XVIII. Предательство
Кладбище встречает меня мрачной тишиной. Никого. Абсолютно никого. Только голые надгробия, утопающие в полумраке.
Неужели они отступили? Эта мысль казалась слишком хорошей, слишком неправдоподобной. И в ту же секунду густой, вязкий туман окутывает меня, как живое существо. Из непроглядной белой мглы вырисовываются фигуры - культисты, их лица, искаженные масками фанатизма, призрачно светятся в бледном свете луны. Вито Кавалли, как призрак среди призраков, выходит из тумана впереди всех. Его глаза горящие. "Настал твой черед, Лейн," - его голос пронзителен, как разбитое стекло. И тогда я вижу ее - Элизабет.
Но это не она. Ее глаза пустые, лицо бледное, кожа как воск. Она - живой труп, одержимая черной магией. Этот ужас настолько неожиданный, настолько невыносимый, что я на мгновение забываю о своей собственной безопасности. А потом, из тумана выходит Лилиан. Ее лицо спокойно, даже безмятежно.
"Ты всегда был слишком доверчив, Фрэнк," - ее голос звучит мягко, но в нём звучит мерзкая ирония, презрение. Прежде чем я успел что-либо ответить, холодная сталь пронзает мой живот. Боль острая, резкая, заставляет меня сжаться. Лилиан улыбается. Ее улыбка - торжество предательства. Туман сгущается, и я падаю...
Мир вокруг растворяется в темноте, оставляя лишь тупую, пульсирующую боль в животе. Затем - пронзительная вспышка боли в висках, и темнота становится абсолютной. Когда я прихожу в себя, всё ещё чувствуя вкус крови во рту и резкую боль в боку, над мной склоняется фигура. Высокая, худая, одетая в длинный черный плащ. Лицо скрыто глубоким капюшоном, но голос... голос проникает в самую глубину моей души, холодный, как ледяной ветер.
«Меня зовут Захария», - говорит он, голос звучит тихо, но с невероятной властью. «И я - лидер этого культа, который, как ты, должно быть, уже понял, значительно сильнее, чем ты мог себе представить».
Он слегка наклоняется, капюшон немного сдвигается, показывая мне лицо, испещренное тонкими морщинками, выдавшее в нем человека, прожившего долгую и насыщенную жизнь. Глаза его - два мерцающих уголька.
«Ты, Фрэнк Лейн, не случайно оказался в эпицентре этих событий. Всё происходящее - часть древнего плана, цепи событий, ведущих к великому изменению. Наше братство служит старым богам, богам силы, богам тьмы. А ты... ты, ладно, об этом позже...»
Его слова кажутся бредом сумасшедшего, но в его голосе есть нечто такое, что заставляет меня замереть, прислушиваясь к каждому слову. Я пытаюсь сфокусировать взгляд, но голова пульсирует, взрываясь болью.
Захария наклоняется еще ниже, его дыхание щекочет моё лицо. Затем, внезапно, резко, он поднимает ногу и с ужасающей силой бьет меня по лицу. Чернота окутывает меня снова, на этот раз окончательно.