Проект Мира

Клуб «Вишенка и Азалим» занимает второе место на конкурсе и наградой становится три книги Мелиссы Азалим для книжных полок и чтения членами клуба, так и три билета на симфонический концерт. Единогласно решается, что билеты будут для Оливера, Мими и Нура. За чтением книги «Снежное поле для цветов ожиданий» Мелиссы Азалим после каникул можно увидеть Али, необычайно сосредоточенного без вечного веселого настроения. Мари может только поставить ему мысленную свечку на удачу, потому как эта книга кажется довольно нормальной на первый взгляд, но чем больше опыта и чем старше становишься, то осознание выглядит тревожным. Трио руководителей клуба точно пока не будут читать такую книгу, больше радостные от сборника стихов, хоть и не у всех стихов могут понять смысл. Никто и не думал, что недавно образованный клуб сможет занять второе место в конкурсах среди других популярных клубов. Середина зимы, конец месяца мелинда, второго зимнего месяца. Мелинд вышел вполне спокойным на события, а может она стала их воспринимать спокойнее. За эти три месяца они немного сблизились. Теперь нет желания его ударить, как только видишь или же получать замыкание с осознанием, что наставник — её кумир. Последний месяц зимы — шанта, решает, что пора Мари напомнить, что она слишком долго счастлива и тишина в жизни перед бурей, а не сплошь радуга и белая полоса.

— Спортивные соревнования между школами? — от радости Джорджа, Ян морщится как от зубной боли. Джордж, самодовольная Джой и ухмыляющаяся Беатрис дают друг другу пять. Господин Ван смотрит на них с улыбкой, видя прекрасный настрой спортивного, по большей части, класса. Этот класс его самый любимый и он верит, что половина учителей, ведущих уроки у восьмого «А» с неохотой, но разделят его мнение. Он делает вид, как всегда умеет, что не замечает как Корнелия и Дороти отходят от шумного трио, к которому приближается Артур. Этот ребенок пережил многое и от воспоминаний господин Ван жалеет, что не был первым кто побил ублюдка Пэудро, как жаль, что охранник его остановил от более серьезных действий. Демюэль обещал его прикрыть в случае чего, но это не потребовалось. Ван всегда замечал за Мари физическую силу. Он видит, что тогда, что сейчас защитные черты характера. Она — защитница и для неё важно знать, что она может защитить то, что посчитает целью защиты. Он ведет уроки физкультуры в основанном у старшеклассников и среднего звена, но этот класс попал в его поле зрения с их первого года обучения. Потому, Ван не удивляется, что у них образовалась своего рода связь. Он привязался к этим детям, видел как из мелких сопляков и зеленых сорванцов постепенно появляется подобие будущих взрослых. Они и сейчас растут, ухмыляется он, бросив взгляд на сдержанных хаос, когда Беатрис на прогиб пытается перекинуть Джой, которая словесно цепляется в Артура. Остальные решают, что волейбол лучшая защита от спортсменов их класса. Ван бы хотел увидеть, как из этих личинок появятся взрослые молодые люди. При благоприятном раскладе они станут мастерами своей отрасли и выбранного дела. У них есть зерно того, чтобы стать лучшими и прожить жизнь в полную силу. Он боится, сколько и ждет, как они станут девятиклассниками и двенадцатиклассниками. Повзрослеют, любовь в голову ударит, будут волноваться за экзамены, будущую специальность... Ван помнит себя в их возрасте, был сорванцом, хотя потом стал спокойным к колледжу, а затем опять стал бедокуром. Чего у него только не было, и первая любовь, и первый брак. Зато сейчас в разводе и есть дочка, поступившая на фельдшера. Дети быстро растут, вздыхает Ван. Ничего, у него есть Дэн, на чьи нервы прекрасно действовать. Хотя он делит кабинет с Барнс... Тяжело, тяжело. Эта коварная женщина его живьем может съесть, если выберет Вана своей целью для ядовитых клыков. Но она недавно сделала новый маникюр. Гипотетически, если он сделает комплимент её новым ноготкам, а затем вручит припрятанную для таких случаев белый шоколад и её любимый зеленый чай, то может сработать. Если звезды в небе благоприятно сойдутся, у неё будет хорошее настроение, то Барнс отступит от него и даже позволит ему поиздеваться над Дэном. Что значит, она будет смотреть, но не вмешиваться. Поймав летящий в него волейбольный мяч у лица, Ван пасует Грэму, который с благодарным кивком продолжает играть в кругу волейбол с остальными. Он не обращает внимания на впечатленный шепот или свистки впечатлительных детей. К нему подходит Мари. Её серые глаза кажутся странными для него. Они не соответствуют её возрасту. Он не умеет читать по глазам людей. Всё в ней кажется неправильным, странным. Ван помнит её маленькой девочкой с мягкой улыбкой, любящей лед всем своим маленьким сердцем, мечтающей стать не просто фигуристкой, а войти в историю фигурного катания. У Мари была цель и стремление. Ван помнит гордость, как её показывали по телевизору, восхваляли потенциал и помнит какой фурор навела Мари, дав интервью, что уходит из мира спорта и фигурного катания. Мари останавливается перед ним, подняв серые глаза вверх. Он видит признаки нервозности, отдаленно напоминающей ему маленькую Мари с широко раскрытыми невинными глазами, смотрящими на мир через призму детского мышления. На её месте почти безразличие.

— Господин Ван, я хотела бы поговорить на счет соревнований, — не слишком тихо, но и не слишком громко говорит Мари Кор, чтобы другие не услышали. Он догадывается, о чем хочет сказать Мари. Вздохнув, зная, что ему совершенно не понравится их разговор, кивком головы Ван ведет Мари в сторону кабинета. Они проходят мимо волейболистов и баскетболистов, мимо бегающих школьников, избегая летящие мячи, благополучно добираются до кабинета. За креслом, подавляя зевоту, почти лежит Энти. Учительница физкультуры с зелеными волосами, собранными в высоких хвост, бросает взгляд на Мари, скривив губы. Ван приподнимает бровь и она стушёвывается. Кивнув в сторону двери, Ван садится за свой стол и показывает Мари на стул. Энти уходит, не сказав не слова. Молодец, иначе бы у них был серьезный разговор.

— Я понимаю, что вы хотите сказать, — начинает Ван вместо молчавшей Мари. Ей достаточно одного взгляда на Энти, чтобы понять. Она не подает признаков того, что её задевает отношение учительницы, которая даже никогда не преподавала ей, но уже негативно относится к Мари. Ван заметил это со многими учителями. Они могут быть хорошими, со своими недостатками и темпераментами. Но как темперамент, как личное мнение касательно какого-либо ученика или личная жизнь никогда не влияла на них, чтобы испортить их отношение к любому учащемуся школы. Ко всем, кроме Мари. Сколько бы он не спрашивал других учителей, никто не может дать вразумительного ответа, почему у них такая жгучая неприязнь по отношению к ученице. По отношению к ребенку. Ван не знает, что именно его поражает больше. Эта ситуация или бездействие директрисы, пресекающей любое другое нарушение или негативное действие к любому другому ребенку школы. Просто объясните Вану, ничего не смыслящего, почему они так относятся к Мари Кор?

— Я бы хотела отказаться от участия в соревнованиях, — опускает взгляд Мари, предпочитая смотреть куда угодно, но не на него. Ван вздыхает, помня прошлый год, где Мари, пробежав марафон по женской и мужской дистанции, заняв первые места вневозрастной полосе, была аннулирована. А затем её личные достижения, как и групповые, были вычтены из общего рейтинга соревнований, а также за какую-то чепуху и бессмыслицу, на их школу наложен во время судейства штраф, также убирающий очки. Их школа заняла четвертое место, вместо заслуженного первого на республиканских спортивных соревнованиях. Какое счастье, что директриса добилась того, чтобы СМИ не трогали это болото, ставшее соревнованиями. Сколько бы Ван не говорил, что это не вина Мари, а он помнит, как она была на грани того, чтобы расплакаться, вся расклеившаяся и расстроенная, что подвела школу, она не желала слушать. Мари, этот ребенок, решила, что во всем её вина и отношение учителей с начальных классов к ней ничуть не помогают ситуации.

— Я понимаю, — стараясь звучать мягче, произносит Ван. Ему даже не нужно спрашивать почему. Его речь никак не действует и он возвращается к обычному голосу, решая, что она заслуживает того, чтобы к ней относились уважительно без всего лишнего. Мари улыбается вежливо, но это выглядит жалко, о чем Ван не говорит.

— Благодарю, — говорит Мари, отчасти подражая Деборе Блум. Она выходит из кабинета обратно в спортивный зал и Ван может только схватиться за голову, нуждаясь в отвлечении. Он достает белый шоколад, чай и кладет его на стол с отстраненным лицом. Извини Дэн, но сегодня тебя ждут сумеурские горки.

На уроке литературы, объясняя повесть «Жрецы Солнца» авторства Амелии Франц, господин Дэн чихает, нахмурившись. Двенадцатый класс дружным хором говорит «Будьте здоровы», а особо бойкие добавляют, что кто-то явно его вспоминает с широкими подозрительными ухмылками, будто и сами знают кто. В ответ они получают приподнятую невозмутимую бровь и задание написать эссе на тему «Почему главный герой злодей повести?».

Вернувшись к проведению урока, Ван закатывает глаза, когда Беатрис и Джой под хлопанья Джорджа соревнуются, кто подтянется больше.

— Двадцать один... — считает Эзио. Девочки на пределе своих сил. Ван не думает, что они дотянут до тридцати, но их результат очень даже хорош. Беатрис висит на турнике, тяжело дыша, как и Джой. У обеих дрожат руки, но они слишком упрямы, когда дело касается спорта. Беатрис баскетболистка, а Джой футболистка. Каждая из них хочет стать профессиональными спортсменками. Ван будет поддерживать каждую из них в их начинаниях в профессиональном спорте. — Двадцать два...

— Если вы сможете сделать двадцать пять обе, то поставлю сто баллов за четверть, — добавляет Ван для пущего эффекта. Он вспоминает с запоздалой мыслью, что они и так получают сто баллов за четверти и годовые. Сам факт того, что Ван поддерживает их, стимулирует достаточно, чтобы они добили двадцать пять и с усталыми стонами упали на ноги. Он кивает им, показывая палец вверх, получая в ответ их поднятые руки с пальцем вверх. Они плюхаются на ближайший мат и отказываются вставать. Ван знает, что девочки действуют в меру своих сил, не пренебрегая здоровью и безопасностью организма. Хотя у них могут болеть мышцы, но не опасно.

— Если я подтянусь пятьдесят раз, то вы мне поставите сто за четверть? — спрашивает Мари, наклонив голову в бок. Схватившись за сердце, Ван вздрагивает. Если бы он был больным, то схватил бы инфаркт. Сердце его стучит как припадочное, но Мари терпеливо ожидает его ответа.

— Не пугайте так, — судорожно говорит Ван и ухмыляется, успокоившись. — Хорошо, если сможете.

Тень искренней улыбки, которую он помнит у Мари в начальных классах, мелькает на её лице, когда она подпрыгивает к турнику.

— Удачи, Мари! — устало кричит Беатрис. Ван вздыхает, но молчит. Эзио открыто ухмыляется.

— Не боишься перегнуть? — спрашивает Джордж, скрестив руки. Он смотрит на Мари скептично, но молчит. Мари фыркает и начинает подтягиваться. Эзио становится тем, кто вслух считает количество подтягиваний. Когда счет переходит за двадцать пять, к Джорджу подтягивается Ян, с любопытством наблюдающий за действом. Этот дуэт известен наравне с трио из Джорджа, Яна и Эзио. Мари не дрожит, невозмутимо продолжая подтягиваться. Прислонившись к стенке, Ван открывается хороший обзор на спортивный зал и выражение лица Мари. Она не хмурится, не тревожится и не морщится, как замечает Ван, бросив беглый взгляд. Мари легко справляется с тем, чтобы потянуться тридцать раз под впечатленный свист Джорджа и не менее впечатленную озвучку Эзио. Для любителя, как замечает Ван, ученица сложена слишком хорошо. У Мари жилистое, спортивное телосложение, с минимальным количеством жира и выделенными мышцами. Она не качок, хоть мышцы и заметны, если их напрячь. Могут ли дети в нынешнее время так проявлять рвение к спортивному телосложению или спорту, если не собираются быть профессиональными спортсменами? Мари отказалась быть профессиональной спортсменкой, она ушла с мира спорта. Дошло до того, что она отказывается надеть коньки, не желая вставать на лед. Но при этом она продолжает активно заниматься спортом.

— Пятьдесят! — громко восклицает Эзио, взрываясь бурными впечатленными аплодисментами. Похлопав, Ван с улыбкой поддерживает свою часть спора:

— Сто баллов за четверть у вас в кармане, — и чуть подумав, добавляет. — Как самочувствие? Мышцы рук не болят?

— Нет нужды к беспокойству, — замешательство настолько явное, что Ван приподнимает брови. Мари хлопает глазами, как сова, и продолжает говорить, не замечая замешательства её одноклассников. — Я привыкла.

— Со стороны кажется, что тебе легко так подтягиваться, — говорит Джордж, улыбаясь. Он чешет затылок, добавив драматично. Вану только остается закатить глаза. — Мой максимум это двадцатка. Эх, меня обогнали Джой и Беатрис, ужас. Как мне теперь жить?!

Совершенно не впечатленный его словами и выходками, Ян отвешивает оплеуху. Он поворачивается в сторону Мари и хлопает глазами на то, что Мари уходит бесшумно, что дети даже и не заметили. Джордж перестает прикрывать глаза ладонью, будто грохнется в обморок. Эзио пилит взглядом турник, смотря на него слишком долго. Видимо взвешивает, стоит или не стоит подтягиваться. Ван переключает внимание на остальной спортивный зал, следя за безумством троицы краем глаза. Он видит, как Мари подходит к Беатрис и Джой. Девочки немного переговариваются. Мари возвращается к игре в волейбол и вскоре к остальному классу присоединяются троица с Джой и Беатрис на буксире. Почесывая подбородок, Ван прикидывает, стоит ли натравить бешеных восьмиклассников на девятиклассников или нет. Он видит долгий, протяжно затяжной взгляд Викона, другого красноглазого физрука с кудрявыми короткими каштановыми волосами, что его за глаза называют барашком. Викон кивает в сторону своих, затем кидает взгляд на его учеников. Ван кивает и видит, как демоническая ухмылка появляется на смуглом лице Викона, почуявшего кровь. Раздается оглушительный свист, затем повторяет и Ван для своих. Возмущающийся девятиклассник натягивает сетку, пока Викон объясняет, что они будут играть против восьмиклассников, которые выжидают Вана. Грэм держит мяч в руке с видом, будто хочет быть где угодно, но не здесь. Ван его может понять. С удовольствием бы мешал жить спокойно Дэну, тот, наверное, уже и соскучился по тому, чтобы Ван ему мозги прополоскал да на ниточку повесил.

— Вы будете играть против девятиклассников, — от его прекрасных слов на лицах Джой и Беатрис появляются одинаковые ухмылки. Ван улыбаясь, добавляет. — На поле выйдут Беатрис, Джой, Артур, Джордж в обязательном порядке. На кону стоят мои любимые печенья, потому от вас ожидается прекрасная игра и не менее прекрасные сто баллов за урок в придачу. Есть еще желающие?

— Я и Леонид будем, — говорит Керт, дергая удивленного Леонида за рукав футболки.

— Что?! — восклицает Леонид, получая похлопывание по спине от Беатрис.

— Теперь ты в команде, — улыбается Джой. Остальные ретируются с поля, а Ван согласованно кивает.

— Решено, вы двое на поле, — серьезно заключает Ван, не оставляя места пререканиям. Черные глаза Леонида переводят взгляд с Керта на него в безмолвии открытого рта. Захлопнув рот, Леонид стонет в ладони, но послушно идет на поле, заняв позицию. Беатрис и Джой, как и ожидается, занимают правую и левую зону для нападающих соответственно. К его удивлению, центральным нападающим становится Леонид, а не Артур или Джордж, которые переглядываются и кивают друг другу, что-то затеяв. Джордж становится тем, кто падает и с запоздалой мыслью Ван прикрывает глаза, вздыхая под звон свистка Викона. Подкинув несколько раз мяч, Джордж широко улыбаясь, кидает со всей силы. Несчастный мяч от такого поворота в несчастной жизни, где его каждодневно бьют школьники, благополучно перелетает через сетку, где его ловит девятиклассница с ядовито зелеными волосами. Её улыбка зеркальная копия улыбки безумной троицы. Ван может чувствовать издалека несчастье Леонида, отбивающего не менее летящий агрессивно мяч. Керт лишь подтягивается, явно не беспокоясь о ходе игры или тому, как мяч свистит от ударов. Подойдя к Викону, он кисло заключает:

— Какие исчадья Албера, а не дети.

— Не спорю, — гладко говорит Викон. Ван отвлекается, заметив волнение со стороны скамеек. Самые буйные на поле, потому Ван ожидал меньший ажиотаж. Мари скорее всего сообщила, что не будет участвовать на соревнованиях, судя по направленных на него взглядах учеников, явно не верящих возможность допустить не участие Мари. Несчастное дитя поднимает руки вверх, пытаясь их успокоить и ей это удается. Викон объявляет счет 3:4 в пользу восьмиклассников, а затем обращается к нему. — Дети взбаламутились? Иди-иди, пока твои дети не снесли наш спортзал. Жалко его.

— Жалко у пчелки, — фыркает Ван, примирительно подняв руки, ретируется от Викона, готового этот свисток в ухо запихать и просвистеть так, что перепонки лопнут.

С беспомощной улыбкой, Мари замечает господина Вана, идущего в их сторону. Она знает, что Беатрис слышала их перешёптывания, когда дошла до линии защиты. Значит, что её слова вскоре дойдут до всех на площадке и дошли до Артура, кидающего на неё свирепые недовольные взгляды. Сделал ли Грэм специально или нет, но он решил с дозволения Мари поспать на её плече. Придерживая его одной рукой за плечи, приобняв, она выдерживает недовольство одноклассников. Алан еще один вспыльчивый в классе, пронзает взглядом исподлобья. Приход господина Вана становится как утешением, так и показательным примером беспомощности и слабости Мари. Поджав губы, она сжимает плечо спящего Грэма чуть крепче и переводит взгляд на площадку.

— Что стряслось? — спрашивает господин Ван, прислонившись к деревянной части, отделяющие от них батареи в зале. — Вы ругаетесь из-за соревнований?

Взволнованно Алан вскакивает, а Мари сдерживает желание ударить себя по лбу. Довольно жалко предположить, что господин Ван, разрешивший не участвовать, вдруг по просьбе Алана обратно скажет ей участвовать в соревнованиях, которые будут в следующем месяце. Не ей разбивать чужие надежды. Ничуть не впечатленный, господин Ван спокойно слушает все доводы Алана в пользу участия Мари и беспечно отвечает:

— Я одобрил её не участие, почему я должен менять свое мнение так быстро? Каждый вправе решать желают ли они участвовать или нет. Я прислушиваюсь к мнению и желанию каждого, кто пойдет на соревнования, — с этими словами он уходит, оставив ошеломленный класс, с которым придется иметь дело самой Мари. Алан беспомощно сдувается, обидевшись, спрашивает:

— Но почему Мари? Ты же любишь спорт...

— Я не люблю спорт, — хмурится она, ощущая, будто по ней ползают жуки. Алан удивленно приподнимает брови:

— А как же фигурное катание?

Застыв, ей кажется, что сама её душа леденеет. Невольно вспоминается лед, коньки, те далекие отголоски счастья и отчаяние. Мари ничего не говорит, смотрит в одну точку, полностью отрешаясь от мира. Сердце бьется быстро-быстро, словно мышь перед кошкой, загнанная в угол. Дыхание отзывается болью и запоздало осознает, что и не дышала. Мари медленно вдыхает воздух, замечая беспокойство и вину Алана, скрестившего руки на груди.

— Я... Я не люблю фигурное катание, — слова оседают пеплом на языке, ядом во рту. Она аккуратно отдает Грэма в руки ошеломленного и смущенного Эзио, которого редко можно смутить в принципе. Он неловко придерживает Грэма и пусть дискомфорт так явен, Эзио не делает ничего, чтобы избавится от спящего старосты с плеча. Мари уходит, игнорируя всех. Дышать слишком тяжело, но господин Ван не говорит вернуться, не следует за ней, за что она благодарна. Мари нужно дышать, но звук скольжения по льду преследует её, а шум спортивного зала становится слишком сильным, чтобы Мари было комфортно. Её нужно дышать, но она не может. Мари задохнется и умрет самой жалкой смертью, не сумев защитить брата, если она умрет, что тогда с ним будет, кто его защитит и...

— Мари, дыши, — хватает её за плечи обеспокоенный Фил. Его серьезное лицо становится еще серьезнее. Она и не знала, что такое возможно. Хмурость Фила напоминает Артура, он держит её за плечи, вызывая дискомфорт. Фил дышит глубоко, но Мари сдерживает глаза скорби, способные утихомирить её, исправить недостатки, в глазах темнеет, но громкое медленное дыхание Фила, как и повторяющиеся слова «вдох», «выдох» способствуют утешению. Черные глаза сквозь очки следят за ней и Мари в неловком жесте, чтобы успокоить его беспокойство, не желая, что причиной его беспокойства была Мари, взлохмачивает идеальную укладку зеленых волнистых волос. Фил не возмущается на её действия, тем самым подпитывая вину Мари. В обычные дни он бы громко возмущался, если испортить прическу, которую долго укладывает. Фил не считает, что стоит беспокоиться о своих волосах, когда перед ним Мари и это ранит. Она не слабая. Мари нет. Так почему он беспокоиться о ней? Мари та, кто всех защитит, ей не нужна защита. Как бы приятно это не было. Отойдя в сторону, Мари прогоняет странные чувства и эмоции, активируя глаза скорби в момент моргания, чтобы Фил, следящий за ней, ничего не заметил. Мари не будет слабой. Слабость означает поражение.

— Благодарю за помощь, — отстранённо произносит Мари, ощущая знакомый пепел на кончике языка. Уходя в сторону от Фила с широко раскрытыми глазами, наблюдающего за ней с приоткрытым ртом, выглядевшим странно потерянным. С нелепостью самой мысли Мари может сравнить с ужасным чувством беспомощности его опущенные плечи. — В следующий раз не стоит так делать. Не со мной.

Следующего раз не будет. Она не позволит им видеть момент её слабости. Поражение означает смерть. Смерть значит, что она не сможет защитить брата. Мари не позволит случиться поражению.