Оттенки потерянной души

Четырнадцать лет спустя. Сентябрь 2024 года.

Последние лучи солнца исчезли за горизонтом, погрузив мир в темноту, которая поглотила все его краски. Стопки бумаг на столе закрывали обзор на кабинет, отбрасывая на меня длинную тень. Серая краска на стенах, казалось, занимала все пространство, создавая гнетущую и давящую на разум атмосферу.

Но для меня темнота и мрак были словно теплые объятия дорогого и любимого человека, которые приносили спокойствие и радость в душу. Да, серость стала моим спутником, моим личным «убежищем» и неотъемлемой частью моей жизни. В гардеробе преобладали серые оттенки и блеклые тона. Бледная кожа так и не смогла вернуть былой румянец, который имела эта плоть до своей кончины.

Прошло четырнадцать лет, но я по-прежнему видела в ночных кошмарах кадры прошлого и ощущала весь спектр ужаса и страха, которые пережила в момент своего возвращения к жизни.

Уже семь лет я работала районным следователем, стоя на страже правопорядка и «справедливости». Решение пойти на юридический факультет и защищать интересы незаслуженно обделенных людей было оправданным и логичным. В свои семнадцать лет я столкнулась с беззаконием и несправедливостью, что подтолкнуло меня на путь служителя правопорядка. Не буду отрицать, что мне нравилось искать подлецов, которые приносили страдание и боль праведным и слабым людям. Эта деятельность позволяла сдерживать злость и ярость на мир, которые я мечтала обрушить в течение всего этого долгого времени.

Со временем жизнь действительно смогла наладиться. Я жила обычной жизнью и пережила много радостных и счастливых моментов. Мне удалось закончить университет с отличием и получить красный диплом по специальности «юриспруденция». Также мне посчастливилось посетить много разных уголков необъятной планеты Земля и увидеть мир и его яркие краски. Я обрела круг друзей и близких людей, которые заглушили прежнюю боль, чувство нескончаемого одиночества и отрешенности от мира.

Когда мне удалось устроиться в правоохранительные органы, моему счастью не было предела. Сутки напролет я проводила в отделении, жадно поглощая царившую здесь энергетику. Первое дело, которое мне доверили вести в качестве нового следователя, было наполнено вкусом долгожданной справедливости. Я вычислила подлеца, который обманным путем лишил свою семью дома и всех сбережений. В итоге подонок был наказан и получил максимально возможный срок наказания. С этого момента я не могла насытиться этим вкусом боли и отчаянья в глазах осужденных. Душа каждого человека, что привлекался к ответственности, была переполнена отчаяньем и страхом. Видеть тот самый ужас, что я испытала в недалеком прошлом, в глазах других людей было лучшей наградой для меня. В тот момент, когда очередной подонок сидел на скамье подсудимых и слышал приговор суда, я буквально впитывала это отчаянье и боль, что поглощала разум осужденного.

В таком ритме прошло долгих четырнадцать лет. Мне было тридцать лет от роду, и я смогла достичь  профессиональных и материальных успехов. Отдельное жилье, собственный немецкий автомобиль и карьера, где мои навыки приносили колоссальный успех и признание. Я получила всё, о чем могла мечтать. Но вот в душе до сих пор жила обида и ненависть из-за оставшегося безнаказанным преступления. Находиться в качестве следователя и знать, что в мире живут люди, оставшиеся безнаказанными, было невыносимо. Но найти и привлечь к ответственности бывших школьников было невозможно. Не через официальные органы.

Моя обычная жизнь забирала всё свободное время, и бытовой уклад жизни поглотил разум, отодвинув давнюю одержимость на второй план.

Мой внутренний монолог прервал звук легкого скрипа дверных петель. Я открыла глаза и почувствовала знакомый прилив энергии. В кабинете появился крупный коренастый мужчина с темными волосами, в которых мелькали редкие седые пряди. Его лицо было усеяно глубокими морщинами, а серые глаза глубоко западали в глазницы.

Это был старший следователь Аксенов Николай Сергеевич — мой наставник с первого дня моей работы в следственном комитете. Он стал моим проводником и обучил всем премудростям успешного следователя. Вот уже семь лет я работала под его началом и была его «напарником».

Как бы это ни звучало странно, но Николай Сергеевич всегда сохранял одну и ту же энергию в своей душе. От него исходил серый оттенок спокойствия и собранности. Бывалый следователь никогда не позволял себе проявлять эмоции и был хладнокровен, словно бесчувственный манекен.

При появлении Николая Сергеевича и так мрачный кабинет наполнился еще большей серостью и тусклостью, что поглотило остатки моих собственных эмоций.

— Как вижу, сон для тебя непозволительная роскошь? — мужчина усмехнулся, осматривая завал на моем столе. — Домой сегодня собираешься?

— Мне спешить некуда, — я отложила папки в сторону, позволяя себе разглядеть следователя более детально. — Вы же знаете, что дома меня никто не ждет.

— Что меня до сих пор удивляет, так это то, что ты, молодая красивая девушка, просиживаешь все свободное время в этих унылых стенах, — взгляд серых глаз скользнул по кабинету и его окружению. — Иногда мне кажется, что эта «серость» поглощает каждого, кто приходит сюда. Словно цвет имеет сознание и является чем-то живым. За двадцать лет своей работы я настолько привык к этой вечной серости, что не замечаю других оттенков в жизни.

— Наверное, в чем-то вы правы, — мой взгляд вновь упал на исходившие от мужчины волны серой и густой массы. — Но мы с вами делаем благое дело и помогаем людям найти справедливость.

— Знаешь, в чем заключается главный парадокс мира? — мужчина подошел к своему письменному столу и взял в руки одну из папок. — Все ищут справедливости и стремятся к ней, но это лишь иллюзия и миф, которого никогда не существовало в этом мире. Справедливость как единорог — все знают, как он выглядит и что он из себя представляет, но никто не видел его в жизни.

— Единорог? — слова грозного следователя и его рассуждения вызвали улыбку на моем лице. — Для грозного следователя и человека, который пропитался «серостью», вы рассуждаете о довольно ярких вещах.

— У меня трое детей и двое внуков, — лицо мужчины окрасилось в яркий румянец. — Ближе к пенсии ты начинаешь замечать все цвета радуги в лице семьи, детей, внуков. Это как вакцина от всего этого мрака и уныния, что мы пропускаем через себя в этой серой обстановке.

— Хочется верить, что так оно и есть.

— Верь, — мужчина вернулся к моему столу, держа картонную папку в руках. — Диана, могу я попросить тебя об одолжении?

— Одолжении? — резкая смена темы разговора вызвала сильное удивление на моем лице. — Каком?

— У меня с завтрашнего дня начинается отпуск. Я уже два года обещаю жене свозить ее в Крым к морю. И если я вновь оставлю ее просьбу без внимания, то меня ждет скоротечный и тяжелый развод, чего я не могу допустить, — следователь засмеялся. — Сможешь помочь мне с одним делом во время моего отсутствия?

— Делом? Что за дело?

— На самом деле я почти все дела привел в порядок, чтобы уйти в отпуск со спокойной совестью. Но на днях один парень пришел с заявлением об угоне его автомобиля, которое полиция передала в наше отделение. Шеф поручил это дело мне, из-за чего мой отпуск может накрыться медным тазом. Сможешь взять его на себя? Там все до банальности просто. Обещаю, я восполню тебе твою переработку и буду должен тебе ответную услугу.

— Что ж, — для меня лишняя работа была в радость, как и возможность погрязнуть в очередном расследовании. — Ради вашего брака я готова пожертвовать своим временем и взять это дело на себя.

Мои руки взялись за протянутую в мою сторону папку. Впервые за долгое время я ощутила в серой ауре бывалого следователя проблески яркой надежды и радости. Эти едва заметные блики ярких оттенков переливались разными цветами, освещая серый кабинет радужным светом.

— Спасибо тебе, милая, — Николай Сергеевич говорил со мной тихим и мягким тембром. — И постарайся следить за уровнем сахара и не переутомляйся. В твоей ситуации важно следить за питанием и образом жизни.

— Обязательно, Николай Сергеевич. Другого я не могу себе позволить.

Мужчина кивнул мне и, бросив последний взгляд в мою сторону, покинул кабинет. Я же, откинувшись на спинку кресла, закрыла глаза. Усталость взяла своё, и, как бы я ни хотела погрузиться в дела, физическое истощение взяло вверх.

Отложив дело в сторону, я решила закончить рабочий день и отправилась домой.

Оказавшись в объятиях темной комнаты, я наблюдала за безмятежностью мира за пределами оконного стекла. Там, снаружи, кипела жизнь. Несмотря на царившую ночь, мир был окрашен разнообразными отблесками и бликами. Эта картина всегда вызывала у меня уныние. Все эти люди проживали полную и насыщенную жизнь. Они строили планы, создавали семьи и были полны надежды и энергии. Но во всём этом калейдоскопе всегда был цвет поглощающей радугу серости. Мир буквально был пропитан унынием и тусклостью. Этот цвет поглощал всё вокруг себя и лишал надежды на счастливое будущее всех, кто поддавался этой напасти.

Комнату пронзил звук входящего звонка. Я вздрогнула и схватилась за поверхность электронного устройства. На телефоне высветилась фотография старшей сестры и её строгое выражение лица. Без лишнего промедления я приняла вызов, радуясь возможности разбавить своё одиночество.

— Я удивлена слышать тебя так поздно, — я начала разговор с привычных для нас обеих подколов. — Разве тебе не пора спать перед очередным трудным днём?

— У меня каждый день трудный, — усмехнулась сестра. — Как я понимаю, ты снова мучаешься из-за бессонницы и не соблюдаешь режим сна.

— Сон для слабаков, — мои губы искривились в улыбке. — А вот матери двоих детей давно пора спать.

— Когда заимеешь детей и будешь матерью школьника, тогда и поговорим, — со стороны сестры послышался недовольный рык. — Как твоё самочувствие?

— Вроде нормально. Я не проверяла. Мне было немного не до этого сегодня.

— Диана, — в такие моменты сестра превращалась в строгого родителя и становилась для меня своеобразной матерью. — Не тебе объяснять, как важно следить за собой. Как давно у тебя были приступы гипогликемии?

— Месяц назад, — подобное признание давалось мне непросто. — Но меня быстро вывели из комы, что даже на работе никто не узнал об этом инциденте.

— Прекращай вести себя как капризный и беспечный ребёнок. Я много раз прошу тебя относиться к своему здоровью более серьёзно. Тебе уже не семнадцать лет, чтоб быть настолько халатной.

— Карин, я думаю, тебе есть за кем следить и кого воспитывать, — подобные разговоры всегда выводили меня из себя. — У тебя двое детей, один из которых школьник с тяжёлым и упрямым характером. Тебе явно не до воспитания старой сестры.

— Тебе только тридцать недавно стукнуло, — сестра демонстративно фыркнула, и я представила, как она подкатывает свои карие глаза. — И ради этих самых детей и своих племянников, которые тебя сильно любят, ты должна взять себя в руки и следить за своим здоровьем.

— Чего не сделаешь ради любимых племянников, — я сразу уловила возможность скрасить назревающий между нами конфликт. — И у меня есть ещё незавершённое дело в этой жизни. И пока я не закончу его, то не смогу покинуть этот тленный мир.

— Диана, прошло больше четырнадцати лет, — со стороны сестры послышался обречённый вздох. — Тебе пора отпустить эту ситуацию и жить настоящим.

— Я живу. Но прошлое до сих пор не даёт мне покоя, — мой голос дрогнул. — Я ведь ни в чём не виновата. И если бы не они, то я бы не...

— Слово «если» — самое бесполезное слово в лексиконе. Есть то, что есть, и нет смысла рассуждать о том, что могло или не могло быть в ином случае.

— Ты не понимаешь. Они же... — мои пальцы задрожали. — Они до сих пор остались живы и живут дальше. Каждый раз, когда я проезжаю мимо школы, то вижу перед собой их лица и ощущаю ту же боль, что и в тот день.

— Откуда тебе знать, что стало с этими людьми? Судьба и карма могли свершить твою месть сами собой и наказать их ещё более страшной участью, которая постигла тебя.

— Как же. Судьба, — дрожащие пальцы сжались в кулаки. — Я не верю в судьбу и справедливость. Только в наших силах найти виновных и свершить правосудие. И я убеждаюсь в этом каждый день на своей работе, наказывая ублюдков, что ставят себя выше закона и интересов менее сильных людей.

— Диана, тебе стоит прекратить эти обиды, — голос сестры стих. — Оставь всё это в прошлом и живи настоящим, строя своё счастливое будущее. Подумай над этим и сделай правильный выбор.

Телефонный разговор закончился, но я ещё долго сидела, погруженная в мысли о словах сестры. В какой-то степени я понимала, что Карина была права. Прошло четырнадцать долгих лет, а я всё ещё жила прошлым. Моя жизнь, хоть и не была простой, была наполнена радостными моментами и яркими эмоциями. Однако, несмотря на это, я не могла оставить позади свои прошлые обиды.

Утром меня разбудил звук оповещающего сигнала. Телефон вибрировал и издавал громкий и резкий звук, который больно резал слух. С трудом разлепив слипшиеся после сна веки, я нащупала телефон и взглянула на пришедшее оповещение. Яркий свет ударил в глаза, вызывая сильное жжение и боль. Фокус отсутствовал, руки тряслись, а голова шла кругом. Мысли и разум вновь были в тумане, но этот тремор был вызван очередным приступом гипогликемии.

С трудом разблокировав экран телефона, я увидела десятки оповещений с яркой и броской надписью на сером фоне: «Низкий уровень глюкозы! Возможен риск возникновения гипогликемии».

Движения моего тела были хаотичными, конечности не подчинялись приказам голодающего мозга, а мысли никак не формировались в ослабленном разуме. На дрожащих ногах я встала с кровати и направилась вдоль стены в сторону кухни. Зрение никак не фокусировалось на предметах. В какой-то момент я врезалась в холодную стену, что вызвало падение на пол. Из-за глюкозного голодания тело не чувствовало боли и не осознавало происходящего. Ползущими движениями я стала продвигаться в сторону кухни, желая как можно скорее добраться до спасительной дозы быстрых углеводов. Каждое движение давалось мне с трудом, тело охватила настоящая конвульсия, сравнимая с приступом эпилепсии. Я ощущала поглощающую разум тьму и объятия небытия. Подобные приступы иногда приводили меня к гликемической коме, и, как итог, я просыпалась в больничной палате под капельницей с глюкозой.

Туман в голове все больше поглощал разум, лишая здравого смысла. Это состояние можно было сравнить с блужданием в сером густом дыму, который окутывал пространство непроглядной мглою. В этой густой и вязкой серости невозможно было разглядеть ни единого объекта, а движения осуществлялись хаотично и наугад.

Из последних сил я старалась сохранить остатки разума и не дать мозгу отключиться. Мне удалось доползти до кухни, где были запасы быстрых углеводов в свободном доступе. Я подползла к одному из нижних кухонных ящиков и потянулась к железной ручке. Как только пальцы нащупали упаковку с кубиками рафинада, я тут же схватилась за нее и разорвала упаковку, подобно голодному зверю. Живительные кристаллы в темноте имели серый оттенок и отражали в себе слабый блеск. Я засунула несколько кусочков рафинада в рот. На зубах захрустели кристаллы сахара, а в горле возник приторный сладкий привкус. Я закидывала рафинад ровно до того момента, пока дрожь в теле не стала проходить. Разум постепенно приходил в себя, питая живительной глюкозой изголодавшийся и ослабленный организм. Серость в глазах и туман в голове стали рассеиваться, возвращая мне способность мыслить здраво и рационально.

Прерванный сон заставил меня встать раньше обычного. Я не стала терять время и решила отправиться на работу раньше положенного времени. У меня на столе лежала папка с новым делом, которую мне необходимо было изучить до наступления рабочего дня.

Спустя час я сидела в своём кабинете, окружённая привычной атмосферой уныния и спокойствия. Утренний инцидент вновь вызвал у меня гнев на судьбу и окружающий мир.

«Пусть сестра хоть раз заикнется о том, что я должна забыть прошлое, — думала я. — Все эти ситуации будут преследовать меня до конца жизни, словно проклятье, из-за кучки недалеких и закомплексованных недоумков. Но нет, я никогда не смогу забыть прошлое и отпустить эту ситуацию».

Эти мысли вызвали у меня яркую вспышку энергии: красную волну гнева, смешанную с серыми волнами собранности и концентрации. Желая отвлечься от этих эмоций, я решила погрузиться в работу. Взяв со стола дело, я открыла папку и погрузилась в изучение материалов уголовного дела.

Первая же строчка вызвала у меня дрожь, но не из-за приступа гипогликемии. Это было имя. То самое имя. Я не могла поверить в такое совпадение и в то, что судьба могла столкнуть меня с одним из призраков прошлого. Но на белой бумаге был выведен кривой мужской почерк с подписью: «Бабичев Евгений Александрович. 1993 года рождения».

Моё тело охватила волна жара, а по спине пробежал холодок. Я стала читать каждую строчку в уголовном деле, желая развеять свои подозрения. Но все факты указывали на то, что заявителем был тот самый человек, имя которого навечно отпечаталось в моём сознании. Это был он. Один из тех, кто жестоко расправился с тихой и мирной отличницей Дианой Арбениной в далёком 2010 году. Это не могло быть совпадением. Интуиция и профессиональное чутье подсказывали мне, что это был тот самый человек, встречи с которым я жаждала все эти долгие и мучительные четырнадцать лет.

Прошедшие года смогли погасить былой пожар и утихомирить слепую одержимость местью. Но сейчас, видя перед собой имя одного из убийц, моя одержимость вспыхнула с новой силой. Огонь, который затих под действием времени, разгорелся ярче прежнего.

Моё внимание погрязло в хаотичных мыслях, и я уже давно перестала обращать внимание на материалы дела. Теперь меня интересовала только ненавистная мне персона и возможность встретиться с ней лицом к лицу.

Я без колебаний набрала указанный в заявлении номер. Как следователь, вызов пострадавшего был частью моей работы и не вызывал никаких подозрений. Никто не мог бы усомниться в моих действиях или спросить, почему я так спешу с этим звонком.

Пока в трубке раздавались длинные гудки, моё сердце бешено колотилось. Мне казалось, что я вот-вот почувствую сердечный приступ и не дождусь ответа абонента. Меня одолевали противоречивые чувства. С одной стороны, я боялась услышать голос «жертвы» и вновь оказаться в прошлом. С другой стороны, я хотела услышать этот голос и убедиться, что он принадлежит тому, кто мне нужен.

Наконец, гудки прервались, и я услышала хриплый мужской голос:

— Слушаю.

— Евгений Александрович? — собрав все силы, я отбросила эмоции в сторону, стараясь казаться спокойной и собранной. — С вами говорит следователь районного следственного комитета Диана Владиславовна Арбенина. Полиция передала нам ваше заявление об угоне транспортного средства, и по факту хищения мы возбудили уголовное дело.

— Быстро вы, — прозвучал ироничный и язвительный ответ. — Я был уверен, что служивым не до таких «мелочей» жизни. Вам, как служителям «правопорядка», некогда разбираться с бытовыми вещами. Вам нужно посадить очередного невиновного, чтобы получить благодарность и премию за счет наших налогов.

— Прошу вас выбирать выражения в разговоре и оставить ваше мнение при себе, — знакомый голос, заметно погрубевший от времени, теперь звучал тем самым тембром, который часто преследовал меня в кошмарах. — Мне необходимо ваше личное присутствие в отделении. Вы сможете подъехать к нам в управление и дать все необходимые для дела показания?

— Как будто это что-то изменит и заставит вас шевелиться, — эти ядовитые ноты только подогревали пылающий в душе огонь ненависти. — Но если это необходимо, то я могу подъехать сегодня вечером.

— Это в ваших интересах, — я сдерживала себя из последних сил. — Буду ждать вас в кабинете в пять часов вечера. Вас устроит такое время?

— Вполне, — в трубке раздался громкий и болезненный кашель.

— До встречи, Евгений Александрович.

Последние слова я произнесла сквозь зубы, вкладывая в каждое слово всю глубину кипящей внутри меня злости. Не дожидаясь ответа абонента, я поспешно закончила разговор.

Как только вызов был завершен, эмоции взяли верх, и я не смогла сдержать их. Схватив стальное устройство насыщенного металлического цвета, я швырнула его в сторону ближайшей стены. Устройство с громким звуком врезалось в серую поверхность окрашенной стены, и на его корпусе появилось множество трещин.

Я закрыла глаза и стала глубоко дышать. Первый за многие годы приступ панической атаки не заставил себя ждать. Дыхание прерывалось, а грудь сдавливала невыносимая боль. Я пыталась цепляться за светлые воспоминания и ощутить на себе царившую в кабинете ауру серого и нейтрального спокойствия.

Как только я настроилась на окружающую энергетику, кабинет поглотил серый смог уныния и спокойствия, который царил здесь с незапамятных времен. Эта энергия всегда питала меня в моменты эмоциональной подавленности и позволяла держать себя в руках даже в самые отчаянные времена. Каждая клетка моего тела впитывала в себя эту серую массу и наполняла душу былым спокойствием и собранностью. Нейтральный серый цвет поглотил все остальные эмоции, принося в душу потерянный покой.

Когда на электронной панели появились заветные цифры 17:00, меня вновь охватили прежние эмоции. Я не могла позволить себе открыто проявлять злость и враждебность. Мне нужно было взять себя в руки и быть как никогда собранной. Ведь от моих действий зависела моя жизнь.

Четырнадцать лет ожидания — и вот наконец настал долгожданный момент триумфа. В памяти всплыл образ тучной женщины, чей грубый голос навсегда запечатлелся в глубине моего сознания: «Тогда будь уверена, что твоя месть свершится. Рано или поздно судьба подарит тебе желаемое и восстановит справедливость. Я вижу это в твоей судьбе и замысле высших сил. Не зря они вернули тебя и дали второй шанс. Это твой путь и твоя судьба».

«Это моя судьба», — эхом звучало в голове. «И наконец-то у меня есть шанс восстановить справедливость и погасить этот жгучий огонь ненависти в своей душе».

Мои мысли прервал громкий звук ударов. Дверь в кабинет со скрипом открылась, и на пороге появился худой и бледный парень. Эти черты лица невозможно было не узнать. Даже спустя четырнадцать лет я видела в этом мужчине заносчивого и жестокого школьника, который сломал мне жизнь. Теперь я знала, что он был тем самым подонком, который совершил убийство в свои семнадцать лет вместе со своими школьными друзьями и ходил по этой земле с чистой совестью.

Серая аура спокойствия наполнилась ярким светом кроваво-красной ненависти, напоминающим оттенок венозной крови. Этот цвет поглотил все остальные эмоции, словно бушующие волны океана одинокое судно, дрейфующее по волнам в сильный шторм.

Парень окинул меня пристальным взглядом, в котором читалось пренебрежение и презрение. Я помнила этот взгляд слишком ярко. Именно этот взгляд я видела перед тем, как потерять своё создание и навсегда оборвать свою жизнь. Этот взгляд был последним, что видела несчастная Диана перед смертью.

Но сейчас в глазах парня было то, чего не было в прошлом. В тёмной и вязкой ауре цвета прогнившего перегноя я заметила отблески страха и волнения. Да, этот проходимец испытывал страх и отчаянье. Эти желанные волны негатива, которые парень пытался скрыть в глубинах своей души, придали мне уверенности и наполнили душу искренней радостью. Видеть отчаянье в душе ненавистной мне персоны было сравнимо с выигрышем в многомиллионную лотерею. Этот момент я ждала ощутить все эти годы.

Но этого явно было недостаточно для того, чтобы погасить возгоревший в душе пожар. Моё сознание и душа требовали большего и хотели ощутить не просто отчаянье в душе этого проходимца. Всё моё нутро желало увидеть настоящий ужас и поглощающую разум боль в глазах убийцы. И теперь эта идея засела в разуме, словно разъедающая опухоль.

— Что дальше? — хрипло спросил парень, его голос был пропитан дымом от сигарет, которые он курил много лет. — Что вам нужно от меня?

— Евгений Александрович, — я пристально смотрела на него, — для начала вам следует соблюдать хотя бы минимальные нормы приличия и проявить уважение к незнакомому человеку.

— Вы вызвали меня, чтобы читать лекции? — мужчина недовольно фыркнул. — Давайте поскорее покончим с этой бесполезной волокитой. Что я должен сделать, чтобы вы нашли того негодяя, что решил забрать мою машину, которую я заработал тяжелым трудом?

— Вот как. Негодяя, — видеть злость и отчаяние в душе человека, который был мне так ненавистен, было для меня истинным счастьем. — У вас есть предположения, кто мог завладеть вашим автомобилем? Может быть, у вас были враги или люди, которые желали вам навредить?

— У меня нет проблем в общении, — его глаза сверкнули. — Я компанейский человек и не имею врагов. Мне не за что мстить и желать мести. Я чист перед этим миром и всем обществом.

— Даже так, — меня переполняло желание высказать этому человеку все, что я думаю о его «чистоте». — Может быть, всё же есть эпизоды, за которые кто-то мог желать вам вреда?

— Повторюсь, я чист и не имею подобных проблем в жизни, — раздражение на лице парня стало явным. — И если у вас нет других версий, то я не вижу смысла тратить свое время на бесполезные разговоры.

— Допустим, это так. У вас нет темного прошлого и нет врагов, кто хотел бы навредить вам, — я решила перейти в контрнаступление и сыграть на нервах своего собеседника. — А что насчет вашей семьи? У вас есть супруга?

— Есть. Но каким образом моя жена может быть связана с угоном автомобиля?

— В нашей работе бывали случаи, когда супруги хотели отомстить своим партнерам, застав того за изменами. У вас не было подобных эпизодов в браке?

— Катя и я живем душа в душу. Мы встречались со школьной скамьи и любим друг друга с раннего возраста. Моя жена — последний человек, который может быть причастен к этой ситуации.

«Катя? Со школьной скамьи? Неужели он и эта высокомерная проститутка поженились? Это и вправду выигрыш в лотерею. Получить двух подонков по цене одного. Судьба, кажется, решила сжалиться надо мной и показывает, что моя месть была не напрасной».

Слова парня вызвали у меня всплески радости и воодушевления. Я не только вышла на главного «убийцу» моей прошлой личности. Появился и второй участник совершенного убийства, который был повинен в смерти Дианы. Жена этого проходимца сыграла не последнюю роль в моей смерти, именно она помогла компании подростков совершить свою жестокую шутку.

Меня вновь охватил гнев, поглощающий разум. В голове начали возникать жуткие образы того, как развивались события далекого февральского дня в прошлом и что эти закомплексованные и ущербные недоумки сделали со мной.

— Значит, у вас гармоничный брак с супругой, и она не имеет отношения к угону, — я демонстративно делала вид, что делаю заметки по делу, но на самом деле вычеркивала имена призраков прошлого, избавляясь от уже найденных убийц. — В таком случае, мы будем искать угонщика, не обращаясь к вашему окружению.

— Я уже говорил вам об этом, — парень нервно заёрзал левой ногой, словно пытаясь унять волнение. — Что-то ещё?

— Да, — разум следователя мгновенно подсказал мне отличную идею для дальнейших действий. — Мне нужен список ваших знакомых и друзей с адресами и телефонами. Мы должны проверить ваше окружение на наличие судимостей по подобным делам, чтобы исключить вероятность угона с их стороны.

— Вы зря потратите время, — парень схватил ручку со стола. — Вам следует сосредоточиться на более правдоподобных версиях и выполнить свой долг перед обществом.

— Поверьте мне на слово, мы его выполним.

В моих глазах вспыхнули яркие искры. Мне было безразличен угон и столь незначительное дело. Теперь я жаждала осуществить долгожданную и сладостную месть, которая таилась в моей душе долгие годы отчаянья и боли. Этот день стал переломным моментом в истории моей жизни. Судьба словно преподнесла мне всё необходимое для выполнения моей миссии на блюдечке. И если всё было так, как я предполагала, то я могла разом найти всех причастных к моему убийству, тем самым подарив себе долгожданное успокоение.

— Я не вижу в ваших действиях никакого смысла, — рука парня пододвинула ко мне лист бумаги с надписями, сделанными корявым и неразборчивым почерком. — Вот ваш список. Но я уверен, что все эти люди чисты перед законом.

— А я не была так в этом уверена, — мой взгляд скользнул по именам, перечисленным в списке. — Также, как я не уверена в вашей собственной благочистивости и «чистоте» перед этим миром.

— На что вы намекаете? — голос парня повысился на несколько тонов. — Вы обвиняете меня в угоне собственного автомобиля?

— Что касается угона вашего автомобиля, то я не сомневаюсь в вашей «чистоте» перед законом. Но как обстоят дела с вашим прошлым? Были ли у вас поступки, которые выходили за рамки допустимого?

— Что это значит? — со стороны парня послышался громкий возглас. — Что вы имеете в виду?

— Вас не мучает совесть из-за совершённых в прошлом ошибок, Евгений Александрович?

— По-моему, вы забываетесь, — пальцы парня сжались в кулаки. — У меня нет никаких ошибок, и моя совесть чиста. Ваши намеки для меня совершенно непонятны и выходят за рамки допустимого. Если вы таким образом хотите повесить на меня очередное нераскрытое дело, чтобы выставить себя в лучшем свете, то вы не на того напали. Так просто я не позволю произвол в свой адрес и буду до последнего отстаивать своё доброе имя.

— Безусловно, — мои губы изогнулись в хищном оскале. — Уверяю вас, никакого произвола не будет. Я наказываю только тех, кто действительно заслуживает наказания. Моя работа — обеспечить, чтобы все виновные понесли справедливое наказание как со стороны государства, так и от самой судьбы.

— Я надеюсь на это, — мужчина поднялся со своего места, бросив на меня полный презрения взгляд. — Прошу вас как можно скорее разобраться с этим делом и вернуть мне утраченное имущество. Я хочу, чтобы этого негодяя наказали по всей строгости закона.

— Так и будет, гражданин Бабичев, — огонь в моей душе вспыхнул ярким пламенем, сравнимым с пламенем преисподней. — Все виновные получат заслуженное наказание и ответят за свои поступки в полной мере. Будьте уверены в этом.

Мужчина бросил на меня напряженный взгляд. Я заметила, как мутная бледная аура проходимца наполнилась бликами страха и напряжения, которые стали брать верх над его душой. Этот страх рос в геометрической прогрессии и прорастал, словно ядовитый сорняк. Я знала, что это чувство сложно искоренить из разума. Страх и паранойя были страшным ядом для любого сознания. Ведь что, как не неизвестность и непонимание, может лишить нас здравого рассудка?

Как только мужчина покинул кабинет, я ощутила прилив невероятной энергии. Всё моё существо впитывало шлейф яркого страха моего недавнего гостя, словно живительную влагу в адский зной. Перед глазами лежал белоснежный лист бумаги с кривым и неразборчивым почерком. Ряды имен, что значились в списке, вызывали в моём сознании множество образов и лиц. Все эти люди были желанной наградой, моей главной «добычей».

Веки закрылись, погружая сознание в приятные объятия живительной тьмы. Разум начал рисовать картины возможного будущего. Эти кадры были сравнимы с действием беспощадного наркотика, который дурманил разум и вгонял в безумие.

Находясь в объятиях серого кабинета, где ещё недавно царила энергия спокойствия и собранности, я смогла увидеть яркие блики желтого пламени. На моей памяти подобное я видела впервые. Этот яркий ядовитый оттенок насыщенного желтого цвета отражал безумие и одержимость. Да, желтые блики болезненного разума таили в себе скрытое в душе любого человека безумие, которое разрасталось под действием тех или иных жизненных обстоятельств. Эти ядовитые щупальца желтого «монстра» под названием одержимость разрастались в душе любого, кто поддавался ему. Где-то на задворках сознания отдаленный голос разума пытался донести до меня мысль, что всё это неправильно и не стоит слепо отдаваться этой одержимости. Мне стоило действовать рационально и держать разум в узде. Но другая сторона разума, подверженная изменениям, была отдана желтому «монстру» одержимости на съедение. И эта часть сознания была явно больше здравого рассудка.

Пальцы стучали по столу в непроизвольных движениях. Я прождала видеть перед глазами все возможные варианты будущего «правосудия». Пусть я и перейду грань дозволенного и переступлю ту черту, которую я охраняла последние семь лет, но я была готова заплатить эту цену.

Веки распахнулись под действием возросшего в крови адреналина. Рука потянулась к лежавшему на столе листу, где кривым мужским почерком был выведен список имен всех тех, кто сломал мою жизнь и совершил тяжкое и оставшееся безнаказанным преступление. Теперь, спустя долгие четырнадцать лет, правосудие наконец-то восторжествует, и все повинные получат заслуженную кару вопреки всей несправедливости мира и самой судьбы.