Город N
19:51 21 июня 2015, воскресенье
The Enemy — «We'll Live and Die in These Towns»
https://youtu.be/7miErQzz4Y8
Я специально нашла эту песню, она очень в тему, не находишь?
Когда поезд начал сбавлять ход, я достала из карма- на телефон и набрала номер Ханны. Она взяла трубку почти сразу.
— Привет, это Ника!
— Да, привет! Смотрю, ты пунктуальная, в отличие от сестры,— у нее был грубоватый прокуренный го- лос.— Я тебя встречу на машине.
— Мм, не нужно. Я хочу пройтись. Тут ведь не далеко?
— Как хочешь. Нет, минут двадцать пешком. Но, бо- юсь, с достопримечательностями у нас туговато.
Мы договорились о встрече в кофейне на централь- ной улице. Google построил оптимальный маршрут, и, выйдя из убогого здания вокзала, я пересекла парковку и повернула налево.
Кругом были пустующие кирпичные дома с забиты- ми досками дверьми и кварталы социального жилья, которые всегда легко узнать по крошечным окнам. Го- род выглядел удручающе. Вскоре путь мне преградила река, а точнее, мутный ручей шириной с двухполосную дорогу, на другой стороне которого, за рядами виктори- анских домов, виднелась городская ратуша. Следуя за голубым пунктиром на дисплее телефона, я повернула направо и оказалась на маленькой площади в центре очередного квартала. Из окон смотрели курящие жен- щины с толстыми щеками, утянутыми в конские хвосты до самого затылка. На глаза попались знаки: работает система видеонаблюдения, место повышенной крими- нальной активности. Я насчитала аж четыре камеры на всех углах маленького сквера. Они смотрели в каждый из выводивших в сквер проходов между домами, усили- вая впечатление опасности, которое и без того произво- дил это район.
Пройдя мимо стайки детей, активно использующих слова «oi» и «innit», я повернула налево и вышла на мост. Он был выкрашен в зеленый цвет и выглядел довольно современно, не уверена, как зовется эта конструкция, когда он как будто висит на тонких металлических нитях, расходящихся в обе стороны от высокого столба. На входе тоже висели камеры и предупредительные объявления. Я поспешила дальше, за речушку, мимо супермаркета, через парковку и вверх по улице, пока не оказалась на рыночной площади.
От жары все казалось немного замедленным. Густо пахло подгнившей клубникой и нагретой мостовой. Кру- гом сновали люди.
Это и есть твой мир? На меня нахлынуло дежавю. Часы на ратуше показывали 17:30, торговцы начинали разбирать лотки, последние покупатели в спешке меня- ли деньги на товар. На углу, возле католического храма с кладбищем и колоннами, продавец газеты «Big Issue» агитировал в поддержку бездомных, мигали вывески ломбарда и дюжины букмекерских контор. Где-то здесь камера и засняла тебя в последний до недавнего време- ни раз, промелькнуло у меня в голове.
Пройдя мимо магазина мобильных телефонов и «Бур- гер Кинга», я повернула налево, на широкую пешеходную улицу. Народу там было гораздо больше, и, лавируя между прохожими, я оказалась у дверей кофейни. Телефон зави- брировал у меня в руке.
— Ханна?
— Ника, постой минутку, я, кажется, тебя вижу.
Я обернулась. Высокая блондинка махала мне рукой,
вприпрыжку огибая препятствия.
— Ника! — Она легко обняла меня за плечи, обдав
запахом дорогого бальзама для волос.— Как приятно познакомиться. Ты ну просто вылитая сестра.
— Правда? — с сомнением откликнулась я.
— Абсолютная правда, только ты чуть повыше и... — Она невольно приложила руки к груди.
Я рассмеялась:
— Ну да, я не такая плоская.
Мы взяли по холодному кофе и сели за столиком на улице. — Ну вот, добро пожаловать в Ноутон,— Ханна об-
вела рукой площадь с театральной торжественностью,— обувную столицу Великобритании.
— Обувную?
— Да, этот славный город так называли годов до вось- мидесятых, пока производство не перевели в Азию. Сейчас от былого великолепия осталось только одно производ- ство, где шьют мужские туфли с вычурными названиями по тысяче фунтов за пару, да куча заброшенных фабрик.
— Так вот откуда столько заколоченных окон!
— Какая наблюдательность,— с усмешкой кивну- ла она.— Я здесь родилась, поэтому уже даже не за- мечаю.
Небо над ратушей приобрело легкий пурпурный от- тенок — близился вечер.
— Получается, ты ищешь ее, да? — после короткой паузы заговорила Ханна.
Я неопределенно пожала плечами. Пока я и сама не знала ответ на этот вопрос.
— Вроде того,— кивнула я.— Недавно нашла ви- део и сразу разместила в Фейсбуке пост. Спасибо тебе, что откликнулась и согласилась поговорить со мной. Сама не знаю, что я хочу найти и отыщется ли хоть что- нибудь, но мне кажется, я неслучайно увидела запись. Кстати, как ты вышла на мой пост?
— По хэштегу Гласто.
— Вы были лучшими подругами?
Она кивнула:
— И не только, мы были соседками, вместе снимали жилье,— она заправила волосы за ухо и вздохнула.— Я познакомилась с ней в пабе, мы обе там работали. Поначалу Джен меня страшно раздражала, а потом я привязалась к ней. Она была милой. Вряд ли кто-нибудь знал ее лучше меня.
Я изо всех сил пыталась заставить мозг работать. Надо спросить что-нибудь важное, значимое. Я и без Ханны знала, что ты была милой. Ради этого необяза- тельно ехать в такую дыру.
— Ты говорила, у тебя остались какие-то ее вещи?
— Да, остались. Они в машине. Отдам тебе по до- роге на вокзал, зачем таскать их туда-сюда.
— Ханна,— я глубоко вздохнула, набравшись реши- мости,— как ты думаешь, что с ней могло случиться? — Дорогая, я еще тогда сказала полиции, что я ду- маю,— она отхлебнула кофе и шумно проглотила.— Не знаю, насколько ты в курсе, но Джен собиралась уехать в Европу на все лето. Она познакомилась с какими-то
американцами, у них были большие планы.
От ее слов меня прошиб холодный пот. Именно это страшило меня больше всего — надежда. Дурацкая, идиотская, глупая, но бесконечно живучая надежда. — Странно, она ни разу не упомянула Европу в разго- ворах с мамой. Даже наоборот, обещала приехать домой. — Ну, может, это был секрет. Или она хотела сна- чала прокатиться по Европе, а потом поехать домой. Правда, я не знаю. Но со мной она только о своих новых
друзьях и говорила.
— А что они были за люди, ты их знаешь?
— Нет, ни разу не видела.
— И ты говорила полиции все это?
— Да,— утвердительно кивнула Ханна, глядя мне
прямо в глаза.— У них есть мои показания.
— А сестра говорила тебе, что едет на Гластонбери?
В задумчивости она потерла подбородок:
— Такого я не припомню.
— То есть вы были лучшим подругами, и она тебе не
рассказала, что едет на фестиваль, билеты на который по- купают чуть ли не за год? — выпалила я, тут же пожалев о своих словах, ведь ты не покупала никакого билета.
Ее лицо приобрело напряженное выражение.
— Ладно, если начистоту, то мы с ней не особо об- щались последнее время. Она почти не разговаривала со мной.
— Почему? Из-за чего?
— Я не знаю, как тебе сказать, да и надо ли вообще говорить теперь, когда столько лет прошло. Понимаешь, у нее были проблемы,— она кинула на меня многозна- чительный взгляд.— Психологического характера.
— Какие проблемы?
— Джен всегда была такой увлекающейся, эмоцио- нальной. В общем, в последнюю пару месяцев она впала в какую-то беспричинную депрессию.
— Депрессию?
— Ну да. Она запиралась у себя и ни с кем не об- щалась, только слушала музыку в темноте и без конца курила. Мне даже пришлось вынуть батарейку из по- жарной сигнализации.
— Так странно.
— Я тоже удивилась, устроила ей интервенцию.
— И что она сказала?
— Что ей плохо и она хочет, чтобы ее все оставили
в покое. А потом, недели за две до ее исчезновения, все изменилось.
— В какую сторону?
— Она вдруг спустилась вниз из своей темницы, болтала со мной, как ни в чем не бывало, рассказывала про каких-то классных ребят, с которыми познакомилась где-то в соцсетях, и упоминала, что собирается в путешествие.
— Ты, конечно, не помнишь подробностей?
Она молча покачала головой.
— Может быть, было еще что-то? — настаивала я.—
Какая-нибудь мелочь? Подозрительная деталь, которая тебе запомнилась?
— Даже не знаю. Я напишу тебе, если что-то придет в голову.
— А парень? У нее был парень?
— Никого постоянного. Она любила свободу.
— А что за бородатый мужик, который обнимает ее
на фотографиях? Такой похожий на волшебника?
Она посмотрела на меня озадаченно, и мне пришлось
показать фото, которое я имела в виду.
— Ах, этот! Алистер, наш босс в пабе, где мы рабо-
тали с Джен.
— Похоже, он видел в ней нечто большее, чем про-
сто работницу?
Ханна нахмурилась.
— Али был чудесным человеком и относился к нам
как к своей семье. Не вижу ничего предосудительного. — Ты сказала «был»?
— Он умер, покончил с собой. Жуткая история.
По тому, как, слегка поморщившись, Ханна посмо-
трела на часы, я поняла, что она не собирается разви- вать эту тему.
— Значит, резюмирую. Вы были коллегами, лучши- ми подругами и даже жили вместе. Внезапно, по неиз- вестным тебе причинам, она впала в депрессию. Потом, также при непонятных обстоятельствах, она вышла из депрессии, завела таинственных новых друзей и собралась в путешествие в Европу, которое, очевидно, началось с фестиваля Гластонбери, и о ее намерениях туда поехать ты тоже ничего не слышала. Так ты считаешь, никто не знал ее лучше тебя? — Я ощущала горячую волну ярости.
— Послушай, я говорю тебе правду! — На щеках Ханны выступил видимый даже сквозь толстый слой пудры румянец.— Я любила Джен, она действительно была моей лучшей подругой, и, наверное, я подвела ее.
— Во всей этой истории меня смущает другое. Видишь ли, она не могла уехать из страны — она же не как вы, ей в паспорт поставили бы штамп, сохранились бы записи.
— Ну, знаешь, есть и нелегальные способы, в ба- гажнике машины или еще как-то. Люди постоянно так делают.
Да уж, примерно восемьсот тысяч человек в год, со- гласно данным из статьи в Википедии про работорговлю в современном мире.
— Как думаешь, она жива? — спросила я, не глядя ей в глаза, уже спокойным тоном.
— Я знаю одно: она либо мертва, либо не хочет, чтоб ее искали.
У Ханны зазвонил телефон. Она сбросила. Бариста начал поднимать стулья и подметать мостовую — пора было уходить. Вряд ли этот разговор принесет еще какие-то плоды.
— Пошли к машине, я отдам тебе вещи,— сказала Ханна, как будто подслушав мои мысли.
Я кивнула, и мы вышли на прилегающую улицу, где одиноко стоял огромный черный «лендровер».
— А как назывался тот паб, где вы работали? — «Голова королевы».
— Какое жуткое название!
— Жуткое? Никогда об этом не задумывалась,— моя спутница остановилась возле машины, в нереши- тельности теребя ремешок сумочки.— Мне кажется, так называется половина пабов в Британии.
— Ни разу не слышала...
— Послушай, я знаю, ты считаешь меня сукой, но это не так. Я любила Джен и пыталась помочь ей, но она не принимала ничье сочувствие. Я правда думаю, что она сбежала из этого города. Я бы на ее месте точно сбежала бы, если бы было куда.
Признание звучало странно из уст такой взрослой и вроде бы состоятельной женщины. Она не производила впечатления сломленного человека.
Ханна открыла багажник. В глубине лежала замо- танная скотчем обувная коробка.
— Это все ее вещи? — удивилась я.— Я думала, там как минимум чемодан.
— Вообще-то было больше. Я много раз переезжала за последние годы и не могла возить все за собой. Часть одежды пришлось отдать в благотворительные магазины.
— Видимо, большую часть.— Я потрясла коробку, и содержимое загремело внутри.
Она развела руками — что тут поделать?
— А среди вещей, которые ты отдала, не было голубого платья?
— Хмм, не припоминаю.
— Как вот тут, на видео.
Ханна взяла в руки мой телефон, чтобы получше рассмотреть скриншот.
— Не помню. Вроде бы не было такого. Но точно неnскажу.— Она посмотрела куда-то вдаль, поверх моей головы. Это был знак, что пора прощаться.
— Спасибо тебе за все, Ханна,— я неловко протя- нула ей руку.— Поверь, я правда не считаю тебя сукой.
— Спасибо,— она слегка приобняла меня. От нее пахло деньгами, прямо как от новой жены нашего отца.— Звони, если что,— бросила она, уходя. По-моему, это было сказано вполне искренне.
Status: не прочитано
