Guide of the Spirits ⚔ Проводник Духов

      Земля была такой мягкой, что ничего мягче, казалось, я не касалась в жизни.

Я довольно покрутила головой, устраиваясь поудобней. Лба коснулось что-то влажное, заставляя меня повернуться лицом вниз, закрываясь от неожиданной напасти.

— Да что ж такое, не крутись, все ноги уже отдавила, — надо мной раздалось недовольное ворчание неизвестного мне человека.

Рассудок быстро вернулся в голову, и я сразу из положения лёжа вскочила, вскрикнув имя белого лиса. Но поднялась я так резко, что со всей дури врезалась головой в неизвестного ворчуна.

Ох... Голова опять закружилась, ещё больше прежнего. Не смотря на боль от удара головой и боль в теле, повторяющееся потемнение в глазах, я попыталась ухватиться за что-то, чтобы не упасть и хотя бы как-то удержаться.

Поднялась кое-как на ноги, но так и не найдя опоры, потеряла равновесие, запутавшись в собственных ногах. И непроизвольно шатнулась обратно на размытую фигуру перед глазами. Человек, судя по всему, как раз держался за ушиб на голове, оставленный мной.

— Да что ты... — не успел он возмутиться, как я кулем полетела опять на него. Юноша успел приподняться и подхватил меня, не дав грохнуться на землю. Но этого не хватило для надёжной опоры, и мы упали в этот раз уже вдвоём. После очередного падения на него я вновь потеряла сознание. Мысль о том, что с этой дурной привычкой пора завязывать, посетила меня слишком поздно, и я утонула в забытие.

***

Тело жгло, в лёгких не хватало воздуха. Я попыталась открыть рот, но язык присох к нёбу, и вместо голоса послышался сдавленный хриплый кашель. Перед глазами всё плыло ещё пуще прежнего, подташнивало.

Осмотревшись, двигая одними лишь глазами, я поняла, что нахожусь в какой-то богом забытой деревянной хижине или избе. Лежала на кровати также сделанной из дерева, ткани были набиты, судя по ощущениям, сеном, создавая подобие мягкого матраса. Подушка была такого же строения. Сверху на мне лежала шкура медведя или волка, разобрать пока не могла.

Понемногу взгляд становился всё чётче, и картинка в глазах прояснялась. Продолжая своё исследование, я сосредоточилась на том, что смогла разглядеть.

По правую руку от меня находились широкие полки, прибитые к стенам, уставленные различными баночками странного содержимого: то песок, то камни, то какие-то жуки с бабочками. Под ними ещё одна кровать. Над потолком на балках висели сборы трав на сушку, некоторые пучки были уже сухие. Прямо располагалась небольшая печь, в которой виднелись языки пламени, недалеко от неё стол, а чуть правее дверь. Она была открыта, но занавешена тёмной плотной тканью так, что даже нельзя было разобрать, день или ночь сейчас.

В проёме двери кто-то отодвинул занавеску, и свет упал мечом в полумрак. Я закрыла резко заболевшие от яркого света глаза и недовольно поморщилась.

— Извини, я думал, ты ещё не очнулась.

Голос ласково обратился ко мне, я почувствовала, что опять темно, и чуть приоткрыла веки.

Человек возился с чем-то на столе возле печки, потом подошёл ко мне и протянул деревянную чашу. Я попыталась поднять руку, но она ужасно тряслась, все мышцы сводило судорогой. Мне стоило больших усилий угомонить непослушное тело. Пару мгновений спустя я вместе с безвольно упавшей рукой провалилась в беспамятство опять.

Проснулась от голосов о чём-то жарко спорящих. Расслабилась и постаралась сосредоточиться, как учил Вэй.

Говорили двое:

— Я её подлечу, и она хотя бы придёт в себя.

— Ты не можешь! Тебе нужна эта сила на свои раны! Я делаю настойки и мази, рано или поздно она очнётся!

— Она слишком слаба, одними мазями тут не поможешь, она может умереть. Изнеженная заботой девушка не привыкла к такому и не знает, как бороться за жизнь.

— Мы вернули ей долг, её жизнь в её руках. Мы не можем пожертвовать тобой ради неё!

— Ты юн и глуп, Вил. Как и она. Я умею себя контролировать, немного подлечить её смогу, она проснётся — будет проще всем нам.

Шаги приблизились к входу дома, я зажмурилась, но, похоже, была ночь.

Два человека вошли в маленькую хижину и подошли к моей кровати.

Узнав голос Вэя, я чуть приоткрыла глаза, чтобы его увидеть. Юноша откинул одеяло и положил мне руку на солнечное сплетение. Я хотела открыть рот, но второй положил мне тряпку из распаренных трав, чтобы дышала ими.

Почувствовав знакомое тепло, я положила руку на его и закрыла глаза, проваливаясь в сон.

Проснулась от солнечного луча, попавшего мне на лицо. Чувствуя себя намного лучше, по крайней мере ближе к жизни, чем к смерти, но всё ещё слабой.

Подкопив немного сил, чуть приподнялась и огляделась. На столике недалеко от кровати была глиняная кружка. Я потянулась за ней и случайно упала с кровати. На шум вбежал юноша, что-то бубня под нос, возмущаясь.

— Нужно вот ухудшать всё, к чему не притронешься — всё рушишь! — прошипел он на меня.

— Прости... — слабое и невнятное вырвалось в ответ.

Наклонившись, он поднял меня на руки и усадил на кровать. Потом поднёс тарелку с похлёбкой:

— Чтобы всё съела, поняла? Тебе нужно набираться сил.

Я подняла глаза. Наконец-то мой взгляд мог чётко различать очертания, и я встретилась с незабываемыми меланхоличными малахитовыми глазами. Сердце пропустило удар, я смотрела удивленно и напугано.

Странно, он не узнал меня, или может я ошиблась? Может, просто похож? Погодите, значит Вэй о нём говорил, когда прощался со мной, как же я не сопоставила? Впрочем, тогда мне явно не до того было... Мы держались за одну тарелку и смотрели друг другу в глаза. Словно не одна я вспомнила, или может он прочёл мои чувства в отражении глаз.

— Вильям... — шёпотом, еле слышно, произнесла я, затаив дыхание.

— Вижу, ты уже проснулась, — в комнату вошёл Вэй с перемотанными руками.

Вильям отпустил тарелку и отошёл от меня чуть быстрее и резче, чем следовало. Не глядя в мою сторону, бросил:

— Я пойду принесу дров. Вам есть о чём поговорить.

Эльф кивнул и проводил его взглядом. Потом сел напротив меня, смотря, как я отставляю тарелку:

— И почему не ешь, не вкусно или тяжело? Тебе помочь?

— Что? Нет-нет, всё в порядке, жду, пока ещё остынет, — отшатнулась я в попытке прийти в себя от нахлынувших воспоминаний.

Юноша скользнул по моей руке, надавив чуть ниже кисти своими прохладными пальцами, и прикрыл глаза. От его касания, такого лёгкого и настойчивого, я вздрогнула, отводя глаза и пытаясь собраться. Спустя время эльф открыл веки и сказал, отпуская мою руку, что всё в порядке.

Выдохнув с облегчением, я тихо заговорила:

— Что там произошло в лесу? Когда ты ушёл от меня... Я так волновалась, спешила, хотела привести помощь... но подвела...

Виновато опустив глаза, борясь с раздражающим недовольством от собственных действий, я сцепила руки в замок.

— Начал уводить стаю, что ещё оставалось?.. Проблема в том, принцесса, что это волшебные животные — их тела бурлят необузданной магией, это делает их сильнее, быстрее и ловчее. Раньше о подобном и не слыхал никто — зверь да с магией, кому такое в голову вообще прийти может? Не так давно они появились в наших лесах... — он задумчиво посмотрел на выход, продолжая, спустя мгновение, говорить: — Бежал я к месту твоего первого спасения, чтобы, если вдруг тебя опять будут искать — отпугнуть уже солдат этими волками. И вот уже почти на том же месте, в меня попали из засады. Не подумал я, что твой отец такой предусмотрительный. А потом ещё и волк выпрыгнул с другой стороны. Мне пришлось потратить всю свою магию.

— Магию? — я с восхищением двинулась вплотную к нему. — Так это правда, она существует? — глаза мои горели нездоровым интересом.

Значит во мне тоже она есть, и мне не показалось, не приснилось... А то я уже начинала сомневаться в своих ночных приключениях во дворце и в своём здравомыслии. Опять же, сколько раз головой билась...

Воздух между нами стал напряжённым от наших дыханий. Я смотрела ему в глаза так, будто нашла сокровище, а он, чуть смутившись подобной реакции, опустил взгляд на мои губы и сглотнул. Потом резко отвернулся в сторону, отводя от меня лицо. Спустя секунду так же резко развернулся, уже нахмуренный, будто что-то уже для себя решил. После чего его лоб соприкоснулся с моим. Улыбка спала с моего лица, и я замерла, чувствуя, как его дыхание колышет прядь моих волос. Я закрыла глаза и глубоко вдохнула, ощущая запах хвои и каких-то неизвестных мне цветов. Но когда открыла — его уже не было рядом. «Ох уж эти эльфы, одни проблемы и никаких ответов...» — фыркнув своим мыслям, я потянулась за тарелкой.

Поев, я встала на ноги. Шаг был устойчивый, хотя в теле по-прежнему ощущалась слабость. Я подошла к выходу и с опаской выглянула наружу. На улице была прекрасная тёплая погода, и я подставила лицо ласковому солнцу. Оглянулась — дом, который всё это время служил мне лазаретной палатой, был сооружён на балках, чем-то напоминая скворечник. Поодаль виднелась ещё пара крыш, но было ясно, что это место расположено отдельно от всех остальных. Справа, скрываясь за углом дома, оказался небольшой сад с разными в большинстве своём неведомыми мне травами. Перед жильём было место для костра, недалеко от него — небольшой навес с дровами, там же виднелись различные инструменты. По левую руку росло несколько деревьев и журчала речка, к которой вела полузаросшая травой лестница. Осмотревшись, я поняла, что всё поселение, если его можно было так сейчас назвать, довольно уютно расположилось на берегу реки и в окружении леса. Никого не заметив, начала медленно спускаться с лестницы, чтобы в случае чего не упасть вновь.

Спустившись, подошла к реке и опустила голову, разглядывая лицо в отражении. Ужас. Огромные синие круги под глазами, впалые щёки, бледность, переходящая в чуть синеватые оттенки, и чрезвычайная худоба. Я задумалась, сколько прошло дней. Где-то неделя, наверное. Неудивительно, что от былой меня остались кожа да кости, ведь почти ничего не ела. Лечебные травяные настойки вряд ли должны были насыщать, как обычная пища. Тем не менее жизнь они мне спасли.

Я опустила руки в воду и с наслаждением умылась. Вода была довольно тёплая и мягко окутывала кисти, даря успокоение. Оглянувшись по сторонам и никого не увидев, решила пройтись чуть дальше от дома в сторону леса, вдоль реки и выбрать место для купания.

Зайдя в воду — блаженно выдохнула. Это не сравнимо с теми холодными, несущими смерть водами, в которых я несколько раз чуть не утонула. Здесь вообще не чувствовалось сильного течения. Вода была тихой, с зеркально ровной гладью, лишь я создавала на ней движение. Умывшись и вымыв волосы, вернулась на берег и надела длинную льняную тунику, которая была на мне, когда я очнулась.

Под ногами приятно шуршала трава, а из леса доносились множества разных звуков птиц. Я подняла взгляд туда, откуда пришла, и увидела Вильяма, сидящего на камне:

— И долго ты здесь сидишь? — вспылив, рыкнула, проходя мимо него медленным шагом.

— Только пришёл, а ты хотела, чтобы подольше? — малахитовый глаз подмигнул мне. Юноша спустился с камня, перекрывая мне путь.

— Отойди, мне нужно вернуться и переодеться.

Тон получился в меру строгий, как мне показалось. Я положила руку ему на плечо и легонько отвела в сторону, но он не сдвинулся с места. Наоборот, крепко, с уверенностью, взяв мою кисть, убрал её с плеча, но не отпустил, чуть помедлил.

— Та одежда тебе больше не понадобится, я принёс тебе более удобную — она подойдёт и для путешествий, и для тренировок.

С лёгкой улыбкой наконец-то Вильям оставил мою руку в покое, повернулся к камню и достал из-за него свёрток.

— Держи, можешь переодеться здесь, а я подожду тебя за домом у поленницы, научу кое-чему интересному.

Пока я смотрела на свиток, юноша довольно-таки быстро растворился среди теней. Я решила прислушаться и не терять времени, переодеваясь там же, спрятавшись за камень. Свою одежду сложила в тот же свёрток.

Теперь на мне была тёмно-синяя туника и охотничьи штаны. В наборе оказался и вполне приличный плащ, но его я пока решила не надевать. Для тренировок сейчас он будет только мешаться. Подвязав простой полоской ткани волосы — сделав на скорую руку кривоватую косу, я вышла на поляну возле дома. Вещи, как и планировала, закинула на порог. Вил стоял в тени, перебирая что-то на стене. Увидев меня, подошёл и взял за руку:

— Пойдём.

— Вильям, я много чего хотела спросить о тебе и Вэйе. Кстати, где он?

— Ушёл в разведку. Мы, конечно, в самой глуши леса, но осторожность не помешает. Он недалеко ходит, просто слушает и смотрит, — Вил вновь подмигнул мне.

На меня нахлынули воспоминания, которые прежде сдерживала словно плотина. Сейчас я сравнивала его с тем, каким запомнила полтора года назад. Нынешний Вил был куда разговорчивее и оживлённее, что в принципе не удивительно. А также излучал озорство, словно мальчишка. И куда подевалась вся романтичная суровость пленника? Он меж тем продолжал:

— Мы братья, если что. Да и можешь не волноваться о нём, вступать в драку с кем-то сейчас в его состоянии явно глупая затея, поэтому он не станет. Я по ходу дела расскажу всё что нужно, а о брате... он сам расскажет, что посчитает необходимым.

Я уж было хотела возмущённо возразить, ведь осталась опять без ответов, но он меня перебил, прислонив палец к моим губам.

— Ладно-ладно, только не спеши. Вот, присядь, а я постараюсь ответить, на что смогу.

Я кивнула в этом положении, и его палец скользнул по влажной губе. Он посмотрел на мои губы и провёл медленно по нижней губе. Почему-то прикрыв глаза, я немного приоткрыла рот, ахнув и вместе с тем прислушиваясь к ощущениям.

— Тц, — он недовольно фыркнул и убрал палец, как от огня. — Что встала?! Я сказал, что ты можешь сесть и позадавать вопросы, а не витать в облаках.

«Что этот нахал себе позволяет?!» Покраснев, я растерялась и села на широкое полено, что, видимо, служило скамьёй. Вил опустился неподалёку.

Первым мне пришёл в голову совсем уж приземлённый вопрос:

— Почему ваш дом на отшибе, и где все остальные жители?

Он убрал тёмные волосы рукой назад, открывая лицо, вздохнул и начал:

— Так уж вышло, что раньше мы были довольно-таки крупной деревушкой. Но большая война, эпидемии, постоянные споры за приграничные территории между Валодом и Нобелусом — всё это не давало спокойно жить и надеяться на безоблачное будущее. Всё больше и больше людей покидало этот неспокойный край. Некоторые ушли в ближайший город в поисках лучшей жизни, особенно после случая с рекой.

— А что с рекой?

Вил придал своему голосу стариковский тон, явно пытаясь избежать излишней серьёзности. Впрочем, хватило его только на полминуты, и чем дальше он углублялся в рассказ, тем грустнее становился.

— Давно это было. Мы с Лонвэйем по правде-то — сводные братья. Его нашли совсем ребёнком в лесу недалеко от деревни мои родители. При нём была богатая пелёнка с его именем, печатка и кулон, — он подпёр голову рукой, смотря вдаль и предаваясь воспоминаниям. — Так как у родителей не получалось завести ребёнка, они посчитали, что это послано Духами свыше, и взяли как своего. Но из-за того, что он был эльфом, его у нас в деревне не очень любили. Из-за близости границы здесь захаживали и те, кто поддерживает короля Брентора и притесняет магов. А также многие завидовали силе и красоте брата, даже девушки, представляешь? — на меня метнулся удивлённый взгляд, но, не дав мне ответить, он продолжал: — Часто проблемы возникали на ровном месте, глупые наговоры и сплетни нарастали как снежный ком. Даже отца лишили поста старосты из-за этого... — глаза с каждой фразой становились всё печальней, как и голос.

Было ощущение, что всё это сейчас происходит у него на глазах, и, к большому сожалению, я чувствовала, что эта история не будет счастливой и приятной. Застыв на мгновенье, Вильям хмыкнул:

— Отец, несмотря на все эти невзгоды, не отчаялся и принял решение отселиться дальше в лес, чтобы не провоцировать людей. Именно в этом доме он и жил, а спустя несколько лет родился я. Мы очень мирно жили. Всякие жестокие законы, которые были в королевстве Нобелус обходили нас стороной. Возможно потому, что наша деревушка была на самой границе и формально всё же считалась территорией Валода, а может потому, что полупустая деревня в глуши всё меньше вызывала интереса. В любом случае, принадлежность к Валоду была большой удачей — в нём магов не жгли на кострах на потеху толпе... — взлохматив волосы, Вил выровнялся, опустив взгляд на руки. — Деревенский люд со временем успокоился и перестал нас трогать. Отец научил нас, своих сыновей, всему, что знал — как управляться с луком и кинжалами, выживать в глубоком лесу, всегда и везде держать ухо востро. Но похоже, такая спокойная жизнь продолжаться вечно не могла. Так как долгие годы это была всё же спорная приграничная территория, королю Нобелуса она, видать, спать спокойно не давала, — пальцы юноши медленно сжались в кулаки, словно в попытке крепко удержать призраков прошлого, терзающих его сердце. Плечи опустились, принимая реальность, а голос стал тише: — На нас напали королевские войска, а может быть разбойники или наёмники, переодетые в их одежду, пёс их разберёт... — Вил внезапно замолчал, покусывая губу. Я понимала, что эта рана на сердце до сих пор не даёт ему покоя. Аккуратно коснувшись его руки, легонько сжала её, стараясь поддержать.

— Вильям, если тебе тяжело...

Перебив меня, он встретился с моими глазами и вновь опустил взгляд на наши руки, пряча свой под длинной чёлкой и тихо отвечая:

— Нет, я же начал. Мне нужно рассказать, — глубоко вдохнув, он продолжил: — Когда на нас напали, отец велел нам бежать вместе с мамой и защищать её. Мне было одиннадцать лет, брату уже пятнадцать, и он хотел остаться и сражаться вместе с отцом. Но отец запретил... По возвращении из леса мы увидели лишь немногие уцелевшие дома да трупы тех жителей, кто не успел сбежать в лес. Мы не смогли найти даже тела отца, может его утопили в реке или увезли на казнь в Нобелус, до сих пор не знаю, — сжав мою руку он расправил плечи. Голос уже заметно дрожал от переполнения эмоциями. — Каким-то чудом, все уцелевшие сообща смогли восстановить деревню и забыть о том кошмарном дне. Казалось и королевства о нас забыли. Спустя ещё три года в деревне началась эпидемия, будто мало нам было бед до этого. Наша семья тоже заболела, но брат уже умел лечить магией и старался лечить всех, делая всё зависящее от него. Хотя обращались немногие, потому что побаивались его силы всё так же. Меня же, как умелого охотника, в итоге взяли в разведчики королевства Валод. Мне тогда было только четырнадцать, но я уже всё понимал и больше не хотел быть безмолвной жертвой, приди опять беда в мой дом.

Вильям замолчал, всё так же уставившись на руки. Спустя пару секунд продолжил:

— В корпусе разведчиков оказался брат отца — Сэм, к счастью, он меня помнил, и продолжил учить всякому, взяв под свою опеку. Естественно, там не было ни голода, ни эпидемии, но были изматывающие тренировки и опасные вылазки. Когда я мог — навещал нашу деревню и старался помочь всем, что было в моих силах. И вот, спустя три года я был в очередной вылазке на территорию Нобелуса с другой группой. Это и привело к тому, что мы с тобой встретились. Нас поймали на границе, ветеранов сразу убили, знали, что от них ничего не добьёшься, а оставшихся взяли, потому что неопытных легче запугать и развязать язык. Когда ты нам помогла сбежать, я вернулся в деревню. И очень вовремя, я как чувствовал, что нужно спешить, — его глаза наконец-то серьёзно посмотрели в мои. Что это? Обвинение или непонимание? — Фелис, пагубное влияние Нобелуса, похоже, отравило и нашу многострадальную деревню. Люди почему-то возомнили, что это мой брат всех их отравил в отместку за то, что с ним плохо обращались ранее. Может у них просто накопилась ненависть, и они нашли, на кого её можно выплеснуть, не знаю. Воспользовавшись моим отсутствием, решили свершить самосуд, как принято в Нобелусе. А что там делают с колдунами? — горько засмеявшись, он дёрнул головой, а на глазах выступили слёзы. — Правильно — их сжигают. У меня нет слов описать, что я чувствовал тогда. Я многих убил, многих, кого знал с детства, Фелис. Тех, кто неплохо ко мне относился, но всё же ненавидел моего брата и пошёл на такое. Помню, видел высокий костёр и крики, поэтому прибежал в центр деревни. Кожа... — он запнулся, набирая воздуха, — кожа на нём почти слезла, волосы обгорели, но я понял, что это мой брат. Я достал его из огня — то, что осталось. Да, я не чистокровный эльф, но благодаря брату, у которого были силы с рождения, я научился многому. В травах разбирался неплохо и даже сам имел слабую магию лечения, видать кто-то из дальних родственников был эльфийской крови, — он удивлённо распахнул глаза, словно до сих пор не верил в это. — Чудом, за год мне удалось его вернуть в нормальное состояние. А он, когда уже смог сам передвигаться и есть, начал постепенно лечить себя тоже и подсказывать мне, что и как делать. Волосы у него на магии и настойках отросли быстро, но уже белые как снег, хотя до того были цвета солнца. Лицо и тело же, хоть он и залечивал всё несколько десятков раз... Но на солнце видна под кожей паутина белёсых шрамов прошлого, не пугайся, если вдруг заметишь.

Вильям опять тряхнул головой, будто сбрасывая наваждение.

— Маму я нашёл связанной возле нашего дома, скорее всего её сердце не выдержало всего этого ужаса — я уже не мог ей ничем помочь. Все, кто остался в живых, а их было мало, бежали из деревни, боясь, что я заберу их жизнь рано или поздно.

Он затих и опустил голову, о чём-то размышляя. Я придвинулась ближе, ощущая, как глаза наполнились слезами, и обняла его за плечи. Мне хотелось его поддержать, я чувствовала, что так нужно было сделать. Казалось, мне самой пришлось пережить все эти чудовищные события, разбивающие сердце на маленькие осколки. И в то же время я понимала, что прошло слишком мало времени, чтобы это перестало терзать его душу. Необходима невероятная внутренняя сила, чтобы принять и рассказать подобное. Еле слышно я произнесла:

— Мне очень жаль, что вам пришлось пройти через это, Вильям.

Юноша опустил голову мне на плечо и закрыл глаза, а я гладила его по шелковистым волосам. Мы так и сидели в полной тишине минут десять или пятнадцать, счёт времени был утерян. Меня переполняло ощущение его эмоций, этой боли. Хоть Вил и кажется сильным, но душа его с глубокими ранами, и он открыл её мне, постороннему человеку, и пережил всё это заново. Я ценю это, и мне хочется хоть как-то унять его страдания, подарить взамен то тепло, которого, возможно, не хватало.

Было необычное ощущение, что вокруг нас создалась особая аура. Время шло, прогоняя мрачный осадок от разговора и оставляя только нас, сидящих на этом полене. Стало так спокойно, будто мы попали в какой-то дивный плен, место в котором есть только мы. Приоткрыв веки, я убрала прядь волос с его лица за ухо, и встретилась с его глазами, так как он приподнялся с моего плеча, ощутив касание.

Взгляд юноши был направлен словно в глубину моей души, пытаясь разглядеть то, что я все эти годы прятала от мира — себя настоящую. В теле разлилось тепло, приятно перехватывая дыхание. Заставляя меня растворяться в этом неизведанном, малахитовом лесу, который был в его глазах. Я ощущала нехватку воздуха всё острее и приоткрыла губы, стараясь быстрее ухватить драгоценные потоки. Вильям наклонился чуть ближе, оставляя между нами считанные сантиметры. Смутившись, я хотела убрать руку, о которой совсем позабыла, но получилось, что провела пальцами по его щеке. Юноша перехватил ускользающую кисть своими пальцами и прижал обратно к лицу.

Моё сердце защемило и забилось быстрее, буквально оглушая. С каждой секундой наши дыхания переплетались всё больше. Он прижался ко мне ещё ближе, одной рукой удерживая мою кисть на своей щеке, а вторую опустив на мою талию. Мгновение трепетного томления, и его пальцы сжались сильнее, впиваясь в кожу талии через ткань, и даря новые ощущения... Такие безумные и желанные чувства, путающие сознание.

Мои губы пересохли, и я рефлекторно прикусила краешек нижней. Похоже, это усилило эффект происходящего, и напряжение между нами чуть ли не заискрилось. Не решаясь до этого, Вил сглотнул и вновь сократил дистанцию. Его губы коснулись моих. Это лёгкое касание больше походило на разрешение, чтобы взорваться бурей накопившихся чувств и эмоций, развеивающих недосказанности минувших дней. Дабы высвободить всё, что скрывалось внутри меня так мучительно долго. Я приоткрыла рот ещё немного и скользнула верхней губой по его, закрыв глаза, готовясь раствориться в этом моменте полностью...

И тут нас вывел из опьянения чувствами хлопок над нами, заставив вздрогнуть и отпрянуть друг от друга.

— Ну и ну, я вижу, вас оставлять одних нельзя, голубки?!

Вэй был очень зол, теперь уже он метал глазами искры, а вокруг него будто сгустились тучи.

И я и Вильям мгновенно вспыхнули. Красные, вскочили на ноги в метре друг от друга. Лонвэй нахмурился и продолжил нас отчитывать:

— Она глупая, нахальная принцесса. У неё ветер в голове. Вильям, нельзя идти на поводу у эмоций, а то они погубят тебя!

Эльф дал лёгкий щелбан Вилу, который стоял с опущенными глазами. Потом подошёл ко мне:

— А ты что устроила? Тебе о своём будущем нужно думать, а не как совратить всё, что движется!

Такого напора я не ожидала, и в глазах предательски защипало.

— Перестань! Уже глаза на мокром месте! Принцесса, ты должна анализировать свои поступки и делать выводы, а не устраивать трагедию. Запрещаю тебе плакать с сегодняшнего дня! Всё, за мной в сад, буду дурь работой выбивать. А ты ... — ткнул пальцем в сторону брата и так же строго продолжил:

— Иди поймай дичи и приготовь ужин, а если будет время, приготовь ещё мази кровоостанавливающей. Из-за вас пришлось хлопать больными руками... ужас, одни проблемы.

Вил молча кивнул, быстро посмотрел мне в глаза напоследок и ушёл.

— Чего застыла? Иди за мной, — шикнув в мою сторону, Вэй направился к саду, я же послушно поплелась за ним.

Он протянул мне небольшой нож, а второй рукой указал на буйную растительность своего сада:

— В травах разбираешься, хоть какие-то из этих знаешь?

Я кивнула и начала перечислять всё, что знала, вроде ромашки, разных видов мяты, мелиссы и боярышника.

Он недовольно махнул головой, странно, но он был грубее обычного. Что-то случилось на вылазке, или он всё ещё злится на нас с Вилом?

— Эти любой знает, этого мало. Запоминай, я буду повторять для тебя здесь, а потом и при приготовлении трав и их сушке. Несколько раз, я думаю, будет достаточно, чтобы запомнить. Вот кустарник с тебя ростом возле сада, на нём чёрные небольшие ягоды — элеутерококк. Он и женьшень из одного семейства, используется при переутомлениях, отравлениях, делает организм устойчивым к инфекционным заболеваниям. А вот для быстроты реакции и ясности мышления, да и от головной боли есть вот это дерево, видишь, листья как утиная лапка. Такое вряд ли видела, называют гинкго, в этих краях ты его нигде не увидишь более, — с некоторой гордостью заявил Лонвэй. — Так... чтобы остановить кровотечение сгодится и обычная люцерна, её как раз полно на любой лужайке. Если же начнётся заражение или того хуже, язва какая, здесь уже нужна полынь...

Я молча кивала и делала понимающий взгляд, а у Вэя даже улыбка проявилась, видно было, что он рассказывает о том, что ему действительно нравится. В таких случаях отец говорил: «оседлал любимого конька», так что я постаралась подхватить этот поток мыслей и не мешать ему. Эльф ходил от растения к растению, указывая то на листья, то на ягоды. Некоторые давал понюхать в сочетании с другими, говорил о пользе и вреде. По его словам «он давал самые базовые знания для понимания». У меня же уже начинала от обилия информации побаливать голова. Вэй тем временем пообещал, что как запомню эти основы, он будет углублять информацию. Страшно представить.

Потом начался подробнейший рассказ о том, как что рвать, куда класть, как сохранять правильно. Что лучше использовать свежим, а что можно хоть и через год-два. Голова от непривычки совсем начала кипеть, но я очень старалась всё запомнить, пытаясь больше слушать и меньше перебивать вопросами.

Спустя часа три Лонвэй закончил и вывел меня к озеру. Я уже ничего не соображала и еле могла сфокусировать взгляд на нём. Высокая фигура в тёмной охотничьей одежде с белоснежными волосами, рассыпавшимися по плечам, повернулась ко мне.

— Смотри, сейчас я научу тебя медитировать и слушать свою внутреннюю силу. Мне показалось, или что-то в тебе есть подобное, у тебя есть родственники эльфы?

Я отрицательно помотала головой. Даже если и были, то мне никто не рассказывал об этом.

Он вздохнул и усадил меня на тёплый от солнца камень, показывая, как правильно размещать руки, на что обратить внимание, и что попытаться ощутить внутри себя. Послушно всё исполнив, я тихо сидела с закрытыми глазами. Вэй минуты две молчал, наверное, оценивал, правильно ли я всё делаю, после нарушил тишину.

Сначала он спросил об ощущениях. Потом сказал, чтобы я попыталась максимально отгородиться от внешнего мира, забыть обо всех органах чувств. И пока он не вернётся, чтобы я не прекращала погружение в себя. Я кивнула и начала прислушиваться к пустой темноте внутри себя.

Поначалу было просто темно и вместе с тем отчётливо слышно всё происходящее вокруг. Потом я слышала только мерный шум камыша и периодическое громкое хлюпанье от выпрыгивающей из реки рыбы. Спустя время даже это перестала слышать. Не было ничего, и было всё, я начала не слышать, а ощущать, не тактильно, а как-то иначе. Возникло знакомое и вместе с тем по-прежнему неясное чувство, как тогда, когда эльф мне объяснял, как ощутить приближение стаи. Или это было ещё раньше, когда я просыпалась ночью ещё во дворце? Где-то глубоко-глубоко я увидела мерцающий свет и нырнула сквозь тьму к нему. От него не шло ни тепло, ни холод, но я его как-то ощущала, даже на расстоянии. Казалось, что вот-вот пойму, что это, но оно всё дальше ускользало от моих рук, стоило мне попытаться приблизиться.

К пальцам что-то прикоснулось, по телу расползлось приятное тепло, заставляющее улыбнуться. Потом это «что-то» поднялось вверх, к плечу, и я начала обретать ощущения внешнего мира и тела, понимая, что кто-то слегка трясёт меня.

— Ты слышишь, Фелис? Эй...

До меня начал доноситься голос, и я чуть приоткрыла глаза. На меня обеспокоенно смотрел эльф:

— Так, ты меня не пугай больше. Что-то чувствовала необычное? Я тебя еле дозвался.

Продолжая сидеть, я быстро пересказала ему ощущения. Он удовлетворённо кивнул, неспеша обошёл меня и сказал:

— Раз так, значит попробуем кое-что ещё. Может быть и рановато для тебя, но вдруг ты у нас гений и всё получится с первого раза, а?

Мне было непонятно, подшучивает он надо мной или действительно так думает. Тем временем Вэй присел и вытянул правую руку ладонью ко мне, будто хотел толкнуть меня. Он пояснил:

— Вытяни руку так же — в первый раз это поможет сконцентрироваться и понять порядок действий, а как освоишься — сможешь обходиться и без этого.

Я послушно повторила его движение, заинтересовано оживившись.

— Теперь, когда закроешь глаза, сосредоточь свои мысли на руке. Но ты не должна чувствовать окружающий мир. Наоборот, нужно попытаться рукой ощутить невидимую стену, тем самым иным чувством, что ты описала, ни холода, ни тепла. Чтобы сделать это — обратись к тому мерцающему свету внутри себя, попробуй впитать его энергию, подобно тому, как ощущаешь тепло солнца, либо дуновение ветра, что пронизывает тебя. Что тебе будет ближе, у всех это по-разному ощущается. Постарайся направить эту энергию сквозь тело в руку и почувствовать ладонью стену. Стену, что защитит тебя.

Лонвэй замолк и отошёл, застыв в ожидании.

Закрыв глаза, я погрузилась в темноту и постаралась вновь погасить все остальные ощущения. В этот раз получилось быстрее. Кажется, я смогла приблизиться к мерцающему свету ещё больше. Теперь это были не пробивающиеся во тьме одинокие лучи от далёкого синего огонька, а огромный шар, переливающийся вокруг светом, будто сотканный из отражений солнца на воде. Внутри него виднелось синее ядро, тот самый огонёк, неимоверно манящий, настолько сильно, что это пугало. Потянувшись к шару, я ощутила, как окружающие его лучи начали наползать всё больше на меня. Бледное сияние окутало меня полностью, а я всё не могла подобрать должного описания этому чувству. Так хотелось коснуться того, что внутри шара, но, похоже, это пока неподвластно мне. Возможно, этих потоков хватит на желаемое?

Вспомнив, что мне сказал Вэй, я мысленно приказала сиянию в моём теле двигаться в руку и сказала самой себе почувствовать стену ладонью, почувствовать то, что может защитить. Сияние мгновенно прошло сквозь меня и соткалось в плотную светящуюся преграду, как я и хотела. Я двинула вытянутой рукой — светящаяся пластина последовала за движением, словно приклеенная к ладони.

Видимо двинула рукой и во внешнем мире, потому что до меня эхом донёсся возбуждённый голос юноши:

— ... глаза, принцесса!

Я распахнула веки, стараясь не терять ощущения в руке, и уставилась на свою правую руку. Света не было, но я продолжала ощущать нечто плотное перед ладонью. Внезапно эльф, который до этого спокойно стоял возле меня, сделал резкое рассекающее движение невесть откуда взявшейся веткой прямо мне в ладонь. Не достигнув буквально сантиметра до руки, она громко треснула и надломилась. Я успела почувствовать мягкий толчок в ладонь и неуловимую рябь воздуха, напоминающую горячий воздух, что поднимается над костром. Лишь после, с явным запозданием, меня нагнало чувство испуга и осознание произошедшего. Испуг начал перерастать в злость, когда я перевела взгляд на довольное эльфийское лицо.

— Поздравляю, у тебя получилось, — только и сказал Лонвэй. Повернулся и пошёл прочь.

Словно оглушённая, я вскочила на ноги. Мне очень хотелось высказать ему пару замечаний касательно того, стоит ли, не предупреждая, пугать и бить меня чем попало. А ещё лучше самого бы его отхлестать веткой или какой хворостиной. Но спустя пару мгновений пришло и понимание, что, видать, таковы его методы обучения, так что грех жаловаться, если в итоге получилось. Наверное, и Вила он учил так же.

Не успела я прийти к мысли, что нужно порадоваться за свой успех, как Вэй обернулся и объявил, что мы должны пойти поесть. Похоже, Вильям вернулся с охоты и уже всё приготовил. Я даже и не заметила, как пролетело время с этими занятиями.

После обеда мы втроем опять пришли к увешанной различными инструментами и оружием стене у дома, у которого мы говорили с Вилом ранее. И были застигнуты в такой неловкой ситуации.

— Так... — начал Вэй, — сейчас вы продолжите то, что начали утром.

Я покраснела и отвела глаза в сторону, Вильям тоже молчал.

— Не то, нахалка! Ты должна научиться выживать в лесу и постоять за себя. На одних травах и грибах не протянешь, а хоть какие-то элементарные вещи мы должны тебе дать! Не всегда кто-то будет рядом, чтобы помочь тебе.

Я посмотрела ему в глаза и задала вопрос, который давно меня беспокоил:

— Почему вы мне помогаете? Со мной столько возни, а я вам только проблемы приношу. Зачем это всё?

Эльф подошел ко мне почти вплотную и ответил своим мягким баритоном:

— Я возвращаю должок Духам. Ты такая же как и я. Ну и привык поступать с другими так, как хотел бы, чтобы они поступали со мной. Так что запомни и ты это на будущее, и старайся поступать благоразумно.

Он отошёл к инструментам и обхватил подбородок, одновременно размышляя вслух и давая чёткие указания брату:

— Вил, нам нужны кинжалы. Для ближнего и дальнего боя, на это акцент. Также на рукопашный бой. Потом лук, и уж после, на всякий случай, меч. Всё в ускоренном режиме, с усложнениями в упражнениях каждый день, но ты и так всё прекрасно знаешь. Но не жалей её, я буду следить за вами, чтобы у вас не была «сплошная рукопашная»! — нахмурив брови, он перевёл взгляд с брата на меня.

Обидевшись, я отвернулась. «Ну вот, будет теперь всё время мне это вспоминать, хотя имею право, взрослая уже». Я хмыкнула: тоже мне... старший брат. Лонвэй продолжил, передавая мне накидку:

— Хоть уже и вечер, но ещё есть время для тренировки, я пойду заниматься травами.

Эльф ушёл, оставив нас наедине. Вил вздохнул и подошёл, протягивая мне небольшие кинжалы.

— Хоть раз в руках держала?

Я взяла, прикидывая тяжесть, отвечая с усмешкой:

— Да, кидать умею. Когда-то нашла в тайном переходе вход в комнату отца и там стащила один. Было интересно, научилась кидать в саду, пока все думали, что я гуляю среди роз, так что что-то вспомнить могу. А лук знаю хорошо, я им с детства занимаюсь.

Похоже, мне удалось произвести впечатление, но виду он не подал, лишь улыбнулся в ответ:

— Это хорошо, тогда усложним задачу и будем учить тебя кидать сразу с двух рук. Потом попробуем в разные мишени, а потом и в движущиеся. Такое во дворце вряд ли потренируешь, — Вил подмигнул мне. — А вот на твоё мастерство лучника посмотрим уже завтра.

Мы приступили к ежедневным тренировкам. Как и обещал, хитрый лис Вэй зорко следил и пресекал любые любовные вздохи между мной и Вильямом, когда такие возникали, увеличивая нагрузку до предела, обуславливая это тем, что у нас много сил, раз хватает времени на глупости. Я была согласна на всё, это шанс научиться нужному навыку. Ведь кто знает, как всё сложится, если на меня нападёт волк или того хуже, разбойники. Да и силу духа подобные нагрузки воспитывали будь здоров, как говорил Лонвэй: «Сильное тело для сильной магии».

Эльф как-то рассказал, что после того случая с костром ослаб, и магия давалась ему тяжелей. Но упорными тренировками он по крупицам возвращал былые силы, повышал мастерство владения холодным оружием и луком. Для выхода во внешний мир, к людям, нужно быть во всеоружии, произойти может всякое, тем более здесь, в приграничных землях. Поэтому два месяца мы тренировались до упаду. Я самозабвенно старалась и выкладывалась на максимум, превозмогая ужасную боль в мышцах.

Иногда, после долгих часов, проведённых в спаррингах на кинжалах с Вильямом, подключился к этому делу и Лонвэй. Он вставал со мной в пару, говоря, что никуда меня не отпустит одну, пока я не смогу нанести хотя бы один опасный для него удар. Я тяжко вздыхала, предчувствуя очередные поражения, но в душе была согласна с ним и испытывала лишь благодарность.

После утомительных тренировок мы подолгу сидели у костра, наслаждаясь разговорами. Вильям часто рассказывал истории, которые приключались с ним во время службы разведчиком. После трагичного случая с семьёй он решил больше не возвращаться в корпус. Возможно, в его сердце просто поселился страх — потерять последнего родного человека в таком непростом мире. Страх, который Вил не смог осилить, и выбрал дорогу, которая не будет разделять его с братом. Я же не сдержалась и тоже рассказала о причинах своего побега, о своих мыслях, идеях и планах. Что для меня лучше не самый лёгкий путь, но с незатуманенным взором, нежели быть марионеткой в чьих-то руках. Поведала о том, как хотелось увидеть своё королевство изнутри, узнать, как в нём живётся простым людям. Понять причину вражды между Нобелусом и Валодом, сделать выводы самой. И обязательно стать сильной телом и духом, той, кто сможет повести других, кто будет уметь различать правду и ложь, хорошее и плохое.

Такие откровенные разговоры нас довольно-таки сблизили. Я приняла братьев, а они меня, такими, какие мы есть. Пускай я и бредила порой громкими словами и недосягаемыми целями. Но было в этом что-то такое настоящее, родное. То, ради чего я просыпалась каждый день и старалась изо всех сил.