Птичка

— Ты в норме? — Клэр вопросительно вскинула брови, сверля его взглядом. — Долго тебя не было.

— Ой, извини. В следующий раз обязательно, блядь, поставлю таймер.— он устало опустился на скамейку, стряхивая с рукавов невидимую пыль. — А то, сука, как же так? Даму ждать заставил.

Рыжая раздраженно цокнула языком, поморщилась, будто язвительные замечания Винса ей уже порядком надоели.

— Я просто спросила. Ты проторчал там минут десять, если не больше, потом вернулся с охреневшей мордой...

— Господи, какая ты у меня, птичка, заботливая. — театрально, едко протянул Винсент, делая акцент на каждом слове и ухмыляясь. — Ну просто золото, а не женщина. А знаешь, я и правда расстроен. Даже, наверное, слегка подавлен. Серьезно.

— Винс... — Клэр будто бы была готова к тому, что сейчас за ушат дерьма на нее выльется и попыталась остановить его.

Но Винсент Марсо был явно непреклонен.

— Да-да, и я это осознал. — перебил он девушку, кивая головой. — Знаешь, вот потом сел на плитку и заплакал, мамку вспомнил. И вот прямо так, знаешь, «мамочка, обними меня, мамочка, я хочу домой»!

— Я просто спроси...

И тут его прямо понесло. Винс вскинул руки и принялся декламировать так, будто это помогло бы сбросить скопившийся стресс.

— А потом, как в бреду, увидел, сука, Христа! Прикинь, прям вот того самого. Он стоял надо мной и говорил «Сын мой, ты в говне! Очистись!». А я сидел, рыдал, понимал, что Отрок Божий прав, — с напором продолжал Винсент. — ведь я — ужасный человек.

— Я...

— ДА-ДА, ПТИЧКА! — рявкнул он. — Представляешь, я и это тоже уже осознал! И теперь, конечно же, я стану невероятно добрым, стану уважать твои личные границы и внутреннее пространство. А если вдруг меня снова что-то начнет беспокоить, то я, несомненно, приду к тебе, положу голову на твои нежные коленочки и тихонько-тихонько расскажу обо всех своих бедах и тревогах.

Винсент резко замолчал, будто из него мгновенно выпустили весь воздух, и тяжело откинулся назад, прижавшись затылком к холодной стене. В наступившей тишине, тянувшейся мучительные несколько секунд, слышно было лишь их напряженное дыхание. Клэр молчала, переводя взгляд с его лица на сцепленные в замок пальцы, не зная, что сказать.

— Ты закончил? — наконец тихо спросила она, осторожно, почти шепотом, словно боялась спровоцировать новый приступ сарказма и гнева.

Он медленно закрыл глаза, сделав глубокий вдох, и выдохнул с шумом через нос, будто выпуская наружу остатки злости и напряжения.

— Да, закончил. — ответил, словно успокоившись так же внезапно, как до этого взорвался.

И снова тишина, которую рушить теперь никто не хотел. Так они и просидели еще с четверть часа, пока не щелкнул замок, и из-за двери с табличкой «Администрация» не показалось утомленное лицо той самой женщины.

— Молодые люди. Есть один, кто нашелся с вами поговорить. Знал он вашего Филиппа. — протянула она с ленцой. — Комната 312. Вас проводит охрана.

Рыжая засуетилась, вскочила, Винсент поднялся сразу за ней.

— И да, — продолжила баба. — без самодеятельности. У вас есть пятнадцать минут.

Клэр вздрогнула и быстро поднялась. Винс — за ней, но медленно, хищно, будто уже успел просчитать несколько ходов наперед.

У двери выхода их уже поджидали двое в форменных куртках — не бравые громилы, но и не мальчики из охраны супермаркета. Один слегка кивнул и без слов махнул рукой, показывая: "за мной".

Перед тем как войти, их привычно обыскали: быстро, буднично, с автоматизмом людей, для которых руки в чужих карманах — обычное дело. Сигареты, зажигалку, даже деньги — все было тактично изъято.

— Если я еще и бабок не досчитаюсь, то точно кого-нибудь убью. — ворчал Винсент, держась чуть позади охраны.

— Ты всегда такой пессимист? — тихо бросила Клэр, которая шагала рядом.

— Это не пессимизм, — парировал он. — Это адаптация к жизни, где все идет по пизде.

— Тебе бы после этого всего к психологу сходить.

— А тебе, птичка, за мозгами куда-нибудь в очередь встать.

Коридор тянулся узкой чахлой кишкой: перекрашенные стены, где местами красовались старые плакаты вперемешку с объявлениями, затертый линолеум с черными разводами. Было слышно, как переговариваются люди у себя в комнатах, как хлопает дверь где-то наверху и как кто-то резко замолкает, заслышав их шаги.

— Если чего, зовите, — буркнул охранник с козлиной бородкой. — дело деликатное. Мы снаружи.

Винсент даже не сразу среагировал. Удивление проскользнуло по лицу — мимолетное, но заметное. Он ожидал скепсиса, грубости, пары «торопитесь» для формы, но не вежливости. Особенно тут, среди облупленных стен и мигающих ламп.

Дверь комнаты открылась, и они с Клэр вошли в типичный клоповник, в которых лучше бы только спать, а не жить; а еще лучше — не появляться вовсе.

На кровати, сгорбившись и будто вросший в покрывало, сидел парень. Лет двадцать пять, может, чуть больше — трудно сказать из-за землистого оттенка кожи и уставшего взгляда. Щеки впали, глаза казались тяжелыми, как будто каждое движение век давалось ему с усилием.

— Так вы от него, значит? — сипло заметил он, не поворачивая головы. — Хана, получается, братану, да?

— И тебе привет, — Винс помедлил, а потом прошел вперед, усаживаясь на кровати напротив. — да, не самые приятные новости.

— Я с ним работала, — подала голос Клэр, неумело пытаясь сдобрить свой тон сочувствием. — и... мне жаль.

Парень хрипло хохотнул и наконец поднял взгляд. Глаза покрасневшие, будто то ли от бессонницы, то ли от чего покрепче. Лицо измученное, но живое — в нём было ещё что-то, что цеплялось за остатки доверия.

— И вы пришли сюда, чтобы посочувствовать? — с осторожностью спросил он.

— Не, братан, — Винсент повел плечом. — мы поговорить пришли. Как раз-таки о твоем друге. И, возможно, о тех, кто... с ним это все сделал.

Парень не спешил отвечать. Он медленно провел языком по зубам, ухмыльнулся. Будто раздумывал — послать их сейчас или немного позже.

— Какой я тебе братан, приятель? — осклабился тот. — Я вас в жизни не видел, на. Ни тебя, ни подружку твою. А теперь пришли тут и что-то требуете?

«Сука, разговор обещает быть нелегким.»

— Ну, а теперь видишь. — пожал плечами Винс.

— Слушай, я понимаю, что тебя это не впечатляет, — внезапно вмешалась Клэр, в упор глядя на хозяина комнаты. — ситуация дерьмо. Я не знала его лично, но мы работали в деле, где не надо было работать. И теперь разгребаем.

— А ты, дорогая, че встряла вообще? — с гонором протянул парнишка. — Что-то не сильно ты переживаешь. Мне твое «жаль», — как два пальца обоссать.

Он осекся, шумно шмыгнул носом, нахмурился, отводя взгляд куда-то в сторону.

— Даже если и так получилось... Он сам виноват. Влез в говнище... Я ж ему говорил, еще когда он отсюда выходил. Говорю, Фил, не лезь в хуйню. А он полез.

Он сжал кулаки, провел ладонью по лицу.

— А теперь что? Все носятся, все вспоминают, будто он святым был. А где вы, на, были, когда он денег не мог наскрести на хавку?

Он резко повернулся к Винсенту:

— Че тебе надо? Хочешь, чтоб я тебе рассказал, с кем он там возился? Куда поехал, когда откинулся? Вот так взял и вывалил?

— Если не затруднит. — Винс скрестил руки на груди и уставился на парня исподлобья.

— Ага. Не затруднит. И нахуй вас обоих послать тоже не затруднит.

Парень недовольно хмыкнул и отвернулся, уставившись в окно с таким видом, будто он единственный в комнате был тем, кто испытывает чувства.

— Ну, попробуй, хули, — Винсент медленно поднялся. — только без жалобного пиздежа. Ах, какой бедный, несчастный, как виновата система...

— Я его знал, понял?! — парень почти зарычал. — Я с ним хавал, я его с дерьма поднимал, когда у него ломка была, на. А ты тут умничаешь, будто в теле жарился вместе с ним!

— А теперь он гниет. — Винсент подался ближе, голос стал тише, но от этого только опаснее. — И если ты действительно его знал, ты, сука, должен хотеть узнать, кто его слил. А не чесать языком, как обиженная сучка.

— Че? — он подорвался с кровати, вытягиваясь во весь рост. — Ты че, мразь? Охуел, на?

— Хватит! — встряла Клэр, голос ее звучал чуть надломлено.

— Птичка, цыц. Не твой базар. — отмахнулся Винсент.

«Не хватало нам еще бабских слез.»

— Мой! — она сделала уверенный шаг вперед, вскинув подбородок. — Мой, еще какой мой. И вообще — заткнись хоть на минуту, а?

— Птичка, я сказал!

— Нет, я сказала! — шикнула Клэр, грубо ткнув пальцем в плечо Винсента. — Это меня пиздили. Это я первый претендент на то, чтобы к ебени матери в реку полететь. А ты ни хрена не делаешь лучше сейчас! Ты просто стоишь и фонтанируешь гонором.

— Ты... — Винсент сжал кулаки, на языке вертелось что-то ядовитое, но Рыжая даже не дала ему возможности ответить.

— Вы оба страдаете хуйней, — Клэр развела руками девушка, глядя то на одного, то на другого. — Винсент, какого хера ты в позу встал? Нам надо решать дела, а ты никак на свое эго не кончишь! А ты, — теперь она уставилась на парня. — вместо того, чтобы сидеть тут, как обиженный мальчик, лучше бы молча помог, раз уважал его так, как расписываешь.

— А ты, сучка, умная, да? — осклабился парнишка. — Думаешь, мне тут по кайфу? У меня, на, друг умер! И я узнаю об этом от каких-то мутных уродов, которые пришли качать свои права, инфу выведывать. Да мне похуй на вас!

— Да что ты?! — Клэр уже было не остановить, она говорила тихо, почти шепотом, но каждое слово было пропитано ядом. — Похуй? У меня, блядь, маленькая сестра осталась дома, без родителей. Я жопу рву, чтобы не сдохнуть, чтобы к ней вернуться. Я такая же дура, как и Фил — полезла в говно, в которое нельзя было, а теперь огребаю.

Она осеклась, но только на пару секунд, давая себе передышку перед новой волной.

— А теперь, — выдохнула она, глядя парню прямо в лицо, — я хожу по этим сраным подвалам, слушаю, как меня называют шалавой, как бьют, как угрожают закопать. Ради чего? Ради того, чтобы кто-то, вроде тебя, сидел тут, распиздяйничал и изображал скорбящего брата?

Парень открыл было рот, но слов не нашел. Только моргнул пару раз и отвел взгляд, будто на секунду потерял точку опоры.

Клэр не сбавляла:

— Да, мы мутные. Да, мы, может, не теми дорогами сюда пришли. Но если ты правда Фила уважал — рот бы закрыл и сказал все, что знаешь. Потому что ему уже не поможешь, а мы — можем хоть что-то вытащить из этого дерьма.

В комнате стало тихо. Винсент, до этого просто выслушивающий всю ее тираду, медленно кивнул.

— Ты закончила?

— А ты хочешь еще послушать? — Клэр резко повернулась к нему. — Давай, я вывалю. Пусть охрана за дверью послушает и узнает, насколько ты, козел, много о себе думаешь.

— Я козел? Да ты охренела, птичка. — Винсент чуть склонился, чтобы оказаться на уровне ее глаз, едва сдерживая в себе крик. — Ты...

— Я что? Мы таскаемся уже второй день хер пойми где, у нас на руках ничего нет, а ты только и делаешь, что ведешь себя так, будто все знаешь! Снизошел, блядь, с небес!

— Я хотя бы что-то делаю, а не ною. — огрызнулся Винс. — Ты вообще должна быть благодарна, что сейчас не...

— Ой, завались, — махнула рукой Клэр. — благодарна! За что? За то, что затыкаешь меня и хамишь?

Винсент не выдержал. Он стиснул зубы и заговорил еще тише.

— Ты мне щас по шее проехаться хочешь, да? Прямо тут? В чужой хате, да?

— Если надо — да, — она фыркнула. — ты ведешь себя, как хуй.

— А ты пиздишь уже минут пять, — хмыкнул Винс, чуть подавшись вперед. — У нас пятнадцать минут на визит, а ты тратишь их на истерику. Может, потом поговорим? Я тебе сниму номер, ты там поплачешь, я поцелую тебя в лобик, укрою пледом и спрошу, где болит. А ты, может, заодно засунешь свой ПМС туда, где ему место, и заткнешься?

ХЛОП.

Тонкая рука Клэр взметнулась в воздух на мгновение и вписалась прямо в заросшую щеку Винса. Слабовато, конечно, но ощутимо и очень заземляюще.

Винсент охуел. По-настоящему. Моргнул раз, второй — будто пытаясь проверить, не привиделось ли. Потому что, сука, такие вольности себе позволяла только его мама. И то, лет до двадцати.

Даже парень на кровати, до этого погруженный в скорбь, замер, как будто в голове у него одновременно заиграли тревожный джаз и финальный аккорд Бетховена.

Охрана снаружи зашевелилась.

— Что тут происходит? — дверь скрипнула, в щели появилась морда одного из мужчин, что сопроводили их сюда.

— Да так, шеф, — кашлянул хозяин комнаты. — нормально все. Мы почти закончили. Тут молодые не поделили... что-то.

— Давайте быстрее только. И не шумите. — буркнул охранник, пригрозив пальцем. — Молодые пусть дома разбираются.

И исчез, аккуратно прикрыв дверь, как будто не людей оставлял, а кастрюлю тушиться. Мол, «не стреляют, не горит — и слава богу».

Ситуация казалась настолько абсурдной, насколько это вообще было возможно. Они стояли в комнате, где только что раздалась пощечина, охрана высунула морду, вон тот тип все еще выглядел так, будто пережил внутренний апокалипсис — а Винсент стоял посреди этого театра абсурда и... охуевал. Молча. Глубоко. Всем телом.

Мозг отказывался обрабатывать. Не лагал, нет — он просто выдал синий экран с надписью «Ошибка 404: достоинство не найдено».

Он даже не разозлился сразу. Просто внутренне вышел в астрал, где за барной стойкой сидели его здравый смысл, гордость и остатки самооценки, запивая стыд дешевым бурбоном.

«Это утро решил унизить меня по полной.»

— Ты охуела? — выдохнул Винс, потирая щеку.

Рыжая поджала губы, нахмурилась, явно осознавая, что ЭТО — явно было лишним, пусть и заслуженным.

— Вы оба конченые. — заключил парень, однако в его глазах уже не было прежнего недоверия.

Скорее, какое-то непонимание. Как когда ты вошел в кинотеатр посреди фильма и отчаянно пытаешься понять, о чем сюжет.

— Парк Коро. Корпус С. — выдал он после недолгой паузы. — Фил там жил с какой-то телкой, как откинулся. То ли Селин, то ли Сильви. Я был там раз.

Винсент и Клэр почти синхронно повернули головы в его сторону, переглянулись.

— Ты уверен? — буркнул Винс.

— Ну, типа. — пожал плечами тот. — Точный адрес не помню.

— Ладно. Спасибо, э...

— Рин.

— Спасибо, Рин. Ты реально помог. — Винсент повернулся к Клэр и кивнул в сторону выхода. — Пошли.

Винсент заторопился, потянувшись к дверной ручке. Рыжая, бросив свое «спасибо», тоже двинулась к выходу из комнаты.

— Эй, — вдруг подал голос парень, когда они уже были у выхода. — Слушайте... если там будет эта его... скажите ей, чтоб хоть цветы на могилу Филу отнесла потом. Хоть раз. Он, сука, ее любил, на.

— Передадим, брат. Удачи тебе.

Спустя несколько минут Винсент уже стоял у стены, прикрывшись от ветра, и курил с видом человека, который не знает, кого убить первым — себя, Клэр или всех сразу. Вещи забрали, дорога — проложена, план — условный. Оставалось только ждать. Несколько секунд они стояли так, как два бойца после спарринга — оба целы, но с подспудным желанием добить.

— И че это было? — затянул Винс. — Истерика? Самозащита? Акт феминизма?

— Тебе, значит, можно, а мне нет? — бросила Клэр, шурша пластинками с обезболом. — Ничего. Бывает. Может, спустишься с неба.

— Нет, птичка. Не «бывает». — он сощурился. — Это не та херня, которую стоит пропускать. Мы с тобой, вообще-то, не на свидании. И не в мыльной опере. Ты мне не жена, я тебе не мудак-алкаш. Это работа. Тут все должно быть... четко.

— Ага, — повторила она, чуть склонив голову. — А когда ты называешь меня истеричной и швыряешь словом «ПМС» — это у тебя тоже работа?

— Угомонись. А че еще говорить, когда тебя там рвет?

— Что-нибудь не оскорбительное?

— Наглеешь с порога, солнышко.

Он снова затянулся и выпустил в воздух струйку дыма.

— Слушай, давай успокоимся. Я не отрицаю, что, возможно, МОЖЕТ БЫТЬ, я переборщил. Не делай драму из хуйни. Давай потом разберемся в наших сложных отношениях.

— Тогда извинись. — Клэр хмыкнула, скрестив руки на груди. — Или для тебя это сложно?

Винсент затянулся еще раз, на этот раз с таким видом, будто собирался вдохнуть весь "Мальборо" и одновременно переварить свою гордость.

— Извиняю, — сказал он с невозмутимым видом.

— Не «извиняю», а «извини».

— Да одно и то же.

— Нихуя.

— Хорошо. Извини, Клэр. — он сказал это с таким выражением, будто ему в глотку загнали палку. — Мне очень-очень стыдно. Прямо пиздец.

Клэр хлопнула в ладоши и с наигранным восторгом уставилась на Винса.

— Неужели?! Я свидетель исторического момента. Мужчина признал, что он был неправ. Зовите журналистов.

— Смотри не лопни от гордости. — он швырнул окурок на землю, шмыгнув носом. — Клара Цеткин, блядь, на минималках.