Круг верных

            Жикин и Серебров стояли у выхода из подземного перехода. Константин смотрел на серое монолитное здание, видневшееся через капли дождя, а Богдан, съежившись, тер руки в попытках согреться. Температура за день упала почти на десять градусов, и такой резкий перепад сильно ощущали колени следователя. Стоя в луже и пристально смотря в окно на четвертом этаже, Константин постоянно пытался выпрямить ноги до хруста в коленных чашечках.

        Богдан несколько раз спрашивал у своего куратора, куда они сорвались, как только Крысов покинул кабинет и что он искал в «милицейской базе» перед выходом, но не получив ответа кинул эту затею и просто шел вслед за Константином. Казалось, что они простояли в этом переходе вечность и местные цыганки-торговки уже успели ретироваться. Так их напугала эта странная парочка. Люди не замечали Жикина и Сереброва, а лишь спешили по своим делам.

        Константин посмотрел на Богдана, словно оценивал паренька, готов ли тот к его плану. Серебров это заметил и почувствовал, как по телу прошла дрожь, будто он уже понимал, что Жикин затеял неладное.

        – Справишься? – тихо спросил Константин.

        – С чем?

        – Это был риторический вопрос. Свет горит уже десять минут, так что пойдем.

        Константин поправил ворот кожаной куртки и пошел вверх по лестнице под проливной дождь. Они пробежались по мокрому асфальту, по ручьям которого плыли опавшие листья, и спрятались под металлическим козырьком у массивной деревянной двери. Богдан поднял глаза и увидел перед собой черную табличку, на которой золотыми буквами было написано – «Главное управление прокуратуры Минской области». Он посмотрел на дверь из массива дуба выкрашенную желтым лаком с позолоченными ручками. Почему то Богдан почувствовал, что от плана Константина веет неприятностями, и он пока не решил для себя готов ли он на этот шаг.

        – Пойдем, – сказал Жикин и потянул массивную дверь на себя.

        В фойе стоял приторный запах штукатурки, словно еще только утром здесь закончили ремонт. Приглушенный свет отражался от начищенной до блеска плитки, но все равно помещение находилось в полумраке. Богдан слышал, как скрипели его мокрые подошвы и эхом разлетались по всему первому этажу. От этого ему стало не по себе, словно он маленький проказник, который только что набедокурил.

        Гостей встретил парень не старше Сереброва, одетый в выглаженную милицейскую форму. Поздоровался. Жикин достал удостоверение, и велел сделать стажеру то же самое. Новичок показал удостоверение. Дежурный на входе молча кивнул и указал на рамку металлоискателя. Первым прошел Жикин, после Серебров. Процедура почти была завершена. Парень в милицейской форме переписал номера удостоверений и поинтересовался к кому пришли посетители?

        – К Зубченко.

        Богдан раскрыл рот от удивления, но вовремя исправился, так как поймал на себе подозрительный взгляд дежурного. Он быстро расписался в журнале, и, стараясь заглушить внутренним напуганным голосом скрип мокрых подошв, последовал за Жикиным.

       – В общем. Я тебе провожу экскурсию, рассказываю, как здесь все устроено и знакомлю с разными людьми, которые тебе пригодятся по долгу службы. Притворись, что тебе всё это интересно. И пока никаких вопросов, – сказал Жикин и остановился между третьим и четвертым этажом, чтобы перевести дыхание.

        Серебров кивнул.

        Константин первым подошел к двери, постучал и толкнул её от себя.

        – Костя? – не скрывал удивления Зубченко.

        – Ага. Вот решил перед уходом провести экскурсию новичку. Как говорится, познакомить его с нужными людьми, – сказал Константин и подмигнул Александру.

        Зубченко рассмеялся и указал на кожаные кресла. Жикин быстро плюхнулся на рыжую кожу, что та издала звук схожий с метеоризмом. Богдан попытался умоститься в кресле, однако, из-за скользкой поверхности стажер постоянно съезжал и сумел усесться только боком, упершись коленом в подлокотник.

        – Так говоришь, показываешь стажеру «достопримечательности»? – спросил Зубченко.

        – Что-то вроде этого, – ухмыльнулся Жикин.

        Кабинет главного прокурора области выглядел чересчур вычурно. Рядом с гостями стоял резной журнальный столик, который как нельзя лучше вписывался в интерьер комнаты. Красный ковер, с легкими оттенками оранжевого – привезенный дипломатическими друзьями мэра из Ирана и передаренный Зубченко, – покрытая красным лаком секция ручной работы, качественно сделанные репродукции картин великих художников, которые едва ли бы сумел различить нездешний обыватель. Александр потянул на себя шуфлядку стола и вопросительно посмотрел на Константина.

        – Я на метро, – расплылся в улыбке следователь.

        Зубченко достал из закромов бутылку виски и три стакана, повесил пиджак на спинку кресла и подошел к гостям. Стаканы он поставил на журнальный столик, потянул пробку бутылки и та с хлопком открылась. Комнату наполнил сладкий аромат дорого напитка, который словно родился в этом кабинете и соответствовал его статусу.

        Главный прокурор наполнил стаканы и произнес тост:

        – За подрастающее поколение. Надеюсь, малец, ты будешь таким же хорошим следователем, как и твой куратор.

        Все трое выпили хотя Жикин лишь слегка пригубил солодовый напиток, но этого было достаточно, чтобы насладиться этим богатым вкусом. Богдан по-прежнему чувствовал себя неуютно, словно овца, окруженная волками. В горле все пересохло и он махнул стакан залпом, ощутив сильное жжение, словно проглотил раскаленное стекло, сменившееся растекающимся теплом. В голове загудело, а тело наполнилось легкостью.

        – Так, а ты что, уже на пенсию уходишь? А как же дело? – спросил Зубченко и наполнил стаканы.

        – Да. Кабанов пытается снять меня с дела, а соответственно и с работы.

        – Так давай я поспособствую. Поговорю с кем надо.

        – Нет-нет. Спасибо Саша, но я уже принял решение. Пора уходить на заслуженный отдых.

        – Ну, тогда за пенсию, Костя! – сказал Зубченко, и встал перед гостями, держа в руках стакан.

        Богдан тут же подорвался, а Константин слегка помедлил, словно что-то обдумывал и не торопясь поднялся с кресла. Все троя подняли стаканы вверх, и громко стукнулись австрийским стеклом. Однако стакан Жикина выскользнул из рук и опрокинулся на рубашку Зубченко, оставив огромное пятно на животе.

        – Твою мать! – взревел Александр.

        – Прости! Прости! Руки уже не те. Давай я все вытру.

        – Не надо, Костя. Сидите, а я пойду в туалет и замою пятно.

        Все это время Богдан стоял с застывшей гримасой удивления и подавлял приступ смеха. Александр размахивая руками, двинул к выходу, а Константин рухнул обратно в кресло. Комната буквально наполнилась тишиной, и лишь удар закрывающейся массивной двери эхом разнесся по кабинету.

        Жикин подорвался с кресла и подбежал к компьютеру Зубченко. Слегка замешкавшись, он обернулся и сунул руку во внутренний карман пиджака главного прокурора и вытащил его удостоверение.

        – Стань около дверей! – рявкнул Жикин.

        – Что? Зачем? – недоумевал Серебров.

        – Делай что говорят! Скажешь, если услышишь шаги. – Богдан поднялся с кресла, подошел к дверям и замер, вслушиваясь в тишину коридора.

        Константин открыл внутреннюю базу, которая мала чем отличалась от той, которой пользовались в Следственном комитете, но компьютер Зубченко открывал массу возможностей. Константин быстро вбил адрес, где нашли первую жертву, и программа выдала файл, где было указано, что жилье числится за организацией. Жикин навел курсор на «организация» и дважды кликнул мышью. На экране появилось окошко, требующее ввести серийный номер удостоверения. Жикин переписал цифры и нажал ввод. На экране появился еще один файл, где появилось название организации «Центурион-Плюс».

        – Вроде кто-то идет! – запаниковал Богдан.

        Следователь продел все то же самое, но теперь его интересовали учредители. В новом файле значилась фамилия некого Шуника Виталия Олеговича и еще одной организации «Кентавр». Следующий файл дал результат, который и искал Константин.

        – Я слышу его, – вскрикнул Богдан и посмотрел в дверную щель. – Он уже подходит!

         Богдан ринулся к креслу и едва не сбил журнальный столик.

        Жикин наспех переписал информацию с монитора, закрыл все файлы, сунул удостоверение обратно во внутренний карман пиджака и двинулся к креслу, как открылась дверь в кабинет.

        – А ты чего вскочил? – поинтересовался Зубченко.

        – Позвонил Крысов и велел явиться в отдел, вот решил налить на посошок.

        – А это правильно. Только теперь стакан держи покрепче, – сказал Александр и засмеялся в голос.

        Жикин наполнил стаканы, произнес речь, о том, что он горд, что ему довелось работать с таким главным прокурорам, и залпом опустошил стакан. Константин и Богдан попрощались и быстро покинули монолитное здание прокуратуры. Они спустились в подземный переход, и лишь спустя метров десять следователь остановился и прислонился к холодной стене.

        – Что это черт побери было? – взревел Богдан.

        Жикин отдышался и сказал:

        – Квартира, где нашли Агнию, принадлежит фирме, где учредили, – Константин глянул в блокнот – Шуник Виталий Олегович и еще одна фирма, где, в свою очередь, владелец – Кабанова Анастасия Марковна. Жена мэра.

        У Богдана буквально ушла земля из-под ног, но он сумел устоять ухватившись за выступ в стене.

        – И что теперь? – тихо спросил Богдан.

        – А теперь мы едем к Кабановой, – сказал Жикин, и, поправив куртку, пошел в сторону метро.

        Константин наблюдал, как капли дождя моросят по крышам припаркованных машин. Он полностью погрузился в собственные мысли, не обращая внимания на своего стажера, который прятался от непогоды под козырьком подъезда, на раскаты молнии в небе, на гром, от которого тряслось стекло в оконных рамах. Константин размышлял о грядущем разговоре и его последствиях. Готов ли я зайти так далеко? Хватит ли у меня духу? Он понимал, что зайдя в квартиру Кабанова, его ждет всего два варианта развития событий. Либо он выйдет победителем, либо... какая к черту разница, я уже на пенсии!

        Двери открыла жена мэра и вопросительно посмотрела на незваных гостей. По её виду несложно было догадаться, что женщина недавно пережила утрату и едва сдерживает себя, чтобы не упасть в пасть безумия. Визит Жикина и Сереброва зажег в её глазах едва заметный огонек жизни, но, после того, как Анастасия Кабанова узнала, кем являются её гости, этот огонёк потух и кажется на долго. Она пригласила гостей в квартиру и попросила следовать за ней.

        По просторной гостиной эхом отдавалось потрескивание от электрического камина, создавая мнимый уют и тепло. Анастасия Кабанова села в кожаное кресло, стоявшее у зашторенного плотными занавесками окна. Жена мэра молча, уткнувшись в пространство, пила бурбон с двумя кубиками льда. Бутылка шотландского бурбона стояла рядом с коричневым креслом, который как нельзя лучше вписывался в интерьер муниципальной квартиры.

        Квартира выглядела дорого и мебелизирована соответствующе. Каждый метр буквально кричал от возмущения и восторга, что такое богатое убранство применялось с весьма сомнительными целями. Кабанов частенько задерживался здесь допоздна, мотивируя это важными встречами и поздними совещаниями, которые были частично правдой, только вот гостьи с этих мероприятий вместо того, чтобы бежать домой к мужьям и детям с огромным наслаждением обвивали свои ноги вокруг талии Феликса Захаровича. Молодых девочек он старался возить в своё специально отведенное для этого место, словно не смешивал работу с личным удовольствием. Ведь и вправду, не каждая состоятельная женщина согласилась бы на столь специфические вкусы мэра. Да и цель его мероприятий в выданной властью квартирой носила слегка иной характер, ведь он менялся ролями, и сам становился прислужным мальчиком.

        Анастасия поправила прядь волос, словно та мешали ей думать, но длинна её стрижки при всём её желании никак не смогла бы даже и отвлечь. Короткие, аккуратно уложенные светлые волосы, не давали и намека на то, что женщина уже сутки не выходила на улицу и лишь изредка отрывалась от стакана, когда волна боли и сожаления накрывала её, унося в тревожные сны.

        Дочь Юля, покинула стены их загородного дома, как только получила аттестат. Отец снял ей квартиру в городе и оплатил все пять лет обучения в университете. Всё что требовалось от избалованной девушки – посещать хоть изредка лекции. Мать Юли, так и не смогла что-то изменить в спальне дочери и сохранила все в прежнем виде, наслаждаясь теми короткими моментами, когда Юля приезжала в гости и оставалась ночевать. В гостиной, коридоре и на летней веранде повсюду висели фотографии дочери, её портреты, школьные поделки и рисунки. Анастасия частенько проводила вечера, вспоминая те летние дни, когда они ездили в деревню, к еще живым родителям, и юная, и беззаботная Юленька, тая в солнечных лучах и ослепляя своей еще невинной улыбкой, бегала по позеленелым окрестностям крошечной деревушки.

        Наутро, после осмысления новости о потери единственной дочери, Анастасия сдалась и погрузилась в себя. Она блуждала по комнатам, стирала пыль с рамок фотографий, пересматривала старые альбомы и тихонько рыдала, спрятавшись от назойливых глаз, кто приезжал выразить слова соболезнования. Ближе к вечеру, она взяла себя в руки, взяла несколько бутылок бурбона, и отправилась в муниципальную квартиру, где частенько пропадал её муж.

        – Чем могу вам помочь? – тихо спросила Кабанова.

        Константин едва успел открыть рот, как в гостиной появился Феликс Захарович, и при виде Жикина у себя в квартире его лицо в секунду окрасилось в багровый цвет, а глаза налились кровью.

        – Какого хрена вы забыли у меня в доме?! – заорал Кабанов.

        – Феликс Захарович, мы пришли не к вам, а к вашей супруге, – попытался ответить Жикин, но его прервал разгневанный мэр.

        – Да мне все равно, к кому вы пришли! Валите из моей квартиры! И ты... сученышь, можешь уже собирать манатки, потому что завтра утром, тварь, ты уже будешь безработным!

        – Феликс Захарович... – снова попытался объясниться Жикин, но на сей раз его перебила Анастасия.

        – Феликс, эти люди пришли ко мне, и я буду решать сама, как мне поступить в этой ситуации. Так, что, ты либо сядь и замолчи, либо сам катись к своим проституткам.

        Она сказала это так спокойно и уверенно, что даже у Жикина что-то внутри сжалось, и вся его уверенность вмиг улетучилась. Он снова почувствовал себя молодым опером, который впервые будет разговаривать с подозреваемым.

        Феликс Захарович фыркнул и хотел ответить супруге, но сдержался и сел в соседнее кресло.

        – Анастасия Марковна, вам знакома эта девушка, – сказал Жикин и протянул фотографию, на которой была изображена мертвая Агния.

        Кабанова внимательно рассмотрела снимок и отрицательно покачала головой.

        – Хорошо, а фирма «Центурион-плюс»?

        – Впервые слышу, – ответила Анастасия и отпила из стакана.

        – Может быть, вы знакомы с Шуником Виталием Олеговичем?

        Анастасия удивленно посмотрела на мужа, чье лицо сменило окрас с багрового на пепельно-белый.

        – Да, это хороший знакомый Феликса. Простите, а это как-то связано с убийством нашей дочери?

        – Да. Это напрямую связано с убийством вашей Юли.

        Кабанов потянулся за бутылкой.

        – Хорошо, Анастасия Марковна. Как бы вы могли описать отношения вашего мужа с Шуником Виталием?

        – Да нормальные у них отношения. До того как Феликс стал мэром у него был свой бизнес и они с Виталиком были как бы партнеры...

        – Не отвечай на эти вопросы! – крикнул Кабанов и сам удивился тому, как это прозвучало. Все вопросительно посмотрели на мэра.

        – Феликс, я не понимаю, при чем здесь Шуник?

        – Неважно! – Феликс сделал несколько больших глотков прямо с горла. – Не отвечай и всё!

        – Анастасия Макаровна, вы вправе не отвечать на эти вопросы, но это может усугубить дело, – тихо сказал Жикин и наблюдал за поведением Кабанова.

        – Но как оно может усугубить? Вы думаете, что Виталик убил нашу дочь? О Господи! – сказала Анастасия и по её щекам потекли слёзы.

        – Не совсем, – сказал Константин.

        – Так, а что тогда?!

        Жикин посмотрел по сторонам, словно оценивал ситуацию.

        – А вы когда-нибудь слышали о компании «Кентавр»?

        На этом вопросе руки Кабанова затряслись, и он отвел взгляд в сторону, словно пытался скрыть свое лицо. Еще немного и он сорвется. Еще немного. Еще несколько правильных вопросов или весомых слов прямо в лоб и ты в моих руках. Еще немного – подумал Жикин.

        – Возможно, когда-то и слышала. Но как это все относится к моей дочери?

        – А я вам скажу как. Дело в том, что девушку с фотографии, которую я вам показывал, нашли мертвой в квартире, зарегистрированной на вашу фирму, Анастасия Захаровна.

        – Какую девушку? Какую квартиру? Какую фирму? О чем вы? – Руки Кабановой затряслись, и она выронила стакан, который разбился на множество осколков, как только соприкоснулся с полом.

        – Была убита не только ваша дочь, но и Агния. Агния первая жертва, и умерла она в квартире, которая буквально принадлежит вам. Ваша дочь умерла в вашем загородном доме. Вы понимаете, к чему я веду?

        – Довольно! – Крикнул Кабанов. – Настя, уйди в другую комнату. Мне нужно поговорить с ними наедине.

        Анастасия Марковна вопросительно посмотрела на мужа, но по его одичавшему взгляду, за которым скрывалось отчаяние, она решила послушаться мужа и ушла в спальню. Феликс дождался, пока раздался звук закрывающейся двери и повернулся к Жикину и Сереброву.

        – Она ничего не знает о квартире, – тихо сказал Кабанов.

        – Я знаю, – сказал Жикин.

        – Так зачем весь этот цирк?

        Константин пристально посмотрел на Феликса, словно оценивал своего соперника в этом спарринге. В углу напротив стоял человек, в котором боролось две личности: властная, сильная как непогода в открытом океане и уставшая и напуганная, как ребенок, который потерялся.

        – Феликс Захарович, с самой первой встречи в вашем укромном гнездышке, я подозревал, что вы к этому причастны, но я даже и представить не мог, что настолько.

        – Вы ошибаетесь!

        – Так расскажите нам, как все есть на самом деле. Мы внимательно слушаем.

        Наступившую тишину нарушил Богдан, который сглотнул слюну в пересохшем горле.

        – Я знал Агнию, – тихо сказал Кабанов.