В объятиях лжи.

— Нож! В его спине нож! Жених был убит! — закричал первый, кто бросился помогать Ману. Толпа ахнула, загудела от разговоров. Кто-то кричал, что нужно проверить всех гостей, кто-то, что нужно срочно уходить.

— Уведи её, — Амрит кинул фразу через плечо.

Ману перевернули, когда в мои глаза бросился кинжал. Риши взял меня под руку, чтобы увести, но я остановила его. Рукоять была золотой, вдоль неё тянулись дорожки рубиновых камней. Перед глазами тут же всплыли куски видений, где я видела тот же кинжал.

— Это... Риши... Это ведь... — я пыталась собраться с мыслями, объяснить, но словно в агонии вертела головой, сжимая одежду Риши.

— Нам нужно уйти, — в его глазах мелькал испуг при виде моего состояния, — Пойдём, — он стал подталкивать меня к дому, я шла, но всё ещё судорожно держалась трясущимися пальцами за Риши.

Мои карие глаза по-прежнему были окутаны тенью ужаса, я шагала, словно по тонкой нити, укрывшись внутри себя. Лёгкий ветер поглаживал волосы, но даже природа не могла разогнать мрак, что обволакивал сердце.

Когда мы приблизились к дому, я замерла. Взгляд застыл на кованной ограде дома, за ней, в лучах затухающего солнца, мелькнул подол фиолетового сари. Я замерла, сердце замедлило свой ритм, а всё вокруг будто перестало существовать.

До боли в сердце, знакомый силуэт стал поспешно удаляться. Нить, которая была разорвана прежде, сплелась сильнее, чем когда-либо. Она пронзила сердце, затем указательный палец, завязываясь прочным узлом. Нить натягивалась, тянула за собой. Я будто вновь была той маленькой девочкой, которая впервые ощутила эту связь, этот дар, который раскрылся со временем.

Я словно в бреду чувствовала нежные руки мамы, которые прикасались к виску. В тот момент я впервые видела мир глазами своей матери. Ощущение волшебства захватывало, я буквально чувствовала, как она ощущала ветер, как цвела природа, как билось сердце в её груди.

С течением лет связь становилась сильнее. Мы могли общаться ментально, передавать мысли, эмоции, и поддерживать друг друга в сложные моменты, даже если были на расстоянии друг от друга. Эта связь была неотъемлемой частью моей жизни. Со временем такая же связь стала окольцовывать мой большой палец — это была связь с Амалой. Цвет мамы — фиолетовый, Амалы — зелёный, так я осязала цвета связи между нами.

Мой взгляд был жадно прикован к силуэту, рукой я оттолкнула Риши и со всех ног побежала за ней, это точно была мама. Чуждое слово стало крутиться в моей голове, как сигнал. Отворив калитку, я проталкивалась сквозь толпу людей, не выпуская фиолетовое сари из поля зрения.

— Расступитесь же! — мои руки толкали зевак, отталкивали с дороги.

Как вдруг улица опустела. Пропал гул, который был прежде, пропали люди. Я стала озираться вокруг, пыталась увидеть её снова, но каждый пустующий уголок становился пыткой. Нить всё ещё пронизывала меня, но больше не тянула, не натягивалась. Я ринулась дальше, бежала по улице, в надежде, что смогу найти маму, но силы уверенно покидали меня, а тело медленно погружалось во мрак.

Руки матери нежно касались моего лица. Я нежилась в них, будто лучи солнца грели душу, а тёплая улыбка на её губах заставляла трепетать. Мы прогуливались по улицам весеннего Лондона, огибая молодые деревья, чьи листья только начинали распускаться. Пение птиц наполняло воздух, и вокруг царила ароматная свежесть. Джотсана поднимала глаза к небу и улыбалась, словно общалась с самой природой.

Я следовала за ней, касалась рук, когда хотела вновь ощутить биение её сердца. Видела мир её глазами, чувствовала, как ветер играет прядями её каштановых волос. И всё прочее было неважным, ненужным.

Я стояла спиной к маме, когда ощутила, как меня полоснули ножом по горлу. Руки стали судорожно хвататься за шею, но все ощущения резко пропали, руки были чисты, а на шее не чувствовалось пореза. Внутри стала нарастать паника, сердце бешено забилось, когда я услышала кряхтение позади себя. Обернувшись я встретилась взглядом с мамой, которая держалась за шею окровавленными руками отчаянно хватая ртом воздух.

Позади неё стоял человек в красной мантии, с кинжалом в руках. С тем же, что я видела в видениях, с тем же, что оказался в спине Ману. Мама рухнула наземь, нить оборвалась, когда она в последний раз закрыла глаза. Сердце будто полоснули ножом, а затем вырвали из груди обрекая на бесконечное существование. Мои руки потянулись, к убийце чтобы сорвать капюшон, но я вновь провалилась во тьму, последнее, что я видела — кольцо на его безымянном пальце.

Моя рука была окутана теплыми ладонями Амалы, которая лежала рядом, провалившись в сон. Риши сидел на стуле у кровати, видимо только сомкнувший глаза. Сил не было ни на что, потому я смотрела на взошедшую луну, свет которой проникал в комнату, озаряя лицо Риши. Под этим светом, его черты казались более мягкими и нежными.

Чувства стали медленно возвращаться, а с ними и боль. Раны на ногах и руках пульсировали, а я пыталась сосредоточиться на воспоминании откуда они взялись. Как вдруг, вместе с болью стали возвращаться воспоминания. Убийтсво Ману... Что с Саной? Я с ужасом попыталась встать, чем разбудила Амалу.

— Ты очнулась? — она сонно потирала глаза.

— Асми? — Риши тут же подскочил, пересаживаясь на кровать, рядом со мной, — Ты как?

— Что с Саной? — я отрешённо посмотрела на них, — Её... сожгли? — в мох глазах вспыхнул ужас, только от одних мыслей об этом.

— Нет. Я смогла переубедить людей, теперь она белая вдова...

— Боги... — я прикрыла губы рукой.

Глаза Малы бегали, я чувствовала, что есть что-то, что она хочет сказать. Что-то, что волнует её душу. Я аккуратно высвободила руку из ладони Риши, а затем, кончиками пальцев, коснулась лба сестры. Под ними, едва заметно, вспыхнуло зелёное свечение. Теперь я могла видеть всё происходящее глазами Малы.

Чауханы сопровождали Сану в дом, в комнату где она должна была готовиться к исполнению общего решения. Приянка и Арьян повели Сану в сторону дома, а остальные гости последовали за ними. Служанка не сопротивлялась, делала то, что положено. Неприкаянная, сбитая с толку, одинокая... Теперь она не принадлежала никому: ни Чауханам, ни мужу, ни себе... Сана внезапно остановилась, замялась, словно решаясь на что-то. Спустя несколько секунд она бросилась ко мне, а точнее к Амале. Толпа разошлась, пропуская её, будто она прокажённая, падшая.

— Госпожа, всё не так просто... — она вцепилась в мои ладони, пристально смотря в глаза, говорила сбитым полушепотом, — От меня избавляются, так было изначально задумано! За помощь Вам, Вашей сестре. Всё подстроено! Берегитесь тех, кто руководит из тени, берегите себя и свою сестру!

Несколько пар рук оттащили её от меня, уводя прочь...

Амала показала мне ещё кое-что.

Я подняла книгу, собираясь пойти к Сане и спросить её об этом. Выскочив из спальни, я направилась дальше по коридору. Из-за дрожащих пальцев, книга выскользнула из рук. Я наклонилась, чтобы поднять её.

Медленно разогнувшись, я обернулась. Коридор окутала зелёная дымка, мерзкий запах ладана и разложения проникал в лёгкие, от чего к горлу поднималась тошнота.

— Так... Опять? — мой взволнованный полушепот звучал словно в вакууме.

Однако плотно поджав губы, я сделала шаг вперёд. Под ногами скрипнула половица, отчего я дёрнулась, испугавшись звука, который сама же издала. В углу комнаты возник силуэт.

— Спокойно, дыши...

Когда лунный свет упал на силуэт, я увидела женщину. Вдоль её шеи тянулся безобразный шрам, а глаза были пустые, безжизненные.

— Путь к Тёмной Матери — это тернистый путь... Танец в темноте привлекает внимание тех, кто в ней обитает. А ты, — она указала костлявым пальцем в мою сторону, — Танцуешь ярко... нагло... Будто не ведаешь о последствиях.

— Кто ты? — не знаю, чего я хотела добиться этим вопросом, но ничего иного не оставалось.

— Я... подношение Богине, на восьмые лунные сутки. Та, кому судьбой была уготована страшная смерть. Наказанная Тёмной Матерью за детоубийство.

Подношение — это жертвоприношение. А всё остальное указывало на одно...

— Ты — Эша Чаттерджи?

Я невольно шагнула назад, напуганная своей же догадкой.

— Отныне... я существую без имени... и принадлежу лишь Ей.

Хриплый голос был похож на угрожающее рычание. Красные глаза пылали в зелёной дымке. Зрачков не было, но я чувствовала, знала, что она смотрит на меня. Она, как и Амир-мертвец, не отбрасывала тени.

— Тобой рождена вся эта вселенная... Тобой сотворён этот мир... Ты всегда пожираешь его в конце...

Фигура сделала невесомый шаг в мою сторону. Как и Амир, она не касалась ступнями пола. Будто парила в паре сантиметров над ним.

— Ты проявляешься в виде разрушительной Силы... Великая честь, пасть жертвой для тебя, о Тёмная Мать... Мать раздора... Мать времени... р-р-р...

Эша нахмурилась, на её лице зиял ужасный оскал. Её рычание и напряжённая поза показывали, что настроена она агрессивно. Мёртвая женщина сжала серые костлявые пальцы, будто мечтала стиснуть между ними моё горло.

Я приняла боевую стойку, готовая грубо оттолкнуть от себя же плод своего воображения.

— Х-х-х... девочка... не надейся... Тьма всегда забирает то, что положено. Я лишь тень твоего безумия... и я загрызу тебя.

— Прежде головы лишишься! Только попробуй приблизиться, отродье!

Из её нутра раздался смех, который резал слух. Противный, скрипучий, словно стекло чем-то царапали. А затем она бросилась на меня. Я покрепче сжала тяжёлый фолиант и с размаху врезала им по лицу Эши.

Женщина, к моему удивлению, оказалась легкой, скорее даже невесомой, потому легко отлетела назад. Эша замерла в тёмном углу, её глаза загорелись яростью.

— Смелая... Безрассудная... Отчаянно защищаешь свою душу. Ты стоишь затраченных сил... — Эша усмехалась, всё ещё находясь в углу, — Горячая куда слаще.

Затем рыча, рванула за мной. Я повалилась на пол, не успев даже моргнуть. Женщина оказалась верхом на мне и потянулась пальцами к моей шее. Её холодные, костлявые кончики пальцев вызывали отвращение, отчего по всему телу пробежали мурашки.

— Оставь меня! Оставь!

Эша склонилась надо мной. Смрадная слюна капала с её рта.

— Нет! НЕТ!

Моё сердце заколотилось от ужаса. Пристальный и озлобленный взгляд, ледяная хватка, отвратительное шипение. Эша пылала по-настоящему осязаемой ненавистью ко мне. Было в этом что-то гипнотическое, дезориентирующее, отчего голова начинала кружиться. Руки и ноги немели, кончики пальцев покалывало.

— Бойся. Страх делает кровь слаще...

Туманная воронка затягивала меня глубже, зрение мутнело, я терялась в подступающей тьме. Все звуки стали тихими, далёкими, словно я была глубоко под водой.

Пальцы Эши внезапно разомкнулись. Она зарычала, словно пыталась кого-то отогнать. Раздался голос. Я не видела её, но точно знала: пришла Сана. Это была неподдающаяся объяснению уверенность.

— Пусть будет явлена защита телу.

Амала отстранилась, обрывая воспоминание. Риши наблюдал за нами сидя рядом.

— Нам всем нужно отдохнуть от сегодняшнего дня, — неуверенно предложила я.

— Но... твой обморок? За кем ты бежала, Асми? — Мала встревоженно коснулась моей руки.

Перед глазами тут же замерцали фрагменты происходящего, отчего на глаза навернулись слёзы. Всё, на что я нашла силы — отвести взгляд в сторону.

— Прошу... — мой голос дрожал, — Поговорим об этом позже? — я всё же обернулась на сестру.

— К-конечно, — её перепуганное личико вонзилось в сердце.

— Мала, тебе нужно отдохнуть и хорошенько выспаться. Я не смогу спокойно спать, зная, что всю ночь ты будешь в полусонном бреду сидеть у моей кровати, — я мягко подтолкнула её, натягивая улыбку, — Иди поспи.

— Точно? Ты чувствуешь себя лучше? — встав с кровати она одарила меня проницательным взглядом.

— Точно.

— Хорошо, — с этими словами сонной походкой Амала покинула комнату.

Без лишних слов Риши притянул меня к совей груди, складывая руки за моей спиной в замок. Связь обостряла чувства, пьянила и туманила разум. В здравом уме я бы никогда не позволила себе так быстро сближаться с человеком, позволять тонуть в нём, видеть во всём только его. Это неправильно, но иначе я не могла. Душа не позволяла, она тянулась к нему, обвивала самыми прочными тисками и не давала шанса на спокойную жизнь без него.

Как и в прошлые разы касания Риши забрали всю печаль оставляя за собой лишь спокойствие. Размеренное дыхание, звук его сердцебиения успокаивали лучше любых лекарств.

— Я хочу кое-что попробовать, — я аккуратно пересела на его колени, заглядывая в глаза, он лишь выжидающе смотрел на меня, позволяя делать всё, что я хотела.

Выдохнув, я сосредоточилась, вспоминая о том, как мне удавалось делать это прежде.

— Закрой глаза, — прошептала я, затем коснулась кончиками пальцев его висков.

Ощутив слабую вспышку, я осознала, что двигаюсь в правильном направлении. Закрыв свои глаза, я стала медленно касаться разных участков его лица, но кроме вспышек — ничего. Отчаявшись я вздохнула, а после прислонилась своим лбом к его, оставив ладонь на его щеке. Красное свечение резким импульсом ударило в глаза, а после я увидела воспоминание о нашей первой встрече.

Я закатил глаза. «Будто мне заняться больше нечем. Какая бессмыслица» крутилось в моих мыслях при одном виде лежащего, без сознания, тела.

Чтение книги иногда становилось скучным, а потому время от времени я посматривал на девушку. «Довольно долго — для простой потери сознания» задумчиво я постучал пальцами по ручке дивана, а после тряхнув головой вновь погрузился в чтение. Однако отвлек меня её резкий подъём.

— Очнулась? — хлопнув книгой, я отложил её в сторону.

— Кто вы?

— Не стоит вставать так резко, после твоего обморока, — я поморщился. «Ну совсем глупая».

Воспоминание оборвалось. Риши озадаченно смотрел на меня, изучая моё лицо пристальным взглядом.

— Значит я глупая? — я вскинула бровь.

— Как ты это сделала?

— Мой дар, помнишь, я говорила? — на что получила кивок согласия, — Я думала, так можно делать только с Малой и... — на долю секунды я запнулась, — и мамой. Но как видишь, это возможно и с тобой.

— Ты раньше не пробовала это с другими?

— Лишь однажды, но дорого за это заплатила, — я грустно улыбнулась.

— То есть, я могу показать тебе воспоминания?

— Да, а я тебе. Связь... Она практически осязаема.

— Красная вспышка...

— Цвет нашей связи. С мамой фиолетовый, с Малой зелёный.

— Интересно, — он задумчиво уткнулся взглядом в стену, обвивая руками мою талию.

Я опустила голову на его плечо, касаясь шеи кончиками пальцев. Такой знакомый аромат заполнял лёгкие, и единственный, кто нужен был мне во всём мире — он. Без его рук было страшно засыпать, без его взгляда было трудно улыбаться, без него мир терял краски.

— Пообещай мне кое-что... — робко начала я, зная, что требовала слишком многого.

— М? — Риши коснулся рукой моих волос.

— Пообещай, что никогда не отвернёшься от меня, — услышав это Риши приподнял мою голову, в его излюбленном жесте, придерживая за подбородок.

— Ничто не заставит меня поступить так с тобой. Кто угодно, но не ты, — он смотрел в мои глаза с лёгкой улыбкой на губах, — Клянусь.

Улыбнувшись, я потянулась к его лицу за поцелуем, который накрыл нас волной нежности. Но нежность плавно перетекала в страсть, пожар, который накрывал нас обоих. Его руки бесстыдно скользили по моему телу, очерчивая каждый контур, изгиб спины, талию, ягодицы. Губы властно целовали мои, не с той робостью, которая была в саду, сейчас Риши открылся с другой, совершенно новой стороны, которая нравилась мне не меньше.

Я отстранилась лишь на секунду, чтобы сделать рваный вздох. Рука Риши тут же привлекла меня обратно, его губы впились в мои жадным, бесстыдным поцелуем. Я почувствовала, как его язык переплетался с моим, отчего внизу живота вспыхнуло пламя, разгораясь сильнее от каждого прикосновения мужских рук к моей коже. В голове осталась лишь пустота, все мысли куда-то исчезли, а я полностью отдалась ощущениям. Я ощущала себя нужной, чувствовала, как каждый миллиметр его тела желал меня, желал во всех смыслах.

Мы нехотя отстранились друг от друга, жадно вдыхая воздух. Он очертил большим пальцем мою скулу оглядывая меня с восторгом.

— Горишь вся... — он самодовольно усмехнулся.

— Что? — я озадаченно посмотрела на него сводя брови к переносице.

— Что? — он непонимающе вскинул брови.

— Что ты имеешь ввиду? — я выгнула правую бровь, — Глупые не понимают.

Риши вдруг рассмеялся, совсем не заботясь о том, что в доме полно других людей. Я приложила ладонь к его губам, улыбаясь от забавности ситуации.

— Как можно быть такой язвительной, Асми? — Риши по-прежнему широко улыбался, отклонившись немного назад, а затем закусил губу.

— Это ведь ты меня научил.

Я притянула его к себе за шею впиваясь в губы новым поцелуем. Мы повалились на кровать наслаждаясь близостью друг друга.

Всю ночь напролёт мы говорили, смеялись, шутили и целовались, уснула я лишь под утро. Как бы там ни было, с Дубеем мне было спокойно, с ним я чувствовала себя дома, забывая о всех тревогах и проблемах.

На рассвете я проснулась от того, что Риши собирался уходить.

— Уже? — я смотрела на него сонным взглядом.

— Да, джанеманс хинди — моё сердце и душа. . Амрит ждёт, да и отец будет недоволен если не застанет меня утром, — он поправлял слегка помятое шервани.

— Что же, тогда вынуждена тебя отпустить, — я поправила слегка растрепавшиеся волосы.

— Ложись, ты не спала всю ночь, — Риши приблизился, оставив поцелуй на моём лбу, — И не скучай, — он отстранился с привычной самодовольной ухмылкой.

— По тебе, Дубей? Нисколечко, — я язвительно улыбнулась, прищурив глаза.

— Прям таки? — он сощурил взгляд, притягивая за руку к своему туловищу, — Совсем не будешь скучать? — приблизившись к моему лицу, Дубей шептал мне это в губы, пристально смотря в мои глаза.

— Совсем, — прошептала я, а затем его губы накрыли мои. Шумно втянув воздух, я ощутила его руку, которая по-свойски очерчивала изгибы талии. А затем он резко отстранился.

— Так и не скажешь, — он усмехнулся, закусив нижнюю губу.

— Проваливай Дубей, — я кинула в него подушку, отчего он поднял руки вверх.

— Ещё раз, — он вновь ненадолго прильнул к моим губам, — А теперь точно ухожу, — подмигнув он скрылся за дверью.

Спать больше не хотелось, а потому накинув халат, направилась в след за Риши. Прежде, чем сесть в машину он приметил меня, одаривая улыбкой. Махнув на прощание, я невольно перевела взгляд на водителя, профиль которого мне показался знакомым. Закалывая волосы толстой веточкой, я продолжала смотреть на водителя. Но вот когда он обернулся в мою сторону, землю выбили из-под ног. Едкая ухмылка, предназначавшаяся мне, скрылась за тонированным окном. Бишоп...

Открывшиеся двери вынудили меня обернуться.

— Асми? — Арьян будто испугался, увидев меня, — Ты... Не могла бы ты вернуться в дом? — за его спиной я увидела Приянку и Сану. Как опекуны, они вышли проводить девушку в последний путь. После того, как она примет статус белой вдовы, ей придётся обрубить все прежние связи, жить в нищете и шататься по улицам, пока не встретит смерть.

— Конечно, — я опечалено оглянула хозяев, и с особым вниманием посмотрела на Сану, в последний раз.

Печаль заволокла сердце, потому я медленно шагала по лестнице, к своей комнате. Остановившись у двери, я заметила кое-что необычное. За откосом дверного проёма торчал небольшой листик. Поддев его ногтями, а затем развернув я прочла несколько слов, которые привели меня в ужас.

— Мала, — я открыла дверь её комнаты, ошарашенно глядя на сестру, — Киллиан, он связывался с прокурором?

— Да. Бишоп всё ещё под стражей.

— Нет, нет, нет. Этого не может быть, — моё тело била лёгкая дрожь, — Он был здесь.

— Асми... В последнее время ты сама не своя. Расскажи мне, что печалит твою душу?

Я рассказала ей всё, начиная с первого дня в Калькутте. Всю правду о видениях, о Бишопе, обо всём, что тревожило меня на протяжении стольких недель. Я мерила комнату шагами, пока из моих уст лился беспрерывный рассказ.

А после села рядом, касаясь руки сестры.

— Но... есть ещё кое-что. Мала, мама жива.

Взгляд, который вдруг устремился в мою сторону был самым красноречивым, говорил о всех эмоциях, которые сидели внутри моей сестры. Вместо слов, которые я могла сказать — я показала. Показала всё, что произошло вчера.

Когда видение подошло к концу, Амала отстранилась, на её прекрасных глазах цвета зелёного моря застыли слёзы.

— Если бы я молчала, то какую бы трещину дали наши с тобой взаимоотношения? Простила бы ты меня? Нет. Она придёт... Придёт, когда настанет нужное для нас время, — я коснулась рукой её щеки, — Теперь всё наладится.

— Ты права. Мне стоит сосредоточиться на работе, к тому же скоро должен приехать новый руководитель.

Я прекрасно понимала, чего сейчас стоит её спокойствие, потому решила отвлечь разговорами о другом.

— Роуз? Ты видела его... бхутом?

— Да. Я очень устала, Асми. Столько всего происходит, я стараюсь держаться, справляться, но каждый раз трещина становится шире, а я не в силах её залатать.

— Я верю, джанис хинди — моя душа.. Мы справимся, — я подбадривающе коснулась её плеча, а затем обняла, — Настанет день, когда мы во всём разберёмся. И тогда будем веселиться, и танцевать, как ты всегда любила, — я улыбнулась, заглянув в глаза сестры.

— Обещаешь? — её губы наконец тронула улыбка.

— Обещаю.

Неделю спустя.

Я сидела в саду, медленно качаясь на качелях. Глаза устремились куда-то в даль, а мыслями я была совсем не здесь. Каждый день я находила новые записки.

Лондон — 1978 год. Университет при королевском дворе.

Я шагала с огромной стопкой учебников не разбирая дороги. Каблуки уверенно отбивали ритм, но поле зрения было с помехами от мелькающих перед лицом книг. Когда мои пальцы потянулись к ручке двери, ведущую в нужную аудиторию, дверь внезапно открылась, а потому большая часть книг рухнула на пол.

— Чёрт... Простите! — мужчина наклонился, подбирая упавшие книги, — Я не ожидал кого-то встретить.

— Профессор Климптон разве не говорил Вам?

— О, профессор вновь приписал мне дополнительные занятия?

— Он обещал сообщить.

— Что ж, полагаю, мы с этим разберёмся, — подняв последнюю книгу он улыбнулся, — Проходите.

Я вошла в просторную аудиторию, оставляя учебники на одной из первых парт, которые были ближе к преподавательскому столу.

— Новый индолог значит? — он положил оставшиеся учебники на то же место.

— Планирую поступить именно на эту специальность, — я смущённо улыбнулась.

— Чем же вас привлекает Индия, мисс... — он взглянул на бумаги, лежащие на его столе, — О, мисс Кхан. Всё-таки профессор удостоил меня честью оставить бумаги о дополнительной работе.

— Во мне течёт индийская кровь, полагаю было правильным знать о своей родине куда больше. А Вы? Чем привлекает Индия Вас, профессор?

— Не стоит, зовите меня Майкл, — он протянул мне руку, — Формальностей мне хватает в течении целого рабочего дня.

***

Я долго скрывала Бишопа от всех, старалась не появляться с ним в людных местах. Казалось сестра тут же запретит мне видится с ним, оборвёт мои занятия в университете, ведь не может восемнадцатилетняя девушка заводить отношения со своим тридцатидвухлетним преподавателем.

Влюблённость отчаянно захлёстывала все чувства. Я сбегала ночами из дома, пропускала занятия в школе, чтобы видеться дольше, чаще. Однако уже тогда, где-то глубоко внутри я осознавала — Майкл опасен.

Вначале я вовсе не обращала внимания на первые звоночки, ведь это любовь, первая любовь, которая закончится смертью в один день. Я представляла, как он даёт мне клятву о любви и верности, как глупая девчонка витала в облаках любви. Падать с которых было смертельно опасно.

Первый.

— Асми, ты вечно опаздываешь!

Второй.

— Что ты делаешь, Майкл?

— Читаю сообщения в твоём телефоне. Что в этом такого? — он приспустил очки, — Или ты мне не доверяешь?

Третий.

— Мне надоело, Бишоп. Может ты и спишь с ней, раз так защищаешь?

Он схватил меня за локти, впиваясь пальцами в кожу.

— Какого чёрта, ты выводишь меня из себя?! — руки Бишопа трясли меня, словно пытались привести в чувство, — Знаешь ведь о моих проблемах, и продолжаешь это делать! Кейт тоже хочет получать знания, потому и приходит сюда время от времени.

Четвёртый.

— Куда ты так вырядилась? Разве тебе не хватает моего внимания? Едь переодевайся, юбка слишком короткая.

— Мне нужно ехать на другой конец города, — я ласково коснулась его руки в надежде успокоить.

— Мне плевать. Значит мы никуда не идём.

А затем, развернувшись, он оставил меня одну.

Пятый.

— Что это, Майкл? ЧТО ЭТО? — я трясла телефоном перед его лицом, — Знаний она хотела, да?

По моим щекам бежали слёзы обиды. Кейт Джексон прислала мне фотографии, где они целовались, накануне вечером. Тогда моё сердце впервые разбилось.

— Прекрати истереть! — он замахнулся. Его рука остановилась в паре сантиметров от моего лица, в тот момент, как мне казалось, он и сам испугался.

Я не могла пошевелиться, тело сковал страх и всё, что делала лишь молча хлопала глазами, страшась, что он действительно ударит. Бишоп тут же встал на колени обнимая моё туловище руками.

— Прости, прости, прости! Прости меня, моя желанная!

Он целовал мои ладони, молил о прощении, но я по-прежнему стояла не шевелясь.

— Я... — сорвалось с моих губ спустя несколько минут.

— Больше такого не повторится! Клянусь, желанная, клянусь!

— Майкл... — я положила руки на его плечи желая оттолкнуть, но не смогла.

Я простила его. И эта ошибка практически стоила мне жизни. В тот день он похоронил меня заживо, без права на спасение.

Калькутта — 1980 год. Сад семьи Чаухан.

В моих руках лежала смятая записка. Несколько простых слов, которые вызывали дрожь в теле.

«Я рядом, желанная.»

— Милая Асми, я принесла тебе завтрак.

— Ох, не стоило, миссис Чаухан. Я бы пришла в столовую.

— Нет, кушай. Совсем уж исхудала, кожа да кости.

Я благодарно улыбнулась, принимая поднос с завтраком.

— О, мои любимые джалеби.

— Совсем хмурая ходишь в последнее время, вот решила тебя порадовать.

— Я очень благодарна вам за всё. Спасибо! — я принялась кушать, а Приянка отправилась обратно в дом.

Ограда скрипнула, но я не придала тому значения, а потому продолжила спокойно кушать. В доме раздался приглушенный голос хозяйки, а затем я услышала шаги в сторону сада. Спокойным шагом в мою сторону приближался Вайш.

— Господин Вайш? Чем обязана? — я тут же отложила поднос в сторону, спешно вытирая губы рукой.

— Кушай, Асми. Приянка говорит ты совсем не ешь в последнее время, — его лицо слегка опечалилось, — Хотел с тобой поговорить.

— О чём же? — я удивлённо вскинула брови.

— Сначала доешь, — он улыбнулся, — Я буду ждать у выхода.

Я наспех съела ещё пару ложек риса, и попутно съев несколько штучек джалеби, а после отнесла поднос на кухню. Поправив сари, я направилась к выходу где меня ждал Рэйтан.

— Я так понимаю, ты не доела?

— Съела столько, сколько посчитала нужным, — я усмехнулась.

— Точно ли ты — Кхан? — он вскинул бровь, натягивая ухмылку.

— Почему вся Калькутта ставит под сомнение мою фамилию? — я свела брови к переносице.

— Поехали, нас ждут, — Вайш, как истинный джентльмен открыл передо мной дверь.

Юркнув в салон автомобиля, я дождалась пока Рэйтан окажется внутри.

— И кто же нас ждёт? — я вопросительно обернулась в сторону мужчины.

— Дубеи.

Резиденция Дубеев, Калькутта — 1980 год.

Особняк впечатлял своими изысканными архитектурными деталями, где мозаичные узоры, умело вырезанные каменные стены и фрески буквально рассказывали свою историю. Великолепные ворота, увитые лозой жасмина, вели во внутренний двор, где цветущие сады и ароматные цветы встречали каждого, кто посещал это место. Рэйтан вёл меня вглубь дома, а после резко остановился у входа в веранду.

— Подождёшь меня тут? Я схожу за Амритом, — Вайш ласково улыбнулся.

— Конечно.

Я осматривала всё вокруг. Особняк был окружен изумрудной роскошью природы: величественные пальмы, ароматные цветочные аллеи и шумящие фонтаны создавали ощущение умиротворенности и возвышенности. Как ни странно, чувствовала я себя здесь спокойно. Услышав голоса, я обернулась, встретившись со взглядами двух мужчин.

— Джотсана? — сорвалось с губ одного из них, он словно в бреду приближался в мою сторону, — Не может быть, — шептал он.

Я сложила руки в намасте, растерянно оглядывая их двоих.

— Ох, Асми, — другой мужчина опередил предыдущего, — Рад наконец познакомиться с тобой.

— Вы отец Амрита? — схожие черты буквально кричали об этом.

— Да. Нам часто говорят, что мы похожи. Девдас Дубей, — он слегка склонил голову.

— Рада знакомству, — я почтительно склонила голову, скрывая неловкость за уверенной улыбкой.

— А это мой брат, — он похлопал мужчину по плечу, который точно был отцом Риши. Осознав это, к горлу подкрался комок.

— Вимал Дубей, — словно очнувшись от транса, он слегка сожмурил глаза.

Я склонила голову перед обоими.

— Ты красива, как и говорил о тебе Амрит и Риши, — Вимал, услышав имя сына, тут же обернулся в сторону Девдаса.

— Они говорили обо мне? — я удивлённо вскинула брови.

— Удивлена? — он вскинул бровь, ухмыляясь.

— Я не знаю, что они думают обо мне. Поэтому да, наверное.

Будто прошлой ночью Риши не говорил мне комплиментов. Я смущённо улыбнулась.

— Что же, полагаю ты хочешь поговорить с моим сыном. Я позову его. Увидимся, Асми.

Старшие Дубеи покинули веранду, оставив меня наедине с мыслями. Почему он назвал меня именем мамы? Ещё и с таким упоением смотрел. Нахмурившись, я касалась лепестков жасмина, которым была украшена вся веранда.

— Асми, — я обернулась, услышав голос Вайша, — Дубей занят, потому у нас есть время на разговор.

— Да, господин Вайш? — он нахмурился от услышанного.

— Зови меня Рэйтан, — получив одобрительный кивок, он продолжил, — Знаю, в твоей голове сейчас клубок неразборчивых мыслей, которые спутываются лишь сильнее, от одной лишь попытки разобраться, — он поставил на столик баночку хны, а затем осторожно взял мою руку, — Это мехенди защитит тебя от бхутов.

— Откуда?..

— Я знаю больше, чем ты думаешь. Отдайся течению, Асми. Вскоре клуб начнёт распутываться, нить за нитью.

Амала Кхан.

— Куда мы приехали, Амрит? — я оглядывала незнакомую местность.

— Кое кто, хотел с тобой увидеться, — он улыбнулся, ведя меня в неизвестном направлении.

Когда дверь квартиры открылась, я увидела до боли родной силуэт.

— Мама? — прошептала я дрожащим голосом.