Не твой крест

По глазам бьёт свет дисплея. Мой смартфон деликатно намекает, что ночь глубокая и надо бы видеть сны, а не пялиться в потолок. Но по-другому не получается. Я слышу голоса из квартиры сверху, их топот и отвратительную музыку. Хотя даже какой-нибудь Моцарт сейчас показался бы безвкусным. Мысли ускользают, чтобы вернуться затупленными и тяжёлыми и вонзаться в меня то тут, то там. Никаких красивых картинок из детства не намечается. Шелест моря, раскалённая галька под пятками и аромат крема от загара слишком заняты, чтобы явиться на зов. Приходится крутиться на узкой кровати, жадно хватаясь за островки тепла и жаться к самой себе. С Максом каждая ночь была такой. Каждый божий день. Будто медленно забываешь обо всём, кроме него. Прошло уже два года, а я не могу вернуться, не могу нащупать, кем быть, какой и зачем. Может, недостаточно стараюсь.

Слышу скрип дивана и как мама суёт ноги в тапки, но идёт она не до туалета. Щёлкает замок на входной двери. Да чтоб меня! Пошла ругаться с шумной молодёжью. Вскакиваю, словно заведённая, перепрыгиваю матрас Мити и бегу за ней следом. Хрен знает, чего ждать от ребят под алкоголем. Или наркотой. От травы меня всегда накрывала паранойя. А если подлить туда стаканчик вина, то пиши пропало. Бегу босыми ногами по подъездным ступенькам. Успеваю как раз вовремя. Перед мамой распахивается дверь. Из неё вываливается гомон голосов и коренастый парень с голым торсом, зато с нахлобученной по самую переносицу ушанкой. Всё ясно.

— Ну и чем я могу вам помочь? — тянет он. На вид лет двадцать.

— Не могли бы вы быть немного тише? — аккуратно протискиваюсь между мамой и соседом.

— Пф-ф, куда уж тише? — парень прыскает от смеха.

— Нам завтра на работу рано утром вставать! — встревает мама, кутаясь в халат. — Уже сегодня!

— Так мне тоже, — расплывается в улыбке сосед.

— Пожалуйста, сбавьте громкость, — пытаюсь оттеснить маму к лестнице.

— Ой, в жопу, блять, идите, — прежде чем он захлопывает дверь, мама грозится вызвать милицию, так и говорит — «милиция». — Ну, давай, стерва недотраханная, вызывай.

— Вы со своей матерью тоже так разговариваете? — настроение у неё слишком боевое для моих скромных миротворческих способностей.

Парень в мгновение ока кидается на нас. Он толкает меня на перила. Но я цепляюсь за его плечо. Этого хватает, чтобы мама отскочила в сторону.

— Завтра здесь будет участковый! — говорит она напоследок. — Готовьтесь!

— Ещё раз сунешься, мразь престарелая, сожгу твою квартиру нахуй! — вывернувшись из моих тисков, сосед исчезает со смачным хлопком.

Краем глаза замечаю, как мама перекрестилась.

— Ты чего вообще творишь? — я тащу её домой.

Кажется, она слишком ошарашена увиденным. Меня вдруг догоняет холод. Зуб на зуб не попадает. В подъезде дубак.

— Господи, чем они там занимаются?

Хочу ответить, что не так давно и я охотно проводила время за подобными забавами. Благо, сдерживаюсь. Оказавшись на кухне, накапываю ей корвалол, пока она бормочет причитания. Мама совсем не старушка с платочком на голове, наоборот, носит модные джинсы, фанатеет по средневековой фантастике и с удовольствием слушает американский рок. Вот только сейчас она выглядит старше, чем мне хотелось бы. На всякий случай накапываю корвалол и себе.

Под ногами мечется Дуся, потявкивая шёпотом. Интеллигентная.

— А меня почему не позвали на тусовку? — в проёме появляется заспанный Митя. Ему очень идёт моя пижама с капибарами.

— Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, — в шутку чокаюсь с мамой. Мы нервно хохочем и залпом разделываемся с пойлом.

Разбредаемся по остывшим постелям, зато каждый со свеженькой бутылкой горячей воды для согрева пяток. Над нами продолжается веселье — по ощущениям, оно даже усугубилось. Шуршание одеяла в противоположном конце комнаты подсказывает, что не одна я не могу заснуть. Хотя бы собаки и растущие организмы обладают этой сверхспособностью. Остаётся лишь позавидовать им. Удивительно, что меня вырубило накануне. Почему сегодня нельзя также? А очнуться желательно где-нибудь на вилле в Италии годика через три: после психотерапии и выигрыша в лотерею. Буду нежиться на солнышке, обходя мои виноградники, купаться в бассейне и объедаться персиками.

— На работу пойдёшь? — слышу мамин голос сквозь дремоту.

С трудом распахиваю слипшиеся веки. Телефон оповещает — почти семь утра. Бросаю взгляд на Митю. Хрен с ним. Пусть спит. Вечером будем разбираться с его обещаниями сдаться в руки законным опекунам.

Забрасываю в микроволновку завтрак на триста сорок три килокалории и несусь умываться. Встаю на весы, хотя уже знаю, что хороших новостей не предвидится. Краситься нет никакого желания. Просто натягиваю зелёный джемпер поверх футболки — самый тёплый, шерстяные колготки, джинсы и нахожу высокие носки, конечно же, заклеймённые логотипом моих работодателей. Мама успела погулять с Дусей и побежала открывать магазин. Их поколение кажется каким-то безумным. Мне ведь нравится то, чем занимаюсь, коллеги приятные, офис — просто мечта, и зарплата немаленькая. Вот только справиться с утром понедельника это не помогает.

Злой морозец на улице заставляет прибавить темп, поэтому втискиваюсь в вагон метро с чудовищной одышкой. Чуть сердце не останавливается, когда замечаю впереди рыжие волосы. К счастью, это просто какая-то студентка консерватории тащит контрабас. Внезапно пересечься с девушкой, в которую совала не только язык, слишком даже для моей везучести. Немного стыдно, что сбежала. И что осталась на ночь. И вообще позволила случиться всем тем странностям. Да, мне до одури хотелось пообжиматься с кем-нибудь без необходимости впадать затем в депрессивный эпизод, но это не оправдание. Господи, а сколько ей лет? Когда мы познакомились, то было лет двадцать. Вроде бы. Грёбаный пиздец! Ненавижу себя. Ненавижу-ненавижу-ненавижу.

Я хватаю себя за пальцы. Не всегда удаётся подловить тик.

От станции до офиса совсем чуть-чуть. Минус лишь в том, что нужно идти вдоль оживлённой дороги и уворачиваться от летящей во все стороны грязи. Снег тут совсем не чистят. Смиренно любуюсь заляпанными по колено джинсами. Здороваюсь с охранником. Сегодня мой любимчик Валера — со значком коммунистов на отвороте форменной рубашки. Оставляю верхнюю одежду в гардеробе. На ресепшн ещё никого, зато в нашем кабинете бухгалтера угощаются кофе. Изгоняю тошноту с помощью жмени мятных конфеток. В каждой из них примерно одиннадцать килокалорий. В ста двадцати граммах стандартного огурца содержится около восемнадцати килокалорий. Так какого хрена я не сожрала огурец? Злюсь на себя и всё же выжимаю приветливую улыбку, внимательно слушаю про детей, мужей и прочие прелести семейной жизни, которые мне не грозят.

Спустя минут сорок в кабинет заваливается напарник — джинсы Дениса тоже в грязи. На небритом лице недовольная мина. Понимаю и сочувствую. Он врезается в моё кресло, затем плюхается на своё. Не хочу начинать неделю с дурацких замечаний, поэтому молчу. Мы терпеливо отвечаем клиентам на скопившиеся вопросы. Электрический свет щиплет глаза. Буквально ощущаю, как внутри белков лопаются сосуды. Помещение долго прогревается, поэтому кутаюсь в плед прям с головой. Пальцам аж больно стучать по клавиатуре. Стопы в кроссовках пританцовывают. Стакан горячей воды не спасает, как и чашка горячего шоколада. Восемьдесят четыре килокалории, а я продолжаю мёрзнуть и клевать носом. Что за подстава?

— Деня, ты можешь, пожалуйста, чуть аккуратнее? — в конце концов, не выдерживаю: напарник ещё ни разу не прошёл мимо меня так, чтобы не стукнуть по спинке моего кресла.

— Да тут узко! — он легко отмахивается и исчезает в недрах коридора.

Оглядываюсь. Вокруг никого. Судя по времени, обедать пошли. Капельку обидно, что меня не позвали. В такие моменты судорожно перебираю, где облажалась: может, не заметила новый маникюр или не тем тоном поздоровалась. Что-то со мной не так. Вот только, что именно? Корпоративный психолог упорно отказывается отвечать на этот вопрос, запутывая всё ещё сильнее. «Твоя ценность не определяется оценкой других». Ага, конечно-конечно. «Ты ценна сама по себе со своими особенностями и недостатками». В жопу, блять, мои особенности и недостатки. Чем заслужить идиотское приглашение на обед?

Сжимаю пальцы. Снова удалось подловить. Передёргиваю пальцами, плечевыми суставами, бывает, челюстью — по сотне раз за день. Если не остановлю это, то точно развалюсь на кусочки. Причём, совсем скоро.

Делаю глубокий вдох и долгий выдох. Нельзя позволять мнительности брать надо мной верх. Я нормальный человек с ненормальными привычками. Если люди могут бросить курить, то и у меня получится перестать загонять себя в тупик. Через несколько лет буду гулять по Риму, наслаждаясь моей адекватностью. И пиццей — с толстым слоем сыра, томатного соуса и ветчины. Нет, лучше пастой с креветками в сливочно-чесночном соусе. Буду пиздец стройной. Без отёков на лице, о да! И в моём гардеробе никогда больше не будет колготок. Всего несколько лет. Они будут сожалеть, что не позвали меня в столовку... Да что за хрень. Прочь из моей башки! Кыш!

Прислоняюсь лбом к холодной столешнице. Надо потерпеть несколько лет, и это закончится. Позволяю плечам дёрнуться. Свидетелей нет, так что пусть.

— Нико-о-о! — в распахнутую дверь заглядывает Деня. — Ты нямкать бушь, или у тебя там интервальное голодание по расписанию?

Почему у нас постоянно кто-то утаскивает ножницы? Я бы с неистовой радостью сделала харакири прямо сейчас.

— Иду.

Плетусь за напарником, отягощённая грузом позора. Последнее сообщение в общем чате призывает народ явиться в столовку, чтобы познакомиться с новым администратором и угоститься пиццей по этому поводу. Аппетит улетучивается. Хочу лишь переселиться на заброшенный маяк, чтобы до конца жизни не взаимодействовать с людьми. Для их блага. Зачем я вообще родилась человеком? Почему не каким-нибудь кустиком или там камушком? Очевидно же, что это вообще не моё.

Маленькая столовка забита под завязку. Из солидарности все едят стоя. Слышу взрывы хохота. Кажется, новый администратор имеет успех. Наливаю в чашку кипятка, чтобы не слоняться как дурочка с пустыми руками. Пристраиваюсь за спинами проджект-менеджеров и лениво киваю, будто понимаю, о чём они там говорят.

— А вот и Нико! — совсем близко раздаётся голос эйч-ара, настолько задорный, что пугаюсь. — Пока мы искали идеального кандидата на святая святых, она действовала, как настоящий пожарник — спасала нас в любой момент.

Кажется, эти лестные речи предназначены мне, но вместо благодарности чувствую какую-то дикую нелепость. И не зря. Перевожу взгляд чуть в сторону и вижу её — Шафер: большие карие глаза, собранная в пучок копна ярких волос, красная шерстяная рубашка нараспашку и серебристый гвоздик в носу. Ни с кем не спутаешь.

Она протягивает руку, словно предлагая знакомство. С её лица не сходит улыбка.

Девушка часами любовалась надписью на моём корпоративном свитшоте, но даже не заикнулась, что после выходных мы с ней превратимся в коллег.

Пересиливаю шок и протягиваю мою потную ладошку.

— Мы уже знакомы, — бормочу я эйч-ару.

— Вау, давно? — женщина средних лет и далеко не среднего энтузиазма сияет от восторга.

Шафер выжидающе на меня смотрит.

— Угу, — киваю.

Будто давностью возможно измерить степень нашего с ней знакомства. Ни фига. После её прикосновения в пальцах остаётся тепло. Именно этой рукой я искала для Шафер оргазм. Очень иронично, что безрезультатно.

— О, ты пришла на собеседование, потому что Нико нахваливала нас? — интересуется эйч-ар.

— Меня привёл в восторг ваш мерч, — игриво отвечает девушка.

Мои уши горят как будто на костре.

— Так и знала! — Рита довольна услышанным. Ещё бы. Она обожает превращать нас в футбольную команду. Если в следующем году получу новый пуховик, то, может, прощу ей кадровый сюрприз.

Шафер уводят дальше, а я возвращаюсь в офис и обессиленно падаю в кресло.

— Боженька, ну почему?..

— Оксана, что ли, опять тебе строчит? — Деня застукивает меня в самый неподходящий момент. Какого хрена он не остался тусить до последнего кусочка пиццы?

Парень снова врезается в моё кресло. Набиваю рот мятными конфетками, прям всю пачку грызу. Чувствую, как дёргаю пальцами. Один раз. Два. Три. Четыре. Сколько душе угодно.

Понимаю, что прийти в себя поможет только переключение внимания. Разблокировав монитор, натыкаюсь на сообщение от Оксаны. Сглазил Дэнчик. Как ещё это объяснить? Обычно у меня получается угодить любому клиенту. Моя задача — помочь им, их задача — помочь мне. Словно пациент приходит на приём к доктору. Пусть звучит высокопарно, приятно решать чужие проблемы. Но иногда «пациенты» не желают принимать те лекарства, которые ему выписываешь. Тогда из «доктора» ты превращаешься в мошенницу.

За делами день пролетает почти незаметно. К горячему шоколаду больше не тянет. Бегаю в дальний туалет. Потому что движение — это жизнь, сахар — смерть, а не потому что прячусь от Шафер. Старательно игнорирую сообщение Оксаны. Клянусь, что отвечу ей, просто не сегодня. Оставлю дольку пиздеца для следующей серии. Нельзя перегружать сюжет.

В окнах застывает ночной сумрак. В стекле отражаются блики энергосберегающих ламп. Из-за этого появляется ощущение, будто смотришь в пустоту.

— Кхм, простите, — в дверь заглядывает рыжая голова, в очередной раз вызывая у меня микроинсульт. — Как мне найти Коленко В. И.?

Все пялятся на меня. Ну, потому что это я — Коленко Вероника Ивановна. Или просто Нико. Или просто Колено, как любили дразнить одноклассники.

Забираю из рук Шафер несколько бумажек. Неужели так теперь будет каждый день? Всё ещё помню её запах, когда мы целовались. Опустив глаза, пробегаюсь по тексту, а то наш зрительный контакт затянулся.

Через минуту до меня доходит, что держу досудебную претензию на саму себя. Оксана не стала ждать вторника.