Глава IV
Тёплым весенним утром Марковский шагал по серым отголосками вчерашнего дождя. Последнее время по пути на работу он все чаще стал заглядывать прохожим в глаза, ведь все они не исчезают из жизни,после того, как проскальзывают мимо Владимира. Он шел и фантазировал о том, насколько жизни их разные, а может одинаковые и бездумные. Они все такие грустные, угрюмые. Может, они все угрюмы,потому что их жизнь похожа на День Сурка, с ненавистной работой, семейной жизнью и остальными мелочами жизни, только без возможности выйти из цикла и все изменить, хотя выход найдется всегда,только почему-то никто видеть этого выхода не желает. А может они такие невеселые просто, потому что не выспались и устало топают на работу мечты, о которой они мечтали с самого детства.
Так или иначе, это вовсе не важно, ведь День Сурка Марковского разнообразнее и красочнее не становился.Единственное, что добавляло радости в его жизнь, суетящаяся рыжая Она, которая дарила Владимиру то, чего ему так недоставало все эти годы – любовь, ласку, объятия и наглухо выебанные мозги.Вот уже виднеется свежевыкрашенный фасад его, к удивлению, уже родного ресторана-кафе-рюмочной. По странному стечению обстоятельств на месте не было ни хозяина, ни администратора.Это не могло не радовать Марковского, ведь в такой ситуации он оказывался крайне редко и был предоставлен сам себе. Обсудив с официантками вчерашний вечер, а именно выслушав их истории о походе куда-то там, в клуб на набережной, он принял решение вернуться обратно в зал. Через витрину он заметил немолодого мужчины с бородой, в потрепанном, но оттого не менее эстетичном сером пальто. Он зашел внутрь, скинул пальто и присел за ближайший к выходу столик. Владимир был уверен, что у этого мужчины найдется история получше, чем у этих неинтересных мокрощелок и взял этот столик себе. Мужчина поднял на него усталые глаза.
-300 грамм водки.
-Так, хорошо, а есть что-нибудь будете?
Мужчина почесал подбородок и отрицательно помотал головой.Марковский принес ему водку и сел напротив.
-Извините, что встреваю в ваши размышления, но вы, кажется, чем-то обеспокоены.
-Вот знаешь, как бывает, порой задумываешься о жизни, а её и не было вовсе...
Я уже давно седой,скоро умирать, а зачем жил, не пойму до сих пор.
-Ну как это зачем? А удовольствие как же?
-Какое удовольствие, умник? Если телом наслаждаться, то в голове один мусор останется. А если головой, то в душе будет пусто и холодно.
Он покачал головой и выпил ещё одну стопку.
-А что если и там, и там все в порядке?
-Ну, тогда ты либо глупец, либо замечательно врешь.
-Хорошо пусть так. Я не знаю вашего имени, не могли бы вы представиться?
-Отчего же не могу. Могу. Звать меня Петр Алексеевич, а тебя, юноша?
-Я Вова, Владимир Павлович, если хотите.
-Я рад встретить такого молодого думающего человека.
-Вы мне льстите, Пётр Алексеевич. Я не считаю себя умными и смышленым, ведь если бы я был таким,каким вы меня описываете, то я бы не торчал в этом месте в качестве обслуги.-Ну-с, будь ты хоть сто раз гениален, ты не в силах контролировать все на свете и то, что ты сейчас здесь, сидишь напротив меня, ничто более чем стечение обстоятельств или же судьба, если угодно.Другими словами, просто так даже мухи не ебутся.
Если ты здесь, значит нужно, может нужно тебе, а может и не тебе.Пока Марковский обдумывал эти слова, Пётр Алексеевич удивленно посмотрел на часы, выпил несколько стопок одну за одной, оплатил счет, оставил половину месячной зарплаты Марковского "на чай" и, откланявшись, очень торопливо ушел.Остаток рабочего дня прошел более менее обычно: суетливые, снующие туда-сюда студенты, которые брали в основном кофе с каким-то кексом, нелепые парочки, запивающие кусочки пиццы латте, пьяные завсегдатаи у барной стойки, которые без устали, по несколько часов жалуются бармену на свою тяжелую долю. Как сын у них ленивый балбес, ничего вообще от жизни не хочет, сидит только за своим компьютером и света белого не видит. Какая жена у него невыносимая тварь, пилит его каждое утро,каждый день и каждый вечер. Также заглядывали привлекательные внешне девушки в компании с уродливыми пузатыми стариками с такими же пузатыми кошельками.Вечером, почти перед самым закрытием Владимир вышел в переулок за рестораном и закурил сигарету.Краем глаза он заметил разговаривающего по телефону его старого знакомого, Родиона, благодаря которому Марковский так быстро и устроился в довольно престижный по меркам города К. ресторан.Выглядел он для этого места из ряда вон: все видимые части тела, кроме лица были покрыты татуировками, очень коротко стриженная голова и появлялся он в основном в футболках с коротким рукавом, как бы оголяя перед всеми свои нательные рисунки. В то время как, скажем, бармену и остальным официантам было категорически запрещено в таком виде на работе, якобы, чтобы не отпугивать клиентов, глупость как по мне. Скорее всего, хозяин ресторана был другом семьи Родиона или что-то в этом роде. Владимир с Родей никогда это не обсуждали.
- Эй, челик, как сам, есть сигареты?
- Найдется.
Потихоньку, клиенты заказывают всякую чепуху: тортики, кексы, чай, кофе и чаевых практически не оставляют.Марковский решил опустить те огромные чаевые, что оставил Петр Алексеевич, дабы не возникали лишние вопросы.-Эх, да, последнее время совсем тухло. Есть на вечер планы? Может, выпьем?
-Нет, я хотел вечер провести с Ней.
-Снова вместе, а? Ну это же точно нужно отпраздновать. Давай тогда сейчас, все равно начальства нет.У меня как раз кое-что в кабинете Мудко запрятано!
Откидывая сны, эту стремную комнату, он решил, что, почему бы и нет, напиваться он не собирался, да и, по словам Роди, напиваться нечем. К слову было принято решение немного выпить.- Ну, ладно, только немного.Марковский докурил сигарету и, вздрогнув, зашел в тепло. Родион зашел следом. Он вытащил буквально из ниоткуда почти допитую бутылку рома.
"Да здравствует алкоголь" – говорило сердце,
"Не стоит" – кричал здравый смысл.
За алкоголем Марковского посетила одна интересная мысль: обязательно ли людям страдать? Пускай страдание есть неотчуждаемая часть жизни каждого человека, но для чего и кем это было сделано? Великим Рандомом? Ну,тогда он не милосердный и не всепрощающий, а очень даже жестокий. И тогда не то, что речи о любви к богу идти не можешь, тут даже об уважении говорить не стоит. Хотя, Рандом – это творец, но никак не больной садистскими человеческими наклонностями...
С этой мысли Владимира сбил предложивший покурить "дурман травы" Родион. На что Марковский ответил положительно и опять погрузился в раздумья. Он думал о том, что никогда не испытывал особой любви к веществам, но в его состоянии он был готов к чему угодно лишь бы выйти из своего осточертевшего тела,желательно прямиком в окно какой-нибудь высотки.Вы, читатель, можете в данный момент осуждать Владимира, но ведь он тоже человек. Ему больно и тяжело,как и вам. Он тоже желает и боится смерти, как и вы. Он тоже плачет. Он тоже не вечный. Как и вы.Марковский вновь вспомнил почему все таки ему не нравились вещества. Просто-напросто, исчезает понимание мира. Он чувствовал себя как минимум Ницше, а как максимум каким-нибудь просветленным Буддой , но по сути, ничего не менялось и не могло меняться. В такие моменты он просто был счастлив жить.Всё вокруг веяло добротой и прекрасным осознанием, что не так все плохо, но в реальности... В реальности серые улицы не стали ярче, на лицах прохожих не появились улыбки, Марковского никто не полюбил...Затем, затем этим же вечером после пары косяков, смеха и разговоров обо всем и ни о чем сразу Владимир поплелся домой и по пути зашел в супермаркет. Взял неплохой виски, коробку конфет и пачку красного"Мальборо" . Поднимаясь по грязному дурно пахнущему подъезду Марковского застало очень неприятное сосущее чувство в груди, которое обычно означало приближение чего-то ужасного, отвратительного и болезненного, а иногда это чувство значило, что кое-кто просто перепил. Именно на второй вариант он все исписал.