Кровь семьи
Это случилось в считанные секунды.
Амелия стояла в подземном гараже особняка, разговаривая по телефону с одним из доверенных поставщиков, когда свет вдруг мигнул. Один раз. Второй. Затем погас вовсе.
— Чёрт... — прошипела она, напрягаясь, но не успела сделать ни шага — за спиной уже стояла тень.
Холодное лезвие коснулось её шеи. Грубая рука сжала запястье.
— Привет от тех, кому ты задолжала, Уокер.
Всё произошло слишком быстро. Боль резанула кисть — отрезанный мизинец упал на бетон с глухим звуком, а затем выстрел в ногу — она рухнула, едва успев вскрикнуть. Кровь залила туфли.
Она пыталась выхватить пистолет, но её начинало клонить в темноту.
В этот момент раздались автоматные выстрелы.
Ронан ворвался как буря. Безжалостный, яростный — он выстрелил в одного из нападавших в упор, второго просто разорвал ударом приклада. Вся сцена заняла меньше тридцати секунд.
— Сестра... Амелия! — Ронан подбежал, поднял её на руки, прижав к себе. Кровь стекала с её бедра. — Держись. Я вызову Адама. Только он тебя спасёт.
**
Через 30 минут.
Адам стоял в их подземной операционной, в крови, в перчатках, с проступившим потом на лбу. Он зашивал ей ногу, проверял пульс, прижимал марли. Он не говорил ничего, но внутри него что-то ломалось.
— Ты потеряла много крови, — хрипло сказал он. — Но ты выживешь. Всегда выживаешь, Амелия.
Она была без сознания, но её пальцы дернулись. Как будто она услышала.
**
Позже в ту же ночь.
Адам вышел из комнаты и обнаружил записку, засунутую под дверь:
«Ты сделал свой выбор. Ты больше не с нами. Следующий раз – не она, а ты».
Он сжал кулаки. Больше он не мог... Он перестал передавать любую информацию. Всё. Конец.
Он выбрал сторону.
Сторону той, чья кровь была на его руках.
Но за это... ему предстояло заплатить.
Прошло три недели с момента покушения. Амелия медленно восстанавливалась. Она уже могла ходить с тростью, хотя каждый шаг всё ещё отдавался болью в ноге и в гордости. Ее палец был похоронен в семейной гробнице как «часть Уокера», будто это был символ войны. И война действительно приближалась.
Однажды утром Ронан вошёл в её кабинет без стука. Его лицо было каменным.
— Нам нужно поговорить. Серьёзно.
— Говори, — Амелия откинулась на спинку кресла, сжимая бокал бурбона.
— Адам предавал нас. Он сливал информацию конкурирующей семье. Полгода назад. Они знали, когда у нас будут поставки, знали, где ты ночуешь, знали, как попасть в наш гараж.
Амелия застыла. Её пальцы сжали стекло, и оно треснуло.
— Ты уверен? — её голос стал ледяным.
— На сто процентов. Я взломал один из телефонов убитого Морено. В сообщениях были координаты, которые совпадают с твоим маршрутом. И знаешь, кто их сливал? Адам.
**
Вечером того же дня. Спальня.**
Адам вошёл в комнату. Он уже чувствовал, что что-то не так. Амелия стояла у окна, спиной к нему. Она не обернулась.
— Ты хочешь рассказать сам? Или мне прочитать тебе переписку?
Адам глубоко вздохнул. Он не стал оправдываться.
— Да, я сливал информацию. Но не потому что хотел навредить тебе. Мне сказали, что если я не буду делать это, тебя убьют. Ты помнишь тот день, когда исчезла твоя охрана на час? Это была их проверка. Если бы я не передал координаты — ты бы умерла, Амелия. Я выбирал между твоей жизнью и предательством. Я выбрал тебя.
Она обернулась. В глазах — буря.
— Ты должен был прийти ко мне. Сказать правду. Мы вместе могли решить.
— А если бы ты не простила? Если бы приказала меня убить?
— Я бы выбрала тебя, идиот, — прошептала она с болью. — Даже если бы ты предал меня.
Между ними повисла тишина.
— Теперь поздно, Адам. Теперь ты просто ещё один человек, который предал меня ради меня.
Снаружи за окном собиралась буря. Настоящая.
И предстояло решить — будет ли она разрушительной... или очистительной.**
Подвал особняка Уокеров был тёмным и пропахшим холодом бетона и крови. Здесь проходили все особые допросы. Здесь же собирались все старейшины мафии — семьи, союзники, братья по крови. Сегодня их собрал один вопрос: предатель в доме.
Адам стоял на коленях, руки связаны, лицо избито. Он не сопротивлялся. Не смотрел ни на кого. Лишь ждал. Ронан — ледяной и безэмоциональный — вышел вперёд.
— Этот человек предал нас. Предал мою сестру. Он передавал информацию врагу. Из-за него она чуть не погибла. Моя мать требует справедливости. Мой отец — крови. — Он посмотрел в сторону. — Что скажешь, Амелия?
Все взгляды обернулись к ней. Она спустилась по ступеням в своём чёрном платье и каблуках, как чёрная метка сама по себе.
Она подошла к Адаму. Наклонилась. Заглянула ему в глаза.
— Ты готов умереть?
Он поднял взгляд, тихо:
— Если это спасёт тебя — да.
Тишина.
И вдруг — щёлк. Амелия достаёт нож и разрезает верёвки на его руках.
— Нет, — говорит она. — Он не умрёт. Потому что он теперь мой.
Все ахнули.
— Он предал — но ради меня. Он выбрал мою жизнь. И теперь, — она посмотрела на старейшин, — эта жизнь принадлежит мне. Он будет дышать, только если я позволю. Спать — только если я разрешу. Его кровь — моя. Его тело — моё. Его воля — подо мной.
Адам ошарашено смотрел на неё. В её глазах не было жалости. Только власть.
— С этого момента, Адам Шиллер — ты мой должник. Ты не свободен. Ты мой.
Она повернулась к Ронану:
— Ты хотел справедливости? Я даю тебе её. Он будет жить — в клетке, которую сам выбрал.
Под гул одобрения и шока мафия молча приняла её решение. Потому что она была Уокер. Единственная дочь мафии.**