Твоя свобода - моя иллюзия
Особняк вновь погрузился в напряжение. Прошла неделя с момента "помилования". Адам жил в роскоши, окружённый охраной, питался лучшими блюдами... Но это была не свобода. Это была тюрьма. И он это знал.
Он пытался сбежать. Через старую службу поставок. Договорился с одним из охранников, а потом...
Провал.
Он очнулся в зале. На коленях. Опять. Снова на холодном мраморе, под взглядами старейшин, Ронана и... неё.
Амелия сидела в своём кресле. В платье цвета бордо. С сигаретой между пальцами. Губы поджаты. В глазах — ледяной приговор.
— Я дала тебе всё. Жизнь. Кровь. Прощение. А ты снова решил сбежать?
Адам сжал зубы, но молчал.
Она встала. Медленно подошла. За ней уже не шёл никто — все знали, что сейчас будет суд не по законам мафии. А по законам Амелии Уокер.
— Я говорила: ты теперь мой. Но ты решил проверить, насколько сильно я это имела в виду?
Она достала нож. Охранник опустил ящик с медицинскими инструментами.
— В мафии предательство платится кровью. Но я добрая, правда?
Она схватила его за руку, положила на стол. Прежде чем он успел сопротивляться — резкий хруст.
Первый палец. Кровь хлынула. Адам вскрикнул.
— Один за свободу. — холодно произнесла она. — За твою иллюзорную свободу.
Второй палец. Он застонал, почти теряя сознание.
— Второй — за то, что ты решил бросить меня.
Третий палец. Крик боли. Адам больше не кричал — только хрипел, дышал, почти теряя сознание.
Она подняла его лицо рукой, измазанной в его же крови.
— Тебе больно? — прошептала она. — Я хочу, чтобы ты запомнил это. Потому что твоя свобода — это иллюзия, которую я могу разбить в любой момент.
И тут она наклонилась к его уху:
— Ты снова попытаешься уйти — я тебе ноги по кускам отрежу. Но буду держать тебя рядом. Ты понял?
Адам, обессиленный, дрожащим голосом:
— Я понял...
Все в зале молчали. Даже Ронан впервые не вмешался. В глазах старейшин — страх и восхищение.
Она отпустила его, вытерла руки и холодно приказала:
— Перевязать. И вернуть в комнату. Сегодня ночью он спит у меня.
Адам лежал в комнате. Свет не проникал через плотные шторы. Его левая рука — перевязана, но ноющая боль не прекращалась. Морфин помогал, но не глушил то, что горело в груди — предательство, стыд и её голос.
Амелия вошла без стука. Вся в чёрном — как траур. На ней — ни грамма макияжа. Но даже без этого её взгляд был настолько холодным, что мог бы остановить сердце.
— Как ты? — ровно спросила она.
— Тебе правда интересно?
— Нет.
Тишина.
Сзади зашёл отец Амелии — Мартин Уокер. Сигара, глаза волка, строгий чёрный костюм. Он оглядел Адама с явным презрением.
— Я предупреждал тебя, мальчик, — прохрипел он. — В семье Уокеров предателей долго не держат. Только моя дочь решила иначе. И это — единственная причина, по которой ты ещё дышишь.
Амелия прошла к креслу у кровати. Села, закинув ногу на ногу. Холодная. Чужая. Беспощадная.
— Ты думаешь, я жестока? — тихо. — Нет, Адам. Я — логична. Пока ты для меня опасность, ты в клетке. Метафорической. Физической. Эмоциональной.
— Что мне нужно сделать, чтобы ты... снова поверила? — хрипло.
Она посмотрела на него прямо. Голос — ледяной:
— Ничего. Ты ничего не можешь сделать. Доверие, как стекло: разбилось — и режет. Я не собираюсь клеить осколки, чтобы снова порезаться.
Она встала, подошла ближе, провела пальцем по его груди:
— Но есть шанс. Маленький. Если ты заслужишь. И если однажды ты снова предашь — я отрежу тебе не пальцы. А руку. Без колебаний.
Мартин Уокер усмехнулся и бросил:
— Похоже, ты всё-таки женился не на девушке, а на самой мафии.
Адам молчал. Он чувствовал, как холод её слов обволакивает его. И как, несмотря на боль, он всё равно смотрит на неё с чем-то между болью, страхом и... желанием.
— Пока ты здесь, ты под моей защитой. — Амелия отвернулась. — Но помни: ты всего лишь долги. И я — твоя клетка.
Она вышла.
Мартин задержался у двери и сказал почти шёпотом:
— У неё сердце матери... той самой, что однажды приказала убить меня. Так что не жди прощения. Жди — возможности. Одной. Последней.
И ушёл.
Остался только Адам. И его боль. И вопрос, который жёг внутри:
"А если она всё-таки полюбит меня? Смогу ли я тогда выбраться из этой клетки?"
Прошла неделя.
В особняке Уокеров царила тишина, но не спокойствие. Слуги ходили молча. Брат Амелии, Ронан, не появлялся без оружия. А сама она почти не спала — глаза наливались красным от бессонных ночей, но ни разу она не позволила себе показаться слабой.
Именно в эту ночь появилась новая угроза.
На территорию Уокеров прорвался беспилотник. Всего один, но с чётким сигналом: «Мы знаем, где вы. Мы идём за ней.»
На экране в штабе появилась эмблема: три черепа и кинжал.
Ронан первым вошёл в подземную комнату, где Амелия следила за системой безопасности.
— Они вернулись, — сказал он сдержанно.
— Кто?
— "Орден Слепых Волков". Те, кто когда-то уничтожили три мафиозные семьи в Европе за одну ночь. И знаешь, кто у них в списке?
Амелия молча посмотрела на экран, где дрон завис над особняком, словно выжидая момент. Затем повернулась к нему.
— Я.
Тем временем Адам, медленно приходящий в себя, услышал разговор охраны в коридоре. Он прижался к двери и вслушался.
— Эти новые... они не просто наемники. Это фанатики. Им не важны деньги. У них культ крови.
— И зачем им мадам Амелия?
— Говорят, по предсказанию, именно её кровь — ключ к «расщеплению мафии».
На следующий вечер Амелия лично вывела Адама из его «клетки». Но не для того, чтобы отпустить.
Она подошла вплотную, сунула ему в руки пистолет.
— Ты хотел доказать, что на моей стороне? У тебя есть шанс. Сегодня — нападение. Если выживешь рядом со мной — получишь шаг к доверию.
— А если умру?
— Ну... — она хищно улыбнулась. — Значит, не стоил спасения.
Ночь.
Особняк Уокеров загорелся выстрелами. Первая волна нападавших прорвала внешнюю защиту. Амелия шла впереди с Ронаном. Адам — за ней. Он видел, как она стреляла, словно жила в этом пламени.
В какой-то момент один из «волков» нацелился на неё. Адам не колебался. Он бросился вперёд и поймал пулю плечом, повалив врага. Амелия обернулась — и впервые в её глазах промелькнула тень страха за него.
Она опустилась рядом.
— Почему ты это сделал?
— Потому что, чёрт возьми, я всё ещё тебя люблю.
Когда битва закончилась, Ронан вытер кровь с лица:
— Это только начало. Они не остановятся. Они охотятся не просто за мафией. Они охотятся за ней как за символом.
И теперь у них появился мотив: она начала чувствовать.