Круг верных

            Над зданием следственного комитета раздался стрекот лопастей вертолёта МЧС. Несколько минут он висел буквально в считанных метрах над крышей, после чего устремился на юг. Богдан внимательно успел изучить «Ми восьмой» и проводил его взглядом, пока тот не скрылся в сумерках Минска. Серебров вошёл в здание, и, не скрывая улыбки, поздоровался с дежурным. Он не маскировал радость под типичной маской милиционера, ведь он, возможно, нашёл зацепку в их с Жикиным деле. Ему хотелось так думать – их дело. Но дежурный не разделил с ним радость и лишь взволнованным голосом сказал:

        – Жикин велел передать вам, что как только появитесь – немедленно подниматься в зал заседаний.

        Богдан тотчас же перестал давить лыбу и как опаздывающий школьник на урок устремился на второй этаж. Он вспомнил, что его телефон разрядился ещё несколько часов назад, и с Константином он разговаривал последний раз утром, когда вернулся из странной кофейни. Он снова почуял этот сладковато-гниющий запах. Он остановился. Богдану показалось, что кто-то стоял прямо за его спиной, в метре, может, даже меньше. Он стоял так близко, что ощущалось поступающее тепло на мочке уха. Богдан обернулся, но никого не увидел. Коридор был пуст. Он сглотнул слюну, и, перейдя на бег, ринулся в зал заседаний.

        Войдя в комнату, Серебров встал в ступор. В помещении было больше десяти человек. Все столы придвинуты вплотную к стенам. В центре в несколько рядов стояли стулья, перед ними стояла доска с размещёнными на ней фотографиями. В комнате было довольно тускло – горело всего несколько светильников и настольная лампа на столе, за которым сидел Крысов и внимательно слушал выступающего у доски Жикина. Появление Богдана заставило Константина замолчать, и все присутствующие обернулись.

        – Богдан быстрее займи свободный стул. – Серебров послушно сел. – И так, по имеющейся у меня информации Подоров Нестор Тарасович, он же «Минский Потрошитель» сейчас на свободе. Как такое могло случиться – дело второстепенное. Сейчас наша задача найти Потрошителя и обезвредить. Это опасный человек.

        – Костя, откуда такая уверенность? – спросил следователь из убойного отдела.

        – Андрей, ты не вёл это расследование пятнадцать лет назад. Ты не видел, что этот монстр оставлял после себя. Почему я сказал что, а не кого, да потому что это было просто месиво. Человеческий фарш. Господи, да он больной ублюдок. Тут любая медицина бессильна. Он сдирал кожу с живых людей. Андрей, с живых! В твоей голове вообще, такое может уложиться? – Ответа не поступило. – Лично в моей нет. Нами было доказано пятнадцать убийств, хотя я думаю, что их было больше. Ладно. Мы немного отошли от темы. В общем, Потрошитель, Нестор, чертовски умён, хоть и полоумный социопат. Сейчас я жду ответ на запрос обо всей его бывшей недвижимости, и недвижимости его родственников. Это мы проверим в первую очередь. Так как его выпустили две недели назад, могут возникнуть трудности с поиском, но я хочу, чтобы каждый участковый, каждый мать его сотрудник проверял все возможные заброшенные дома, стройки, подвалы. Мы должны прошустрить каждый уголок этого города. Мы уже привлекли кинологов с собаками, а также ждём из прокураторы разрешения на помощь спецназа.

         – Костя, к черту запрос! Они уже сидят в машине и ждут указаний, – крикнул Крысов, протирая свой вспотевший лоб.

        – Хорошо. Я раздал вам копии дела по Потрошителю и хочу, чтобы вы как можно быстрее с ним ознакомились. Быть может, там есть информация, которая нам необходима сейчас. Приступайте!

        По залу разлетелся шелест бумаги. Каждый сидящей в комнате открыл копию дела, и, принялся скрупулёзно изучать материалы. Жикин подошёл к Крысову, протёр покрасневшие глаза и отрицательно покивал, словно сам не верил в успех.

        – Две недели прошло. Это очень большой срок.

        Жикин рухнул на стул рядом с Крысовом.

        – Даже представить не могу, как его выпустили. У меня в голове не укладывается. Почему нас не оповестили что этот псих на свободе?!

        – Александр Матвеевич, Вы понимаете, что прошло две недели, и он может быть где угодно, а вас беспокоят бюрократические проблемы? Я вам говорю о реальной угрозе. О том, что Нестор, возможно, прямо сейчас делает из какой-нибудь девушки куклу чревовещателя, а вы переживаете из-за того, что вас не уведомили? Да, с этим мы разберёмся, как только Потрошитель будет находиться в стенах этого здания, а сейчас, я вас прошу, или помогайте, или не мешайте. Без вас тошно!

        Крысова бросило в краску. Его злость буквально брала над ним контроль, но сжав кулаки, он смолчал. Александр Матвеевич пододвинул к себе папку, заготовленную Жикином, и принялся изучать материалы.

        В зале заседаний буквально чувствовалось царившее напряжение. Комната наполнилась шебуршением, поскрипыванием старой мебели, потрескиванием от ламп накаливания. В воздухе витал специфический запах. Запах пота и одежды, не первой свежести. Каждый пытался быть полезным и усердно изучал материалы по делу пятнадцатилетней давности. Они вчитывались в каждое выбитое слово печатной машинки «Эрика».

        Дверь в зал переговоров распахнулась, и в комнату вбежал парень в форме следственного комитета. Он подбежал к Жикину и передал ему факсимильный документ. Константин внимательно всматривался в напечатанный текст и едва заметно шевелил губами. «Нет. Ни то. Тоже нет. Скорее всего нет. Вот!»

        – Вот оно! – прокричал Жикин. – Выдвигаемся!

        В первой машине сидели Крысов, Жикин и Серебров. За ними следовало ещё три легковые машины и один микроавтобус с группой захвата. Константин плюнул на все бюрократические правила, и, не дожидаясь разрешения от прокуратуры, самолично отдал приказ бойцам из отряда специального назначения следовать за ними. Они выехали на трассу, что вела в Держинск. Константин нервничал, и, теребя в руках рацию, поглядывал в окно.

        – Говорит «красный пять». – Раздался голос из рации. – Мы на месте.

        – Что видите, «красный пять»?

        – Движения в секторе нет. Рядом со зданием припаркован автомобиль. Белый...Фольксваген. Скорее всего – Пассат.

        – «Красный пять», приблизительный год автомобиля? Можете передать картинку?

        – Включаем картинку.

        Жикин положил рацию рядом с собой и вытер вспотевшие ладони о брюки.

        – Сергей, как слышно?

        – Константин Юрьевич, слышно хорошо.

        – Картинку получили?

        – Да. Это Белый Фольксваген Пассат третьей модели.

        – Сергей пробейте по базе угнанных автомобилей. Быстро!

        – Принято.

        – «Красный пять», уйдите на безопасное расстояние. И следите за машиной. Как только заметите движение в секторе, дайте знать.

        – Принято. – Раздался голос в рации.

        Жикин положил рядом с собой рацию и приоткрыл окно. Выступившие капельки пота стекали по его вискам. Волосы слегка взмокли, а изо рта запахло ацетоном. Через мгновение в машину ворвался сырой запах опавшей листы – запах леса, – который немного успокоил следователя. Он глубоко вздохнул, посмотрел на Богдана и увидел в его глазах не один, а десятки вопросов.

        – Ты не слышал про Минского Потрошителя? Хотя, откуда тебе слышать.

        Богдан кивнул.

        – Первую жертву мы нашли в 1998 году. Я тогда уже возглавлял убойный отдел, и всё расследование легло на мои плечи. Снег уже растаял, и весна вовсю набирала обороты. Двое школьников обнаружили труп. Это было жуткое зрелище. Молодая, симпатичная студентка лежала на берегу Чижовского водохранилища. Ей отрезали все конечности, а затем пришили обратно. Просто взяли и пришили. – Серебров сглотнул. – Спустя месяц была ещё одна. Её нашли в дереводробильном станке. Точнее, её верхнюю часть. Конечно, её обнаружили в другом районе, да и специфика убийства немного отличалась, но я знал, что эти жертвы были связаны. И моё чутье меня не подвело.

        Жикин постучал по пластиковой обшивке двери и его буквально передёрнуло.

        – А потом была она – девушка без кожи.

        Богдан подавил рвотный рефлекс и едва слышно сказал:

        – Как без кожи?

        – Обыкновенно. Было видно, что сделал это дилетант.

        Жикин взял в руки рацию, прислушался к шипению и периодическим обрывкам сообщений. На их канале было все спокойно, что только предавало волнения. Мысли о старых жертвах Потрошителя привели Богдана в настоящий ужас. Ему казалось странным, что он никогда не слышал об этих преступлениях, ни в школе милиции, ни в новостях. Нигде. И в этот момент он понял, что это дело носило особый характер, и власти приложили максимум усилий, чтобы никто не узнал, про тот ужас, который происходил тогда. А что сейчас? Что изменилось за эти пятнадцать лет? Они так же под грифом «секретно» расследуют это преступления.

        Серебров достал из кармана пальто мобильник и устремил свой взгляд на проносящиеся по обочине деревья. Аккуратно высаженные, словно живая изгородь, служащая во вьюжные зимы барьером для перемётов. Богдан понимал, что там, куда они едут, их ждёт не пикничок с чаем и плюшками, а больной психопат, чья злоба за эти пятнадцать лет лишь только усилилась. Ему хотелось позвонить близкому человеку, но так сложилось, что этого человека не было. С отцом он не разговаривал из-за его взглядов на жизнь, а мать умерла несколько лет назад от онкологии. Он сжал телефон до боли в руке и вспомнил те дни, когда она была ещё жива, когда болезнь окончательно её не подкосила, а на её лице сиял румянец, а в глазах читалась жизнь. Он не мог позволить себе заплакать, но очень хотелось.

        – Мы уже подъезжаем, – раздался голос водителя. – Ещё минут десять.

        – Хорошо, – сухо ответил Жикин.

        – Константин Юрьевич, а с чего вы решили, что он будет именно там? Он же мог спрятаться где угодно, – спросил Богдан.

        – Это дом его двоюродной тётки. Она год назад умерла, и я думаю, что его известили об этом. Дом числится ещё на ней, следовательно, никто из наследников до сей пор не вступил во владение, и дом по-прежнему стоит. Деревня та больше напоминает хутор, где дома расположены в пятистах метрах друг от друга, если не больше, что идёт только на руку. Плюс небольшая удалённость от города – всего тридцать километров. Ну а если честно, то я просто полагаю на свою интуицию и удачу.

        Богдан кивнул.

        – Прошло две недели. Он уже может быть где-нибудь в Челябинске, или на Сахалине. И все.

        – Будем надеяться Жикин, что твоя интуиция тебя не подвела. – Повернулся Крысов.

        Колона машин свернула на просёлочную дорогу, оставляя за собой глубокие отметины протекторов в грязи. Сухие ветки деревьев склонились над ними, образовывая туннель, словно уводящий их в другой мир. Шум двигателей и лай бродячих собак нарушал давнюю тишину этого леса, который поведал немало на своём веку. И буквально совсем недавно он стал очередной раз свидетелем поневоле.

        Жикин поднёс рацию ко рту и спросил:

        – «Красный пять» как обстановка?

        – «Красный пять». Все по-прежнему тихо.

        – Хорошо. Останавливаемся за сто метров от дома. Разделяемся на три группы. – Жикин старался говорить медленно и разборчиво, чтобы его не мучили просьбами повторить. Он обдумывал каждое своё слово, словно это было некое заклинание, где нельзя допустить ошибку. – Группа «один» заходит сзади. Группа «два» идёт с запада. Группа «три» с востока. Действуем только по команде. Никакой самодеятельности! Огонь открывать только по моей команде. Он нужен живым. Всем все понятно?

        – Да!

        – Так точно!

        – Вас поняли!

        – Отлично. Тогда выдвигаемся. – Жикин отложил рацию в сторону. – С Богом ребята.

        Чем ближе они приближались к дому родственницы Потрошителя, тем лучше ощущалась наэлектризованность в воздухе. Он был неестественно тяжёлым, из-за чего было затруднительно дышать. Богдан спрятал мобильник в карман пальто и был наготове. Он тысячи раз прокручивал в голове свою первую вылазку на задержание. Каждый раз себя морально подготавливал, но когда выдался случай, он не был в себе уверен. Все было по-другому, не так, как писалась в книжках, или как рассказывали лекторы на занятиях. Все было по-настоящему.

        Машины остановились в ста метрах от дома почившей тётки Подорова. Жикин вышел из машины первым, проверил своё табельное оружие и стал дожидаться остальных. Над головами пролетел «Ми восьмой», пролетавший над головой Сереброва у здания следственного комитета. Богдан посмотрел вверх и проводил вертушку глазами, пока та не скрылась за макушками деревьев. Спустя несколько минут вся группа захвата была в сборе.

        Жикин поделил всех как ранее и запланировал – ребята из убойного и бойцы спецназа перемешались, – назначил главных, ещё раз проинструктировал и сделал акцент – «СТРЕЛЯТЬ ТОЛЬКО ПО МОЕЙ КОМАНДЕ». На удивление, Крысов все это время молчал, и спокойно давал работать следователю, хотя от этого дела зависела и его карьера. Но как бы он не относился к Жикину – а он его ненавидел всеми фибрами, – он знал, что Константин профессионал своего дела.

        – Богдан, ты остаёшься здесь, – сказал Жикин.

        – Но я думал...

        – Твою мать, ты стажер. Радуйся, что тебя вообще с собой взяли, – буркнул Константин.

        Жикин достал компьютер и не без посторонней помощи подключился к трём камерам, по одной из каждой группы. Взял в руки рацию и отдал самый волнительный приказ за этот вечер, да и за несколько его последних лет.

        Выдвигаемся.

        Все шло по сценарию. Первая группа обошла дом и остановилась в ожидании приказа на штурм. Вторая команда зашла с западной стороны, третья с восточной. Каждый отчитался, что готов к началу операции. Жикин протёр вспотевшие ладони о штанину брюк, и сухим голосом сказал в микрофон рации:

        – Входим в здание.

        Он не отрывал глаз от монитора, где транслировалась вся операция. Константин ожидал худшего, и когда его люди уже выбивали двери, он потянулся в карман за таблетками для сердца. Лёгкая анемия в левой руке поначалу казалось незаметной, но теперь он едва мог сжать пальцы в кулак.

        По старому двухэтажному дому разнёсся звук упавшей двери на деревянный пол. Посыпались осколки стекла. Картинка на ноутбуке задёргалась, стала не чёткой, а после вовсе пропала. Жикин мог их только слышать. Он достал из оранжевой пластиковой баночки таблетку и сунул под язык. Резкий мятный вкус буквально ощущался в носу. Крысов ходил взад и вперёд за спиной следователя, протирая платком вспотевшую лысину.

        – Первый этаж. Гостиная. Чисто, – раздался голос из рации.

        – Первый этаж. Кухня. Все чисто.

        Из динамика рации раздалось громкое шипение и звук похожий на треск дерева.

        – Что у вас случилось? – Жикин крепко сжал рацию.

        В ответ звучало только раздражающее шипение.

        – Пер – шшш – сё чист – шшш – 

        – Приём. Группа «Один» отвечайте. Группа «Два»! Группа «Три»!

        Жикин буквально ревел в микрофон. Было видно, как пульсировали выступающие жилы на его шее. С виска стекала капелька пота, перешла на подбородок, а после капнула на ворот рубашки, оставив мокрый след.

        Из динамиков раздался голос:

        – Это группа «Один». Мы проверили весь дом. Никого.

        Жикин уронил рацию, и, придерживая полы куртки, ринулся к дому Подорова. Эти сто метров казались ему целой вечностью, непреодолимой пустыней, пожирающей, мёртвой пустыней. Мягкая из-за дождя земля пружинила под ногами, изредка чавкая и выплёскивая лишнюю воду. Морозный вечерний воздух обжигал лёгкие, заставляя сжиматься гортань до размера с копеечную монету. Константин почти не дышал, а свистел лёгкими, выдыхая мятный пар. Таблетка вот-вот растворится. Вот-вот ему станет легче.

        Жикин оперся на белый Фольксваген и ощутил что-то странное. Словно кто-то или что-то  стояло за ним. Дышало ему в спину. Он оглянулся. Лёгкий туман плыл над землёй как сумеречный змей, вышедший на кормёжку. Жикин покрутил головой вокруг, но никого не увидел. Отдышавшись, он выпрямился и зашёл в старенький, покосившийся дом, где должен был скрываться убийца-психопат.

        Деревянная половица жалостно скрипнула под весом следователя. Толстый слой пыли поднялся в том месте, где ступил Жикин. Он провёл по стене, по пожелтевшим обоям, покрытыми плесенью. В воздухе стоял тяжёлый запах сырости, гнили и старости, словно живые мертвецы стояли рядом, разинув свои пасти. Константин достал фонарик и прошёл вглубь дома. Три комнаты на первом этаже, одна на втором. В гостиной, за выдвижным стеклом стояла погнувшаяся фотокарточка. Она почти выцвела, но все равно можно было рассмотреть стоящего Нестора и обнимающего свою тётю на фоне этого дома. Этому снимку больше двадцати лет. Остаётся только гадать, знала она о настоящей личине своего племянника, подозревала или даже не догадывалась. Но это уже неважно. Она, давно лежит в сырой земле, а он, всё так же, как и на этом снимке разгуливает на свободе.

        Константин опустился на колено в центре комнаты и постарался внимательно осмотреться. Он заглянул под диван, секцию, стол. Все напрасно. Не было даже и намёка на то, что в этом доме кто-то появлялся последние годы. Жикин зашёл на кухню, где запах только усилился. Густая и плотная паутина цеплялась за его голову и плечи. Он небрежно смахнул её рукой и двинулся дальше. Запах стал ещё сильнее. Он буквально прошибал до мозга костей, выворачивал наизнанку. Ещё немного и Жикин не сумел бы сдержать содержимое своего желудка. Константин подошёл к прикрученной к стене раковине и навёл на неё фонарик. Что-то чёрное, непонятной формы торчало в железном умывальнике. Константин прикрыл рот рукавом куртки и подошёл ближе. Обглоданные птицы горой лежали в раковине. Точнее то, что от них осталось. В самой верхней птице ещё шебуршились опарыши. Следователь только сейчас заметил разбросанные вокруг перья. Он почувствовал, как его желудок сдаётся под натиском увиденного. Жикин вышел из дома на задний двор и глотнул свежего воздуха.

        Воздух казался ему таким чистым и свежим, что почувствовалось лёгкое головокружение, а ноги потеряли всю силу. Они стали ватными, желеобразными и он едва устоял. Жикин никогда не ощущал такого чистого воздуха. Ему хотелось вдыхать его как можно больше, с жадностью, словно он ополоумел, подобно Нестору. Глоток, ещё глоток, и вот земля почти ушла из-под ног, как некий звук, сперва жужжание. Затем улюлюканье. А после пробились слова. Слова майора.

        – Костя, в доме никого нет.

        Жикин не заметил, как к нему подошёл его товарищ, Майор Мерков. Он снял маску и отрицательно качал головой. В его глазах виднелось разочарование, но не в следователе, а в самой ситуации. Каждому из присутствующих хотелось верить в то, что Потрошитель прячется в этом забытом временем доме. Но кроме дохлых птиц, пауков и пыли в нём ничего не было.

        Как же так? Как я мог так ошибиться?

        Жикин прикусил нижнюю губу. Он думал, размышлял, где Нестор мог спрятаться ещё, но в его голове наступила эфирная тишина. Он не слышал даже собственного голоса. Словно все оборвалось. Константин повернулся к дому и услышал голос Крысова, разъярённого Крысова. Его можно было понять, ведь «отсечение голов» начнётся с него. Он одобрил операцию Жикина, он согласился на помощь с воздуха и бойцов спецназа. И Крысов потребует с Жикина, потребует вдвое больше, чем положено.

        Константин достал из кармана сигареты, заметил едва видную тропу, уходящую в заросший кустами пролесок. Он понимал, что казни не избежать, но можно её немного оттянуть. Константин сунул сигареты обратно в карман, и, двинулся по тропе в пролесок, прикрывая лицо от тонких веток, жгуче бивших по щекам.

        Метров через триста от себя он увидел большой сарай, десять на десять метров, если не больше. Высота его доходила до пяти, а то и семи метров. Краска от солнца выцвела и со временем потрескалась и осыпалась, и лишь в некоторых местах остались напоминания о её настоящем, первоначальном коричневом цвете. Низ сарая, почти до колена покрылся сухим мхом, где-то выступала плесень. Его словно под гипнозом манило к строению. Он подошёл ближе, чтобы хорошо рассмотреть и в этот момент эфирная тишина в его голове прекратила своё вещание, оставив после себя огромный взрыв. Его нутро снова подало сигнал, и он двинулся к сараю. Жикин обошёл его со всех сторон и заметил в одном окне – высотой три метра от земли, – едва заметный свет. Он колыхался, словно шёл от множества свечей. Константин даже мог унюхать запах парафина исходящего от сарая. От него разило парафином как от бездомного разит дешёвым пойлом.

        Следователь достал пистолет и не торопясь, аккуратно, чтобы не создавать громких звуков подошёл к высокой двери. Она была настолько огромна, что фура могла влететь в этот сарай на скорости за сто километров в час не зацепив, не единой дощечки. Дверь была слегка приоткрыта, сантиметров на пятьдесят. Через эту щель (а на фоне этой массивной двери это действительно была щель) несло парафином так сильно, что было тяжело дышать.

        Сколько же там свечей? Будь аккуратен. Одно неправильное движение и весь сарай вспыхнет как пропитанная бензином спичка.

        Константин пошарил по карманам в поисках рации и вспомнил, как в порыве ярости швырнул её около микроавтобуса метрах в ста пятидесяти от этого места. Он трижды проклял себя за свою халатность, втянул живот и протиснулся в дверную щель.

        В небольшом предбаннике стояла кромешная тьма, и лишь тонкие лучики света пробивались через щели дощатой стены. Снова запах парафина ударил в нос, отчего слегка закружилась голова. Он приблизился вплотную к стене. Высохшее сено предательски захрустело под ногами. Он втянул голову. Ещё шаг и снова хруст. Константин стиснул зубы и замер. Он прислушивался, не заметил ли кто его присутствия. Было тихо. Лишь едва заметный металлический скрежет прерывал эту тишину, наполненную запахом горящего воска.

        Следователь заглянул в щель. Перед ним открылась просторная комната, где в свете тлеющих свечей он сумел разглядеть парящий в воздухе силуэт. Раздался стон. Тихий, едва заметный женский стон. Предсмертный стон. Жикин осмотрелся по сторонам и нашёл проём ведущий в комнату. Стараясь не наступать на лежавшие горстки сена, он приблизился к проёму. Оставался метр, и он мог выглянуть и оценить ситуацию. Капелька пота скатилась со лба. Он прищурил глаза, выровнял дыхание и сделал шаг вперёд.

        Комната мала чем отличалась от внешнего фасада амбара. Все такое же облезлое, обшарпанное, и поеденное плесенью. Такая же коричневая краска, когда-то красовалась на стенах этого сарая. На стену упала тень человека, буквально мгновение, но этого хватило следователю. Он крепко сжал пистолет и шагнул в проём. Чуть дальше, в нескольких шагах стояли деревянные ящики. Жикин быстро перебрался за них. В левой руке предательски раздалось лёгкое покалывание. Это было начало анемии. Времени было мало.

        Константин выглянул из-за ящиков и впал в ступор. Парящая фигура, которую он рассмотрел через щель, была подвешенная к потолку обнажённая девушка. Её тело покрывала запёкшаяся кровь. В свете колыхающихся свечей это было похоже на трупные язвы. На что-то страшное и отвратительное. Девушка простонала. Едва слышно и почти безжизненно. Но она дышала, и этого было достаточно для Жикина. Он перевёл взгляд в другой угол комнаты и увидел там его. Нестора.

        Худой, почти ходячий мертвяк стоял у большого стола. Он был повернут спиной к Жикину, что давало явное преимущество для следователя, но тот не знал что делать. Его яйца буквально поднялись до живота от вида Потрошителя. Ему стало стыдно за это, но сделать он ничего не мог. Его окутал неописуемый страх.

        Нестор был спокоен. Возможно, он слышал посторонние звуки, но он был сильно увлечён своим делом. Он натачивал на старой точильне нож. Длиною сантиметров десять, двенадцать. Тонкий, не больше сантиметра. Такой использовали для заколки скота. Точный удар в сердце – скотина мертва, и мясо не испорчено. Его плавные, даже где-то наигранные движения гипнотизировали Жикина, отчего тот забыл, где находится. Несколько минут он смотрел на Нестора, точащего своё оружие, которое предназначалось для следователя. Он отвёл взгляд в сторону и его снова окутал ужас. Константин только сейчас заметил, что все стены исписаны странными символами, похожими на татуировки у жертв.

        Жикин так увлёкся рисунками на стене, что позабыл про Нестора, и когда он посмотрел в угол, где стоял стол – Потрошителя там уже не было. Словно земля провалилась под ним, и он рухнул в чёрное небытие. Он сжал руками сухую солому порезов руки в кровь. Боли не было. Был только страх. Его глаза заметались по комнате, пока он не увидел стоящего Нестора около подвешенной девушки. Он смотрел прямо на Константина. Даже дальше. Глубже. Он словно заглянул в его душу.

        – Я знал, что вы придёте, следователь.

        Константин поднялся на ноги.

        – Я не поверил ему, но он сказал, что придёте именно вы. О Господи, как же я рад этой встрече. А вы, господин следователь?

        Жикин хотел ему ответить, но не смог. Во рту пересохло, а язык распух до такой степени, что казалось, заполонил всю гортань и воздух поступал через маленькое отверстие размером с иголку.

        Нестор стоял абсолютно голый, держа в руке свой нож. И это пугало до чёртиков. Чокнутый, поехавший напрочь психопат с заострённым как лезвие ножом. Он обошёл девушку, приблизился к ней вплотную и вдохнул воздух через нос. Он нюхал её. Его глаза были наполнены безумием, что оно буквально выплёскивалось через край. Нестор облизал сухие, потрескавшиеся губы и сказал:

        – Вы чувствуете его – страх? Конечно, чувствуете. От вас разит им за километр. Вы боитесь следователь. Боитесь!?

        Жикин сделал шаг вперёд крепко сжимая в руке пистолет.

        – А... а...а

        Нестор поднял руку, в которой держал нож и прислонил кончик к груди девушку. Он точно нацелился на её сердце.

        – Скольких вы не спасли, Константин? Пять? Десять? Пятнадцать? СКОЛЬКО?

        – Не знаю. Ты мне ответь, Нестор.

        Но Нестор только рассмеялся в ответ. Он покрутил головой. На худой шее выступили жили. На его вспотевшей лысине блестел свет от горящих свечей.

        – Бросьте пистолет, Константин. Или я всажу нож ей прямо в сердце!

        Жикин понимал, что это ловушка, и он её убьёт при любом раскладе, но ему нужно было время. Ему нужно было ещё несколько минут и несколько шагов, чтобы перейти в атаку.

        – Хорошо, – тихо сказал Жикин.

        – Бросьте пистолет и толкните его к выходу. Живо! Или я выпотрошу эту суку!

        Нестор надавил остриём ножа и по бледному, едва хватающемуся за жизнь телу потекла струйка крови.

        Жикин, без резких движений опустил пистолет на дощатый пол и пнул его ногой к выходу.

        – Хорошо. Теперь сделай два шага вперёд. – Следователь послушно шагнул. – А теперь смотри, как ты не сумел спасти её. Смотри!

        В его обезумивших карих глазах словно вспыхнула искра ненависти. Его худое, вытянутое лицо с двухнедельной седой щетиной расплылось в ухмылке. Наглой, довольной ухмылке. Нестор не колеблясь ни секунды, вонзил нож в сердце девушки. Она слегла дёрнулась и издала едва слышный вздох. По её телу потёк ручей, перерастающий в поток крови. Потрошитель вынул нож из тела девушки и облизал лезвие. Он получал от этого неистовое удовольствие. Нестор предвкушал, как эта холодная сталь пробьёт грудь Жикина и он в этот раз выйдет победителем, так же как и выходил пятнадцать лет назад. Он ждал этого момента. Этого триумфа.

        Пока Нестор наслаждался только что содеянным, Жикин не теряя ни секунды кинулся на Потрошителя. Он попытался выбить нож из его рук, но тот держал его крепко, буквально мёртвой хваткой. Константин схватил Нестора левой рукой и повернулся к нему спиной. В тот момент ему это показалось хорошей идей. Следователь хотел применить захват, как их учили, но Подоров сумел устоять на ногах и удержать в руке нож. Нестор обхватил следователя за шею и принялся его душить. Константин боднул его головой и почувствовал, как по затылку что-то потекло, что-то тёплое. Из носа Потрошителя хлынула кровь, но он не обращал на это внимания. Железной хваткой он обвился вокруг шеи и душил подобно удаву. Жикин сопротивлялся. Он хотел расцепить левую руку, которая сдерживала нож и попытаться нанести удар локтем, но был велик риск получить ножевой удар в грудь. Нестор напрягся. Он шел на последний удушающий круг. Ничего не оставалось. Жикин отпустил руку Нестора и несколько раз ударил Подорова локтем в голову. Ему показалось, что раздался треск. Хватка ослабла, и Константин вздохнул полной грудью. Он обернулся и увидел перед собой ухмыляющегося, даже нет, смеющегося Потрошителя. Он прыгнул на Жикин и повалил его с ног. Его таз плотно сдавливал грудь следователя, колени давили на шею. В нос ударил отвратный запах давно немытой мошонки.

        Вот он, неминуемый конец.

        – Каковы ощущения, господин следователь?

        Жикин увидел, как блеснула лезвие ножа в свете свечей. Нестор занёс руку за спину. По телу раздалась резкая боль. Холодная сталь впилась в бедро. Жикин стиснул зубы от боли. Потрошитель вынул нож, и боль стала ещё сильнее. Он поднялся над Константином, как хищник вздымает над своей добычей в последний раз. Он схватил рукоять ножа двумя руками и собирался с размаха вонзить нож в грудь следователя. Жикин закрыл глаза и принялся ожидать худшего. Он не мог уже сопротивляться. Левая рука почти полностью онемела, во рту стоял сильный привкус метала. Перед глазами все поплыло.

        – Давай! Сделай это! – прокричал Жикин из последних сил.

        Раздался выстрел.