Страх сладок на вкус
Мы уже ловили такси, но я всё ещё не могла успокоиться:
— Погоди, этот двухметровый троглодит с лицом обиженного медведя — тот самый Даниэль?! — Я размахивала руками так энергично, что чуть не сбила с ног прохожего. — Ты видел, как он на меня смотрел? Будто я украла его последний пончик!
Майкл закатил глаза, но уголки губ предательски дёргались:
— Если он услышит, как ты его называешь, тебе понадобится второе такси. Но уже в травмпункт.
— Ладно, — я сжала голову руками, будто пытаясь втиснуть в неё эту информацию. — Значит, эта самовлюблённая скала на ножках, которая общается исключительно рычанием — лучший друг нашего брата? Кай же был солнечным человеком! А этот ворчит, как мистер Хекклс из «Друзей». Он же знает, что я его не помню! Не стыдно орать на постороннего человека?
— Он тебя точно помнит, — Брат едва сдерживал смех.
— То есть?
— Вы с детства, как огонь и вода. Кай оставлял его тебе в няньки, когда болел. А ты использовала его, как таран против обидчиков. — Брат усмехнулся — Эта «скала» не просто друг. Для Кая он был щитом и мечом в одном лице. Да и всей нашей семье... — Пауза затянулась многозначительно, — ...не раз прикрывал спину, хоть и ворчал, как старый дед.
— Если он такой друг, почему грубит? Я его чем-то задела?
— Не знаю. Ты говорила, чтобы я не лез в ваши разборки. Но помню, как ты в детстве получала от него за проделки. Ты же была в него влюблена по уши! Подсовывала лягушек в сумки девчонкам, которые с ним заговаривали.. и пару раз он находил в своих кроссовках лизуна, конечно, по твоей же милости.
Я резко прикрыла ему рот ладонью, краснея до кончиков ушей.
— Боже, лучше б я этого не слышала! Хватит, прошу! Я поняла, наши отношения не сложились, мы ненавидим друг друга — закрыли тему. Навсегда.
Когда я убрала руку, Майкл шумно вдохнул:
— Не уверен, что вы ненавидели друг друга. Ты вечно крутилась рядом, строя глазки, а он позволял тебе это делать. Так продолжалось до тех пор, пока ты не поняла, что он воспринимает тебя исключительно как «младшую сестру Кая и ходячее стихийное бедствие».
— Боже... — я уткнулась лицом в его плечо. — Лучше б я осталась в коме.
Он расхохотался, тряся меня за плечи:
— Расслабься! Даниэль, конечно, ворчун, но для Кая он был настоящим другом. Помнишь ту историю с поджогом гаража?
Я подняла голову:
— Мы подожгли гараж?!
— Не мы. Ты. В семь лет. — Майкл ухмыльнулся. — Даниэль вытащил тебя из-под завала, потом отмазал перед родителями, сказав, что это «эксперимент с химией». А сам два месяца тайком ремонтировал дверь, насколько позволял его возраст.
Такси подъехало, но я застыла на месте, переваривая информацию.
— Значит... этот ворчун...
— ... примерно трижды спасал тебя от исключения из школы, — Закончил Майкл, заталкивая меня в машину. — И да, он до сих пор злится из-за тех лизунов. — Он задумался. — В общем, я слышал многое от Кая, Даниэля и родителей, но думаю, лучше пусть остальное тебе расскажут другие. Там есть еще парочка интересных историй.
Мы дружно расхохотались. Не верилось, что я, могла на такое пойти. Видимо, наша вражда действительно была «не на жизнь». Теперь понятно, почему Даниэль меня терпеть не может. Но вопросов все еще было много..
Остаток дня провела с семьёй. Элис звала кататься по городу с ней и Джейком, но я отказалась. Завтра приём у Уиллса и сеанс с Киллианом. Хотела выспаться. После больницы планировала зайти в кафе. Пора возвращаться к обязанностям управляющей. Даниэль, судя по выручке, справлялся отлично, но я решила — обойдусь без его помощи.
Вечером я прогулялась по району, сделала тренировку и почитала книгу перед сном. Стабильность и регулярность - залог успеха, утешала я себя, хотя недуг в теле все еще оставался слишком ощутимым. Но я планировала, обсудить это с доктором Уиллсом завтра, а сейчас приготовилась ко сну.
— Просыпайся... — бархатный голос скользнул по шее, смешавшись с ароматом свежемолотого кофе. — Завтрак остынет.
Я замычала, уткнувшись носом в подушку, где ещё хранилось тепло наших тел. Одеяло взметнулось облаком, пытаясь укрыть меня от назойливого утра.
— Не-а... — Протянула я, кутаясь в шершавую ткань. — Ещё пять минуточек...
— Сама настаивала на раннем подъёме — Губы коснулись мочки уха, вытягивая стон. — Неужто я так плохо справляюсь с ролью будильника?
Переворот на спину. Его тень перекрыла рассветный свет — тёплая, властная, пахнущая цитрусовым одеколоном и... блинчиками? Руки упёрлись в голую грудь, ощущая под ладонями стук сердца.
— Это нечестно! — Фыркнула я, но тело предательски выгнулось навстречу. — Ты используешь..
Слова утонули в поцелуе. Одеяло сползло, открывая плечи ознобу утра. Его ладонь скользнула по ключице, заставляя кожу вспыхнуть.
— Лентяйка... — Проворчал он, впиваясь зубами в место соединения шеи и плеча.
Адреналин ударил в виски. Я вывернулась, обвивая ногами его талию.
— Сам такой! — Прошипела, впиваясь пальцами в спутанные ночным сном волосы.
Смех раскатился эхом по комнате, когда он пригвоздил меня к матрасу. Дыхание сплелось в горячий клубок. Пальцы в моих волосах, губы на виске — и внезапная пустота, когда он отстранился.
— Завтрак, — Прошептал, целуя кончик носа. — Разогрею... особенным способом.
Я потянулась за исчезающим теплом, но пальцы схватили лишь холодок утреннего воздуха. Глаза открылись в пустой комнате. Одеяло, сбитое на полу, лежало призраком нашего танца. За окном ветер гнал остатки ночной прохлады..
— Черт — пропыхтела я и начала поднимать одеяло обратно на кровать, чтобы доспать драгоценные часы.
Видимо, вчерашняя усталость взяла своё — я погрузилась в глубокий сон, словно провалилась в бездонный колодец из пуховых облаков. Проснулась за час до будильника, ощутив непривычную лёгкость в теле. Сознание кристально чистое, мышцы отдохнувшие — будто кто-то перезагрузил меня за ночь.
Поток воды из душа смыл остатки дремоты. Легкими движениями растушевала тональный крем, скрыв синяки под глазами — немые свидетели вчерашних переживаний. Волосы покорно легли в тугой хвост, обнажив лицо, на котором читалась решимость. Спортивный костюм мягко обнял тело, его темно-синий трикотаж напомнил озерную гладь перед рассветом.
Мысленно уже слышала возмущённый голос Элис: "Ты что, на субботник собралась?" Но сегодня удобство взяло верх над стилем — предстояло объять необъятное: от встречи с врачом до разговора о квартире. Пальцы сами потянулись к кроссовкам, будто эта обувь давала сверхспособность успевать всё и сразу.
Сумка с документами безвольно болталась на плече, пока я спускалась по лестнице. Воздух был пропитан сладковатым дымком топлёного масла — мама, как всегда, утром колдовала над блинчиками. Живот предательски заурчал, будто вторя шипению сковороды, но шаги сами замерли у кухонной двери.
Голоса родителей плыли обрывками фраз:
— Дерек, ты уверен? — Мамин шёпот дрожал, как первый осенний лист на ветру. — После всего, что было...
— Она должна знать, Эшли. — Доктор Уиллс говорил с нажимом хирурга, вскрывающего нарыв. — .... согласен...
Визг чайника разрезал тишину и скрыл от меня имя, названное доктором Уиллсом. Папин кулак глухо стукнул по столу:
— А если... — Мамин голос сорвался в шёпот, — ...она не выдержит? Мы уже теряли её однажды..
— Мы справимся. И она справится — Ответил доктор. — Мне пора идти, отключаюсь.
Тишина за дверью стала густой, как смола. Я впилась ногтями в поручни лестницы, вдыхая знакомый аромат детства, смешанный с горьковатым привкусом страха. Пальцы сами сжали ручку двери и я уже была готова задавать вопросы, но образ измождённого лица брата после ночных кошмаров остановил порыв.
— Доброе утро! — Впорхнула в кухню, нарочито громко шаркая тапками. — Мам, твои блинчики должны быть внесены в список культурного наследия!
Мама быстро отвернулась к плите, шмыгнув носом. Отец протянул тарелку, где золотистый круг улыбался вишнёвой каплей варенья.
— Садись, солнышко, — Мамина рука дрогнула, наливая какао. — Сегодня... нам нужно кое-что обсудить.
Я откусила кусочек блинчика, чувствуя, как сладость во рту медленно превращается в металлический привкус.