Глава 4.
Эстер.
Проходя мимо ряда однотипных домов, я отметила, что ничто не способно изменить уклада "Рая" - каждый день жители выполняли одни и те же привычные действия, точно роботы, запрограммированные на ручной труд, и никого не волновало то, что ими управляет мнимый посланник Божий. И намерения у такого посланника отнюдь не добрые.
Когда моя семья попала сюда, я думала, что начнется новая жизнь, полная радости и любви. Ведь именно так пастор Нельсон расписывал жизнь в уединенном, чудотворном месте, окруженном лесом и полем. Он говорил, что жизнь здесь - подарок Бога для пропащих душ, источник исцеления и место обретения силы для дальнейшего существования. Но на деле оказалось, что община - место конца, где каждый будет плыть в океане своих слез и никогда не доплывет до берега, как бы ни старался, уйдет на дно словно булыжник, брошенный с мостовой.
Нет той точки, того логического завершения, где бы каждый прихожанин сказал: "Да, я исцелил свою душу благодаря стараниям пастора Нельсона, обрел семью и друзей, и готов двигаться дальше, без чьей либо помощи!". На самом деле, каждый оставался здесь до конца своих дней, прозябая годы жизни в пустую, так и не найдя обещанной чудодейственной силы исцеления.
Промывка мозга для потерявших себя людей, использование в качестве рабов и инкубаторов для продолжения рода Нельсонов - такая участь уготована для каждого жителя общины "Рай".
Все чаще думая о том, что мне предстоит стать одним из "инкубаторов" меня охватывало чувство страха. Другая бы на моем месте подчинилась, приняла свою участь и терпела, но я не она - не одна из тех, кто положит свою жизнь на служение пастору Нельсону и Создателю. Я не могу и не хочу быть игрушкой в руках больного извращенца, который ослеплен жаждой власти и следует своим изощренным фантазиям.
Изначально Дэниел Нельсон показался мне добродушным и открытым человеком, у которого всегда находилось нужное слово для поддержания разговора, чуткое наставление в сложный период жизни, его глаза всегда светились добротой, а рука помощи была протянута каждому нуждающемуся. Но через полгода пастора словно подменили или, возможно, мужчина перестал скрывать свой характер: хороший образ добропорядочного пастора для привлечения как можно большего числа паствы в общину, сменился на противоположный образ тирана, запугивающего и управляющего уже существующей паствой в "Рае". В силу своего возраста, раскусить план пастора Нельсона я не смогла, но теперь я узнала его истинную натуру.
Изо дня в день я верила в один единственный исход событий - родители прозреют и поймут, что в общине им не место. Место нашей семьи в большом мире, как можно дальше от Дэниела и его последователей. В мире, где нет ограничений, ранних браков, соблюдения чужих укладов и устоев.
Как бы мне хотелось вернуть время вспять, чтобы папа не провалил дело за которое ему обещали продвижение по карьерной лестнице, а мать, морально истощенная и убитая горем, смогла пережить смерть сестры, тогда бы всего этого не случилось.
— Эй, Митчелл!
Меня вырвал из раздумий писклявый голос, который я узнала сразу. Его обладательницей была Морриган Грант - бывшая выпускница нашей школы, местная задира и отвергнутая пастором девушка. Она была одной из тех, кто мечтал очутиться в списке жен Дэниела, наивно полагая, что такой шаг сможет помочь ей стать счастливой. Внешними данными, а вернее природной красотой, девочка не обладала, но была свято уверена в своей привлекательности, о чем не забывала упоминать на каждом углу. Но был в ней все же этакий ирландский шарм, то ли в акценте, то ли в повадках, а может и в огненно-рыжих волосах, таких же как и у Элизабет. Любые разговоры, которые заводила Морриган, не важно, кто стоял перед ней, сводились либо к собственной персоне, либо к восхищению красотой пастора Нельсона. Девушка была словно одурманена им, безотрывно следуя за ним бесшумной тенью в любом направлении, куда бы тот не отправился.
Проигнорировав зов я, ускорив шаг, направилась дальше. Мне срочно нужно видеть Элизабет. Меня совершенно не беспокоят пустые разговоры с Грант, от болтовни лишь усилится мигрень.
— Эй, Митчелл! Ты совсем оглохла?
Грант ухватила меня за край юбки и рывком потянула к себе:
— Я к тебе обращаюсь. - девушка скрестила руки на груди и победно ухмыльнулась, во взгляде читалась неприкрытая ненависть. - Куда так спешишь?
— Морриган, мне некогда. - я переминалась с ноги на ногу, желая как можно скорее убраться подальше от собеседницы. Рядом с ней я не чувствовала себя в безопасности.
— Хочешь я изменю твои планы? - девушка сделала шаг вперед и очутилась почти нос к носу со мной, от нее пахло корицей и миндалем. - Ну что ты дрожишь как осиновый лист?
А я и не заметила, что легкая дрожь пробежала по всему телу. Пусть мне и было неприятно находиться в обществе Морриган, но такая реакция на ее присутствие была впервые. Возможно, это связано с новостями о том, что Грант, узнав кто стал избранной пастора Нельсона, рвала и метала, и обещала расквитаться с этой девушкой - то есть, со мной. А может, так сказывалось нервное напряжение последних дней.
— Говори быстрее! - заметив суровый взгляд собеседницы я поспешно добавила. - Пожалуйста?
Прозвучало это настолько ущербно, что Морриган ехидно заулыбалась и прищурилась, словно оценивая меня.
— Мне некуда торопиться. Впрочем, - девушка принялась раскачиваться на пятках вперед-назад, а взгляд ее блуждал по моему лицу. - Я краем уха слышала, что наш преподобный пастор отправился к тебе домой... И решила поинтересоваться, не знаешь ли ты цели визита?
Сказать, что я была в шоке - значит ничего не сказать. Сердце начало бешено колотиться, дыхание участилось, а тело окаменело. Коленки, того и гляди, подогнутся и я рухну наземь, испачкав тщательно выглаженную юбку. Мысленно сосчитав до десяти, я попыталась убрать все эмоции с лица и спокойным голосом продолжить беседу.
— Как видишь, я нахожусь здесь, а не дома, так откуда мне, по-твоему, знать цель визита пастора Нельсона?
Грант опешила, видимо поняла, что задала вопрос не по адресу и постаралась перевести диалог в другое русло:
— Допустим. Тогда другой вопрос. - девушка победно ухмылялась, обдумывая свои дальнейшие действия. - Каково оно, быть избранной?
Видя то, как я замешкалась, Морриган подошла еще ближе. Чувствуя дыхание девушки на своей щеке, мне пришло ясное осознание всей абсурдности ситуации - она ревновала меня к тому, кто и даром не нужен, к тому, кто забирает меня против воли. Дэниел был дьяволом во плоти, а никак не Божьим посланником.
— И? Нравится ли тебе осознавать то, что скоро его нежные, ласковые руки будут касаться твоих запретных мест? А по утрам вы вместе будете воздавать благодарность Создателю, молится ему и преклонятся. - взгляд девушки затуманился, она представляла себя на моем месте. - По воскресеньям вести совместные службы... Эх, - Морриган стукнула себя ладонью по лбу, - забыла самое главное! Ты станешь его главной женой, той, которой все остальные будут преклоняться, уважать и почитать. Именно тебе достанется честь родить следующего главу общины.
В следующую секунду по моему лицу разлилась жгучая боль. Я не сразу поняла, что Грант дала мне пощечину: этот момент прошел мимо меня, как будто в фильме перемотали нудную сцену. Место удара пульсировало и, уверена, уже покраснело, а девушка тем временем с высоко поднятой головой гордо прошла мимо меня, попутно плюнув мне под ноги.
Слезы грозились покатиться по щекам, а рука невольно коснулась щеки, в попытке унять боль. Я подняла глаза к небу, только для того, чтобы не расплакаться - не сейчас и не здесь, я не покажу свою слабость. Хотя, даже если и расплачусь на улице этого никто не заметит, уже через пару часов каждый будет знать, что Морриган Грант надавала тумаков Эстер Митчелл. Одно радовало больше всего - пастор Нельсон непременно накажет ее за проступок, ведь любое рукоприкладство запрещено на территории "Рая". Хоть я и ненавижу Дэниела, но за такое правило благодарна ему: поднял на кого-то руку - получай по заслугам. А Морриган это заслужила.
Мой разум застилала пелена тумана, поэтому я плохо помню, как добралась до дома.
Бесшумно, чтобы не привлекать внимания, я открыла дверь и услышала размеренный рокот голосов, доносящихся из кухни: мама, папа и гость о чем-то оживленно беседовали. Меня охватил жуткий интерес и я на носочках прокралась к дверному проему:
— Я не могу ждать до совершеннолетия Эстер. Предлагаю выдать ее замуж в шестнадцать лет.
Что? Как? Зачем? Тысячи вопросов загудели в моей голове. Такого просто не может быть! Как он посмел, так нагло и бесцеремонно заявиться в наш дом и предлагать столь нелепые действия?
— Но... - мать запнулась, оценивая ситуацию. - Это же через пять месяцев. Фрэнк, скажи что-нибудь!
Мне хотелось рассмеяться громко и звучно. Такой абсурд! Она просит помощи у отца, который пообещал собственную дочь. Этот человек, мой отец, не видит ничего дальше своего носа, живет только во благо себе и беспокоится лишь о том, что о нем подумают люди.
— Мы не можем принять такие условия.
Голос отца был суров. Неужели в нем осталась хоть частичка любви ко мне и здравый смысл? Не могу поверить!
По щекам покатились слезы, а изо рта вырвались сдавленные рыдания, пришлось закрыться ладонью, чтобы меня случайно не заметили. Я плакала от боли и одновременно от облегчения: боль - предательство родных, облегчение - они все еще меня любят и не готовы обменять на деньги, хотя бы в ближайшие три года.
Рыдания с такой силой захватили меня, что я не заметила насколько они стали громкими, лишь когда прекратился спор родителей с Дэниелом, ко мне пришло четкое осознание - меня заметили.
Как можно скорее я побежала по ступеням уже не скрывая своего присутствия. Следом за мной из кухни выбежала мама, ее бледное лицо было искажено гримасой ужаса, а в глазах блестели языки пламени - Марше тоже пришлась не по душе просьба пастора Нельсона.
— Эстер, милая. - мама следом зашла в мою комнату и легонько притворила дверь, оставив лишь маленькую щелочку. - Ты все слышала?
Я не желала отвечать на столь глупый вопрос. Неужели она и сама не поняла, застав меня за углом, что я прекрасно слышала их беседу? Мама может быть иногда такой глупой и не рассудительной, но это быстро проходит - она скрывает свою ребяческую натуру под маской этакой властительницы мира, которой по плечу любые преграды и которая не терпит чужих слез и жалоб.
— Значит, слышала. Что ж, хочу тебя успокоить, - мама присела на край кровати и положила свою худощавую руку мне на коленки. - До совершеннолетия пастор не посмеет притронуться к тебе. Я этого не позволю, слышишь, милая?
— Не позволишь? А не ты ли продала меня ему?
Во мне закипала ярость, я так и не смогла смириться с тем, что в современном мире родители отдают своих дочерей замуж как в средневековье. Почему нельзя позволить дочери выбрать мужа самой? Ведь не им, а именно ей придется провести лучшие годы жизни бок о бок с выбранным человеком.
Не могла я принять и факт того, что мне ежедневно предстоит заботиться о не любимом, родить ему ребенка и изо дня в день ложиться в одну постель. Нет! Все эти мелочи, если их таковыми можно назвать, должны происходить по любви - чистой и светлой, не опороченной мнимой верой и преклонениями к вымышленному Создателю.
— Это для нашего же блага, Эстер. Как ты не понимаешь, пастор Нельсон дал нам кров и душевное исцеление, а за это мы должны отплатить ему. И лучше платой для этого будет твоя любовь к нему.
— Мама, - я схватилась за хрупкие плечи матери и слегка потрясла ее в надежде на то, что это поможет ей прийти в себя. - О каком благе ты говоришь? Мы в плену! Посмотри вокруг: отдельная община, правила, по которым мы должны жить, запрет на общение с внешним миром! Это жизнь? Ох, мама...
Я сбилась со счета в который раз за день по моим щекам начинали течь слезы. Мне тяжело принять всю сложившуюся ситуацию и то, что моей жизни приходит неминуемый конец. Все, что вокруг меня - иллюзия благополучия, выдуманный мирок, созданный больным человеком. Окружающие меня люди находятся точно в трансе, не замечая элементарных вещей. Как бы мне хотелось знать, что не только я и Бет не терпят такого уклада в "Раю".
— Да, это жизнь. - ее голос заметно повысился, а лицо приняло все тот же безмятежный вид. - Ты думаешь, что останься мы в городе, то у нас бы все шло как по маслу? Ты просто глупа, Эстер. Была бы ты умной девочкой, то поняла, что я делаю все для тебя.
После этих слов мать покинула мою комнату, бубня под нос молитву о прощении.
Истинная верующая, которая возложила на алтарь не только свою жизнь, но и мою, старается вымолить прощение за отвратительный поступок.
***
Разговор с матерью не выходил из головы весь оставшийся день, даже в ту минуту, когда я сидела бок о бок с Бет, я думала о матери.
— Тер, прием! Ты тут? - Бет потрясла перед моим лицом рукой, вырывая из гнетущих мыслей.
— А разве не видно?
Мы сидели на крыльце нового дома Бет, того, что подарил ей Дэниел - двухэтажный кирпичный дом, редкость для общины, с маленьким задним дворником и широкой летней верандой.
Я оглядела подругу с ног до головы, теперь на ней красовалось платье в пол изумрудного цвета, а волосы легкими волнами струились по спине. В голове сразу же появился образ принцессы, до того Бет выглядела прекрасно.
— Ты сегодня сама не своя.
— И это мне говорит человек, который пять минут назад смог унять свою истерику?
— Не будем об этом, пожалуйста. - подруга сложила руки на коленях и принялась заламывать пальцы. - Расскажи лучше, что пастор делал сегодня у вас дома?
— Как быстро распространяются слухи. Не уж то, Морриган сказала тебе об этом? - я попыталась рассмеяться, но остановилась, осознав, что такой порыв эмоций будет не к месту.
— Морриган? - глаза Бет расширились. - Я не видела ее уже около недели, кажется, она даже на свадьбе не присутствовала. А узнала я от сестры Вайолет, она теперь приходит убирать дом.
— Хорошо живешь, подруга! Уже и прислуга появилась.
Элизабет заливисто рассмеялась, наверное, впервые, после изнурительной подготовки к обручению с пастором Нельсоном, и слегка толкнула меня в плечо.
Как же мне было ее жаль. Юная, добрая, светлая девушка попала в лапы к чудовищу. Прямо-таки сказка "Красавица и Чудовище", только без хорошего конца.
— Не нужна мне ни прислуга, ни этот дом. - она рукой махнула себе за спину. - Хочу вернуться назад к родителям!
Представляю, как тяжело ей в этот момент - в таком раннем возрасте покинуть отчий дом и не просто покинуть, а потерять возможность общения с семьей. Таков уж был уклад "Рая" для тех девушек, что связали себя с Дэниелом: с родными было разрешено видеться только на воскресных молитвах и то, если пастор даст на это разрешение.
— Понимаю тебя, хотя... - меня опять охватил приступ ярости. - Ни черта не понимаю и не смогу понять! Такое чувство, что мы очутились в восемнадцатом веке и у нас нет права голоса. Бет, скажи, - я приобняла подругу и заглянула ей в глаза. - Ты считаешь это нормальной жизнью?
— Конечно же, нет. Глупый вопрос, на самом деле. Зная мое отношение к этой общине, ты смеешь его задавать? Будь моя воля, я давно бы очутилась где-нибудь в другом месте. Жаль, что люди не придумали портал... Ты же знаешь, как я мечтаю пойти учиться в колледж, обзавестись кучей друзей и жить обычной жизнью подростка, а не прозябать в глуши под боком взрослого мужчины. Согласись, ведь не об этом мечтают девочки?
Элизабет засмотрелась на небо, сегодня оно было удивительно светлым и спокойным: белые пушистые облака, напоминающие взбитые сливки, размеренно плыли по лазурному небу. А я, тем временем, пыталась насладиться минутами, проведенными с подругой, ведь скоро, очень скоро, нам могут запретить общаться.
Зная, на что способен Дэниел, то я ни капли не удивлюсь такому исходу событий. Наверняка он хочет выбить меня из колеи, лишив всех привычных радостей, чтобы ему было легче меня приручить. Но видит Бог, если он существует, такому не бывать.
— Согласна, я же всегда с тобой согласна. - одобрительно улыбнувшись, я попыталась сменить тему, опасаясь сделать Бет еще больнее. - Я принесла тебе книгу, надеюсь она тебе понравится.
Открыв темно-коричневый кожаный рюкзак, который выдавали каждому ученику нашей школы, я выудила толстую книжку в твердом переплете. На обложке красовался облик девушки, нарисованный небрежными мазками, в оконном проеме: ее силуэт выхватывал теплый свет, подчеркивая изящные складки на пышном платье, а позади располагался какой-то, не знакомый мне, цветок. Поверх силуэта, большими белыми буквами, было написано название книги - "Джейн Эйр", одно из моих любимейших произведений.
Я принесла эту книгу в надежде, что чтение скрасит унылые будни подруги, наполненные болью и унынием. Но помимо слепых надежд, была еще и уверенность в том, что читая, Бет дойдет до двести тридцать второй страницы и найдет мое послание.
— Спасибо. - сухо отозвалась подруга и выхватив книгу положила рядом с собой. - Пока что, единственная книга, которая меня должна интересовать - молитвенник. Прошлой ночью Дэниел заставил меня учить ночную молитву и от заката до рассвета я простояла на коленях, зубря эти занудные строчки.
— О каких строчках ты толкуешь, Элизабет?
Мы синхронно повернулись на голос, прервавший нашу беседу, и увидели пастора Дэниела, стоящего около крепкого деревянного забора.
Медленным шагом он подошел к нам, не переставая изучать наши лица. Его походка и выражение лица говорило о том, что он все слышал.
— Элизабет?
Дэниел остановился напротив нас, скрестив руки на груди и выставив одну ногу вперед. Он ждал ответа, ждал повода для того, чтобы наказать новоиспеченную супругу.
— Простите, пастор. - Бет подскочила и поцеловала руку Дэниела. - Я рассуждала о романе Бронте, который показался мне совершенно скучным, но у Эстер совсем другое мнение, вот мы и поспорили. Как мне кажется, талант Шарлотты Бронте во многом переоценен, есть более талантливые писатели, разве вы не находите мои мысли правильными?
Бет, как всегда, в своем стиле! С самого первого дня нашего знакомства, она любила перекладывать ответственность на меня и не важно, был ли это проступок совершен ей или мной - проблемы и их последствия всегда ложились на мои плечи. Но я не обижаюсь на нее, нет-нет, ведь для меня подруга была сродни младшей сестре, которую я готова защищать от любых напастей. Бет всегда была ранимым, скрытным и застенчивым человеком, а раскрывалась лишь рядом со мной, я же была ее полной противоположностью, поэтому все абсурдные поступки принимались на мой счет.
— Я, пожалуй, соглашусь с Эстер. Но ты, милая, - Дэниел взял Бет под локоть и подвел ближе к крыльцу, на котором мы сидели минутой ранее. - Не огорчайся, у каждого свои вкусы: кому-то нравится слог Шарлотты Бронте, а кому-то Эдгара Алана По. Не забивай такой глупостью свою прекрасную головку, лучше думай о том, за что ты сегодня будешь благодарить Создателя во время ночной молитвы.
— Вы правы, пастор. Такой вздор спорить о мелочах, когда есть дела намного важнее!
Мне показалось, что рядом с пастором Нельсоном Бет меняется - меняет свои взгляды, вкусы и видение мира. Или это только игра, чтобы запутать его?
— Тогда оставлю вас для дальнейшего обсуждения. - пастор начал подниматься по лестнице, но в какой-то момент, явно что-то вспомнив, обернулся и посмотрел на меня. - Кстати, Элизабет, с завтрашнего дня ты живешь в другой общине. Обсудим это вечером. До свидания, Эстер!
Хоть слова его были обращены к Бет, но взглядом он остановился на мне и не сводил его до самой двери.
По позвоночнику побежали мурашки, а руки затряслись, когда ко мне пришло осознание, что Бет забирают. Забирают у меня.
Элизабет издала протяжный вой, криком назвать то, что вылетело из ее рта было сложно, и она ринулась за Дэниелом, который поспешно заходил в дом.
— Бет, постой!
Но подруга не остановилась, она пулей влетела в дом и следующее, что я слышала были крики. Кричала только Бет, голоса Дэниела не было слышно.
Сначала я хотела пойти следом за ней, но поняла, что это будет неправильно. Вход в дом жен пастора запрещен всем, кроме него самого и прислуги, поэтому переступив порог я могу схлопотать наказание.
Я просто стояла, пытаясь унять дрожь в руках и ногах, а в голове, словно рой пчел, кружили одни и те же слова: "Элизабет, с завтрашнего дня ты живешь в другой общине".
Удар под дых, нож в сердце, можно привести еще много сравнений для той боли, что я сейчас испытывала, но никто, кроме меня, не сможет ее почувствовать. Бет для меня как сестра, которой у меня никогда не было, такой родной и любимый человек, без которого жизнь становится существованием. Я могла смириться со свадьбой, ведь тогда мы бы все равно виделись, но смириться с тем, что подруга уедет я не могу. Что, если с Элизабет произойдет беда? Вдруг ее будут ущемлять? И никто не сможет ей помочь, ведь Бет остается без близкого человека.
***
Следующим утром весь "Рай" гудел об отъезде Элизабет Уайт в общину под названием "Лучший мир". Подругу увезли на рассвете в сопровождении Дэниела. Даже мать, Эмилию Уайт, пастор не пустил попрощаться с дочкой, объясняя это тем, что лишние слезы для столь прекрасной девушки, как Бет, ни к чему. Бездушный поступок, хотя какие живые чувства могут быть в такой образине как Нельсон.
В этот момент я лишний раз убедилась, что человек, за которым следует целая община, не в своем уме - ему следовало бы хорошенько пролечиться, а не брать на себя обязанности самопровозглашенного президента выдуманной страны.
Таких, как Дэниел Нельсон, необходимо изолировать от общества на долгие годы, ведь он не несет ничего светлого в этот мир, а лишь прикрывает свои плохие деяния волей Создателя.
Во мне угасала былая уверенность в том, что Бет найдет мою записку в книге, с этого момента я могла только надеяться на это. А еще, надеяться на то, что Дэниел не нашел записку первым, тогда придет конец не только моим планам, но и мне, и я останусь вечной заложницей "Рая".