Власть

Я не знаю получится ли у меня описать сейчас то, что происходит у меня внутри, но попробуйте погрузиться в это.

Мне стыдно и очень больно, я чувствую себя в безысходности. Я сижу в комнате с ночным фонариком и еле дышу.
Мама старалась "поговорить" со мной, но это было бесполезно, когда я только начинала говорить о ней, ее выводило в агрессию, она не принимала абсолютно никакой критики.

«У всех не все идеально, но ничего, никто не пытается осуждать свою мать!»

И прочее из этого формата.
Я поняла, — бесполезно.

Мне стыдно, что я так высказываюсь о родителях, какими бы они не были. Я чувствую вину как петель на горле что затягивается туже за свои чувства и реакции. Каждый раз, когда мне нужно открыться психиатру, когда нужно рассказать чтобы получить помощь, — мне больно и тошно.

Говорить плохо о родителях — это поломка внутри себя и осуждение со стороны общества. Это огромный хэйт. Все будут тебя учить что так нельзя.

«Ссоры из избы не выносят»

А меня было уже не остановить. Что-то во мне сломалось, я рассказала о том что происходило брату и сестре. Они не сильно были удивлены, что застало меня врасплох если честно. Оказывается они всегда догадывались.
Именно перестав молчать и рассказав, я узнала что моя мать поступала так не только со мной. Просто именно я выросла с ней от и до. Именно я и сломалась так сильно, я была ближе всех для матери, единственный ребёнок — кто вырос с ней и видел больше всех. Кто знал её лучше всех.

«Она больная Альбин, она и при мне в окна кидалась» —  пришло мне сообщение от сестры.

Этот страх, когда твоя мама убивает себя на твоих глазах. Его невозможно описать, невозможно передать всю ту боль, которая будет жить с тобой дальше. Это ненависть потом, когда ты понимаешь — это всего лишь была манипуляция. Игра на чувствах. Чтобы её боялись потерять. Чтобы сделали так, как хотела она. Чтобы прибавить драматизма. Чтобы больше ценили. Чтобы бегали вокруг.

Мне больно. Больно от того, что я верила, надеялась, строила — а в ответ получила тишину и равнодушие. Все, за что держалась, оказалось иллюзией. Это разочарование — как пощёчина, от которой горит не только лицо, но и душа.
Это чувство, будто внутри тебя что-то медленно трескается — не от удара, а от холода, от безразличия. Как будто ты кричишь в пустоту, и эхо даже не возвращается. Вера — как тонкое стекло — разбилась, и каждый осколок режет изнутри.

Жить с мечтой забрать маму и уехать, чтобы она жила счастливо со мной. Злиться на всех родственников когда те отчитывали маму за то, что она сама выбрала такую жизнь с отцом.
«Вы ничего не понимаете, он преследует нас, у нас не получается от него избавиться» — защищала ее я. Все детство сбегать. Все детство думать о том, как бы он не избил ее пока меня нет дома и не выходить гулять, — потому что она боялась остаться дома одна, — с ним один на один когда он пьян.
Верить ей. Всегда стараться угодить, чтобы получить больше тепла, больше похвалы. Бояться не согласиться с ней, вдруг это ее ранит и она сделает с собой что-то ?

А потом понять что всё это иллюзия.

Это было не просто разочарование. Это была трещина, проходящая сквозь самую суть моего детства, сквозь воспоминания, в которых мама — всегда светлая, сильная, любящая — вдруг обернулась чужой. Странной, пугающей, почти незнакомой.

Сначала пришло оцепенение. Как будто мир вокруг выдохнул, замер, и осталась только тишина. Затем — холод. Он начал в груди, как острый лёд, и расползся по телу, стягивая горло, парализуя дыхание.
Боль была странной. Не той, что кричит, а той, что проникает в самую глубину, кости, душу. Боль осознания: та, кого любила всем сердцем, была… не тем, за кого себя выдавала. Не опорой. Не добром.
И следом пришёл стыд — тяжелый, липкий, глухой. Как будто это я сама что-то сделала не так. Как будто я не должна так поступать, так говорить, так чувствовать. Это же неправильно. Это же стыд.

Но я чувствовала себя преданной и осмеянной. Будто всё, во что я верила, было лишь красивой ложью, которой кормили годами. Доверие стало ножом, который вонзился теперь прямо в сердце.
Я сидела в этой тишине, почти не двигаясь, — и уже плакала без слёз. Потому что слёзы — это когда боль наружу. А она вся была внутри, глубоко, как корни и каждый сеанс психотерапии изводил меня до абсолютной пустоты.

Я начала писать заметки своих чувств по просьбе психиатра. Писала тогда, когда мне больше всего хотелось что-то сказать, когда меня одолевала паника или боль.

Вот один из тех монологов:

«Я… не знаю, как это вообще понимать. Как это переварить. Ты же была моей мамой. Моей… самой родной. Я всегда думала, что ты сильная, просто уставшая. Что ты холодная, но справедливая. Что ты… хорошая. Просто не умеешь по-другому. Я так старалась верить. Я защищала тебя перед другими. Перед собой. Всегда.

А теперь — как будто плёнку сняли с глаз. Всё резко стало черным. Ты была не тем, кем я себя убеждала. Ты делала вещи, от которых внутри всё сжимается. Жестокие. Холодные. И я всё это время… Я ведь любила тебя. Так по-настоящему, до глупости сильно. А теперь мне тошно от этой любви.
Мне стыдно. Стыдно, что я тебя защищала. Что я думала — это нормально. Что «мама просто так любит». Нет. Это не любовь. Это не тепло. Это тень. Темнота. А я росла в ней, как будто это и есть свет.

Мне хочется кричать. Или исчезнуть. Я чувствую себя пустой. Преданной. Как будто ты не только соврала мне — ты соврала мне меня. Кто я теперь, если всё, на чём я стояла, — ложь?

И всё же… мне всё равно больно тосковать по тебе. По той, кем ты казалась. Чтобы хоть что-то было правдой. Но, видимо, мне придётся идти одной, перестать пропускать тебя через сердце, ведь ты не стараешься меня понять.

Я даже не знаю, когда именно всё так резко сломалось. Может, это всегда было трещиной, просто я не хотела смотреть. Я ведь верила. Я клянусь старалась отгонять всё, чтобы тебя оправдать. Чтобы найти ответ на твои поступки.
Ты была для меня всем. Миром. Безопасностью. Тем, что не подводит. Тем, кто не может быть плохим по определению.

Но сейчас — я вижу, всё, что я раньше оправдывала, защищала, объясняла другим… Господи, как же я заблуждалась. Это не просто ошибки. Это было зло. Ты причиняла боль. Холодно. Сознательно. Без тени раскаяния. А я? Я смотрела на тебя снизу вверх. Я гордилась тобой. И сейчас мне так плохо.
Больно, что я тебя люблю и ненавижу. Больно, что я не видела, будто это делает меня частью всего, что ты сделала. Как будто в моей любви к тебе уже была грязь. Эта любовь теперь будто измазана чем-то липким, от чего невозможно отмыться.

Как теперь мне вырвать тебя из себя? Как мне перестать скучать по тому, кем ты была для меня, если даже теперь, когда я знаю правду, мне хочется обнять ту самую, вымышленную, добрую тебя? Как перестать сожалеть, как перестать чувствовать себя виноватой перед тобой, за то, что ты вырастила меня как могла, а я вот что пишу сейчас?

Я не знаю, кто ты на самом деле. Я не знаю, кто я — без твоей лжи.
И я так ненавижу. Не только тебя.
Я всем сердцем и душой ненавижу себя».

Альбина:
Иногда мне кажется, что я чудовище. Я сижу здесь и говорю плохое о собственной матери. Разве нормальный человек так делает?

Психиатр:
Вы называете вещи своими именами. Это не делает вас плохой. Это делает вас честной.

Альбина:
Она же меня вырастила. Покупала мне одежду. Делала завтрак. Иногда обнимала. Она сама живёт эту жизнь впервые. У неё проблемы с психикой, её искалечили тоже. Как я могу говорить, что она была плохой? Я сама себе в лицо не могу смотреть после этого.

Психиатр:
То, что она делала хорошие вещи — не отменяет плохих. И наоборот. Не нужно делить на «всё хорошее» или «всё плохое». Вы имеете право признавать и то, и другое. Особенно если это причинило вам боль.

Альбина:
Каждый раз, как я произношу это вслух — что она была... плохой матерью, что она меня уничтожила, — мне становится плохо. Как будто я предаю её. Как будто плюю в свою собственную кровь.

Психиатр:
Это чувство — нормально. Нас с детства учат: родители — святое. Но правда в том, что родители тоже люди. Иногда — с тяжёлыми, разрушительными чертами. И вы не обязаны их оправдывать только потому, что они вас родили.

Альбина:
А если я всё-таки плохая дочь? Может, правда, просто надо было молчать. Терпеть. Все так живут. А я не молчу, я выставляю ее в плохом свете перед другими.

Психиатр:
Говорить правду о том, что с вами происходило — не предательство. Это шаг к свободе. И к исцелению.

Альбина:
А если мне всё равно больно по ней скучать? Несмотря ни на что, я ее люблю внутри, но понимаю что закрою это и никогда ей не покажу впредь, ведь это меня разрушает.

Психиатр:
Это нормально. Любовь — даже к тем, кто нас ранил — не исчезает сразу. Вы можете скучать. И всё же — не возвращаться в ту боль. Это не делает вас слабой. Это делает вас живой.

Мой мозг просто лопался от метания из одного угла в другой. В один момент я чувствовала что все правильно. Что нужно говорить чтобы сбросить с себя все, что нужно принять правду и открыть ее другим. Что нужно отстраниться. Я имею право на голос, это же моя жизнь.
И с другой стороны, я ненавижу себя за то что делаю. Не могу определиться как мне быть. Каменею, когда мама заносит мне на подносе еду и садится рядом.
Будто хочет поговорить, но совершенно не слышит меня.

Это как видеть в темноте тусклый огонёк — и, несмотря ни на что, идти к нему. Потому что внутри всё ещё живёт надежда. Даже если ты уже сто раз говорил себе: «Хватит». Даже если всё подсказывает — будет больно.

Она переживает. Говорит мягко, почти по-доброму. Как будто всё в прошлом. Как будто она готова быть настоящей матерью. И в этот момент в тебе что-то откликается — то самое дитя, которое всё ещё хочет, чтобы мама была тёплой. Доброй.

Ты вроде открываешься. Стараешься. Делаешь шаг. Один. Второй. Веришь — осторожно, исподтишка, как будто шепотом. И вдруг… снова. Она делает что-то — едкое, пренебрежительное, равнодушное. Может, даже не специально. Но достаточно, чтобы ты почувствовал себя глупо. Как будто тебя снова использовали. Снова обманули.

И в этот момент внутри всё сжимается. Боль — не от самого поступка, а от того, что ты опять поверил. От того, что надежда — снова оказалась предательницей.

Ты чувствуешь себя наивным. Смешным. Словно ребёнком, который тянет руки к матери, а та отталкивает. И самое обидное — ты знал, что так будет. Но всё равно шёл туда. Потому что каждый раз хочется верить, что вдруг в этот раз — иначе.

Каждый раз себе напоминаешь: не ведись.

***

Я вернулась в instagram. Постила истории о в каждом походе к врачу. Иногда о чувствах. Показывала таблетки. Это всё видели родственники, друзья.
И это стало извержением вулкана. Волной осуждения. Цунами из упрёков и пристыжений.

Я показывала всё это чтобы запоминать, чтобы действительно понимать что это все происходит и это не моя драматизация. Не моя впечатлительность.

Но родня приняла это не так. Маме звонили и расспрашивали что же со мной такое. Твердили, что я просто накрутила сама себя. Или то что мне нужно чем-нибудь заняться. Что это я привлекаю внимание или сама себе надумала депрессию.
Мама первое время тоже говорила мне так. Она не принимала мою депрессию всерьёз.

Бабушка твердила: «То, что ты всё так публикуешь неправильно. В будущем кто возьмёт тебя замуж? Ты понимаешь что показываешь себя на все обозрение. Зачем показывать что ты ходишь к психиатру? Люди же будут думать что у тебя проблемы с головой, ты никогда не выйдешь замуж потому что все будут знать что ты больная. Ты портишь себе репутацию».

Сверстники на улице, в школе, шептались о том что я "поехавшая".

Каждый раз когда я это слышала, во мне было всё меньше и меньше желания существовать дальше. Мне уже казалось что это я такая неправильная. Что со мной что-то не так, все меня осуждают, все пытаются в чём-то упрекнуть, все пытаются чему-то научить, все пытаются обесценить то, что я говорю.

Может я правда слишком всё принимала к сердцу?

Может я правда слишком впечатлительная?

Даже когда я пыталась объяснить маме о причине своего состояния, когда я говорила:

— Он бил тебя все мое детство. Он таскал тебя за волосы при мне, душил тебя, а я не спала сутками после этого, я дёргалась от каждого шороха.

Она отвечала:

— В каждой семье происходят драки. Ты слишком эмоционально всё принимаешь. Другие дети тоже росли в такой же ситуации и ничего.

И как после этого вести диалог дальше? Слишком эмоционально всё принимала? И она говорит это так просто, словно это вообще ничего не значит, словно это нормально, а я просто накрутила всё до огромных габаритов.

Эти слова заставили меня верить в то что я может больная? Может я накручиваю всё? Почему вокруг меня все так спокойно реагируют и почему меня упрекают за то что я показываю свои чувства, свою жизнь? Почему вместо поддержки, мне стали говорить что я слишком драматизирую? Что я больная на голову? Что нельзя "позорить" родителей выставляя на свет их разборки. «Родителей не выбирают, а ты поступаешь неблагодарно».

От меня отвернулись ВСЕ из родни. Мне даже называли сплетницей, что я обсуждаю свою мать и обсираю ее. Я открылась бабушке, которая плакала когда я ей рассказала как жила и она даже поддерживала меня.

Бабушка рассказывала что мама и ей писала "прощальные письма" и также звонила постоянно в слезах, прося приехать и выгнать моего отца. И ей помотала нервы. Но в какой-то момент она просто слила все моей маме в таком свете где я жаловалась и обвиняла ее. Где говорила про неё гадости. При этом она не сказала о том что поддержала меня в этом.

Так и все и открылось. Мама забежала ко мне в комнату, злая, взбудораженная, со слезами на глазах. Она кричала на меня.

«Я не понимаю что тебе сделала?!»

«Ты выросла тварью»

«Ни один из детей несмотря ни на что не осмеливался вот так плевать на меня и говорить такие вещи!»

«Отродье».

Она не давала мне говорить. Каждый раз перебивала и кричала. Обзывала меня всеми словами. В какой-то момент я просто замолчала, подняла руки и сказала «Всё».

Я поняла что меня все осуждают и я ничего не могу с этим сделать, только в поисках понимания, натравила на себя всю семью.

Я стала сиротой.

***

Мне хотелось общаться только с одним человеком.
С моим психиатром. Хотелось рассказать ей всё-всё что есть на душе. Открыть себя по швам до внутренностей, чтобы хоть кто-то меня понял. Я знала что психиатр тот человек, который не смотрит на меня как мое окружение.

— Вы знаете, я вроде бы очень благодарна вам за вашу помощь, но кажется это бессмысленно, потому что я все равно больше не хочу жить.  — Произнесла я как-то на одном из сеансов.

Врач незаметно вздрогнула, что не улизнуло от моего взора. Началась терапия глубже.

Но уже тогда я знала, даю себе время до нового года, если мне не поможет терапия, значит нет смысла. Я даже написала в заметках прощальный текст.
Но не как моя мать.
Я оставила его только в заметках. И знала что если я так и не найду смысл,  эту заметку прочтут только тогда, когда меня уже не будет.

Блок : Самоуничтожение.

Я потеряла все.

Я плохой человек.

Вокруг меня только темнота.

Если от меня отвернулась самое близкое: семья, родные, если отвернулась мама, есть ли вообще смысл жить?

Я ненавижу себя тоже. Это было самоуничтожение. Целенаправленное.

Я уже не живу — я гнию изнутри. Каждый раз начинается с тошнотворного осознания, что я проснулась. Будильник звучит с напоминанием «пора пить таблетки». Ты ещё не просыпаешься до конца, а нечто тяжёлое уже сидит на груди — не страх даже, а предвкушение страха. Я знаю, что сегодня снова будет хуже, чем вчера.

Паника приходит без предупреждения. Сначала покалывание в пальцах, потом сердце начинает биться так, будто пытается вырваться из тела, и вдруг — я уже в воронке. Лёгкие не слушаются, дыхание рвётся и рвётся, как будто я задыхаюсь в собственных мыслях. Я боюсь. Я не знаю чего, но мне страшно так, что я бы отдала всё, чтобы просто исчезнуть. Это всё сопровождается болью. Адской болью. Сосуды сжимаются. Нервные окончания повреждены, ты видишь как они перекатываются в твоём теле, словно ползают черви.

Иногда я замираю. Просто лежу. Не двигаюсь. Я слышу, как гудит в ушах кровь, как соседи живут, как проезжают машины — а я не могу даже пошевелиться. Ни тело, ни воля не откликаются. Как будто вся моя нервная система закоротила. Бывает, мышцы сжимаются сами по себе, судороги скручивают пальцы, я не могу их разогнуть. Я будто ржавый механизм, который уже не подлежит ремонту.

Сон — это тоже пытка. Я засыпаю с надеждой на забвение, но всё, что меня ждёт — это кошмары. Они цепляются к реальности, они такие же гнилые, как я. Я вижу, как мои близкие смотрят на меня сверху вниз, как я стала ничтожеством в их глазах, как меня мучают, как я кричу — но без звука. И когда просыпаюсь, чувствую, будто не спала вообще. Усталость тянется внутри меня, как болотная жижа, липкая, вонючая, хотя я спала часами напролёт.

Я ненавижу. Всё. Себя — больше всего. Людей — за то, что они могут смеяться, говорить, жить. За то, что у них не эта пустота внутри. Меня раздражают их голоса, их запахи, их взгляд. Иногда я злюсь на стены, на воздух, на Бога, если он вообще есть.

Я живу, как будто меня уже похоронили, просто забыли засыпать землёй. Я чувствую, как внутри меня всё разлагается — мысли, желания, память. Я не знаю, кто я. Знаю только, что мне больно. Постоянно. И что этот голос внутри, который шепчет "всё закончи", звучит всё громче.

***

Блок: интернет реальность.

Чем слабее и уязвимее я становилась, тем больше меня топили.
Чтобы хоть как-то отвлечься от боли, я стала писать вымышленную историю, стала писать на wattpad и и случайно волей судьбы начала читать книгу паралельно. Книги всегда производили на меня эффект ухода от реальности и здесь было как никогда кстати.

Я познакомилась с несколькими людьми, благодаря одной общей темой: книги.

Моё общение состояло с авторшей книги на платформе wattpad и одной девушкой что вела книжный блог отзывов в Инстаграме.
Я сразу открылась им. Прониклась. Вцепилась когтями как в спасительный круг от реальности. Они поддерживали меня. Нас объединяла тема книг по началу, зачем я начала рассказывать им о своей истории, о жизни, делиться переживаниями, привязываться.

Я была в помутнении. Уязвимая для всего мира, распоротая, наивная.

Они мне казались семьёй. Я идеализировала этих людей до больного восприятия.

Для меня до сих пор остаётся непонятным что же произошло однажды. Обе девушки просто заблокировали меня без объяснений (в разный период времени).
Я тогда просто не могла найти себе место. У меня была истерика. Меня колотило до судорог, от непонимания в чем моя вина.

В ситуации с авторшей:
Я считала её другом.
Она внезапно исчезла.
Я постаралась найти её подругу в соц сети, чтобы узнать что произошло.
Её подруга ответила что "просто такое бывает".

Но я не могла успокоиться мне хотелось извиниться перед ней, может я как-то обидела её? Где-то перегнула палку?
Её разозлило то, что я начала писать её подруге, дабы узнать причину. Она тогда отправила мне огромный текст с угрозами, чтобы я перестала её "преследовать".

Моя нервная система была добита окончательно, когда исчезла и вторая, оставляя за собой только "была давно".

Только сейчас я понимаю, — это "база" интернет общения.

Но тогда я была слишком открыта и беспомощна. В попытках успокоиться я перепутала дозировку психотропного вещества и отравилась.

Вывести это из организма невозможно капельницами, это всё выводится только временем.
Это невыносимая пытка.

Тошнит каждый день от всего. Глаза щипят, внутри все горит, постоянно кажется что у тебя температура. Нервная система не понимает что происходит.
Я не могла смотреть в зеркала, мне мерещилось искаженное лицо, будто я двигаюсь отдельно там, за зеркалом. Меня мучали галлюцинации. Бессонница.
Сонный паралич.

: Просыпаешься, но не получается открыть глаза. Или, может, они открыты — просто ничего не меняется. В комнате темно, но я чувствую, как вокруг всё движется. Воздух стал густым, будто пар, его можно трогать руками. Мне страшно, но я не могу пошевелиться. Ни пальцем, ни губами. Тело мёртвая оболочка, в которой ещё тлеет сознание.
Сначала я слышу — будто кто-то ходит по комнате. Скрип половиц, дыхание, шаги. Я не одина. Я точно не одина. Что-то есть рядом. Оно наблюдает. Я не вижу его, но знаю: оно прямо у кровати. Оно смотрит, как я лежу, беспомощна.
Я пытаюсь закричать, но голос предаёт. В голове паника, ярость, страх. Я хочу вырваться из этого, но тело не слушается. Кажется, будто я заперта сама в себе, в кожаном мешке, который не подчиняется воле. Как будто я умерла, но не до конца. Как будто я в ущелье.
Иногда я чувствую давление на грудь — будто кто-то сел сверху. Настоящая тяжесть, не воображаемая. Я не могу вдохнуть глубоко. Внутри — крик, снаружи — тишина. Мне хочется плакать, но даже слёзы не идут, только душат сильнее.

И самое ужасное — я не знаю, сколько это длится. Минуту? Час? Вечность? Время исчезает. Я просто лежу, застряв между сном и явью, без защиты, без голоса, без спасения. Чувствую как меня трогает оно. Чувствую реальную боль.

А потом — в какой-то миг — всё отпускает. Я врываюсь в своё тело, как из темницы, судорожно сажусь, дрожу, глотаю воздух, как утопающий. Комната снова обычная. Пустая. Никого нет. Но я знаю — оно было там. И завтра, может, вернётся»...

Вот что меня сопровождало пока аффект от отравления не вывелся с моего организма.

Это страшно. Это мучительно. Это будто ломка после длительного употребления наркоты.

Мне казалось я сумасшедшая и хорошо что у меня был терапевт.

Совет если ты уязвим(а) сейчас. Не ищи в интернете друзей. Это может пагубно и больно отразиться. Это может добить. Если ты как провод оголен(а), об тебя легко обжечься. Важно помнить: онлайн-связи могут быть хрупкими. В любой момент человек может исчезнуть или даже заблокировать — без объяснений.
Если ты вложился душой, это может ранить. Особенно если тебе не хватает поддержки в реальности.
Поэтому — не позволяй виртуальному общению заменять настоящее. Старайся не строить в голове «свою версию человека».
Цени себя, свои чувства и не давай случайным блокам рушить твой внутренний мир.

Я была слишком травмирована и моя попытка интернет общения осталась на сердце только триггером и болью.

Я знаю каково это, уйти в стадию ничтожества, уныния, в позицию жертвы и искать хоть в ком-то что-то теплое. Хвататься и возносить любого, кто погладит тебя по голове. Знаю это чувство омерзения к себе, когда происходит что человек уходит от тебя, а ты снова недостаточно хорош, снова в одиночестве.

И я знаю что это можно побороть.

Целый год я лежала и гнила заживо.

Год. В закрытой комнате.

Год вдали от общения с реальным миром.

Год в каких-то мутных фрагментах.

Это сложно, но я выбралась.