За закрытой дверью (18+)

Когда человек понимает, что не хочет продолжать жить? Когда находится в тупике. Большинство находят выход из сложившейся ситуации и двигаются вперед, не важно с гордо поднятой головой или еле волоча за собой ноги. Сегодня Айрин относилась к подавляющему меньшинству.

Утро началось не как обычно. Девушка не отложила на пять минут назойливо звенящий будильник, не раздался стук в дверь с требованиями матери поторапливаться, не последовал голос брата, спрашивающего где лежит его толстовка, что спрятала Панелопа, с громогласным: «Мой сын не будет ходить в ужасных безвкусных кофтах. Семья Палмер должна выглядеть презентабельно».

Попытавшись сделать вдох, Айрин почувствовала, как грудную клетку словно сдавило тисками. Сухие губы открылись в попытке попросить помощи. Кого? Не знает. В горле стоит ком, старательно сдерживающий тошноту. Тишину прорезает писк аппаратуры.

Глаза уперто отказываются открываться полностью. Яркость в помещении заставляет безостановочно моргать. Приподнявшись с желанием осмотреться, Айрин вновь упала на жесткую поверхность, почувствовав иглу в сгибе локтя. Раздался звук открывающейся двери и приближающиеся шаги.

— Привет, Айрин. Я твой лечащий врач — доктор Мэтьюс, — голос над головой девушки вызвал чувство накатывающей паники. Палмер не могла прекратить моргать. Слишком ярко. Словно ощутив, в чем заключалась проблема девушки, Мэтьюс обратился к кому-то:

— Прикрой жалюзи.

Последовали менее громкие шаги. Шелест. Количество света уменьшилось, позволяя Айрин дольше хвататься взглядом за окружающую её обстановку. Бледно-голубые стены, на них плакаты на медицинскую тематику, монитор ЭКГ, издающий противный писк, и два человека. Мужчина и женщина. Доктор Мэтьюс с правой стороны кровати с интересом наблюдал за поведением девушки. Айрин не понравился его взгляд. У мужчины не было вызывающей неприязнь внешности. Ростом чуть выше нее, широкоплечий брюнет с голубыми глазами, большим носом и узкими губами. Он был обычный. Просто мужчина. Просто в халате. Но этот взгляд... Палмер бросало в дрожь от него. Заинтересованный, ожидающий чего-то. Чего? Что он от нее хочет?

— Как чувствуешь себя?

Айрин попыталась пожать плечами, как обычно делала, когда не хотела врать о самочувствии. Не вышло. Тело болело от малейшего движения. Попыталась выдавить ответ, но с трудом сдержала приступ тошноты.

— Линда, — повернулся к женщине в голубой форме, и протянул руку, получив папку, за которой тянулся. — Итак, — листая и проверяя содержимое, мужчина стал перечислять написанное, — черепно-мозговая травма, гематомы по всему телу, множество неглубоких ран и царапин, истощение. Ты что-то помнишь?

Собрав все силы, Айрин с трудом покачала головой и поморщилась. Постаралась ответить, но выдавила лишь первую букву. Горло драло как при ангине.

— Не торопись разговаривать, — поспешил ограничить попытки девушки. — Всё понемногу, дорогая.

Нахмурившись, брюнетка перевела взгляд на медсестру. Женщина улыбнулась. Линда была привлекательна. Темные кудрявые волосы, завязанные в высокий хвост, карие глаза, мягкие черты лица и добрая улыбка. Она показалась Айрин милой. И, в отличии от Мэтьюса, не вызывала неопределенного чувство, с преобладающим все же негативом.

— Что-то болит? — кивок. — Голова? Тело? — кивок. — Тошнота?

Словно в доказательство, тело Айрин зашлось в судороге, и белесая жидкость покинула организм с громкими звуками.

Вовремя отойдя от кровати, Мэтьюс осмотрел последствия плохого самочувствия девушки, попросил Линду позвать санитара и принести сменные белье с одеждой. Медсестра вышла. Мужчина обошел кровать и присел на край. На губах расцвела неприятная улыбка. В глазах плясали дьяволята.

— Значит, ничего не помнишь?

Отрицательно покачала головой. Айрин хотела узнать у врача о том, что в памяти не числилось, но не могла физически. Да и желания вести с ним диалог стояло последним в её списке. Противный.

— Ты объявлена в розыск уже неделю, — пояснил Мэтьюс. — Сотрясение головного мозга негативно влияет на твою память. Она может вернуться через неделю, месяц. — Накрыв руку девушку своей ладонью, мужчина наклонился чуть ниже. — Может сразу, резко. А может постепенно.

Мэтьюс растягивал гласные, наслаждаясь реакцией брюнетки. Айрин тянуло вновь опустошить желудок. Не зря мужчина вызывал противоречивые чувства.

— У тебя в крови обнаружили целый коктейль из наркотических веществ. Расскажешь, что употребляешь?

Нахмурив брови, Айрин еле заметно покачала головой. Она не принимает наркотики. Она не такая. Не наркоманка. Айрин — лучшая ученица, староста класса, капитан группы поддержки, гордость своих родителей. Зависимость — это не про нее.

— Не признаешься значит. Ладно, с документами и осмотром я закончил. Скоро придет шериф и расскажет тебе, что точно произошло. Это уже не моя работа.

Хлопнув ладонью по папке, мужчина резко подался к выходу, но у самой двери обернулся и окинул взглядом пациентку. Было в нем что-то... Подозрительное. Мерзкое. Отвратительное. Хотелось натянуть одеяло повыше и закопаться в него с головой, но Айрин все еще не могла свободно двигаться, поэтому терпела чужое внимание, уставившись в одну точку на потолке.

Люди сменяли друг друга с невиданной скоростью. Доктор, медсестра, санитар, уборщица, снова медсестра. С трудом вышло выпить половину упаковки йогурта, но в желудке он долго не продержался, выйдя с громким кашлем и болью, отдающейся по всему телу. Пришлось вновь убирать палату, менять постельное белье и переодевать девушку, чем занималась Линда, не показывая недовольство ситуацией. Подобное было привычно, часть работы, к которой она не испытывала ненависти или омерзения.

На смену женщины пришел шериф, и Айрин снова пришлось остаться с мужчиной наедине. Такой же неказистый, как доктор Мэтьюс. Палмер чувствовала, как что-то внутри нее переворачивается при виде взрослых мужчин. Беспокойство, страх, отвращение. Это же она испытала при виде человека в форме, стоящего на пороге её палаты. Разница лишь в том, что тот не проявлял внимания, замеченного за лечащим врачом.

Шериф поведал то, что ему известно от родителей Айрин и соседей. Семья Палмер смотрела фильм до поздней ночи, что девушка прекрасно помнит, ведь сама выбрала "Сумерки", чтобы послушать комментарии брата, которые так поднимали ей настроение. В четвертом часу в дом вломился неизвестный в капюшоне и банданой на лице. Завязалась драка, в которой Кевину, отцу Айрин, прострелили бедро, после чего выбили сознание путем удара по голове вазой. Айрин сразу поняла, о какой вазе идет речь. Любимый антиквариат матери. Следующей ударили Пенелопу, также впоследствии потерявшей сознание. После, по словам соседей, прозвучало еще два выстрела. Одна пуля обнаружена в стене, другой нет, однако на месте происшествия найдена кровь Евгения. Из дома пропали все драгоценности. Подростков также не было обнаружено. По приезде полиции Пенелопа уже была в сознании и в истерике просила найти ее детей. Полиция организовала поиски, однако не меньше они ждали, что грабитель пришлет письмо или позвонит с целью потребовать выкуп. Этого не произошло. Через неделю Айрин Палмер была обнаружена неким Диланом Адамсом в лесу, близь неблагополучного района Лан-Вилладж, в сознании, но в бреду. Днем ранее доставлена в больницу. Евгения все еще разыскивают.

— Я хочу, чтобы ты понимала, как это серьёзно, — Правда? На девушку напали, ее брат пропал, а шериф считает, что она относится к этому, как к какой-то шутке? Идиот. — В последнее время подобные случаи участились. Этого человека нужно найти как можно скорее. Если что-то вспомнишь, звони. Я оставлю свой номер на тумбе, — заранее подготовив бумажку с коряво написанными цифрами, мужчина положил её на обещанное место. — Телефон тебе привезут родители. Они пытаются забыться работой, но им уже сообщили, что ты пришла в себя. Выздоравливай, Айрин.

Получив легкий кивок в ответ, мужчина натянуто улыбнулся, после чего встал и вышел из палаты.

Тишина. Ей требовалась тишина, чтобы немного подумать, и постараться откопать внутри себя воспоминания прошедшей недели.

Оставив за спиной палату с пострадавшей, Зак Беннет неспеша шел к выходу. Шериф приглядывался к окружающим, опираясь на одно из самых важных правил. Преступник всегда возвращается. Несмотря на кратковременную потерю памяти, Палмер всё еще опасна. Никто не знает, где она провела всю неделю. Держали её в заложниках, или девушке удалось сбежать и шататься по округе столько времени. Это являлось тайной, покрытой мраком. Айрин могла видеть нападавшего. И Заку нужна его личность.

В городе стали бесследно пропадать люди. Это волновало всех вышестоящих над ним.

***

Пролетела неделя пребывания в больнице. За это время родители навестили девушку дважды, однако радости в их глазах Айрин не увидела. В семье Палмер не было принято делиться эмоциями, тем более позитивными.

Эмоции — это слабость.

Взрослые были слишком серьезными и почти не давали детям родительского тепла. Девушка тайно надеялась, что увидев дочь на больничной койке, она обнаружит толику радости в глазах родных, что ее нашли и целую доставили в больницу, но получила лишь равнодушие и скупые пожелания о выздоровлении. Айрин плохо себе представляла мать, бьющуюся в истерике из-за пропавших детей. Но шериф говорит, что все соседи стали свидетелями данной картины. Оставалось только верить словам.

Связь в больнице ловило плохо, поэтому, из-за отсутствия возможности связаться с друзьями и парнем, девушка занималась самобичеванием. Листая фотографии в галерее, она часто натыкалась на изображения брата. Они были близки. Несмотря на холодность старшего поколения, подростки еще хранили теплое общение между собой. Конечно, случались ссоры и разногласия, но все быстро возвращалось на круги своя. Кто, как не они, могут позаботиться друг о друге? Евгений был старше Айрин на два года и являлся ее поддержкой и опорой. Наверное, из-за этого она чувствовала себя паршивее, чем могла. Поиски не давали результатов. Парень исчез с радаров, и Айрин боялась предположить самое страшное. Она верила, что он жив.

Организм постепенно восстанавливался. Девушка могла есть небольшими порциями, говорить, изредка запинаясь или забывая слова, медленно передвигаться по палате. Больше всего неудобств приносила черепно-мозговая травма. Периодически начинало темнеть в глазах, в ушах появлялся звон, беспричинно тошнило. Поступающая информация доходила дольше обычного. Айрин часто дергалась, еще чаще случались короткие панические атаки. Чувствуя боль в теле, она просила больше обезболивающих, в которых её ограничивал Мэтьюс. Он уверял, что подобное поведение свойственно для посттравматического стрессового расстройства. Утверждал, что девушке нужно пройти курс у психиатра. Айрин мысленно слала его куда подальше. Мужчина так же проявлял слишком много внимания. Вызывающие дрожь мерзкие ухмылки, незаметные для других прикосновения. В один день Айрин высказала ему все, что думает по этому поводу, но в ответ получила смешок и очередное поглаживание по плечу.

Айрин подружилась с Линдой. Та приносила ей булочки, которые Палмер не могла съесть из-за последующей тяжести в желудке, части доходящей до тошноты. Однажды женщина принесла ей книгу по астрономии. Оказалось, ее сын увлекается темой звезд. Айрин узнала из уст женщины о том, что парню нравится заниматься изучением языков. Английский, испанский, итальянский, французский, португальский. Палмер мысленно позавидовала. Не только из-за легкого усвоения языков, незнакомый ей человек был настоящим полиглотом, что не могло не вызвать зависть. Проблема была в другом. Забота медсестры вызывала приятное жжение внутри, и девушка втайне завидовала ее ребенку. Ведь, если медсестра так относится к чужому человеку, то ее сын явно не обделен родительской любовью? Похвастаться тем же она не могла.

Настал седьмой день ее пребывания в больнице с тех пор, как Айрин пришла в сознание. Доктор Мэтьюс посчитал, что девушка может больше не задерживаться в учреждении. Эта новость не могла не обрадовать. Не придется больше терпеть эти наглые хитрые взгляды с последующими прикосновениями.

Дождавшись отца, отпросившегося с работы пораньше, Айрин попрощалась с Линдой, пообещав навестить её в скором времени, после чего пошла в сторону выхода, не взглянув на лечащего врача.

Дорога домой была полна молчания, разбавляемого легким джазом. Кевин любил джаз. В его машине не было место року, попсе или чему-либо еще. Это девушка усвоила с момента, когда включила популярную песню крутящуюся на радио лет десять назад. Тогда отец впервые показал что-то помимо безразличия. Он разозлился.

Интересная семья Палмер.

Дети пропадают — им плевать. Другая волна радио — они в ярости.

Дом встретил тишиной. Гостиная, где произошел инцидент, о котором Айрин так и не смогла ничего вспомнить, выглядела как всегда. Тот же длинный серый диван, напротив плазма и винные шкафы, забитые бутылками с различным алкоголем, белоснежный ковер на полу. Новая ваза с сухоцветами на журнальном столике. Те же серые обои, бледные картины, плотные шторы. Панорамное окно с балконной дверью.

Ничего не изменилось.

Девушка не заметила следы борьбы или пятен крови, о которых заикался шериф. Видимо, Пенелопа вызвала клининг, чтобы все убрать. Логично. С той ночи прошла неделя.

Айрин ждала, что из-за угла выскочит Евгений, встретив сестру теплыми объятиями. Они оба посмеются над ситуацией, а потом завалятся смотреть какую-нибудь глупую комедию, чтобы вытеснить неприятные воспоминания.

Но этого не произошло.

Сверху донесся хлопок двери, и Айрин догадалась, что отец закрылся в кабинете. Он не сказал ей ни слова. Может, ему не здоровится?

Кому ты врешь, Айрин? Ему просто на тебя плевать.

Выходя из гостиной, взгляд девушки наткнулся на изъян этой идеально вылизанной комнаты. Небольшая дырочка в стене, близ выхода в коридор. Место, куда попала пуля. Девушка аккуратно коснулась углубления, не скрытого новой картиной. Удивительно, что Пенелопа не переклеила обои. Зная, как женщина относится к внешней составляющей своего дома, это было странно. Она, черт возьми, выстирала ковер, на котором была кровь её сына. Не выкинула. Не купила новый. Выстирала. Это вскользь упоминал шериф. Женщина помешана на чистоте и порядке. Так почему следы той ночи еще оставались в доме?

Айрин чувствовала, как глаза наполняются соленой жидкостью, а под ребрами начинает жечь. Накрыв лицо ладонями, девушка ощутила привычное за неделю головокружение и присела на корточки. Брюнетке страшно думать о том, что происходит с её братом. Возможно, она легко отделалась, пропав на неделю и вернувшись с отсутствием воспоминаний.

Она готова отдать всё, лишь бы увидеть брата целым и невредимым.

Задыхаясь, Айрин старательно давила всхлипы, боясь быть услышанной, и вытирала льющиеся без остановки слёзы.

Эмоции Палмер — слабость.

Эмоции Айрин — сила.