи. А может, и вовсе одни развалины.

— Макс, а не выгодней ли переждать? — сказал Леша.

— Переждать?! — нахмурился я. — Куда ждать? У меня дочь одна посреди гребаного апокалипсиса!

— Я понимаю! — он тоже повысил тон. — Но вспомни слова Алины! У нее должно быть все хорошо, она не первый день живет среди этого.

— Парни, не ссорт... — втиснулся Борис Александрович.

— И что?! Это повод в очередной раз посидеть у костра и потягивать в спокойствии чай?!

— Безусловно, это не повод, но ты сам подумай, там справа, где ты задумал обходить МКАД, находится «Садовод» и промзона, а следовательно, много новых, неизведанных на жопы приключений! А может, снайпер именно оттуда и стрелял? Мы ни хера не знаем! К тому же если этот ублюдок не один, то наверняка они захотят заглянуть сюда, а это уже наш долг — помочь нашим товарищам, которые помогли нам!

Воцарилось молчание после звонких речей Леши. Как бы мне ни хотелось сорваться к дочери, я понимал, что он прав. Во всем прав.

— Максим, — ко мне подошел Борис, — я понимаю твои чувства и разделяю твою потерю. Но отбрось эмоции и послушай своего внутреннего здравомыслящего человека. Сейчас очень опасно выходить, Леша прав. Прав и в том, что, если они и придут сюда, без вас нам не справиться.

Я посмотрел ему в глаза.

— Да, Леша прав, — спокойно, уже приняв ситуацию, сказал я. — Мы переждем. Но...

— Да? — старик посмотрел на меня.

— Как же Алина? Что же... она... мы ее просто оставим там?

— Максим, — опять подхватил Борис, — мы обязательно ее заберем и похороним как полагается. Но сейчас выходить слишком рискованно.

— Да-да, точно, я понимаю, — растерянно произнес я.

— Пойдем, — старик нагнулся за мной, — отведу тебя к травнице. Она тебе поможет.

Мы встали и побрели к травнице сквозь лагерь. Я шел как будто одурманенный, ноги ватные, мысли кашей, и кажется, будто туман перед глазами. Мы прошли лагерь и шли уже по лесу.

— Куда это мы?

— Все туда же, к травнице.

— А почему тогда мы лагерь прошли?

Старик ухмыльнулся:

— Потому что травница у нас живет чуть дальше.

Минут пять мы брели по тропинке, заросшей корнями, кустами и кочками, пробираясь сквозь листву и ветки. Складывалось ощущение, что лес нам не рад, ибо я трижды получил ветками в лицо. Как только мы прошли заросли, нам открылся целый домик, который был окружен деревьями. Затхлый, деревянный, облезлый, где-то доски были испорчены, где-то поцарапаны, с одной стороны стена была во мху, а сам он весь был черноватого цвета. Около дома был огород, где росли самые разные травы.

— Ничего себе у вас лекарь живет.

— Да. Мы построили лагерь специально неподалеку от этой хижины. Здесь живет наша травница. Она и до нас тут жила. Кажется, раньше это был домик лесника, ее мужа, но мужа больше нет, а учитывая ситуацию в мире, она живет здесь. Построились рядом, чтобы, если вдруг что, хоть какая-нибудь помощь была.

Мы подошли к лестнице. Старик помог мне взойти, и мы уже стояли у двери, когда она отворилась.

— Чего надобно?! — крикнула старуха, уткнув в нас ствол дробовика.

— Спокойно, Лидия. Это я, Борис. Мы за помощью к тебе.

— А, это ты, Борь. Прости, совсем уж слепа стала, а вот слух обострился. А кто это с тобой?

— Мой новый друг. В беду он попал, ему бы подлечиться.

— Да нормально все со мной! — грозно сказал я. — Не надо меня лечить. Алину уже не вернуть, черт подери!

— Ясно-ясно. Ну заводи.

Войдя в хижину, я изрядно удивился. Она выглядела как из фильмов или как из древних времен. Если бы мне показали этот домик, а после настоящий дом из прошлого, я бы не смог их отличить на подлинность. На потолке висело много разных деревянных клеток и клеточек. Они были разных размеров и форм. На стенах висели всякие разности непонятного происхождения и назначения, всякие инструменты для быта и много чего другого. Справа находился стол с лавками. Посередине и у дальней стены стояла печь, но она больше походила на камин с котелком. Слева кровать.

— Садитесь за стол.

Мы сели. Старуха повесила ружье на крючок возле кровати. Я в свое время начал вертеть в руках какой-то странный предмет, который подобрал со стола. Вертел, рассматривал его и никак не мог понять, что же это такое.

— Дай сюда! — Лидия отобрала у меня вещицу и поставила две кружки с горячим чаем.

— А что это? — спросил я.

— У тебя отвар, успокоит нервы, нормализует давление, сделает рассудок ясным. У тебя, Борь, обычный чай.

— Спасибо, — ответил старик.

— Я не про это, то, что вы отобрали. Что это?

Она нахмурилась и посмотрела на меня исподлобья. К слову, Лидия была достаточно старая, она напоминала ведьму. У нее был горб, и сама она находилась в согнутом состоянии. Походка была медвежья, с ноги на ногу. Волосы седые и спутанные, но в хвостике. Лицо сморщенное, глаза узкие, рот маленький, нос картошкой.

— Это коготь орла. Раньше это был кулон моего мужа. Но теперь память для меня.

— Вот оно как.

— Максим, ты пей-пей. Отвар тебе поможет, — сказал Борис.

Я устремил свой взгляд в кружку, понаблюдал за своим отражением, которое переливалось, когда я дул на содержимое. И потихоньку попивал. В течение пяти минут мне дико захотелось спать. Непреодолимое желание прилечь и закрыть глаза.

— А можно я прилягу? — обратился я к Лидии, указав на кровать.

— Ложись.

Уже с более легкой походкой я дошел до кровати, лег и мгновенно уснул.

— Алина?

— Да, Максим?

— Что ты делаешь?

— Готовлю суп.

— Какой еще суп? Ты же мертва! Тебя убили, я видел! — спокойный голос сменился тревожностью.

Мы находились с ней в домике травницы, она стояла у камина и что-то помешивала ложкой в котелке.

Она улыбнулась:

— Да, Максим, я умерла. Но теперь я живу у тебя в сознании, разве мне нельзя?

Она подошла ко мне и села на кровать. Я лежал.

— Как это? — спросил я.

— Ты меня помнишь, вот и все.

— А разве так можно? Вот так вот просто создать человека?! Мертвого уже как несколько часов?

Она снова улыбнулась.

— Ну конечно, Максим. Конечно можно, но... — она задумалась.

— Но что? — я нахмурился.

— Тебе пора вставать.

В ту же секунду она наотмашь влепила мне пощечину.

— ПРОСЫПАЙСЯ, МАКС!

Еще одна.

— ВСТАНЬ ЖЕ!

— Вставай уже, увалень.

— Что такое?

— Что такое, что такое. Время — вечер уже, мне самой скоро спать ложиться. Давай, вставай и шагай к своим. Нечего у меня койку занимать.

Меня разбудила Лидия. Вредная старуха, но между тем она мне помогла. Я чувствовал себя прекрасно и ясно мыслил. Я вспомнил, что произошло с Алиной.

— А сколько времени? — спросил я.

— К шести близится. Так что поднимайся и уходи. Я сама спать хочу.

Она достала из котелка ложку, попробовала суп и удовлетворительно кивнула головой. Я сел на кровати, упер локти в колени, а ладони в лицо.

— Так... — начал я про себя. — Надо найти Леху и, стало быть, похоронить Алину. Оставлять ее лежать на дороге — это сверх нормы. Мир, конечно, кишит гнилью и черствостью, но не уподобляться же нам ему. Мы все еще люди, все еще живем, стало быть, надо оставаться человеком.

Я встал на ноги и приблизился к двери.

— Спасибо вам, Лидия.

— Спасибо на хлеб не намажешь, — она хихикнула.

Я вышел. Меня обдул теплый ветерок, и я вдохнул полной грудью. Деревья колыхались и шелестели, солнце оранжевым светом пронизывало весь лес, падая на землю. Сладкий, теплый вечер лета, если не вспоминать все, что происходит вокруг этого лесочка.

— Ковчег, твою мать.

Этот лесок казался ковчегом, в котором все хорошо. Идет жизнь дальше. Спокойная, тихая, может быть, безопасная, явно безопаснее, чем снаружи. Есть друзья, еда, быт. В конце концов, есть мужчины и женщины. Они спасены, а больше ничего и не надо.

Пробравшись сквозь заросшую тропу, я вышел в лагерь. Немного пройдясь по нему, ловя взгляды здешних обитателей, я увидел Лешу, сидевшего у костра, Бориса, а также заядлых гостей этого очага — троицу мужчин. Я молча, с пустым лицом подошел к костру и, стоя, смотрел на пламя. Я пристально смотрел в самую прозрачную часть пламени, в его начало. Кажется, огонь должен меня понимать. Ведь для того, чтобы он существовал, необходим кислород и горючий элемент. Если у одного условия отобрать второе, то огонь долго не протянет и вскоре погибнет, сломается. Так и я, но вот дилемма, у меня отобрали все два условия, и дочь, и Алину. На каких батарейках я двигаюсь, мне вовсе не понятно. Если бы надежда могла поддерживать огонь, как и меня, если бы скоропостижность встречи могла бы его спасти, как меня, и не дать умереть, может быть, огонь вовсе не сжигал бы города и леса? Ибо незачем, ведь тогда он мог бы существовать бесконечно.

— Все нормально, Макс?

Задавший вопрос Леша вывел меня из раздумий. Я обратил внимание на компанию и осознал, что на меня все смотрят.

— Э... Да-да. Все хорошо, я в норме.

— Не зря мы называем ее травницей, — удовлетворительно сказал Борис.

— Долго же ты спал, дружище. Придется опять перенести поход на следующий день, — словно расстроившись из-за этого факта, сказал Леша.

— Похоже, что так, — ответил я. — Но у нас есть чем заняться. Нужно похоронить Алину.

Молчание. Леша отвел от меня взгляд.

— Видишь ли, Максим... — начал старик.

— Нет-нет, Борис Александрович, я сам, — перебил его Леша, и Борис замолк. — Видишь ли, Макс, мы не сможем этого сделать.

— Это с каких таких мыслей мы не сможем похоронить нашего товарища? — мой голос стал черствее.

— Ты присядь лучше.

Я сел, но не отводил нахмуренный взгляд от Леши.

— В общем, вот как все было. Спустя несколько часов, когда ты уже спал, я решил вылезти на разведку на МКАД. Я не планировал выходить на дорогу, просто хотел осмотреться из леса. Так вот, когда я подходил к магистрали, я услышал рев двигателя автомобиля, я ускорился, но, когда дошел, было уже поздно что-то сделать.

— Леш, может, наконец скажешь, что стряслось? — грозно сказал я.

— Помнишь, нас на МКАДе преследовала нива?

— Помню.

— Ну вот, когда я подошел, то увидел, как эта самая нива уезжает по дороге вдаль, после взглянул на место убийства Алины, но там ее не оказалось. Я думаю, этот преследователь ее и забрал.

— Чт... Что? Бред какой-то. Зачем кому-то мертвое тело?

— Знал бы — давно бы рассказал, — ответил Леша.

Я стиснул кулаки так, что руки начали дрожать от напряжения. Кому такое могло потребоваться и для каких целей?

— Скоты... — бросил я, потом одумался и сказал: — Не вы, друзья, тот ублюдок на ниве.

— Прости, Максим, — сказал Леша.

— Соболезную, — сказал старик.

— Не стоит, никто в этом не виноват. Никому не надо себя винить.

Мысли в моей голове ругались между собой, пролетали самые разные выводы: «Это какое-то проклятье, весь мир против тебя!», «Теперь будет еще поганее», «Ничего не поделаешь», «Потеря колючая, но надо помнить о дочери». В общем и целом я никак не смог бы помочь ей. Она умерла. С этим придется смириться, отпустить и идти дальше, за дочкой. Уж ее-то я точно не смею потерять! Но жжение грусти от потери Алины все не успокаивалось и наверняка еще будет меня преследовать какое-то время и потихоньку утихать, а пока оно только разожглось из-за того, что даже похоронить ее не удастся, не удастся с ней попрощаться как следует. Это было ужасно, но мой желудок сказал мне, что будет еще хуже, если не поужинать.

— Простите, — обратился я к Борису, — не будет ли у вас чего-нибудь перекусить? — тут же я вспомнил про свои вещи, которые оставил при входе в лагерь. — Кстати, Лех, а где мои вещи? — испуганно спросил я.

— В палатку кинул, не переживай.

Я выдохнул.

— Осталась жареная картошка, как раз на одну порцию.

— Отлично, — ответил я.

Внезапно для всех мимо нас промчался Дима со словами:

— Бургеры, бургеры, бургеры, бургеры...

— О, Димон опять побежал, — мужчины рассмеялись.

— Борь, ты бы поспешил за ним, — сказал один из них.

Старик тяжело вздохнул и трусцой подался за Димой. Все провожали их взглядами.

Поужинав, я долго не мог собраться лечь спать, а после, когда лег, не мог и уснуть. То ли из-за того, что спал днем, то ли из-за миновавших событий. Размышления о происшедшем крутились в разных направлениях, создавая иные, благополучные стечения обстоятельств. Я перевернулся набок, посмотрел на место, где лежала Алина и нежно улыбалась мне. И сказал:

— Прощай... — онемевшие слезы сверкнули кристаллами в темноте. Я закрыл глаза, и слезы нырнули на мою дрожащую улыбку прощания.