Контракт с огнём

Прошла неделя.

Амелия не говорила.
После перелома челюсти врачи поставили фиксирующую шину, и каждое движение причиняло адскую боль.
Но боль не мешала ей видеть.

Видеть, кто теперь улыбается Нелли.
Кто отводит взгляд, когда проходит мимо неё.
Кто перестал кланяться.

Амелия Уокер запоминала.

Адам сидел рядом с ней каждый вечер. Молчал. Держал за руку.
Ронан медленно учился заново ходить, и с каждой пройденной ступенью поднимал голову выше, возвращая себе силу.

В доме появилась тишина, полная страха.
Нелли вела себя как хозяйка.
Смеялась в зале. Командовала охраной. Спорила с Элеонорой.
Она верила, что её мать не осмелится тронуть её вновь.

Но Амелия не была Элеонорой.

Через две недели Амелия сняла фиксатор.

— Ты уверена? — спросил Адам, тревожно глядя на неё.

— Да. Я уже не чувствую боли, — холодно сказала она.

Ночью особняк вновь наполнился звуками... но это были крики.
Те, кто смеялся с Нелли, начали исчезать. Один за другим.

Один — сброшен с балкона, другой — заживо сгорел в своей машине, третьего нашли подвешенным за ноги у входа, с надписью на груди:
«Я выбрал не ту сторону».

Элеонора не вмешивалась. Она знала: процесс запущен.
— Это ты? — прошептал Ронан, войдя в комнату сестры.

Амелия смотрела на карту дома. На ней — крестики. Много крестиков.

— Это справедливость, — ответила она. — Кто-то должен был её вернуть.

— Адам волнуется, ты отталкиваешь его.

Амелия подняла глаза, впервые за долгое время тёплые:

— Я не могу быть мягкой. Но я никогда не предам вас. Ни тебя, ни его.

На следующее утро Амелия вошла в зал, где сидели старейшины мафии.
Нелли там не было — её держали в запертой комнате, без связи.
И никто не осмеливался ей помочь.

— Кто встанет против меня — тот труп, — сказала Амелия.

— Ты больше не человек, — пробормотал один из старейшин.

— Хорошо, — усмехнулась она. — Значит, вы сами выбрали,
кого впускать в кошмары.

В особняке наступила странная, гнетущая тишина.
Слуги передвигались бесшумно, охрана стояла по стойке «смирно», не смея ни взглянуть на Амелию, ни тем более заговорить первой.

Амелия сменилась.
Боль, предательство, безумие, пытки — всё это превратило её в нечто иное.

Она сидела в старом кабинете Мартина Уокера, теперь — её кабинете.
На столе — папки. В каждой — информация на одного из верхушки мафии.

— Начнём, — коротко бросила она.

Первой на «встречу» вызвали Андреа Карлоса, старейшину с испанскими корнями. Он славился хитростью и тем, что всё держал в равновесии, но... именно его подпись стояла на разрешении убийства Мартина, ещё до того, как Амелия выстрелила.

— Знаешь, что это? — она кинула лист бумаги на стол.

Андреа молчал.

— Это — твой приговор, — хладнокровно произнесла она и в следующую секунду сработала кнопка.

Из тени вышли два человека в чёрных масках, взяли Андреа под руки и утащили. Его больше никто не видел.
Следующей была мадам Вэл, пожилая женщина, державшая в руках сеть информаторов. Она надеялась, что возраст защитит её.
Амелия вошла в комнату, вся в чёрном, с распущенными волосами и взглянула на неё холодно:

— Ты продала информацию моим врагам. Приговор: утопление.

— Это против правил! — закричала Вэл.

— Я и есть правила, — сказала Амелия и ушла.

Один за другим, кланы теряли головы.
Те, кто пытался сопротивляться, исчезали.
Те, кто клялся в верности — становились пешками.

Адам всё видел.
Он пытался поговорить с ней, но она только бросала в ответ:

— Мой мир требует крови. Ты не обязан быть частью этого.

Но он всё равно оставался.
Не как муж. Как тот, кто знал, что в ней всё ещё есть та, прежняя Амелия.

Через неделю от высшего совета мафии осталась лишь половина.
Остальные либо мертвы, либо исчезли, либо ушли на покой.

Элеонора наблюдала за действиями дочери с одобрением.
Ронан — с тревогой.
Адам — с болью.

Но никто не вмешивался.

Потому что теперь Амелия была королева без пощады.
И никто не знал, когда она насытится кровью.

Амелия стояла у окна, глядя на рассвет. Её руки были в чёрных перчатках — чтобы никто не видел, насколько они дрожат. Снаружи всё было спокойно, но внутри неё бушевал ураган. Очередная ночь, полная крови и криков. Очередной список устранённых.

За её спиной появился Адам. Он всё чаще приходил молча, просто смотрел на неё, будто пытался достучаться до чего-то, что, как ему казалось, всё ещё жило в её душе.

— Нам нужно поговорить, — спокойно произнесла она.

Адам только кивнул. Он знал этот голос. Ровный, безэмоциональный. В нём не было ни тепла, ни гнева — только ледяная решимость.

— Срок годности нашего фиктивного брака истёк, — произнесла она, не оборачиваясь. — Ты свободен, Шиллер.

Молчание.

— У тебя есть право уйти. Никто тебя не остановит.

Он подошёл ближе.

— А если я не хочу уходить?

— Не смеши меня, — она холодно усмехнулась. — Тебе невыносимо здесь. Я — не человек. Я чудовище. Я не даю тебе любви. Я не даю тепла. Я...

— Ты даёшь мне причину оставаться живым, — перебил он.

Она медленно обернулась. В её глазах мелькнула слабая искра, почти незаметная.

— Я не подпишу развод, — продолжил Адам. — Наоборот. Я хочу, чтобы мы расписались официально. Без контракта. Без лжи. Настоящая роспись. И не потому, что я обязан. А потому, что я...
Он сделал шаг ближе.

— ...люблю тебя, Амелия. Даже в твоей тьме. Даже с твоими шрамами.

Её лицо дёрнулось. Не от эмоций, а от боли. Потому что эти слова ранили. Потому что где-то глубоко внутри она всё ещё хотела верить, что способна быть любимой.

Она отвернулась.

— Делай, что хочешь, Шиллер. Только не смей надеяться, что я стану кем-то другим.

— Мне не нужна другая. Мне нужна ты.

И он ушёл. Оставив её наедине со своими демонами.

А в груди — в том месте, где у неё давно всё окаменело, — что-то тихо и слабо дрогнуло.