Глава 18
– Все уже ушли, – сказала девушка и поправила очки с большой оправой.
– Хорошо Аня, вы тоже можете идти домой.
Аня в это время задвигала стулья и собирала мусор, оставленный после учащихся. Она осмотрелась по сторонам, чтобы убедиться, что ничего не пропустила и после подошла к шкафу. Достала серое пальто, черный берет и шерстяной шарф. Аня была девушкой застенчивой, а её выбор нарядов и вовсе превращал её маленькую, незаметную для окружающих серую мышку.
Она с восхищением смотрела на своего начальника, и поражалась, как такая хрупкая, красивая девушка может быть таким напористым воином во время выступления перед студентами.
– Яна Родионовна, вы надолго улетаете? – тихо спросила Аня.
– Точно не знаю. Мне нужно отдохнуть, проветрить голову, набраться сил, – ответила Яна.
– Понимаю вас. Но это все так неожиданно.
– Аня, тебе тоже нужен отдых. Так что давай, не задерживайся, сходи в кафе или в бар. Выпей, отдохни, повеселись. Может, встретишь кого-нибудь, – сказала Яна и одарила Аню улыбкой.
– Что вы, Яна Родионовна, кому я нужна, – возразила Аня.
– Что я говорила по поводу Родионовны. Просто Яна. У нас с тобой три года разницы, но каждый раз, когда ты говоришь Яна Родионовна, я буквально ощущаю, как с меня песок сыпется. Прекращай. И что касаемо бара, это не рекомендация, а прямой приказ начальства. Так что бегом исполнять, – сказала Яна.
Девушка сидела за столом и пересматривала документы, которые ранее днем получила от бухгалтера. Яна поправила прядь каштановых волос, еще раз пробежалась глазами по документам, и, находясь в легком недоумении, решила, что оставит этот вопрос на потом. Сейчас ей нужно вызвать такси и как можно скорее попасть в аэропорт. Яна положила документы в ящик, как на столе завибрировал телефон:
22:47. Н.: Мне страшно.
22:47. Яна: Не переживай. Делай, как договорились.
22:48. Н.: Они мертвы Яна! Как я могу не переживать?
22:48. Яна: Делай как я. Собирай вещи и уезжай. Нам нужно отсидеться.
22:49. Н.: КУДА? Он нас везде достанет!
22:49. Яна: Прости. У меня нет времени тебя успокаивать. Мы знали на что шли. А теперь мне пора в аэропорт.
Телефон снова завибрировал, но Яна не стала проверять сообщение. Она достала из шкафа кожаное пальто, фиолетовый палантин и собиралась уже одеваться, как заметила что-то странное, отчего ладони стали влажными. Она попыталась не придавать этому значения, но спустя минуту она поняла, что именно её смутило. Тишина.
Она не слышала писка от люминесцентных ламп, не шумел сервер в коридоре, не булькал бойлер в аудитории. Яна зажмурилась на несколько секунд, чтобы перевести дыхание, как в коридоре раздался металлический удар. Она подпрыгнула на месте и уронила сумочку на пол. Её дыхание замедлилось, а глаза в панике забегали по сторонам. Яна медленно подошла к двери, приоткрыла её и выглянула в коридор. Никого не было и лишь металлическая дверь, ведущая к пожарной лестнице слегка ходила из стороны в стороны, издавая едва слышимый скрип.
Яна попыталась успокоиться, и вышла в коридор. Она двинулась к аварийному выходу, медленно, ступая словно по тонкому льду. Девушка уже была на расстоянии вытянутой руки от металлической двери. Ей оставался все один крохотный шаг, как она ощутила чью-то руку у себя на плече.
Девушка закричала и рухнула на колени, отмахиваясь руками от незнакомца.
– Яна Родионовна! Яна Родионовна! Простите меня, пожалуйста, я не хотел вас напугать. Яна Родионовна, это же я, Михаил. Уборщик.
Девушка замерла в изумлении. Ей хотелось кричать, но она подавляла приступ истерики в себе. Яна проморгала, посмотрела по сторонам, и, убедившись, что перед ней действительно стоит уборщик, она выдохнула и приложила все усилия, чтобы не расплакаться.
– Яна Родионовна, простите меня. Я думал вы слышали, как я прибираюсь. Я же еще так дверью хлопнул, что, наверное, и соседи слышали.
– Слышали, слышали, – тихо сказала Яна.
– Простите меня еще раз, что напугал вас.
– Ничего страшного, – сказала Яна, и, поднявшись с пола, поправила свои волосы. – Это было даже смешно.
Михаил еще несколько раз извинился, и, схватив свою тележку с ведрами, шваброй и моющими средствами быстро скрылся в лифте, стараясь не показывать свое покрасневшее из-за стыда лицо.
Яна дождалась пока закрылись двери лифта, и красная стрелка указала направление «вниз», как с глаз ручьем потекли слезы. Она забежала в аудиторию, схватила сумочку с телефоном и трясущимися руками попыталась набрать номер такси, как в коридоре снова раздались странные звуки. Она резко развернулась и стремительным шагом направилась в коридор, чтобы высказать всё Михаилу, который едва не довел её до инфаркта, но коридор был пуст. Она посмотрела по сторонам. По-прежнему ничего, за исключением приторного запаха, от которого першило в горле. Яна собралась уже вернуться в аудиторию, как раздался хлопок, и лампа в конце коридора погасла. Раздался еще хлопок. Еще хлопок. Лампы гасли одна за одной, окутывая коридор во тьму. Девушка кинулась к лифту, и истерично надавливала на кнопку «вызов», но двери не открывались. Яна побежала к аварийному выходу, как из под металлической двери показался выплывающий черный, густой, как бурлящая тягучая жидкость – туман. Яна закричала. Тело тряслось от страха, а с каждым сильным, пульсирующим ударом сердца, у девушки подкашивались ноги, и она едва не теряла сознание.
Яна сумела забежать в аудиторию, но на первой же парте она споткнулась и выронила телефон. Девушку окутала жгущая изнутри паника. Она поползла на четвереньках через всю аудиторию и забилась под своим столом. Каштановые пряди волос прилипли к её лицу, левая лодыжка ныла от боли, а во рту стоял солоноватый привкус крови.
Раздался звук открывающейся двери в аудиторию, после он сменился странным звуком, словно кто-то катил тяжелую бочку по полу. Яна закрыла себе рот руками и зажмурила глаза, как её рабочий стол взлетел в воздух, а она успела лишь обернуться и хрипло, почти неслышно, прокричать – «Помогите!».
В эту ночь Константину толком не удалось поспать. За те короткие три часа, которые он провел в кошмарном безумии, лишь изредка вырываясь наружу. Каждое его пробуждение сопровождалось паническим криком, но длилось все это недолго – всего по несколько секунд. Прежде чем опять отключиться он чувствовал как его майка и трусы полностью пропитанные потом припали к телу. Он ерзал и пытался что-то сделать, оттянуть майку, но ему не хватала сил и он снова отключался.
Ему снилось, как умирая, Буковский просил о помощи, затем темнота. Кромешная тьма, где неслышно собственного голоса, сменялась на другой сон. Он видел девушек, которые у костра, в странных нарядах, словно сошедших с картинок о древних племенах майя проводили обряд. Он не видел их лиц, которые скрывались за отвратительными масками, но он знал, что это были они. Пять девушек в мерцании языков пламени, чьи песни смешались с треском горящих дров, делали то, что им велел незнакомец, скрывавшейся во тьме. Тьме, которая опять поглотила Константина и подхватила в бурлящий водоворот и выбросила на берег очередного сна. Обессиленный Константин брел по безлюдной улице, где даже ветер боялся нарушить ту тишину, которая казалось, окутывала все вокруг. Он чувствовал, как прохладные, влажные дуновения ветра колыхали его волосы, но слышал лишь тишину. В конце улице стоял дом, который он безуспешно пытался забыть. Все такой же серый, выцветший кирпич, крыша, поросшая мхом, разваливающимся крыльцом и деревянной дверью, которая со временем превратилась в труху. Он знал, что его ждало внутри, он знал, что ему снова предстоит пережить это, но он не был еще готов, и не знал, будет ли вообще когда-нибудь готов. Не осознавая как, словно им двигала неизвестная сила, он оказался на крыльце дома и уже держался за руку, как услышал откуда-то издалека странную трель, напоминавшую звонок мобильного телефона. Это был его шанс выбраться из лап кошмара, который затягивал его все глубже и глубже.
Константин сумел открыть глаза и ответить на звонок.
Жикин прибыл последним. Он долго стоят у здания, и изучал его снаружи, словно пытался заметить то, на что раньше не обращал внимания. Он сам не понимал, как его навело на такие мысли, и вина за это отчасти была на Богдане, и его разговоре о сверхъестественном. Он впервые попытался уловить то, что не поддавалось его логике.
Он прошелся по стоянке, которая почти была уже заполнена, осмотрел скопление людей, стоявших у входа, которые не могли попасть на работу из-за случившегося там ночью. Константин знал, что его там ожидает и где-то специально оттягивал момент встречи с очередной жертвой. Не найдя ничего странного, что не вписывалось в общую картину, Константин направился к входу и остановился около новенькой иномарки. Она была настолько чистая и наполированная, что Жикин четко видел свое отражение, вот только привлекла его не машина, а большие куски грязи, которые лежали под ней. Это показалось Константину странным, ведь они находились в центре города. Он сделал несколько заметок в блокноте и неторопливо пошел к зданию.
– Слушайте, там люди уже бунтовать начинают, – сказал Жикин, когда поднялся на восьмой этаж.
– А ты бы еще дольше ехал, – буркнул Крысов и сунул Жикину папку с документами.
– Дай угадаю, девушка в возрасте от двадцати пяти до тридцати лет, вырвана печень, свидетелей нет, орудия убийства тоже нет.
– Ага, – тихо сказал Крысов. – Доркова Яна Родионовна. 27 лет. Родилась в Витебске, в 2001 году с семьей переехали в Минск. В 2003 родители погибли в автокатастрофе, и Яна попала в приют. Жизнь у нее там была не сахар, и проблем с ней хватало, но девочка образумилась и даже окончила колледж. Но спустя год стала часто светиться в сводках, а в 2012 и вовсе во время рейда её взяли за хранение. Но ей повезло и она попала на реабилитацию по программе «детей-сирот».
– В клинику «Перерождение»? – спросил Жикин.
– Не указано.
– Но после лечения девушка кардинально изменилась?
– Именно. До вчерашней ночи она вела курсы в школе менеджмента, где обучала людей лидерским качествам, как заработать денег и прочей херней.
– Ладно, пойду осмотрюсь.
В аудитории работала группа криминалистов, в конце комнаты над трупом девушки сидел Борщев и Серебров, который заметив своего куратора быстро поднялся и подошел к Жикину.
– Это четвертая жертва. Рана рваная, как и у предыдущих, словно кто-то вырвал ей печень живьем. Я даже не могу представить, что кто-то на такое физически способен.
– Татуировка?
– Да, справа под лопаткой.
– Чем это пахнет? – спросил Жикин. В аудитории стоял приторный кислый запах, от которого першило в горле. Он осмотрелся по сторонам и заметил странную черную плесень на дверях, как и в других случаях. Такая же плесень была и на столе, который лежал перевернутым в противоположном углу.
– Заметили стол? – спросил Богдан.
– Да. Его кто-то туда оттащил. Но зачем?
– Выглядит так, словно его туда зашвырнули. Потому что по всей видимости девушка пряталась под ним.
– Нашли что-нибудь при ней?
– И да и нет. Телефон разбит, видимо, когда девушка бежала, она его уронила. В сумочке ничего, кроме распечатанного билета на самолет. Она должна была ночью улететь в Дубай а там пересадка до Токио. Похоже она пыталась бежать.
– Но вот только не получилось. Кто её нашел?
– Сторож утром заметил, что её машина была припаркована всю ночь, и решил подняться проверить.
– То есть никто ничего не слышал и не видел? А камеры видеонаблюдения?
– Был технический сбой. Не работали примерно минут тридцать, – сказал Богдан, сверяясь со своими записями в блокноте.
К Жикину и Сереброву подошел Крысов:
– Связались с её ассистенткой, будет в отделении через час.
Все трое молча стояли и смотрели на мертвую девушку. Молодая, высокая, стройная. Казалось, что у нее вся жизнь впереди, и жизнь это будет светлая, наполненная теплыми и счастливыми моментами. Но кто-то решил иначе, и теперь её длинные каштановые волосы, спутано лежат аккурат её плеч. Её зеленые глаза навсегда замерли в смертельной агонии, боли и страхе, который она испытала в последние минуты своей жизни.
– Кстати, звонил Зубченко и сказал, что с постановлением помочь не может. Слишком мало улик против этой клиники, – сказал Крысов.
– Что? – взревел Жикин. – У нас два трупа, которые пять лет назад там проходили лечение.
– Костя, этого мало. Их больше связывает Кабанов, нежели эта клиника. Саша сказал, что кто-то влиятельный стоит за «Перерождением», и ему тонко намекнули, что без железобетонных улик ему это постановление засунут очень глубоко. Если их объединяет эта клиника – найди доказательства. Поезжайте к ней домой, а я в отделение и поговорю с её ассистенткой.
Богдан кивнул с начальником и ждал ответа от куратора. Тот долго молчал, словно приходил в себя после очередной пощечины от этой наглой заведующей клиники. Но вскоре согласился с Крысовым и велел стажеру следовать за ним.
Константин молчал всю дорогу до дома Дорковой, крутя различные варианты случившегося, но ни в одном из них он не мог дать рационального объяснения. Каждый раз перед его, казалось бы, железобетонным доводом всплывали факты, которые никак не могли объясниться. Все это сильно его злило и выбивало из «равновесия». И не просто так. Давно Жикин столкнулся с тем, что не смог объяснить, даже если бы ему сильно захотелось. И единственное что он мог сделать – это забыть. Положить воспоминания того дня в самый дальний уголок его сознания. Но вот только оно там находиться не хотело.
У квартиры Дорковой дежурили двое, еще совсем юнцов, патрульных. При виде следователей парни выпрямились и втянули животы. Быстро протараторили о ситуации и расступились от двери. Все это выглядело немного комично.
Жилье убитый сильно отличалось от других. Не сказать, что оно выглядело дороже, пафоснее или наоборот. Оно отличалось чем-то другим. Следователи словно оказались в операционном кабинете, который переоборудовали в жилую комнату. Минимум вещей, ни картин, ни фотографий в рамке, ни цветов или ярких подушек на диване. Это больше смахивало на кабинет или комнату, которую сдавали на сутки. В гостиной отсутствовал даже телевизор.
У окна, рядом с рабочим столом стояла небольших размеров полка полностью заставленная книгами по менеджменту, карьерному росту и развитию собственной личности. Константин провел рукой по столу, и ощутил приятную прохладу, словно крышка стола была сделана из мрамора. Он заглянул в шуфляды, там лежало несколько блокнотов. Один с номерами телефонов, двое других с прошлогодними планами Дорковой. Жикин велел собрать Сереброву ежедневники, чтобы позже с ними ознакомиться.
Кухня и ванная комната мало чем отличалась от гостиной. Такой же идеальный порядок, минимум посуды и кухонной утвари, словно девушка не увлекалась готовкой еды. В холодильнике, кроме молока, йогуртов и свежих овощей – больше ничего не было. Белые стены и такого же цвета дверцы кухни вызвали легкое головокружение у Жикина, и, тот присел за стол, чтобы немного перевести дух. Во всей квартире пахло свежими цветами, словно кто-то только что срезал и поставил в вазу свежие розы. Хотя источник запаха следователь найти не смог.
Константин и Богдан прошли в комнату и принялись изучать личные вещи, но все без результата. В шкафу было полно дорогой брендовой одежды, в другом шкафу огромное количество туфель, сапог, балеток и прочей обуви. На прикроватном столике стояло с десяток флаконов духов, большой чемоданчик с помадами, тушами, пудрой и другой косметикой. Богдан брызнул духами, и, комната наполнилась теплым, приятным ароматом цветов, отчего на мгновение показалось, что в спальне стало немного светлее.
Следователи прошустрили всю квартиру вдоль и поперек, но не сумели найти хоть что-нибудь, что могло бы помочь в расследовании.
– Твою мать! – взревел Жикин, – я уже ни черта не понимаю. Опять у нас ничего!
– Константин Юрьевич, может её ассистентка оказалась полезнее?
– Да к черту ассистентку, к черту это расследование. К черту все! Я не могу, слышишь, Богдан – не-мо-гу! Все, пошло он все к черту! – снова взревел Жикин и открыв шкаф стал яростно выкидывать вещи Дорковой на пол.
– Успокойтесь, Константин Юрьевич. От этого легче не станет.
– Еще как станет! – кричал Жикин.
Он сбросил все платья, кофты, после стал выкидывать нижнее белье, майки и штаны, которые лежали на полках, а после схватился и за сами полки, как вдруг в верхней части шкафа что-то лязгнуло. Жикин остановился и посмотрел на Сереброва.
Тайник!
Он встал на цыпочки и аккуратно подтолкнул лист МДФ, выполняющий роль потолка. Несколько минут кропотливой работы и в потолке шкафа образовалось отверстие, куда можно было засунуть руку. Константин сбегал на кухню за стулом, кряхтя и громко свистев носом, он забрался на стул и сунул руку в тайник.
– Там что-то есть! – радостно прокричал Жикин. – Кажется коробка.
Следователь аккуратно извлек коробку, спустился со стула, и, подойдя к кровати, открыл её и вытряхнул содержимое на кровать.
– Что это? – спросил Богдан, указывая на позолоченный нож.
– Думаю нож для ритуалов.
Жикинн аккуратно перебирал содержимое коробки: ритуальный позолоченный нож, который был шероховат на рукоятке. Несколько листков с текстом похожем на латынь, пять камней с выбитыми разными изображениями на каждом. Там была и семерка в кругу как у Позон Агнии, спираль в виде ракушки, как у Лапуновой, змея в полукруге как у Кабаной. Еще один из камней имел рисунок, такой же, как и татуировка на спине Дорковой. На последнем, пятом камне, рисунок отличался. Он был больше похож на цветок и не имел круглой формы.
Константин долго перебирал содержимое из тайника, пока не наткнулся на фотографию.
– Охренеть! Смотри стажер!