Глава 1. Иллюзия правды
Шаг за шагом я поднималась по ступеням башни, придерживая подол алого платья. Отсюда открывался прекрасный вид. Остановившись на площадке, я огляделась по сторонам. Вечерний сумрак уже окутывал северные горы пепельной дымкой, а ветра у их подножия вовсю гудели в ушах, превращаясь в непонятные стоны и крики, тонущие в наползающей темноте. В последних лучах солнца сверкали шпили Белого дворца, названного так из-за своих мраморных стен. А поодаль, у самого берега реки, раскинулся ничем не примечательный городок.
Башня дворца была одним из моих самых любимых мест. Каждый визит сюда словно открывал что-то новое во мне. Казалось бы — привычное зрелище, но оно неизменно заставляло моё сердце трепетать от восторга и красоты.
«В этом городке у реки очень любят и уважают короля. Кое-кто даже молится ему, ведь он добр сердцем ко всему своему народу. Врагам же ведом его боевой дух и отвага. Поэтому боятся они его, и потому так мирно у нас здесь...»
Именно это проносилось в моей голове, когда я созерцала город с самой высокой точки королевства. Такое слащавое и, благодаря няне, заслушанное до дыр.
«Ты должна походить на свою покойную матушку, Фелис. Она была доброй и жалостливой, всегда помогала людям как могла, будь то придворная дама или служанка. Служить верой и правдой своему королю и стремиться к процветанию нашего народа...»
Почему-то с возрастом все эти рассказы всё больше походили на детские сказки. А вот романы, которыми я зачитывалась уже сама, позволили понять, что в этом мире всегда найдётся какая-нибудь «ложка дёгтя». Та, о которой мне почему-то не хотели говорить, словно оттягивали этот момент. Возможно, именно эта недосказанность и порождала тревожность в мыслях последнее время.
Поправив меховую накидку на плечах, я нахмурилась. Сказки сказками, но в жизни разве так бывает? Так безоговорочно «хорошо», без всяких «но»? Я рано начала задаваться такими вопросами и осознала, что ответы на них должна получить сама. Если бы мама была жива, она бы наверняка смогла помочь разобраться, что из увиденного хорошо, а что плохо. Интересно, терзали ли её тревоги и сомнения, как и меня? Говорят, мы очень похожи внешне, но похожи ли мы по характеру?
Размышления прервал знакомый голос:
— Ваше Высочество? Слава Богу, Вы здесь! Я так за Вас волновалась!
Я развернулась на голос горничной, поправляя слегка спутанные северным ветром чёрные волосы:
— Не вижу смысла для волнения, Белла, ты знаешь, что иногда я прихожу сюда.
Неуверенно опустив голову, она начала перебирать платье покрасневшими от холода пальцами:
— Простите, но Вас так долго не было, поэтому я и волновалась, чтобы Вы не простыли.
Неужели здесь так холодно? Погружённая в свои мысли, я даже не заметила этого. Не хотелось, чтобы Белла чувствовала себя виноватой в чём-то, поэтому, не досмотрев желанный закат, я согласилась вернуться обратно.
Подобные вылазки на башню, конечно, не поощрялись, поэтому и делала их тайком, стараясь вернуться до того, как хватятся. Мой отец, король, постоянно был занят государственными делами, поэтому я прилежно училась каждый день, теряя счёт времени в стенах библиотеки. Хоть ни в чём и не нуждалась, но я хотела иного. Родительской любви и внимания своего вечно занятого строгого отца. Хотела так сильно, чтобы хватило тепла заполнить пустоту от потери матери. И другого выхода, кроме как стараться быть идеальной во всём, чтобы заслужить отцовскую любовь, не видела.
Уже спускаясь по каменной лестнице, кинула взгляд через плечо. Наблюдая, как небо скрылось за дверью, я вздохнула. «Что ж, прогулка сорвалась. Почитаю тогда в покоях».
Этими двумя вещами я поощряла себя, когда голова закипала от постоянной учёбы. Каменная клетка, которой для меня был наш Белый дворец, не позволяла мне познать радости юности. Поэтому я наблюдала за кипящей жизнью свысока, а до поздней ночи наслаждалась романами. Этим восхитительно-пленяющим миром приключений и магии, любви и свободы.
В нашем королевстве Нобелус магия была строго под запретом. Отец ненавидел всё связанное с ней. Ходили слухи, что именно из-за неё оборвалась жизнь матери. Была ли она убита каким-то магом или пала жертвой неведомого проклятия — я не знала. Никто никогда не удосуживался мне рассказать всё в подробностях. Но сам факт, что магия — зло, разрывающее сердце отца, я понимала как никто другой.
И это меня пугало, ведь последние годы я начала чувствовать нечто странное внутри. Это порождало всё больше вопросов: неужели во мне есть часть эльфийской крови или крови какой-то другой расы? Но отец — человек, а мать... Всё, что я смогла разузнать, указывало на то, что она была родом из королевства эльфов, Элатрикса. Но об её принадлежности к ним все во дворце умалчивали. Даже сохранившиеся портреты не давали возможности разглядеть уши за пышными волосами цвета солнца.
Неизвестность глодала меня изнутри с возрастом всё больше. И привычные способы отвлечься от этих переживаний со временем перестали работать, вынуждая полюбить нечто новое: стрельбу из лука. Я часами изматывала себя физическими нагрузками на тренировочной площадке, пробовала разное оружие, но лук мне давался легче всего.
Однако любопытство к неизведанному и запретному, волшебству, всё же брало верх. Владея крупицами информации из книг, чудом уцелевших в запыленных углах библиотеки, я пыталась что-то сделать. Сделать с помощью этого неясного и непонятного. Этой магии.
Уроки арифметики, политики и этики, языков и философии — всё это, конечно, хорошо, но сейчас превратилось в пустую трату времени, бесконечно повторяющуюся по кругу. Меня невыносимо тянуло к тому, что я никак не могла постичь. Невозможность перешагнуть грань неизведанного выводила меня из себя, заставляя искать способы сделать этот шаг.
Когда никого не было рядом я тренировалась на всём, что было под рукой, и во всём, что могла себе вообразить. Это были цветы, которые я пыталась заставить расти быстрее, завянуть или вообще сгореть. Камни, которые хотела поднять и расколоть без помощи рук, либо превратить их во что-нибудь иное. Прислушиваясь к этому смутному ощущению магии внутри себя, пыталась сделать хоть что-нибудь эдакое со всем, что попадалось мне на глаза, в надежде выяснить её природу.
У меня ничего не получалось, хоть я и отчётливо чувствовала нечто внутри. Когда выходило сконцентрироваться, это неясное «оно» вот-вот ощущалось на кончиках пальцев, но как этим пользоваться, я так и не сообразила...
Наверное, это и стало главной проблемой. О придворном маге и речи быть не могло, а сама я не знала, как использовать эту энергию, как заставить её работать, исполняя мои желания. Впрочем, если бы отец узнал, чем я занимаюсь, то меня ждали бы большие проблемы. Кроме того, из-за моего сходства с матерью, особенно когда я стала старше, он старался лишний раз меня не видеть, чтобы не тревожить боль минувших дней. Только совместные трапезы раз в месяц напоминали о нашей семейной близости. И то они были лишь формальностью и данью приличиям. А если бы я, как и мать, была причастна к магии — страшно представить, что бы это повлекло за собой.
***
Ранним осенним утром, отклонившись от своего обычного графика и ловко увильнув от фрейлин, я поспешила к башне, чтобы насладиться рассветным заревом. Но сегодня, среди благости и умиротворения было что-то ещё, а именно — доносящиеся из окон крики. Выглянув, я увидела большое количество людей, скопившихся на площади у дворца. Они стихийно толпились у дороги, ведущей внутрь массивных стен.
Петляя по пробуждающемуся дворцу и стараясь не попасться никому на глаза, я нашла окошко, которое было ближе всего к происходящему.
Среди толпы горожан ползла тёмная змейка сопровождаемых стражниками людей со связанными руками и в плащах. Вереница пленников рассекала толпу, вынуждая горожан держаться на расстоянии. Их гневные крики разносились там и тут. Некоторые буквально захлёбывались собственной речью и проклятиями:
— Сжечь их!
— Убить неверных, всех до единого!
Мне хотелось что-то сказать, чтобы звук хоть немного рассеял липкую и мерзкую хватку, которая будто сжала горло, из-за чего голос стал тихим и неузнаваемым:
— Никогда бы не подумала, что мой народ может быть так жесток к людям, я их не узнаю...
— Принцесса! — из-за спины раздался встревоженный голос старшей служанки. Он заставил вздрогнуть и повернуться к ней.
— Грелла! Слава Богу, это ты! Ты меня напугала!
— Простите, что подслушала Ваши слова, но Вы ведь не знаете истинных причин этой, как Вы выразились, «жестокости» нашего народа к ним.
Меланхолично развернувшись обратно к окну, я ещё раз посмотрела на пленных. С виду обычные люди, такие же, как и наши. Почему же тогда все шарахаются от них, словно от прокаженных?
Служанка подошла ко мне с тяжёлым вздохом, смирившись с последствиями моего любопытства.
— Это преступники? — в глазах заискрился нездоровый интерес. Как-то раньше мне было всё равно на политические дела королевств. В книгах, что мне были доступны, была описана лишь их история. Что до дел сегодняшних, я лишь знала, что соседнее королевство Валод одобряет магию и крайне недружелюбно к нам. Но всё это было где-то там, далеко. Сейчас же прежняя картина мира начала давать трещину. В голове загоралось всё больше вопросов, которые вызывали непонимание и всё возрастающее раздражение. Но вместе с тем я постаралась сохранить маску невозмутимости.
— «Неверные», Ваше Высочество. Магическое отребье. Они не хотят чтить нашего короля, следовать нашим порядкам и верить в то, во что верим мы. Их поймали солдаты в лесах у границы. Разведчики соседнего королевства — эти дикари всё никак не успокоятся, лезут и лезут к нам. Говорят, трудно было их поймать, уж больно ловко они прячутся и стреляют из лука. Я, как и все остальные, надеюсь, что у них смогут выведать хоть какую-то полезную информацию перед тем, как казнят. Наверняка здесь же, на площади.
— Казнят? — в голове эхом раздалось непривычное для ушей слово, которое я повторила вслух. — Я не припоминаю публичных казней.
Голос Греллы стал мягким и извиняющимся, будто этой фразой она старалась стереть всё, что происходило сейчас передо мной:
— Обычно Вас старались чем-то занять в это время, следуя указаниям короля. У Вас же столь трепетный возраст, негоже принцессе подобное лицезреть, это дела взрослых.
— Неверные... — на губах по-прежнему было это слово, которое сейчас выглядело совершенно новым.
Я начала заново перелистывать в голове известные мне страницы истории. Столетиями люди жили в едином королевстве Белвос. А вследствие гражданской войны между братьями четверть века назад, оно разделилось на Нобелус и Валод. Люди Нобелуса терпимо относились к обладателям магической силы. Но после того, как матушка умерла в страшных мучениях от козней придворных магов, отец повелел, что для подобных людей не место на нашей земле. Их и тех, кто имеет с ними связь, называют в простонародье «неверные».
Служанка хмыкнула, прерывая мои раздумья, и довольно протянула:
— Слава Богу, наши доблестные солдаты заставили отвратительных колдунов покинуть нашу благословенную землю, — её глаза с каждым словом всё больше сияли нездоровым блеском, а голос становился громче. — Народ поддерживает короля и по сей день. Принцесса, Вы должны гордиться Его Величеством. Каждый достойный гражданин помогает сохранять чистоту нашего королевства от поганых магов и тех, кто их защищает!
Слова вязким туманом растекались в моей голове, не обретая нужного акцента и формы. Я как заворожённая смотрела на пленных, стараясь не упускать деталей.
— Что с ними сейчас будет, Грелла?
— Скорее всего их отведут в подземные темницы. Возможно, будут пытать. Нескольких, наверное, сразу убьют, чтоб зря еду не переводить. Хотя вряд ли стража будет им вообще давать пищу. Так что рано или поздно они обязательно заговорят и поведают интересующие короля вещи, можете не беспокоиться, принцесса. Хоть какая-то польза от этих тварей да будет, наши ребята своё дело знают.
Перед глазами сразу стали возникать образы из её слов. Так явно, что мне пришлось закусить губу до боли, стараясь отвлечься от этого. «Вот так, не разобравшись, просто потому что они какие-то другие, их замучают и убьют? Я думала за казнями стоит намного больше причин. Неужели они виновны только потому, что не согласны с нашими порядками? Не может же быть, чтобы закон был таким бесчеловечным...» — все эти вопросы буквально рвались наружу.
На моих глазах выступили слезы, но я продолжала стеклянным взглядом сопровождать пленных. Таких разных, совсем ещё молодых, отправляют на мучения и смерть в моём доме. А я своим бездействием даю разрешение на такое бесчинство. Стараясь запомнить каждого из них, я сжимала кулаки до боли. Нужно отметить каждую деталь и очертания, чтобы не забыть. Чтобы запомнить надолго. Мне хотелось, чтобы это жуткое воспоминание жило в сердце, не разрешая сложить руки, а наоборот, давая силы стать достойной королевой, которая больше не допустит подобного бессмысленного кровопролития в королевстве.
— Прошу меня простить, Ваше Высочество, они неисправимы и опасны. Таков наш мир... — Грелла с твердостью во взгляде повернула ко мне голову. На секунду мне показалось, что в её глазах проскользнуло смятение или жалость, этого я не успела понять.
Я тут же отвернулась обратно к пленным, провожая их пристальным взглядом. По мере приближения ко дворцу их головы стали склоняться всё ниже. То ли от усталости, то ли от нежелания встречаться взглядами с родственниками убитых ими солдат. Толпа же продолжала бесноваться и осыпать их проклятиями.
Вдруг один из пленных поднял голову и посмотрел прямо на меня своими большими малахитовыми глазами, которые как молния сверкнули из-под туч чёрных волос. Моментально получив пинок по спине тыльной стороной меча, юноша кашлянул и склонил голову обратно вниз. Это была секунда, но за эту секунду я многое поняла, прежде чуждое мне — прочувствовала.
Этот холодный северный взгляд о многом сказал. Я никогда бы не подумала, что взгляд может показать столько боли, обиды и горя за доли секунды. Непроизвольно удерживаемые слёзы вышли как реки из берегов и потекли по побледневшим щекам. Как же больно.
Служанка, стоявшая рядом, спохватилась:
— Ваше Высочество, Вам стоит отдохнуть. Давайте я отведу Вас в Ваши покои?
Смутно понимая происходящее из-за хаоса в голове, я согласилась пойти в свою комнату. Слишком много новых эмоций я испытала с утра, слишком много чувств. И слишком много невероятно чуждого хрупкому и доброму сердцу пришлось увидеть и услышать.
Как-то очень неожиданно в мой безмятежный мир ворвалась жестокая реальность, спутав всё, что до этого было незыблемым. Да, я знала отлично историю и начиталась всякого в книгах. Но это книги. Я смутно подозревала, что нечто подобное может случиться. С одной стороны, я была готова к этому. Но к реальности, которая отличалась от той, которую мне построили в голове, и которую я воображала себе, невозможно подготовиться. Ведь она на самом деле оказалась другой. Такой вызывающе противоречащей всему моему знанию и опыту, что моя голова раскалывалась, когда я думала об этом и старалась оправдать происходящее.
— Всё в порядке, можешь ступать, Грелла, — полушёпотом ответила я, садясь на край кровати.
— Но, принцесса, вид у Вас нездоровый, может позвать лекаря?
Я махнула рукой:
— Нет, всё хорошо. Мне нужно отдохнуть немного. Ступай.
Опустив голову на мягкую подушку, я повернулась к окну. Обычно яркое в это время солнце сейчас будто насмехалось надо мной. Оно было такое же как всегда. Мир был такой же как час назад. Но внутри словно что-то сломалось, и стать прежней я уже не могла. Мысли продолжали хаотично роиться в голове, не давая покоя: «Кого я обманываю? Как прежде уже никогда не будет. Слишком многое скрывали эти стены от меня, представляя всё так, как удобно отцу. Не могу я смотреть безразличным взглядом. Взглядом, которым положено смотреть на других, на их мнение, на то, что открылось для меня как новое, на то, что больно видеть...»
Я закрыла глаза. Было бы проще, если бы я не услышала крики снаружи, если бы не сказала те слова вслух, если бы не встретилась взглядом с пленным. Всё было бы намного проще. Но так ли это? Эти стены не смогут всегда защищать меня от жестокости мира, рано или поздно я бы столкнулась с этим лицом к лицу. И тогда стало бы ещё сложнее принимать это всё. Будет ли у меня вообще возможность иметь своё мнение? Я обязана буду поступать как отец, продолжать политику моего королевства, нравится она мне или нет. Потому что такой порядок общества уже построен и глубоко вошёл корнями ненависти в эту землю. В эту «благословенную», как сказала Грелла, землю...
Не заметив, как быстро течёт время в раздумьях, я уснула.
***
На следующий день всё было как и прежде, кроме того, что у меня не было аппетита. Стук в дверь заставил меня оторвать взор от страниц книги, в которой я пыталась найти хоть какое-то утешение.
— Прошу простить, принцесса. Его Величество приглашает Вас к обеду.
Отложив том древней истории, я поднялась:
— Благодарю. Передайте ему, что я в скором времени прибуду.
Вздохнув, вышла в коридор и направилась в обеденный зал. Упавшая духом после вчерашнего, сейчас я и картины видела какими-то серыми. Даже знакомые стены отдавали холодом и напряжением. Не может так продолжаться, я должна что-то сделать, всё-таки это и мой народ. Мы не можем вести себя так с людьми, пусть даже и чужаками.
Поприветствовав короля по всем правилам этикета, я села за уже накрытый длинный стол. Но ни роскошные яства, ни убранство зала не могли затмить фигуру хмурого отца, сидящего за другим концом. Личные охранники короля и служанки старательно изображали каменные изваяния у стен.
К моему удивлению, король заговорил первым. Возможно, заметил моё отстранённое выражение лица.
— Старшая горничная доложила мне о тебе. Ты почти ничего не ела со вчерашнего дня. Фелис, меня это беспокоит. Это из-за неверных? Я велел страже приводить преступников в тёмное время суток, чтобы не будоражить народ попусту. Но в этот раз не всё пошло так, как я предполагал.
— Отец, почему наш народ так жесток к ним? Они ведь тоже люди... — с некой детской обидой вырвался вопрос, заставив короля отложить столовые приборы в сторону и нахмуриться ещё больше — уж в этом он был мастер.
— Пойми, Фелис, мы не жестоки, а справедливы и милостивы. Иначе бы я позволил толпе растерзать этих мерзавцев из Валода прямо на площади.
— Мама бы такого «милосердия» не одобрила... — я недовольно взяла кубок, чтобы хоть как-то протолкнуть ком в горле.
Резкий хлопок по столу вынудил меня вздрогнуть. Я сжала кубок крепче, чтобы не выронить.
— Твоя мать именно из-за своего безрассудного милосердия и скончалась! Не хватало ещё тебе пойти по её стопам! Всё — тема закрыта. Тебе нужно больше учиться и не забивать голову всякой ерундой. И чтобы ни шагу за стены дворца! Ты меня услышала?
Я медленно кивнула, пребывая в глубоком ступоре. Шепнула невнятный ответ, который устроил отца. Но если честно, не так меня испугал его крик, как-то, что было с кубком. Мои глаза никак не могли оторваться от проклятой воды, которая покрылась ледяной коркой.
«Если это сейчас кто-то увидит — мне конец. Точно казнят прямо на месте». Лоб покрылся испариной, я запаниковала. Но холодный обод уже поднёсся к губам, чтобы скрыть произошедшее с водой от прислуги.
Благо лёд был тонкий и от перепуганного частого дыхания быстро растаял. А вот противоречивые мысли, наоборот, всё больше окутывали сознание и становились отчётливее. Надеюсь, вода замёрзла только в нём. Это от того, что я испугалась? Уф, это было крайне рискованно.
Дальнейшая трапеза прошла в гробовом молчании, которое я не хотела прерывать из-за повисшего в воздухе напряжения. Закончив обед, король встал из-за стола и вышел из зала. Проследив за ним взглядом, я опять посмотрела на опустевший кубок в руке. «Так глупо, из-за какого-то кубка согласилась быть пленницей».
«Пленницей...» Из головы вновь никак не выходили пленные. Интересно, отец запретил мне покидать стены дворца только в целях воспитания или думает, что валодцы сбегут и как-то навредят? Судя по всему, вредят тут только им. Как бы я не прокручивала эту ситуацию в голове и как бы не хотела стать на сторону отца, это было выше моих сил.
Прекрасно сервированная пища просто не лезла в горло, вынуждая меня закончить обед и подняться. Была бы мама жива, она бы выслушала меня и поддержала... Сейчас же я сама по себе.
Я покинула трапезную быстрым шагом, оставляя прислугу позади. Хотелось пройтись, чтобы хоть как-то развеять кипящую во мне бурю эмоций и негодования. Как всё запутанно... Ну никак я не понимала отца. Как можно обвинить всех, кто связан с магией только из-за того, что убийца матери тоже был магом? Это ведь грех одного человека, разве нет? И точно уж никак не должны быть виновными простые люди, которые хорошо относились ко всем, в том числе и к магам. Они же просто хотели мира, жить, как и раньше, на своей земле. Но плата кровью — это не та цена, которую нужно требовать за то, чего они не делали. Кроме того, разве они не имеют право на землю своих предков, как и обычные люди без магических сил и способностей?
Каменный пол эхом разносил по коридору стук каблуков в такт моему сердцебиению. Пасмурная погода за большими арочными окнами красочно передавала происходящее у меня на душе.
Почему же магов у нас все так невзлюбили и поддержали эти странные решения моего отца? Из-за страха перед Его Величеством? Что-то я не замечала страха на лицах горожан, когда мне доводилось выезжать в город. Из-за страха перед колдовством? Но, насколько я знаю, народы других королевств как-то уживаются с магами. И вообще, магией ведь наверняка можно создавать удивительные вещи. Тогда что, из зависти? Просто из-за того, что кто-то умеет колдовать, а чистокровный человек нет. Возможно. Тогда решение короля просто развязало руки тем, кто всегда считал себя ущемлённым. И они с удовольствием всё это раздули до невероятных масштабов.
Я остановилась, протерев усталые глаза. Оказалось, пока шла, думая о своём, ноги сами привели к покоям матери. Возможно, если я немного побуду здесь, мне станет легче. По распоряжению отца её комната оставалась нетронутой, и разрешено сюда заходить только двоим — королю и мне.
Воспользовавшись ключом, который мне остался от матери, я вошла в комнату и закрыла её за собой.
Клонящееся к закату солнце всё ещё давало достаточно света, чтобы можно было осмотреться. Судя по количеству пыли и паутине по углам, никто не заходил в комнату довольно давно. Нужно будет распорядиться, чтобы слуги провели хотя бы лёгкую уборку, не прикасаясь к личным вещам.
Стараясь не поднимать залежавшуюся пыль, я медленно стала обходить помещение. Светлые пастельные тона маминой комнаты показывали её тонкую, женственную натуру. Множество картин с пейзажами и пышными садами, утончённые статуэтки, даже орнаменты на канделябрах и мебели были искусно выполнены в одном стиле, придавая этому месту образ отдельной вселенной, которая отличалась от всего остального во дворце. Казалось, время здесь остановилось и ждёт хозяйку, чтобы пойти своим чередом с её появлением.
Я подошла к столику с зеркалом в ажурной раме напротив кровати и, сев на стул, посмотрела на своё отражение. Взгляд упал на мамин кулон на шее. Обычно я хранила его в шкатулке, но когда мне было одиноко — надевала. Аккуратно сняв драгоценность, я покрутила её в руках, рассматривая.
Так нежно, даже здесь чувствуется её душа. Тонкие линии розы на золотой поверхности так и манили. Не сдержавшись, я провела пальцем по этим выпуклостям с закрытыми глазами, представляя, что когда-то моя мама тоже могла так делать. И этот жест, казалось, сблизил нас в этот самый миг. Словно она стоит в шаге от меня.
Внезапно я почувствовала лёгкий укол в палец, и глаза распахнулись. Неужели в такой искусной работе могут быть изъяны и зазубрины? Капля крови стекла по металлическим лепесткам. Я хотела вытереть её, но кулон тихо щёлкнул в моих руках. Ого, значит эта зазубрина не просто так. Тогда что же внутри?
Внутри оказался маленький серебристый ключик. Подпрыгнув от радости и неожиданности, я чуть ли не опрокинула стул. Новая загадка, которую мне подкинула жизнь. С этим я точно должна разобраться!
Глаза загорелись интересом, я начала энергично оглядываться, выискивая, к чему может подойти этот ключ. Он довольно маленький и аккуратный, значит это шкатулка или что-то с малозаметной замочной скважиной.
Спасибо всем моим прочитанным романам, я обладала внушительным представлением, где можно спрятать что-то важное. Поэтому тщательно осмотрела всё, что можно отнести к этому списку. Но ни разнообразные шкатулки, ни внушительные книги на полках, ни ящики в комодах не имели замочных скважин, а я искала уже больше часа.
Сев на край кровати перевести дух, задумалась. Солнце уже практически зашло, зажигать здесь свечу было бы неосмотрительно. Неужто придётся уйти? Я посмотрела на портрет матери. Она была именно такой, как я её себе представляла все эти годы — невероятно красивой и улыбчивой. Мой взгляд зацепился за раму портрета. Она была из такого же материала, как и ключ из кулона. «Не может же быть? Или может?» — прошептала, не веря в свою удачу.
Я встала и аккуратно подставила стул, чтобы залезть и снять мамин портрет. На стене не было ничего необычного, а вот с обратной стороны портрета, совсем рядом с рамой, я нашла незаметное углубление. И, о чудо, ключ подошёл. Приготовившись мыслями ко всему, я открыла заднюю стенку. Внутри портрета по размеру холста лежал ещё один холст. Быстро достав его, положила на кровать, поспешила закрыть раму и повесить портрет на место, а также спрятать ключ в кулон. Вернув всё как было, я принялась разглядывать находку.
На вид — карта, и довольно-таки старая. Планировка была такая неразборчивая, что сначала я не могла сообразить, что к чему, пока не обнаружила несколько знакомых помещений для ориентира. Внимательно рассматривая отметки помещений, я заметила, что на ней есть места и ходы, которых нет на самом деле. То есть во дворце куча секретных ходов, о которых знала только мама? Но зачем они ей? Если бы отец знал, он бы не позволил карте пылиться в комнате. И то, что кулон среагировал на мою кровь... Значит, только мама имела доступ ко всему этому? Так странно, зачем ей скрывать подобное, не понимаю... — опять возник целый сонм вопросов в голове, отчего я растерялась.
Прикрыв веки и глубоко вздохнув, я попыталась взять себя в руки. Ходов было столько, что можно проникнуть незамеченной куда угодно. И все тоннели идут из её комнаты. Если у матери была такая возможность, тогда почему не сбежала, когда ей грозила опасность? Опять вместо ответов одни вопросы. Ну я хотя бы должна проверить, действительно ли карта настоящая. Нужно понять, как открывается вот эта тайная дверь. И открывается ли вообще что-то. Может, все тайные ходы давно завалили, а может их и не было, и это просто какой-то строительный план. Впрочем, мама вряд ли бы стала прятать какой-то обычный строительный план.
Стараясь не шуметь, я с трудом перетащила огромное зеркало из угла к комоду справа и начала осматривать каменную кладку, которую оно прикрывало. Вроде должно быть здесь. Ничего необычного и выделяющегося я не увидела, поэтому начала, как это принято в романах, нажимать на всё подряд, но, к сожалению, ничего не происходило.
Прислонившись спиной к стене, я медленно съехала по ней. Села на пол, оказываясь между столом и другим комодом, прилегающим почти вплотную к стене слева. «Почти вплотную... почему не вплотную?» — мелькнула мысль. Это было заметно только с той стороны, где я сейчас была. Я придвинулась к зазору ближе и обнаружила чуть выпирающий камень за самим комодом, который и создавал эту пустоту. Ещё один камень, чуть поменьше, находился ниже, у ножки, и за счёт этого до него можно было достать и нажать, что я и сделала. За спиной со скрежетом вжалась внутрь и сдвинулась немного вправо каменная кладка, открывая узкий проход. Впереди, покуда доставал свет, пространство расширялось, позволяя спокойно пройти взрослому человеку. Паутина белыми «ламбрекенами» свисала с потолка, давая понять, что сюда тем более никто не заходил.
Не успела я ничего предпринять, как в коридоре послышались шаги. Чтобы меня не застали с таким сюрпризом, я быстро нажала камень ещё раз, и стена поехала обратно. Я подтянула зеркало на место и, сложив карту, спрятала под корсет. Прислушиваясь, стала дожидаться, пока шаги стихнут, и я смогу беспрепятственно вернуться в свою комнату без лишних свидетелей.
Мне ещё предстоит изучить карту более подробно. Главное, что один ход уже обнаружила, так что она говорила правду. В этом я могла не сомневаться.
