8.2. Va, Tosca! (продолжение)
***
- ...Лоренца, проснитесь.
Вздрогнув, я подняла голову. Кажется, я снова отключилась: вместо широкой, ярко освещенной трассы машина неслась по узкой, извилистой дороге, окруженной с обеих сторон плотной стеной леса. Вокруг царила непроглядная темнота.
- Где мы?
- Между Отеном и Таверне... Впрочем, неважно, – голос Шульца звучал размеренно и бесстрастно. – Посмотрите назад, на дорогу.
Я повернула голову. Разглядеть что-либо через темное, забрызганное дождем стекло было сложно, однако, присмотревшись, я наконец-то поняла, на что хотел обратить мое внимание Шульц. Метрах в пятидесяти от нас ехала машина.
- Они висят у нас на хвосте уже минут десять, – все так же спокойно произнес Шульц.
У меня пересохло в горле.
- Вы уверены?
- Уверен. Впрочем, впереди развилка: сейчас мы сможем это выяснить наверняка. Вы хорошо пристегнуты?
Я кивнула.
- Тогда ухватитесь за что-нибудь... и постарайтесь не орать!
Он резко вывернул руль, так что я едва успела последовать его совету и вцепиться в подлокотник.
Тормоза оглушительно взвизгнули: машину развернуло почти на сто восемьдесят градусов, но Шульц снова вывернул руль и вдавил газ в пол.
Теперь мы неслись по проселочной дороге – в направлении, кажется, едва ли не обратном тому, куда мы ехали.
- Так и есть, – пробормотал через несколько минут Шульц, бросив взгляд на боковое зеркало. – Это по нашу душу. Шустрые ребята, черт бы их побрал...
Я оглянулась: машина немного отстала, но все так же продолжала мчаться за нами.
- Это... это люди моего мужа? Или те... другие?
- Откуда мне знать? Я же не ясновидящий, – резко ответил он. – Вот что, Лоренца: пригнитесь-ка пониже...
- Зачем?
- Заткнитесь и делайте, что я говорю.
Я скорчилась на сиденье, вцепившись обеими руками в ремень безопасности. Машина виляла из стороны в сторону, от рева мотора закладывало уши, но вдруг в этот надсадный рев внезапно вклинился какой-то странный глухой треск.
- Шульц, что это?
- Ответ на ваш предыдущий вопрос, – процедил он сквозь зубы. – Ребята Сомини не стали бы стрелять – им вы нужны живой.
Треск раздался снова: по крыше машины что-то царапнуло.
- И ведь даже не в колеса целятся, – зло пробормотал Шульц. – Хорошо еще, хоть туман сгущается...
- Они действительно хотят нас убить? – чуть слышно спросила я, едва ли соображая, как по-идиотски сейчас должен звучать этот вопрос.
- Нет, черт возьми, это они так шутят... Да не поднимайте же голову – вам что, жить надоело?! Сидите тихо и держитесь крепче: сейчас попробуем что-нибудь сделать.
От резкого разворота меня вдавило в дверцу. Снова истошно взвизгнули тормоза. Крепко зажмурившись, я изо всей силы уперлась руками в приборную панель – как раз вовремя, чтобы не врезаться в нее головой.
Машина рванула вперед, подпрыгивая на ухабах. Нас швыряло то вправо, то влево, ремень безопасности впивался в тело, сдавливая ребра так, что едва можно было дышать. Шульц еле слышно бормотал какие-то ругательства, с усилием выворачивая руль. Борясь с накатывающими приступами тошноты, я хватала воздух ртом и изо всех сил пыталась не думать о том, что сейчас рядом с нами снова может раздаться этот ужасный звук – сухой, бесстрастный, обманчиво будничный, похожий на треск, который издает хорошо высушенная доска, если ее внезапно переломить пополам...
Минуты летели за минутами. Мотор продолжал натужно реветь, однако выстрелов слышно не было. Наконец рев перешел в ровный гул, и машину перестало швырять.
- Вы там еще живы? – послышался спокойный голос Шульца.
Я осторожно приподняла голову и открыла глаза. Свет пронесшегося мимо фонаря на какое-то мгновение выхватил из темноты черты моего спутника: резкий профиль, непроницаемое лицо, руки, уверенно лежащие на руле...
- Можете выпрямиться. По крайней мере, на какое-то время.
- Вы... вы от них оторвались? – сглотнув, спросила я, с трудом пытаясь разогнуть затекший позвоночник.
- Пока что да. Пришлось, правда, покрутиться по здешним закоулкам, – Шульц усмехнулся и снова посерьезнел. – Не обольщайтесь: на прямой трассе они снова сядут нам на хвост. Мотор у них мощнее, чем у меня.
- Что же нам делать?
- Попробуем продержаться еще немного. Сейчас четверть пятого, скоро в долину начнет спускаться туман. Я знаю эти места: через полчаса внизу ни зги не будет видно. Если успеем дотянуть до долины, там они нас потеряют.
Я посмотрела в окно. Мгла, окутывавшая пустынную трассу, уже не была угольно-черной. Небо начинало сереть, и холмы по обеим сторонам дороги заволакивало дымкой: может быть, туманом, о котором говорил Шульц, а может быть, просто стеной измороси, чьи мелкие капли оседали сейчас на лобовом стекле.
Четверть пятого. Я невольно поежилась. Самое невыносимое время суток: зыбкая, пугающая граница между тьмой и рассветом, когда кажется, что утро не настанет никогда. Господи, помоги нам пережить эту ночь, помоги остаться в живых, я надеюсь на Тебя, я жду рассвета, словно те стражи, о которых пели когда-то певчие французского короля...
- A custodia matutina usque ad noctem<39>...
- Что вы там бормочете? – спросил Шульц, обернувшись ко мне.
- Ничего, – я вздрогнула и выпрямилась на сиденье. – Ничего, Шульц. Просто молюсь.
Он хмыкнул.
- Очень своевременное занятие. Посмотрите назад.
Я подняла глаза к зеркалу заднего вида, уже заранее зная, что я там увижу. Светлое пятно с ярко горящими фарами. Кусок железа, мчащий по пустынной дороге людей, которые хотят нас убить. Превратить в куски неподвижной окровавленной плоти. Снова отправить меня в тот бесконечный лабиринт, из которого мне однажды каким-то чудом удалось выбраться.
- Ну нет, суки, не дождетесь! – Шульц злобно прищурился, вглядываясь вдаль. – Лоренца, уберите голову! Еще две минуты – и хрен они нас достанут!
Не обращая внимания на его слова, я застыла в кресле, словно окаменев. Впереди стремительно приближалась развилка. Широко раскрыв глаза, я в ужасе смотрела на нее, не в силах даже пошевелиться, понимая, что...
...и тут я понимаю – это уже было, это все уже было, только не здесь, а в том странном месте, где нет ни звуков, ни слов, ни жизни, ни смерти. Капли измороси на лобовом стекле. Две дороги, уходящие вниз с крутого холма. Руки, застывшие на вывернутом руле.
Мама мама я не хочу мама страшно мама жарко жарко
Откуда-то изнутри меня поднимается раскаленная волна животного ужаса. Я знаю, что сейчас произойдет: через секунду Шульц повернет направо, затем над нашими головами снова раздастся сухой треск выстрела – и я, не совладав с этим обжигающим потоком страха, позволю ему пронзить мой мозг, выплеснуться наружу и...
И тогда, словно спичка, когда-то сама собой загоревшаяся у меня в руке, позади нас вспыхнет огненный цветок взрыва. Погребальный костер для тех, кто хотел убить меня и кто через несколько секунд сам превратится в пепел, в котором потом найдут остатки костей и зубных коронок. Но я этого уже не увижу – мы умчимся прочь, оставив позади развилку с двумя дорогами, уходящими вниз.
Две дороги. Я вижу их сейчас перед собой ясно как никогда. Одна из них будет длиннее, другая короче. Я могу выбрать длинную, заплатив за нее чужим погребальным костром. Это не такая уж большая цена. И, может быть даже, кто-то там, наверху, смилуется надо мной и не заставит каждую ночь снова и снова смотреть, как обугливаются в адском пламени тела моих убийц. В любом случае все дороги заканчиваются одинаково: рано или поздно за каждым из нас приходит Командор, и какая, в сущности, разница, смогу ли я бросить ему в лицо, что никогда не поддавалась страху?
Руки Шульца застыли на руле. Я знаю, какую дорогу он хочет выбрать. Легче всего сейчас не мешать ему: пусть все произойдет так, как уже не раз происходило в моих снах, когда я не могла ни закричать, ни пошевелиться...
Но разве сейчас я сплю?
- Налево!!! Налево, Шульц!!!
Не знаю, успел ли он понять, чтó я ему кричу, или вывернул руль чисто инстинктивно. Машину бросило в сторону, и я изо всех сил ударилась правым виском о стекло. Перед глазами поплыли багровые пятна, в ушах звенело, но даже сквозь этот оглушительный звон я расслышала яростный крик Шульца:
- Какого хрена?.. Идиотка, там тупик через пять километров!!!
Похолодев от осознания своей ошибки, я вжалась в кресло и уставилась на навигатор. Красная точка на экране стремительно двигалась вперед вдоль извилистой линии, прерывавшейся посреди темно-зеленого поля. Два километра... Три километра... Поворот... Еще поворот...
- Ну а теперь молись всем своим богам, психопатка чертова! – Шульц резко сбросил скорость, разворачивая машину поперек дороги. – И постарайся, чтобы хоть кто-нибудь тебя услышал!
Мотор взревел, и машина, перевалив через бордюр, ринулась вниз.
Кажется, я закричала. Впрочем, даже если это было и так, мой крик все равно потонул в адском вое двигателя. Скорчившись на сиденье, я пыталась уцепиться хоть за что-нибудь, чтобы удержаться в этом бешеном падении сквозь заросли кустарника, хлеставшего о лобовое стекло. Где-то справа раздался оглушительный треск: в щеку мне впилось что-то острое. Машина несколько раз подпрыгнула, и двигатель, захлебнувшись напоследок истошным воем, наконец, заглох. Автомобиль дернулся в последний раз и остановился, угрожающе накренившись набок.
Фары погасли: мы очутились в полной темноте.
- Ну что, вы целы? – отдышавшись, спросил Шульц.
- Кажется, да, – еле слышно пробормотала я, с трудом понимая, на каком мы сейчас свете.
- Тогда делаем отсюда ноги. Да побыстрее!
Не дожидаясь, пока я приду в себя, он рывком расстегнул ремни и выволок меня из машины.
Почти ничего не видя, я сделала несколько шагов и охнула: ребра, передавленные ремнем безопасности, при каждом движении отзывались невыносимой болью.
- Ничего, не сдохнете! – Шульц схватил меня за руку и потащил за собой.
Колючие ветки захлестали по лицу. Инстинктивно зажмурив глаза, хромая и то и дело проваливаясь в кучи прошлогодней листвы, я изо всех сил старалась не отставать от Шульца. Несколько раз я спотыкалась и падала, но мой неумолимый спутник продолжал волочить меня за собой, едва не вывихивая мне плечо. Сырой лесной воздух обжигал непривычные к физическим нагрузкам легкие. Я задыхалась, пытаясь унять адскую боль в груди, заставить сердце не колотиться так стремительно, а ослабевшие ноги – не подкашиваться на каждом шагу. Останавливаться было нельзя – если сейчас я рухну без чувств, они найдут меня и убьют, поэтому нужно бежать, бежать, бежать, все равно куда, лишь бы подальше отсюда...
Не знаю, сколько времени это продолжалось, пока Шульц, наконец, не остановился и не отпустил мою руку. Оставшись без опоры, я свалилась на мокрую траву и схватилась за грудь. Воздух с хрипом вырывался из легких, голова горела словно в огне.
- Сделайте глубокий вдох и резко выдохните, – услышала я сквозь собственное хриплое дыхание голос Шульца. – Ну же, давайте!
Не совсем понимая, чего он от меня хочет, я послушно набрала в легкие воздуху, но тут же надсадно закашлялась.
- Еще раз!
Судорожно вдохнув, я резко вытолкнула из груди сырой обжигающий воздух. Как ни странно, уже через несколько секунд стало легче: сердце перестало выпрыгивать из груди, и дыхание начало выравниваться. Не веря самой себе, я сделала еще несколько глубоких вдохов, затем собралась с силами и пробормотала:
- Еще минуту, Шульц... Еще минуту и побежим дальше...
- Не дергайтесь. Здесь нас уже вряд ли найдут.
Я подняла голову. Где-то высоко над кронами деревьев серело предрассветное небо. Было очень тихо: только время от времени где-то в зарослях кустарника, окружавшего нас со всех сторон, вскрикивала какая-то ночная птица. В воздухе стоял запах прелых листьев и болотной сырости.
С трудом приподнявшись, я доползла до росшего в нескольких шагах дерева и привалилась спиной к поросшему мхом стволу. Тело было тяжелым, словно свинцовым. Так я просидела несколько минут – не шевелясь, не двигаясь, почти не дыша, ощущая только, как с каждым ударом замедляющегося пульса мое горячечное возбуждение понемногу угасает и на его место приходит усталое, холодное равнодушие. Что бы я ни сделала там, у развилки, ничего уже не изменить. Выбор сделан – и по сравнению с этим все остальное не так уж важно.
Откинув голову, я пристально посмотрела на Шульца. Он стоял передо мной, скрестив руки на груди, и внимательно меня разглядывал. Когда наши взгляды пересеклись, он иронически усмехнулся.
- Вижу, вы уже пришли в себя, Лоренца?
Я молча смотрела на него, не отводя взгляда.
- Ну, а теперь выкладывайте: какого черта вы все это устроили? Что было не так с той дорогой?
Я покачала головой.
- Вы не поймете.
- Не вам решать, что я пойму, а что нет! Говорите!
- Нам нельзя было туда ехать. – Подтянув колени к груди, я обхватила их руками: становилось зябко. – Просто нельзя.
- Что значит – «просто нельзя»? Вам что, снова что-то привиделось?
Я не ответила.
- Ну же! Говорите! Почему вы заставили меня свернуть на этой развилке?
- Потому что иначе они бы погибли. – Я откинула голову назад и бездумно уставилась на черные верхушки деревьев, вырисовывавшиеся на фоне светлеющего неба. – Они бы сгорели. Вы когда-нибудь видели, как человек вспыхивает изнутри?
- Что вы несете? Кто сгорел бы?
- Эти люди, в машине. Я бы их сожгла.
- Вы что, совсем с ума сошли? Каким это образом вы могли их сжечь?
- Не знаю. – Я почувствовала, как безумное напряжение сегодняшней ночи снова обрушивается мне на плечи. – Действительно не знаю. Но если бы мы свернули направо, так бы оно и вышло. Я бы заставила их вспыхнуть – как факел. А потом должен был загореться бензобак, и машина взлетела бы на воздух.
- Вам это что, приснилось?
- Можно сказать и так. Я сумасшедшая, Шульц. Но я это видела. И я знаю: если бы мы не свернули, я бы их сожгла.
Шульц уставился на меня диким взглядом, затем выругался и опустился рядом со мной на мокрую траву.
- Начнем сначала. Объясните мне еще раз: вы что, хотите сказать, что подожгли бы их взглядом?
- Не знаю. И знать не хочу. – Я повернула к нему голову. – Что мы будем делать дальше, Шульц? Ведь машины у нас теперь нет...
Он сделал резкий жест рукой, будто отмахиваясь от моего вопроса.
- Вы действительно могли это сделать?
Я устало вздохнула.
- Однажды у меня в руке загорелась спичка. Я хотела чиркнуть ей о коробок, но остановилась и забыла о ней, потому что... – я невольно запнулась, восстанавливая в памяти эту сцену, но все же продолжила: – ...потому что была очень сильно расстроена. А через несколько минут она обожгла мне пальцы.
- И вы что, уверены, что она зажглась сама собой?
- Нет. Я ни в чем не уверена. Я только знаю, что эти люди должны были вспыхнуть, как эта спичка. И это сделала бы я. Вот и все.
Шульц поднялся и в задумчивости сделал несколько шагов по поляне. Остановившись, он какое-то время смотрел прямо перед собой, затем снова обернулся ко мне.
- Ну хорошо, – медленно проговорил он, – предположим на секунду, что я вам поверю. Предположим, вы и в самом деле могли каким-то образом сжечь этих ублюдков. Но тогда объясните мне: какого же дьявола вы этого не сделали?
Я молчала.
- Вам что, стало их жаль? Вы поэтому заставили меня рисковать нашими шкурами?
Я отрицательно покачала головой.
- Тогда в чем было дело?
- Ни в чем. – Я зябко передернула плечами и оперлась подбородком о поджатые к груди колени. – Просто этого нельзя было делать. Я ведь вам уже говорила: просто нельзя.
- Вы в своем уме? Они же собирались нас убить!
- Я знаю.
- Ах, знаете?
Шульц гневно сделал шаг вперед, но вдруг остановился, словно пораженный какой-то мыслью, и прищурился, пристально глядя на меня.
– Лоренца, чего вы не договариваете? Что еще вы видели?
Он наклонился и заглянул мне в лицо.
- Отвечайте! Что еще должно было произойти? Что должно было случиться с нами после этого? Ну, говорите же!
- Вы бы выжили, – равнодушно ответила я. – Вы всегда выживаете – вы и сами это знаете.
- А вы?
- Возможно. Скорее всего, да. Только это уже не имело бы никакого значения.
- Почему?
- Потому что это место все равно бы меня поймало. Рано или поздно, – я вытянула затекшие ноги и устало подняла взгляд на Шульца. – Там ведь нет времени, понимаете? Там есть только эта развилка и люди, которые кричат, но никто их не слышит. Потому что звуков там тоже нет. А мне... меня бы затягивало туда снова и снова, пока однажды я бы не осталась с ними навсегда. А это куда хуже, чем просто смерть, можете мне поверить.
Шульц прикусил губу и несколько секунд смотрел на меня, словно оценивая услышанное.
- Иными словами, вы побоялись застрять в своем собственном бреду, – наконец произнес он. – И поэтому решили изменить все одним махом. Я прав?
Я молча кивнула.
- Ну что ж, поздравляю: вам это удалось. Эти подонки остались в живых, а мы сидим в морванских лесах и кормим комаров... Кстати, вы знали, что эта дорога заканчивается тупиком?
- Наверное, я должна была догадаться, – задумчиво сказала я. – Я знала, что она будет короче, но тогда мне показалось, что... Ладно, неважно. На самом деле, я вообще не была уверена, что здесь можно что-то изменить. Когда я видела эту развилку раньше, это было невозможно.
- Почему?
- Не знаю. Может быть, потому что это был сон. А может быть, потому что все это еще только должно было произойти, – я пожала плечами. – Я ведь не хотела их убивать. Даже тогда, во сне. Но я знала: если вы повернете направо, один из... один из этих людей решит, что сейчас мы – очень удобная мишень, и снова начнет стрелять. А я очень боюсь выстрелов. Я бы не смогла сдержаться...
Я запнулась и замолчала, пытаясь подавить начинающийся нервный озноб.
- То есть контролировать это вы не умеете? – полуутвердительно произнес Шульц.
- Контролировать – что? – внезапно я почувствовала, как меня начинает душить истерический смех. – Черт вас побери, Шульц, похоже, вы просто не понимаете, что происходит! Впрочем, что с вас взять – я и сама толком этого не понимаю... Я просто вижу бог знает что, а потом это оказывается правдой! Я просто могу взять и сжечь человека живьем – живьем, вам это ясно? И я не знаю, что это и почему это происходит! Поймите же, не знаю!
- Разумеется. Вы никогда ничего не знаете, это я уже слышал, – в голосе Шульца звучала ирония, но глаза оставались серьезными. – Однако будем считать, что я вас понял. А теперь успокойтесь и ответьте мне еще на один вопрос: Сомини что-нибудь известно об этих ваших... играх с огнем?
Я вздрогнула, словно меня облили ледяной водой.
- Причем здесь Сомини?
Шульц саркастически усмехнулся.
- Как обычно, при всем. Особенно когда дело касается подобных вещей.
- Что вы имеете в виду?
- Это я вам объясню чуть позже. А пока повторяю вопрос: ему что-нибудь об этом известно?
- Нет, – я решительно покачала головой. – Я никому ничего не рассказывала.
- Почему?
- Потому что я сама ничего не хотела об этом знать! И не хотела, чтобы меня считали сумасшедшей!
- Разумная предосторожность. Хоть и несколько запоздалая... – Он наклонил голову к плечу и задумчиво посмотрел на меня. – Впрочем, похоже, вы говорите правду. Никогда не слыхал, чтобы в «Вергилии» занимались пирокинетиками.
- О чем вы, Шульц?
- Я же вам сказал – позже объясню. А сейчас пора выбираться отсюда. – Он протянул мне руку. – Вставайте. Нам нужно идти.
- Куда?
- Поближе к цивилизации. Посмотрим, нельзя ли там будет чем-нибудь разжиться – ведь машины, как вы совершенно справедливо заметили, у нас уже нет... Вставайте!
Ухватившись за руку Шульца, я с трудом поднялась на ноги. Уже почти рассвело: небо над черными елями стало светло-серым, и где-то наверху уже начинали негромко щебетать птицы. На ветках кустарника тускло поблескивали крупные капли, оставшиеся после ночного дождя. От земли поднимался легкий сырой туман.
Я невольно поежилась. Кажется, только сейчас до меня начало доходить, что мы действительно провели несколько часов в глухом лесу, что я замерзла и промокла до нитки и отсыревшая ткань плаща давит мне на плечи ледяной тяжестью. Оставалось только надеяться, что Шульц знает, что нам делать дальше – потому что я сейчас не имела об этом ни малейшего представления.
- Ну, вы идете или нет? – нетерпеливо окликнул меня Шульц с края поляны.
Вздрогнув, я кивнула и послушно побрела вслед за ним.
***
Примечания
<39>. «Более, чем стража ожидает утра...»