21. Шутка
28 ноября, пятница
День, когда в Шервуде выпал первый снег.
Многие из участников и свидетелей трагических происшествий тех дней первым делом вспомнили этот факт, когда речь зашла о событиях двадцать восьмого ноября. Человеку непричастному это может показаться странным − для Северной Дакоты снег не в диковинку, да и время года подобающее. Но почему люди помнили об этом событии? Ответ прост − они все ждали чуда.
В то время жизнь казалась мрачной, страшной, опасной, лишённой света и надежды. Именно поэтому первый снегопад вызвал столь яркие чувства, что люди не забывали о них спустя много лет.
Эмма Дарглей вспоминала, как сидела ранним утром на кухне, попивая горячий кофе, и смотрела в окно, за которым пролетали снежинки.
− К тому дню я уже немного разобралась в происходящем, − говорила она, − но мне недоставало информации и доказательств. Я чувствовала себя слабой, боялась не успеть распутать дело прежде, чем ещё кто-то пострадает. У меня почти опустились руки, но в тот день вернулась надежда. Знаю, звучит глупо, но это так. Будто сама природа желала показать, что всё в жизни меняется. Дать нам понять − чёрная полоса обязательно сменится белой.
***
Саймон Рикли проснулся в четыре утра, когда за окном стояла кромешная тьма. Он с трудом смог сесть на кровать, тут же съёжившись от холода в палате. Рядом никого, но это не успокаивало.
Голос, приказавший молчать, точно принадлежал Эвансону, которого никак не могло быть в палате. Саймон не сомневался в гибели мужчины вплоть до момента, пока не услышал команду, которую Эмма пропустила мимо ушей. В тот миг он заподозрил неладное. Парень понял, что приказ прозвучал в его сознании. Возможно, Саймон тронулся умом или отравился дымом, как сам предполагал, а если это так, силуэт в огне тоже вполне мог оказаться галлюцинацией.
Разум значительно пострадал сперва от постоянной паранойи, а потом от миновавшей, но очень вероятной опасности сгинуть в пожаре. Парень нуждался в психологической помощи и надёжной защите, но из-за неосведомлённости в его проблемах ни родителей, ни полицейских с медиками, состояние ухудшалось.
Спустя полчаса без сна, Саймон услышал тихие шаги из глубины коридора, стремительно приближающиеся к двери палаты. Встав с кровати, превозмогая боль в обожжённых ступнях, подкрался ко входу, крепко вцепился в ручку и опёрся на дверь, чтобы никого не впускать.
Шаги вплотную приблизились к палате. Прекратились. Саймона бросило в холодный пот. Чья-то рука попыталась дёрнуть ручку, но хватка парня не дала этому случится. Человек в коридоре уже активнее шевелил её, оказывая давление.
По двери был нанесён удар, от которого Саймон чуть скользнул по полу, позволив ей приоткрыться, но мигом захлопнул обратно.
Попытки войти прекратились. Рикли предположил, что этот человек надеялся застать его спящим или беспомощным, но он оказался способным дать отпор, чем спугнул ночного гостя.
Опять раздались шаги, но удаляющиеся. Убедившись, что в коридоре больше никого нет, Саймон встал на ноги. Его трясло и морозило после происшествия. Работник больницы точно не стал бы молчать, не решил бы заглянуть среди ночи и не убежал бы прочь, обнаружив больного неспящим в столь позднее время.
Саймон принял решение сбежать отсюда, ведь до рассвета он рисковал распрощаться с жизнью. Быстро обулся и оделся в привезённые матерью вещи, заменившие испорченную огнём и кровью одежду, в которой его доставили сюда на скорой. Где-то по коридорам всё ещё мог бродить тот, кто ломился в его плату несколькими минутами ранее, так что выбираться парень собрался нестандартным способом.
Подойдя к окну, Саймон ощутил озноб и захотел скрыться от проёма, сквозь который его могли увидеть. Сердцебиение ускорилось, но, совладав с собой, Рикли всё же смог открыть створку, выглянуть наружу и ощутить таяние снежинок на шее. Землю внизу припорошил снег, что позволило точно оценить высоту, но почему-то не опасность.
Палата Саймона находилась на втором этаже больницы − высота, представляющая опасность даже для здорового человека, что уж говорить о скверном состоянии парня, уже забравшегося на подоконник. Стоит уточнить, что расстояние между полом и потолком здесь составляло по три метра, но Рикли решил, что вполне в состоянии справиться.
Саймон выбирался из палаты задом. В итоге он свесил ноги над всё ещё опасной высотой, а руками держался за скользкий карниз, собираясь с силами. Конечно же, долго так провисеть не смог и неожиданно свалился на землю − сперва на ноги, но отдача сразу повалила его на спину.
Последующие события настолько конфликтуют с официальной теорией, что вынуждают меня указать следующее − эта часть истории описана исключительно со слов Саймона Рикли, чьи показания серьёзно расходятся с фактами, но некоторые фрагменты их крайне любопытны, как и то, что повзрослевший, давно справившийся с призраками прошлого Саймон считает всё это правдой без доли сомнения.
Парень смог подняться на ноги после падения, и побрёл по пустым улицам города. Он хромал, сильно мёрз и постоянно оборачивался назад, опасаясь преследования. Увидь случайный прохожий такого человека, точно вызвал бы скорую, но Рикли нарочно пытался идти только по неосвещённым участкам и обходить десятой дорогой любое шевеление вдали.
Пытаясь сориентироваться на местности, он хотел отыскать путь к отделению полиции. Саймон твёрдо настроился покончить с этим. Не желал больше тянуть, молчать, усугублять ситуацию. Он планировал всё рассказать, честно ответить на вопросы Эммы Дарглей, но той ночью этому не суждено было сбыться.
Шагая по газонам домов, Рикли увидел позади яркий свет фар − какой-то автомобилист лихо мчит по дороге со стороны больницы. Парень сразу же подбежал к ближайшему дому и спрятался за ухоженными кустами.
Машина всё ближе. Дыхание тяжелее.
Авто резко затормозило напротив укрытия Саймона, и с пассажирского сидения вышел человек в лыжной маске, держащий в руках металлический лом. Рикли выскочил из кустов и побежал на задний двор. На глазах выступили слёзы − он знал, что не скроется.
Парень не мог двигаться быстрее преследователя, так что спустя несколько метров прекратил бежать, остановился, обернулся лицом к человеку с ломом и поднял руки вверх, смирившись с поражением.
− Эй! Что это значит? − возмутился мужчина, чей голос искажался маской на лице. − Ты должен убегать.
− Я не могу. Я сдаюсь... − опустил голову Саймон.
− Будь ты проклят! Знаешь, мне плевать! Я всё равно тебя вырублю!
Преследователь размахнулся и ударил своим орудием парня, от чего тот повалился на землю, но всё ещё находился в сознании, за что получил около пяти жёстких ударов по телу, последний из которых пришёлся на голову и вывел несчастного из строя.
В себя он начал приходить в абсолютно тёмной комнате, будучи крепко привязанным к стулу. В этом помещении не было окон, а сырой воздух напомнил ему о подвале сгоревшего магазина, заставив сжаться от страха.
− Вы талантливый молодой человек, мистер Рикли, − прозвучал за спиной монотонный голос Эвансона. − Я поражён Вашей живучестью. Выбраться из горящего здания после тяжких травм, так легко оправиться после падения с большой высоты... Вы очень сильны, но ещё не понимаете этого. Вы напоминаете мне меня в молодости.
Слушая слова мужчины, Саймон опасался, что эта встреча может оказаться последним событием, которое ему удастся пережить. Парень глубоко вдохнул и сказал как можно увереннее:
− Вы говорили, что не собирались меня убивать.
− Я не врал! − заверил мужчина. − Мне и сейчас это ни к чему.
− Тогда почему оставили меня умирать в горящем здании?
− Вот любите Вы всё утрировать до безобразия! − обиженно крикнул Том. − Во-первых, Вы были в состоянии выбраться самостоятельно, что и случилось, во-вторых, Вам никто не мешал...
− Вы закрыли дверь! − прервал парень.
− А в-третьих, это даже не пожар был, а какой-то походный костёр, в котором не пострадал никто, кроме человека, который сам этого хотел!
− МакКензи не хотел умирать!
− Так почему же пришёл ко мне?! Размахивал пушкой, сокрушался о своей дочурке, кашлял до потери сознания.
− В пожаре погибли двое! − напомнил Саймон.
− С чего Вы взяли?! Тот второй умер намного раньше, − оправдывался Томас. − Я не виноват, что его приняли за жертву так называемого пожара.
− А Вы? Я же видел Вас в огне. Как Вам удалось выжить?
Эвансон задорно хихикнул.
− Очень легко. Даже стараться не пришлось. Только кожа пострадала, но это ерунда. Её с лёгкостью можно заменить. Снять с кого-то, например...
Парень ощутил прикосновение холодного лезвия к щеке, вскрикнул и попытался убрать от него голову.
− Почему Вы так боитесь боли, мистер Рикли? Она же так ценна. Её стоит любить, а не остерегаться. Я частенько причиняю себе боль, чтобы проверить, где нахожусь − в реальности или это просто сон... Боль − единственное, что отличает правду от выдумки. В каком-то смысле, только она и реальна.
Томас замолчал. В кромешной тьме это было самым страшным, вынуждающим готовиться к худшему. Эвансон опустил голову на один уровень с Саймоном. Тот ощутил на своём лице горячее дыхание похитителя.
− Не спите ли Вы? Давайте выясним...
− Прошу, остановитесь! − взмолил Рикли. − Я знаю, что не сплю!
− Но как Вы можете быть уверены? − спросил Эвансон, не убирая нож от лица пленника. − Не хотели бы Вы проснутся?
Саймону действительно хотелось проснуться. Больше всего на свете уже несколько долгих дней он желал отделаться от этого кошмара. Как было бы чудесно, если бы парень пробудился в своей спальне и понял, что никакого Эвансона в его жизни не объявлялось, никто не пропадал, не сбегал, не умирал, не убивал. К превеликому сожалению, эти события не являлись ничьим сном. Саймон это хорошо понимал, но имел право в своих мечтах надеяться на счастливый исход.
− Я просто знаю... − на глазах вновь выступили слёзы.
Лезвие ножа всё же вошло под кожу щеки и двинулось вниз. Саймон стиснул зубы от обжигающих ощущений. Он пытался не закричать.
Прекратив свой «эксперимент», Томас шёпотом спросил:
− Вам больно?
− Д-да... − заикался парень, − больно...
− Видите, и совсем же не страшно.
− Для ч-чего я Вам нужен?
− Нужен? А мы с Вами разве ещё не хорошие приятели?! − обеспокоился Эвансон. − Мы же так славно проводим время вместе, как друзья.
− И... и поэтому я привязан к стулу? Поэтому Вы угрожали убить меня? Поэтому избили л-ломом? П-поэтому скинули в подвал и подожгли здание? − злился Саймон. − Вы довели меня до нервного срыва! Зачем я Вам? Если из-за «Мокса», то его у меня украли! Понятия не имею, куда пропал Раян!
− Я же просто шутил... − обиделся Том. − Друзья подшучивают друг над другом. Забудьте, пожалуйста, о «Моксе». Мне этот хлам ни к чему.
− Хлам? − удивился Рикли. − Это же оживляющее зелье.
− Воняет оно, конечно, знатно, но мёртвого из могилы поднимет лишь в переносном смысле. Я разыгрывал Вас. Следил и подстраивал разве ситуации для веселья. Вам ведь было интересно.
В голове Саймона эти слова прозвучали ядерным взрывом. Он, будто в приступе бешенства, кричал и пытался освободиться от крепких веревок. Ему хотелось напасть на Томаса, столько времени державшего его в дураках. Пальцы впивались в подлокотники стула столь же сильно, как впились бы в шею мучителя.
− Это не могло быть шуткой! Я оживил бабушку Мэг с его помощью!
− Существуют средства, заставляющие людей как спать крепче, так и вести себя ненормально. Я немного волновался, потому что она долго не приходила в себя, но живой она была всё время. Намного живее, чем сейчас...
Саймон тряс головой, пытаясь обновить её содержимое и как-то успокоить разбушевавшийся мозг.
− Зачем ввязывать в это Мэгги?
− Я видел её с Вами на стадионе за школой, а потом ещё немного следил. Она мне показалось идеальным вариантом.
− Для чего?!
− Мне так жаль, что Вы восприняли мой розыгрыш близко к сердцу, − перевёл тему Томас.
− Зачем я нужен! − завопил Саймон. − Хватит со мной играть! Никакие мы не друзья! Грёбаный псих, говори правду!
Вновь страшная пауза. После неё Эвансон ответил монотонным, как в самом начале, голосом, лишившимся тех неуместных всплесков эмоций, которыми пестрил во время разговора:
− Правду... − задумался он, проигнорировав грубость парня. − Правда в том, что скоро здесь станет очень жарко. Как считаете, огонь выжигает лишь то, что должно быть очищено от зла?
− Пошёл ты.
− Ничего страшного. Скоро всё поймёте. Я очень надеюсь на Вас в этом...
− Когда это случится? − вклинился Рикли.
− Секрет. Думаю, трёхсот девяносто восьми жертв будет достаточно.
Не успел Саймон испугаться, как внезапно вновь потерял сознание.
***
В шесть часов утра случайный прохожий обратил внимание на присыпанного снегом парня, лежавшего под стенами больницы. Увидев открытое окно второго этажа, он сразу сообразил, что здесь к чему, и вернул пострадавшего в руки медиков.