Срыва не избежать
До дома меня подвезла Элис, пока Джейк ехал следом за нами. Всю дорогу я не могла оторвать глаз от машины — мне чудилось присутствие брата: я ощущала его запах в салоне, а когда закрывала глаза, мне казалось, будто за рулём сидит он... Но, как ни старалась убедить себя, это было лишь игрой воображения.
Поблагодарив друзей за помощь и уверив их, что со мной всё в порядке, я направилась в дом. В гостиной собралась вся семья, явно ожидавшая моего возвращения.
— Привет, — Появилась я в дверях.
— Ты уже вернулась? Как всё прошло? — Первым отозвался папа.
— Всё нормально. Машину забрали, но сесть за руль пока не смогла, — Ответила я, пытаясь звучать уверенно.
— Это естественно после пережитого, — Мягко произнесла мама.
— Вы хотели о чём-то поговорить? — Спросила я, устраиваясь между братом и мамой на диване.
— Нет, дорогая. Просто хотели показать, что готовы поддержать, если тебе это понадобится.
Я положила голову на плечо брата. Он слегка дёрнулся, но сразу расслабился и даже прижался щекой к моей голове.
— Всё в порядке. Постепенно вспоминаю события до аварии. Пара месяцев выпали из памяти, но основное уже складывается в картину, — Я усмехнулась, постучав пальцем по виску.
— Это прекрасно. Только обещай быть осторожнее — теперь ты точно не отмахнёшься от этой просьбы, — Мама попыталась обнять нас обоих.
— Обещаю, — Кивнула я.
Мы обменялись улыбками — не дежурными, не подбадривающими, а настоящими. Теми, что говорят: «Мы семья и вместе мы сильнее».
Поболтав ещё немного, я поднялась в комнату. Наконец-то меня ждало одиночество, чтобы прожить эмоции, которые я так тщательно скрывала. Ещё до аварии мне твердили, что нельзя переживать всё внутри — это сломает. Но иначе я не умела.
Боясь реакции нервной системы, я направилась в ванную. Звук воды должен заглушить рыдания. И это сработало.
Едва погрузившись в горячую воду, я ощутила не только душевную, но и физическую боль: шрам жёг, нога ныла, вырывая стон. Прокручивала в голове обрывки воспоминаний. Детство и юность всплывали чётко, а последние годы были будто изъедены молью. Логическая цепочка не сходилась — чувствовала, что помимо потери брата, есть ещё какая-то недостающая деталь...
Не заметила, как превысила время на полчаса. Когда силы иссякли, накатила волна отчаяния:
— За что мне всё это? — Прошипела я, чувствуя, как слёзы подступают.
Острота потери брата смешалась с воспоминанием о смерти бабушки: мамины рыдания за стеной, папины попытки утешить... И эта проклятая авария.
— Чёрт! — В ярости я ударила по воде, забрызгав пол и телефон. Гаджет замолчал, и это стало последней каплей.
— Ты не смеешь глючить сейчас! — Трясла я устройство, уже рыдая в полную силу. — Я выжила в этой железной ловушке, а ты... из-за капли воды?!
Едва сдержавшись, чтобы не швырнуть телефон в стену, положила его сохнуть. Обхватив колени, дала волю слезам. Хотелось стать пустым сосудом, чтобы наполниться заново...
Очнулась утром на своей кровати — сухая, в пижаме. Первые минуты не понимала абсурда ситуации, пока не осознала: не помню, как вышла из ванной.
— Не может быть... Я думала, это закончилось, — Прошептала, хватаясь за голову.
В ванной всё было убрано: полотенца аккуратно развешаны, фен лежал на полке. Волосы — высушены.
Я терпеть не могу шерстяной плед с кровати, всегда убираю его на стул — и сейчас он лежал там. Значит, я все таки провалилась в беспамятство минимум на минут сорок.. Пришлось готовить легенду на случай вопросов.
Через полчаса, приведя себя в порядок, я зашла к брату. Он расхаживал по комнате в пижаме с ракетами, потирая сонные глаза.
— Не начинай, — Буркнул он, заметив мою улыбку. — Уже сто раз просил маму купить новую.
Мы посмеялись, перекидываясь подушками, после чего я предложила:
— Поедем в наше кафе? Сегодня последний свободный день перед больничными процедурами.
— Сама повезёшь нас? — В его глазах блеснул интерес к машине Кая.
— Такси возьмём. Пока не готова садиться за руль, — Ответила я, чувствуя необъяснимую вину.
Пока брат собирался, я выпила кофе с родителями. Они одобрили прогулку, расспрашивали о самочувствии. А я тем временем старалась аккуратно узнать, не заходили ли они ко мне, но нет. Черт. Пришлось лгать: тело снова ныло, вечерние события стёрлись из памяти. И я решила обсудить это завтра с доктором Уиллсом.
— Элэйн, копуша! — Брат торопил у крыльца, театрально поглядывая на руку, где должны были быть часы. — Сколько можно?
— Это ты заставил меня ждать, а не я! — Огрызнулась я, но мы тут же залились смехом.
Такси плыло по улицам, как поезд-призрак. Брат, уткнувшись в телефон, жевал жвачку с механической регулярностью — чмок-чмок-чмок. Я прижалась лбом к стеклу, наблюдая, как мелькают знакомые фасады: пекарня с позеленевшей вывеской «Свежий хлеб!», почта, где мы забирали письма от бабушки Марго и открытки, которые она отправляла нам из отпусков, детская площадка с ржавыми качелями...
Наш городок был словно с открытки 90-х — яблони в кружевном цвету, коты на крыльце, старики, перебрасывающиеся словами через заборы. Здесь в некоторых домах до сих пор закрывали ставни на ночь «от сглаза», а новости о краже велосипеда становились главной темой недели. Но эти уютные улочки знали другую правду: трещину на мосту, где разбилась семья около десяти лет назад; скрипучую лестницу в школе, с которой упала Лесли Смит; наш дом — молчаливый свидетель двух гробов за три года.
Но ближе к центру, где узкие улочки расширялись в проспекты, из-за лип и тополей начинали проглядывать стеклянные многоэтажки. Они стояли, как инопланетные корабли, приземлившиеся среди патриархальной идиллии. За их блестящими фасадами кипела жизнь в другом ритме — быстром и слаженном, словно в муравейнике. Офисные работники с кофе навынос перебегали переходы на красный свет, курьеры на электросамокатах петляли между машинами, а неоновые вывески мигали, сбиваясь в такт.
Эти башни казались чужеродными, но именно здесь теперь решались судьбы городка. И где-то среди их этажей, наверное, уже готовились новые трещины для наших семейных тайн...
Майкл прислонился к спинке сиденья, глядя в потолок:
— Помнишь, как он прятал наши двойки от родителей? Говорил, что «образование — это не оценки, а смелость их получать».
— И сам потом заставлял нас переписывать работы до утра, — Добавила я, и мы синхронно фыркнули, как всегда, когда вспоминали эти ночи с горой учебников и чаем с мятой.
Когда такси проезжало мимо старого кинотеатра, Майкл вдруг взял мою руку. Его пальцы, такие же длинные и неуклюжие, как у папы, дрожали:
— Элэйн... Если мы ничего не найдём...
— Тогда будем помнить его таким, каким он был, — Переплела наши пальцы в нашем секретном рукопожатии: два сжатия — «я здесь». — Но мы найдём.
Водитель включил радио — старую песню о первой любви. Я закрыла глаза, вдыхая запах автомобильного освежителя с ароматом «морской свежести». Пахло слабой надеждой.
Мы достаточно быстро добрались до кафе. Я видела воодушевление Майкла и сама почувствовала прилив энергии. Как только мы прошли в здание, нам сразу же в нос ударил терпкий аромат кофе и выпечки.
— Тут всегда так вкусно пахнет, — подытожил брат.
— Потому что у нас своя пекарня, — Ответила я, щёлкнув его по носу.
Около стойки нас ожидала Сьюзен, а позади нее свою работу делали Ник и Брэндон. Конечно, они не знали, что я наконец-то вспомнила их имена и их самих. А мы были достаточно близки (насколько позволяли отношения начальника с подчиненными), поэтому решила немного над ними подшутить.
— Добрый день, — Произнесла я с улыбкой, подойдя ближе.
— Добрый день, — Подняв на меня глаза и немного замявшись, ответила Сью, но тут же взяла себя в руки. — Уже готовы сделать заказ?
— Да, пожалуйста. Можно нам латте, миндальный круассан и ваши знаменитые печенья в форме животных. Что ты будешь пить? — Уточнила я у Майкла.
— Молочный коктейль. Шоколадный! — Тут же ответил он.
— И шоколадный молочный коктейль. Пожалуйста, не забудь про трубочки, Сью, — Последнюю фразу я добавила с хитрой улыбкой на лице.
— Как скажешь, Элэйн, — Машинально ответила Сьюзан.
В этот момент на меня повернулись три головы... Непонимание, шок, осознание и радость пробежали по лицам этих троих, и уже через мгновение я стояла в кольце объятий.
— Она нас вспомнила! — Кричал Брэндон.
— Как же мы скучали без нашей любимой начальницы! — Подхватил его радость Ник.
Я только и смогла обнять их крепче, прижавшись к своим друзьям по работе, к своей «кофейной семье». Так мы называли наш маленький социум, особенно когда собирались за чашечкой любимого кофе после работы все вместе. Начал эту традицию Кай — раз в две недели мы устраивали «токсичные вторники», где после огромного количества клиентов сбрасывали все эмоции за беседой. Иногда даже добавляли бренди или коньяк в кофе, когда были на грани срыва. Когда Кай погиб, добавлять алкоголь мы стали чаще, но наше сплочение действительно спасало. Боже, как же мне с ними повезло, — подумала я, и в этот момент услышала шмыганье Сью.
Парни расступились и позволили нам просто прижаться друг к другу и проплакаться от радости, что теперь все формальности позади. Пусть мы не были такими друзьями, как с Элис и Джейком, я знала, как Сью особенно тяжело приходилось. Она в целом не подпускает к себе никого — на то были причины: тяжёлое детство, буллинг в школе от девчонок за желание красить волосы в яркие цвета и от мальчишек за острый язык. Ведь, по их мнению, она должна была обижаться, а не отвечать на их оскорбления. Да, она не давала себя в обиду, но, помимо этого, избегала любой возможности контактировать с чужими людьми. А так как она переехала к нам в город только около двух лет назад, её единственной подругой была я. Я очень долго позволяла Сью привыкать ко мне, чтобы хотя бы немного разгружать эту малышку от проблем окружающего мира, и у меня получилось. А тут эта авария, из-за которой, я уверена, она ни с кем не делилась тем, что было у неё внутри, потому сейчас и повисла на мне, не переставая плакать.
— Ну, ты чего? Всё же хорошо, — Начала я, аккуратно поглаживая её.
— Я так скучала... Как ты могла так бросить меня на растерзание всем этим людям?
— Для протокола: мы её не трогали, — Подняв руки вверх, сказал Ник.
— Мы даже несколько раз пытались её вытащить потусоваться, но она словно не хочет нас знать за пределами кафе, — Подхватил Брэндон.
Я лишь слегка кивнула и улыбнулась ребятам, давая понять, что я им верю и понимаю, о чём они говорят. Но это была Сью — девочка с самой хрупкой душой внутри, каким бы воином она ни пыталась казаться. Надеюсь, что со временем это изменится, и её возраст (ей, кстати, всего двадцать лет) просто берёт своё.
Мне удалось успокоить Сью только через минут пятнадцать, после чего мы ещё долго просидели за столиком в дальнем углу и болтали о последних событиях в жизни. Посетителей было немного в это время, поэтому парни справлялись вдвоём, а мы обсуждали всё, что только могли вспомнить: пили латте, я ела круассан, а Майкл сидел и внимательно слушал каждое наше слово, словно он действительно понимал, кто такая Меган, почему Сью её так ненавидит и как она чуть ли не вышвырнула свою школьную обидчицу из кафе на прошлой неделе. Каково было мое удивление, что она тут оказалась, но я промолчала. После этой истории я не могла перестать смеяться, но я так была горда и приятно удивлена, когда Сью сказала, что это я придаю ей уверенности и только благодаря мне она осмелилась высказать ей всё, что думает.
Эх, малышка Сью... Знала бы она, что у меня просто отсутствует инстинкт самосохранения в таких ситуациях и я просто не умею останавливаться в конфликтах.
Ну... думаю, ей знать об этом не обязательно, раз я придаю ей смелости.
Мы ещё какое-то время поболтали, потом Сью вернулась за кассу, а мы с братом продолжили нашу трапезу, и я наконец-то смогла уделить время ему.
— Как печенье? Такое же вкусное? Дай кусочек.
— Каждый раз только вкуснее, — Закинув очередную порцию в рот, ответил Майкл, проигнорировав мою просьбу.
— Не поняла. Ты не собираешься делиться?
— Ты съела круассан и не предложила мне, — Ответил брат, показав мне язык.
— Ты шутишь? Ты не любишь миндаль.
— Могла бы предложить ради приличия, — Тут же среагировал он.
Я уставилась на него, не веря своим ушам. Какого чёрта? Главный ангелочек в нашей семье разговаривает со мной, как бэдбой из типичного фильма для подростков?!
Видимо, он понял, почему я так озадачена, и рассмеялся, при этом его щёки порозовели от смущения:
— Ты же знаешь, я шучу. Я бы отдал тебе даже последнее печенье в мире.
Он пододвинул ко мне коробку. Я взяла наконец-то своего тигрёнка и тут же откусила.
— Я польщена, братик, — Сказала я, закрыв глаза от наслаждения.
Когда кофе был допит, а печенье съедено, мы оплатили счёт (я очень на этом настаивала, ведь ребята забирали свои проценты каждый день). Мы попрощались и начали выходить из кафе. Но в тот момент, когда я уже вышла, я врезалась в чью-то крепкую грудь.
— Извините, — Стушевалась я, пытаясь разглядеть лицо человека, который ощущался как скала. Но солнце светило мне прямо в глаза.
— Вообще-то, сначала выходят, потом заходят, — Послышался низкий голос.
— Я знаю, но я вас не видела... — Секундная заминка.
— Потому что надо смотреть, куда идёшь, — Сказал мне мужчина как отрезал.
— Будто вы всегда всё держите под контролем, — буркнула я.
— Бесполезно, — Прошипел он, сжимая двумя пальцами переносицу.
Я уставилась на него, явно не веря, что он сказал это вслух. А когда я набрала воздуха в лёгкие, чтобы сказать пару «ласковых» ему на дорожку, и вышла из оцепенения, он просто подвинул меня одной рукой и прошёл мимо. «Вот же хам, даже времени не пожалел, чтобы отчитать меня. Да как он может...» — подумала я и развернулась, чтобы сказать ему всё, что думаю. Но тут перед моими глазами предстала картина, которой я никак не ожидала.
Майкл стоял и хихикал рядом с этим мужчиной, пока тот взъерошивал его волосы и что-то говорил с улыбкой. Но меня удивило не столько это, сколько тот факт, что это был тот самый незнакомец, из-за которого я потеряла сознание в кафе с Элис и Джейком, тот самый незнакомец, чью спину я видела в клубе.
И пока я стояла как вкопанная, эти двое уже заканчивали свой диалог.
— Пока, Майкл. Ещё увидимся, — Сказал мужчина.
— До скорого, Даниэль, — Ответил Майкл, и я машинально снова посмотрела в эти серые глаза.
— Даниэль?