Пепел внутри
...Я проснулась от тишины.
Хогвартс был другой ночью. Мягкий свет луны скользил по стенам, по полкам, по моему лицу. Я лежала в постели, но дышать было тяжело — будто кто-то сидел на груди. Внутри всё горело. Не боль... не страх... просто пепел.
Я села, ноги касаются холодного пола. Комната была пуста, только мои ботинки валялись у двери, как напоминание — я вернулась. Но я уже не была той, что уезжала.
Я встала, медленно, как будто всё тело было чужим. Прошла к зеркалу. Лицо — бледное, под глазами тени, как следы заклинаний. Но глаза... глаза были живые. Упрямые. Чужие.
– Тео жив, – прошептала я себе. – Он жив.
И я должна что-то сделать.
Путь к Дамблдору казался бесконечным.
Камни под ногами стонали от каждого шага. Картины шептались, глядя на меня. Кто-то знал. Кто-то чувствовал. Что-то изменилось.
Когда я подошла к горгулье, охранявшей его кабинет, руки дрожали.
– Мятная ириска, – голос сорвался.
Горгулья ожила, отступила. Лестница закрутилась вверх. Я поднялась, каждое движение давалось усилием воли. Я не знала, что скажу. Не знала, как начну. Только одно было ясно – я не могу больше молчать.
– Входи, Джейн, – раздался спокойный голос Дамблдора.
Он уже знал.
Я стояла перед Дамблдором, не чувствуя ног. Просто воздух, холод и гул в голове. Он ждал. Я должна была рассказать.
– Лилит... моя мать... она жива. Каркаров держит её в подземелье Дурмстранга. Он показал мне.
Голос дрожал, но я продолжила.
– Это не просто темница. Он наложил заклинание. Она — внутри стеклянной сферы. Заморожена... будто во сне. И он охраняет её.
Дамблдор молчал. Я не знала, как он воспримет это, но должна была сказать всё.
– Каркаров сказал: Лилит не может вернуться. Пока Тео жив. Лазарус... он завладел сознанием Тео.
Теперь – они связаны. Чтобы пробудить маму — нужно... нужно жертвовать Тео.
Я сжала кулаки. Боль пронзила грудь.
– Я видела Тео. Он хотел меня убить в Дурмстранге. Его глаза... Они были пустыми.
Я посмотрела Дамблдору в глаза.
– Но я знаю, что Тео ещё можно вернуть. Может быть... можно спасти обоих. Но Каркаров сказал – это невозможно.
Голос сорвался. Слёзы потекли сами.
– Я не хочу выбирать. Понимаете? Я не могу. Я хочу... всё исправить.
Дамблдор встал. Его лицо было серьёзным.
– В каждом из нас живёт выбор. И ни один путь не будет лёгким.
Но иногда... нужно искать третий путь. Тот, который никто не видит.
Огонь в камине трещал, отбрасывая отблески на стены кабинета. За окном Хогвартс дышал ночью – такой же холодной, как и мои мысли.
Я сидела напротив Дамблдора, сжав пальцы в замок.
Он подошёл к полке, достал старую книгу – с кожаной обложкой, с древним гербом.
В центре – выгравированы буквы "V. H." – Valekrist Hel.
– Этот род... уходит корнями к самому Мерлину. Валекристы всегда были особенными. Чистая кровь, сильная магия, и... проклятие выбора.
Он открыл книгу. Там – древнее родословное дерево. И внизу – имя: Лазарус Валекрист. От него – тонкая линия к другому имени: Джейн.
Дамблдор продолжил:
– Лазарус был лучшим учеником... и самым опасным. Даже Том Риддл в юности опасался его. Они были... союзниками. И оба искали силу, которая нарушает само время.
– Я знал его. Я видел, как он падал. Он продал душу Лорду Волдеморту. Стал тем, кого боятся даже Пожиратели Смерти.
Я слушала, и каждый его слово — будто лезвие. Это была моя кровь. Моё имя. Моя тень.
– А мама... Лилит... она знала?
– Да. Лилит фон Хель. Ведьма из Дурмстранга. Она была влюблена. Слепо, до боли. Они поженились... и ты родилась. Свет среди мрака.
Я не могла дышать. Мама. Папа. И... ложь.
– Лилит сбежала, когда узнала правду. Она решила защитить тебя. И оставила тебя Каркарову.
– Она погибла... так думали все. Но она жива. В подземелье. Каркаров спас её, спрятал. Он любил её... всю жизнь.
Слёзы текли сами. Я не знала – от боли или от ненависти.
– Почему... вы молчали? Почему я не знала?
Дамблдор подошёл, сел рядом.
– Чтобы ты выросла не в страхе. Чтобы ты не стала пешкой в их войне.
Но теперь... ты больше не можешь быть в тени. Ты Валекрист. И ты – выбор.
Тишина. Только огонь, шепот прошлого... и моё сердце. Я должна решить. Тео... или мама. Лазарус ждёт. Тьма приближается.
Я молчала. Всё вокруг исчезло — остался только я и он. Старик, в глазах которого — целый мир. Он видел смерть. Видел предательство. И верил... в меня?
Дамблдор встал, подошёл к камину. Огонь отражался в его очках, как отражение моего страха.
– Знаешь, Джейн... когда ты родилась, я был там.
Лилит держала тебя. Каркаров молчал... а Лазарус смотрел на тебя так, будто уже знал — ты станешь тем, что разрушит его.
Я всхлипнула. Он был рядом... всё время...
И Дамблдор сказал:
– Твоя кровь — кровь тьмы и света. Ты – между. И таких, как ты, боятся... потому что ты — свободна.
Ты можешь выбрать сама. И это – великая сила, но и великая боль.
– Джейн, я не скажу тебе, что делать. Это не моя роль.
Но... я скажу, что в жизни есть то, что нельзя изменить. И есть то, что можно спасти. Не всех. Не всё.
Но кого-то... да.
Он повернулся ко мне, его голос стал чуть мягче:
– Когда я смотрел на Тома Риддла... я надеялся, что он выберет добро.
Когда я смотрел на Лазаруса... я знал — он не выберет. А вот ты... ты ещё можешь.Возможно, ты потеряешь кого-то.
Возможно, не сможешь спасти обоих.
Но если ты потеряешь себя — тогда проиграешь всё.
Я замерла. Внутри... было тихо. И впервые я поняла — я должна не выбрать между Тео и мамой. Я должна выбрать... кем я буду.
Хогвартс спал. Но я — нет.
Камень под ногами был холодным. Я шла по пустым коридорам, не зная — куда. Только один голос звучал в голове: «Кого ты выберешь?»
Лестницы скрипели. Портреты перешёптывались. Они знали. Все знали.
На башне астрономии я остановилась. Ветер трепал плащ, волосы, но внутри было пусто.
Я не заметила, как подошёл Гарри.
– Эй... всё нормально?
Я попыталась улыбнуться.
– Да. Просто... думаю.
Он сел рядом.
– Хогвартс меняет всех. Особенно ночью.
Он посмотрел на звёзды. Я тоже.
– Гарри... как ты решаешь? Когда всё рушится. Когда выбор... страшен.
Он долго молчал.
– Я не знаю. Просто... я думаю о людях. О тех, кто бы поверил в меня. Кто бы хотел, чтобы я не сдался.
– И ты не сдаёшься?
– Пока нет.
Он встал, похлопал по плечу. Ушёл. А я осталась. Потому что мой бой — ещё впереди.
В этот момент- сова. Письмо.
Печать – черная, с серебром. Каркаров.
Я дрожащими руками открыла письмо.
Там было всего три слова:
«Время вышло. Решай.»
***
"Если тебе нужна помощь, я всегда буду здесь." – Я помню эти слова Профессора Снейпа. Он не раз мне спасал жизнь,говорит что он в долгу моему Отцу. Ведь Лазарус когда–то спас ему жизнь.
Я не медлила и сразу отправилась в его кабинет. Я была так взволнована,что забыла даже постучаться в дверь.
Подземелья были темны. Влажные стены, запах зелий, шаги гулко отдавались эхом.
Снейп стоял, сложив руки за спиной, неподвижно, будто ждал меня всю жизнь. Его чёрная мантия почти сливалась с тенями.
Я вошла и остановилась. Воздух был тяжёлый, почти вязкий. Моё сердце билось так сильно, что я ощущала его стук в висках.
– Я слышал, ты хочешь играть со смертью, Валекрист, — тихо сказал он, даже не поворачиваясь.
Я подошла ближе, сжала кулаки.
– Я хочу спасти Тео. Больше ничего.
Снейп молча подошёл к шкафу, открыл его и достал узкий флакон. Внутри — густая чёрно-серебристая жидкость, будто ночное небо.
Он посмотрел на меня долгим, тяжёлым взглядом.
– Это зелье древнее, чем все, что ты знаешь. Один глоток — и ты войдёшь в сознание другого. Но помни... если задержишься там — обратно не выйдешь.
Я взяла флакон. Он обжигал ладонь — холодный, словно лёд. Снейп медленно кивнул.
– Найди его. И вытащи. Или погибни с ним.
Лес. Полночь. Хогвартс — далеко позади.
Я шла, не чувствуя ног. Туман стелился по земле, мокрые ветки царапали лицо. Дождь начинался — мелкий, противный. Всё вокруг — чёрное, сырое, глухое. Тишина неестественная.
Где-то рядом хрустнула ветка. Я резко обернулась — никого. Только деревья, мокрые от дождя, и мои собственные шаги.
Сосуд дрожал в руке. Я знала: он где-то здесь. Тео. Лазарус. Всё здесь. Тьма живая.
***
Я увидела его.
Тео стоял, неподвижный, глаза стеклянные, пустые. Лицо бледное. Рядом — Лазарус, высокий, в плаще, тень вместо лица.
– Пришла, — голос Лазаруса был шелестом, как ветер в сухих листьях. — Ты опоздала.
Я смотрела на Тео. Он не моргал. Он не дышал.
– Отпусти его.
– Ты знаешь цену, Джейн. Одна душа. Один выбор.
Я подняла флакон. Один вдох — и я выпила. Жидкость обожгла изнутри. Всё исчезло.
Сознание Тео.
Темнота. Нет — не темнота. Пустота. Вязкая, давящая, как вода. Я не могла дышать. Только звуки — крики, стоны, шёпоты.
Где-то далеко — голос Тео.
– Джейн... я... здесь...
Я побежала. Сквозь тьму, холод, страх. Пол под ногами скользкий, стены из теней. И вот — он. Тео в цепях. На коленях. Измученный.
– Тео! Это я!
Я бросилась к нему, дёргала цепи — ледяные, тяжёлые, обжигали кожу. Я тянула, рыдала, била руками.
– Джейн... я... я не могу... уйти...
И вдруг — Лазарус. Тьма вокруг нас. Он смеётся.
– Ты не спасёшь его. Он мой.
Я закричала. Мощный свет вырвался из меня, жаром ударил по Лазарусу. Его тень рассыпалась. Я сорвала цепи.
Тео рухнул в мои объятия. Он жив. Он дышит.
***
Лес. Рассвет.
Я несла его на руках.
Он был тяжёлый, мокрый от дождя, бессознательный. Я спотыкалась, падала, снова вставала. Шаг — и дыхание сбивается. Грудь болит.
Хижина Хагрида показалась сквозь туман.
Дверь... открыта. Я зашла. Внутри — тепло, огонь. Пахло травами и деревом.
Я положила Тео на кровать. Села рядом. Вся дрожала.
Он спал.
А я... впервые за долгое время — заплакала.
В хижине Хагрида пахло деревом и мёдом.
Огонь в камине потрескивал, отблески плясали по стенам. За окном лес еще дышал туманом. Я сидела у кровати Тео, обхватив руками колени, и просто смотрела, как он спит.
Моё сердце било по рёбрам. Каждый его вдох — как музыка. Он жив. Он дышит.
Дверь тихо открылась. Хагрид вошёл.
Большой, как скала, с грубым лицом, но глаза... тёплые.
Он сел рядом, положил свою огромную ладонь мне на плечо.
– Ты сильная, Джейн. Я всегда знал. Даже когда ты пришла в Хогвартс в четвертом курсе — у тебя был характер.
Я посмотрела на него сквозь слёзы. Он улыбнулся.
– Молодец. Ты спасла друга. Не каждый взрослый решился бы.
Я не смогла сдержаться — встала, обняла его за шею.
– Спасибо, Хагрид... Спасибо...
Он осторожно похлопал по спине.
– Всё будет хорошо. Я горжусь тобой.
Я села на пол рядом с Тео. Взяла его за руку.
Теплая. Живая.
– Тео... пожалуйста, проснись...
Он открыл глаза.
Медленно. Веки дрожали, зрачки сфокусировались.
– Джейн?..
Моё дыхание сбилось. Я бросилась к нему, обняла его так крепко, что руки заболели.
– Тео! Ты жив! Я... я думала, ты умер из-за меня...
Я рыдала в его грудь. Слова срывались.
– Это моя вина... я тогда, в пятом курсе... я пошла искать Лазаруса... ты пошёл за мной, не сказал, и... я думала, ты умер, защищая меня...
Он дрожал. Медленно обнял меня в ответ.
– Джейн... я выбрал сам. И выбрал правильно- он слегка улыбнулся
Солнце поднялось. Хижина наполнилась светом.
Мы вышли наружу. Трава была мокрая, воздух свежий. Хогвартс стоял впереди, красивый, как никогда.
***
В Большом Зале — шум.
Все повернулись, когда мы вошли. Я держала Тео за руку.
Пэнси первая вскрикнула:
– Тео!
Она подбежала, заплакала, обняла его. За ней — Дейзи, Забини.
Даже Гриффиндор встал.
Гарри кивнул мне. Гермиона улыбалась. Джинни хлопала.
В этот прекрасный миг Снейп подошёл к нам.
Суровый, строгий. Но глаза мягкие.
– Нотт. С возвращением. Я официально разрешаю вам неделю отдыха.- хоть он был всегда суровым и холодным к ученикам, но сейчас он улыбнулся с уголками губ.
Он посмотрел на Тео.
– Придите в себя. Потом — возвращайтесь.
Он наблюдал за ней из тени.
В Большом Зале было шумно. Все кричали, смеялись, обнимались. Тео Нотт вернулся. Валекрист сияла. А Драко молчал.
Он стоял у колонны, руки в карманах, лицо — каменное.
Внутри... всё горело.
– Малфой, ты чего такой? – Забини ткнул его локтем. – Радоваться надо.
Драко усмехнулся. Холодно.
– Радость — привилегия для тех, у кого не на руке Метка.
Забини замолчал. Драко ушёл.
Он шёл по коридору быстро, почти бегом.
Здесь было тихо. Только его дыхание. Только его сердце, бьющееся, как бешеное. Стены давили. Потолок — будто опустился. В груди — пустота.
Он сел на холодную каменную лестницу, уткнулся лицом в руки.
Тихо. Только он и его дыхание.
– Почему ты сияешь, Джейн... а я — исчезаю?..
Он прошептал, так, будто это был приговор самому себе.
***
Подземелье. Комната Слизеринцев.
В его комнате было темно. Только луна скользила по полу, бросая серебристые блики.
Дождь стучал по окну. Капли сбегали по стеклу медленно, будто время остановилось.
Драко сидел у стола. Перед ним — старый блокнот. Кожаная обложка, затёртая, в углу — инициал «J».
Он держал его в руках, словно боялся открыть.
Он открыл. Первая страница.
«4-й курс. Сегодня она вошла. Новая. Валекрист. Глаза — огонь, но внутри... как будто зима. Она смотрела на всех так, будто знала, кто мы есть. Я... не смог отвести взгляд.»
Дальше — строки, даты, эскизы, даже перо с её платья на балу.
Страница 7.
«Балл. Она в бордовом. Музыка гремит, а мы молчим. Она положила руку на мою. Я подумал — если время остановится, я не буду возражать. Я даже не запомнил мелодию. Только её дыхание. Она смеялась. Я не смеюсь давно. Но тогда... я забыл, кто я. Просто мальчик. Просто рядом с ней.»
Следующая запись.
«Я накричал на неё. Заклинание сорвалось —Я сильно ревновал её от Виктора. Она упавшая, взглянула на меня с болью. Я — идиот.Тео её спас. А меня ударил. Я заслужил.»
Он закрывает лицо руками. Дышит тяжело.
– Я всегда всё порчу, Джейн...
Он перевернул страницу. Малфой-мэнор. Недавняя запись.
«Её дыхание было тёплым. Я тянулся к ней — она не оттолкнула. Мы поцеловались. Я чувствовал — я жив. И она... моя. Хоть на минуту.»
Он смотрел в строчки, как в огонь. И шептал:
– Ты не знаешь, как больно, когда ты не рядом.
Страница 25. Последняя.
Он пишет дрожащей рукой.
«Я устал. Я устал любить тебя в тени. Каждый твой шаг — в сторону Тео. Каждый твой взгляд — мимо меня. Но я всё ещё здесь. Я — стена, которую ты не замечаешь.»
«Если погибну — знай. Я любил. Тебя. С самого начала. Каждый день — это ты. Каждое дыхание — это мысль о тебе.»
«Прости. Я не смог быть светом для тебя. Я стал тенью. Но тень — это тоже след. Пусть он останется в тебе. Пусть ты меня вспомнишь... хотя бы во сне.»
Слёзы стекали по его щекам. Он сжал блокнот к груди.
– Если бы ты знала... Джейн...
Он тихо плакал. Один. С дождём.
Он пишет, потому что больше ничего не может.
Он больше не надеется — он просто оставляет след. Если исчезнет завтра — хоть строчка останется.
Любовь, о которой он никогда не скажет вслух.
Любовь, которая убивает его медленно.
Это не просто Драко. Это — мальчик, который живёт последним словом: «Если бы...»