Глава 24
Что чувствовала девушка с пышными, отливающими медью на солнце волосами, привязанная толстой веревкой к столбу когда пламя коснулось её маленьких босых ног? Какой была последняя мысль солдата, ещё дышавшего, но уже брошенного в яму с изрешеченной пулями грудью?
Приближение смерти. 3...2...1... И наступит темнота. Может быть сперва это будет яркая как вспышка на солнце боль, а потом наступит агония, предшествующая последнему удару сердца, последнему вздоху. Сложно сказать, чего боишься больше, боли, агонии или самой смерти. Но одно известно точно — даже самое храброе сердце будет трепетать перед смертью. Тот, кто смело называет себя бесстрашным покроется липким потом. И даже решившего, что он жаждет своей кончины накроет смертельная паника когда он поймет, что конец близок. Это лишь вопрос времени...
— Артем? — слабый голос Полины привёл меня в чувство. Она держала меня за плечи, все время оглядываясь назад — туда, куда был направлен свет фонаря. — Ты... Ты это видел?
Полина не могла говорить в полный голос от страха и, заметив это, я мог бы сделать хоть что-то, но яркий образ надвигающейся неизбежной гибели все ещё не покидал меня. Я не понимал ничего из того, что происходило, но должен был дать ответ девушке, которая в нем нуждалась больше чем я. Последнее, что я помнил, это как встретились взгляды — мой и мчавшегося на меня зверя. Дальше — смутно, но память постепенно ко мне возвращалась. Я зажмурил глаза, направив на волка фонарь и сквозь собственный крик услышал хруст костей. Если бы не отсутствие боли, я решил бы, что ломаются мои кости, однако мне не хватило духа посмотреть на происходящее, я оцепенел. Я уже не чувствовал правую руку из-за крепкой Полининой хватки, ноги сводило судорогой от напряжения, а в голове стоял туман. Когда я наконец-то понял, что все закончилось, я чувствовал себя изможденным, как после боя, в котором я чудом уцелел.
Я с трудом поднялся на ноги, потряс головой, чтобы туман наконец развеялся и осмотрел комнату. Странно, но волки, огромные и обездвиженные больше не вызывали во мне каких-либо эмоций. Будь на моём месте кто-то другой, он ликовал бы, чувствуя сладкий вкус победы. А это была не просто победа, это была победа над самой смертью. Возможно дело было в том, что я не мог во все это поверить. Словно это происходило не со мной, а я просто наблюдал издалека.
— Их убил свет от фонаря? — спросила Полина. Похоже, она пришла в норму, её голос прозвучал довольно громко и ясно. — Да, - кивнул я.
— Его дочь тоже? — Девушка бросила взгляд в сторону мертвого старика.
Я кивнул снова.
До меня постепенно доходило осознание того, что произошло. Сломанные кости в изувеченных волчьих телах хрустнули, когда звери рухнули замертво. Смерть наступила мгновенно, хоть это был лишь фонарь, который едва ослепил меня, когда я зачем-то посветил себе в лицо.
— Но это же невозможно. То есть... как?
— Очевидно, тьма не терпит света, — Я пожал плечами, про себя подметив, что на этот раз прояснение в голове далось мне легко и быстро. — Зато теперь мы знаем как от них избавиться. Жаль, что мы не знали этого раньше. Можно было бы многого избежать...
— Тогда нам нужно больше фонарей, — сказала Полина , сделав вид, что не расслышала мои последние слова.
— Что ты предлагаешь?
— Я бы с удовольствием вернулась домой. Но если мы вернёмся сейчас, мы вернёмся ни с чем, — вздохнула девушка. — Я предлагаю продолжить поиски. Ты как?
— Ничего не поделаешь, — ответил я.
Двери отныне не подлежали восстановлению и чтобы укрыться от тьмы, которая могла вернуться в любой момент, мы тщательно заколотили вход в дом используя найденные шкафу на кухне инструменты и доски от сломанных дверей. Сначала мы хотели уйти, прихватив с собой только фонарь, и поискать что-нибудь полезное уже в другом доме, но решили, что пробыли здесь слишком долго и нам пришлось остаться. Я не доверял своей собственной теории и тьма по-прежнему вызывала у меня если не страх, то недоверие. Во всяком случае, даже не боясь безумия и будучи в здравом уме, я бы не вышел в кромешный мрак. Кто мог знать, что еще он таил в себе?
— Весёлый у нас был денек, — усмехнулся я. Мы забрали из комнаты смерти уже впитавшее в себя наш запах одеяло и устроились на кровати в соседней от кухни комнате, решив продолжить поиски с "рассветом". Здесь было уютнее, чем в остальных комнатах, ощущался только запах свежей крови, оставшейся скорее всего после волчьей перепалки.
— Мне ещё никогда не было так страшно, Артем, — ответила Полина на мою усмешку. — Я думала, что умру её до того, как они перегрызут мне глотку. А потом все исчезло... Странно как-то. Ты был уверен в том, что так и будет?
— Не был я ни в чем уверен, — честно ответил я. Я мог бы соврать, но я был уже не в том возрасте, чтобы изображать из себя того, кем я не являюсь.
Полина промолчала. Я разрешил ей немного поспать и она, устроившись на моих коленях, вскоре едва слышно засопела. Она была измождена не меньше моего, к тому же я раньше редко видел её спящей, большую часть времени она посвящала другим, часто забывая о себе. Сам же я сидел, прислонившись к висевшему на стене ковру, не выпуская из руки наше единственное оружие и усиленно думал, чтобы не заснуть. Учитывая сложившуюся ситуацию, это не составило труда, только думал я не о том, что уже произошло, а о том, чему только предстояло случиться. Мы должны были выбраться из этой проклятой деревни как можно скорее. Взять каждому по фонарю, одеться по теплее и покинуть это место, не оглядываясь. Можно было угнать соседский Ниссан семьдесят девятого года, старик больше не был им нужен, но мог послужить нам хорошую службу, а именно — спасти нас от смерти. Пройдя даже половину пути до Светлогорска он бы существенно упростил нам задачу. Только у всего этого было одно большое "но". Мы по-прежнему не знали кто будет следующим обезумевшим во тьме, или же не будет никто. Я не видел другого выхода. Мы выйдем во тьму все. Одновременно.