Код красный

Чонгук.

Белый потолок. Второй час смотрю в него, как в пустоту. Сон не идёт, мысли — наоборот. В голове только одно — её глаза. Лиса.

Как она смотрела на меня, когда я сказал это. Сначала удивление... потом боль. Будто я что-то сломал в ней. Будто ударил не словом — кулаком. И, кажется, я правда видел, как у неё на глазах блеснули слёзы.

Почему она вспомнила об этом только сейчас? Всё это время — молчание. Мы работали, не поднимали эту тему. Я тоже молчал. А потом — вопрос, как выстрел в упор.

Чёрт.

Я не знаю, зачем поцеловал её тогда. Просто... сорвался. Впервые за долгое время потерял контроль.
Она спорила, раздражала, злила. А я... я хотел, чтобы она замолчала. Но выбрал самый неправильный способ.

Теперь расплачиваюсь. Смотрю в потолок. А внутри — всё скребёт.

Потому что, возможно, я солгал.
И не только ей.

Так и не сумев уснуть, я встал и сел за ноутбук. Пусть работа вымотает то, с чем не справляется сон. Пусть числа, файлы, улики заглушат голос в голове, что повторяет её вопрос снова и снова.

Через несколько часов нам нужно было ехать в участок. Лиса всё ещё была в своей комнате. Спала ли она — не знал. И знать не хотел.

Я просто оделся, как обычно. Завязал галстук, будто это броня. Натянул лицо, будто на нём маска.

Как будут развиваться наши отношения? Понятия не имел.
Но знал одно — буду делать вид, что мне плевать.

Как всегда.
Спокойный, молчаливый. Отстранённый.

Врать — моё второе имя.

Выйдя в коридор, я заметил Лису в гостиной. Она уже была полностью одета, аккуратно собрана, с ноутбуком на коленях. Пальцы бегали по клавишам — быстро, уверенно. Смотря на неё, и не скажешь, что несколько часов назад между нами был... разговор. Один из тех, после которых обычно что-то рушится.

— Поехали? — спокойно произнесла она, даже не поднимая на меня глаз.

Я лишь кивнул.
Не ожидал такой невозмутимости. Думал, будет дуться, может, игнорировать. Но Лиса снова удивила. Как будто ничего и не было. Или — что хуже — как будто я действительно ничего не значу.

Ехали в машине молча. Словно кто-то вырезал звук из нашей ленты жизни. Ни фраз, ни взглядов — просто дорога, мотор и редкий шум с улицы. В участке — так же. Каждый занимался своим. Встречи, документы, короткие фразы по делу.

Целый день тишины.
И как бы я ни убеждал себя, что так даже лучше — пусто. Непривычно.
Я, оказывается, привык. Привык к её голосу. К болтовне, от которой раньше только морщился. К ее вопросам, не в тему. К «Чонгук, а ты когда в последний раз ел?» или «А если бы ты не стал детективом, кем бы был?». Привык, чёрт возьми.

А теперь будто кто-то выключил звук.
И это бесит.
Слишком бесит.

Услышал до боли знакомый стук её каблуков — ритмичный, уверенный, как всегда. Она вошла в офис, не говоря ни слова, оставила папку на моём столе и уже собиралась выйти. Даже не взглянула.

Словно меня не существовало.
Как будто я — пустое место.
Как будто не было того взгляда. Того вопроса. Тех слов.

Я поднял глаза, ждал — ну хоть мимолётный взгляд, хоть тень эмоции.
Ничего. Только её спина, удаляющаяся прочь.
Ровная осанка, твёрдый шаг. Холодная тишина.

И почему от этого шаги звучат громче обычного?

Ладно, к чёрту всё это.
Хватит. Не ребёнок. Не в первый раз.
Сжал челюсть, открыл дело. Бумаги — вот что реально. Улики не предают, отчёты не смотрят в пол.

Нужно работать.
Нужно выкинуть из головы её глаза. Её молчание. Её шаги.
Собраться.
Как всегда.

Спустя пару рабочих часов день подошёл к концу. Всё вокруг будто поблекло, словно кто-то выкрутил яркость до нуля. Ну понятно, почему. Лиса.

Взъерошив волосы, я устало выдохнул и поднялся. Снова в отель. Завтра всё по новой. День сурка. Ничего нового.

Ноги сами привели меня к кофейному автомату. Нажал на те же кнопки, уже почти не глядя. Аппарат заурчал, как всегда. Пока ждал, в кармане завибрировал телефон. Начальник. Ответил, не церемонясь:

— Слушаю, — бросил хрипловато. Разговоры сейчас были последним, чего мне хотелось. Кроме, разве что, с одним человеком.

— Чонгук, перехожу сразу к делу. Завтра к вам приедет журналист. Нужны материалы по делу. Он из столицы, делает спецрепортаж о сложной криминальной обстановке. Справишься?

Справлюсь. Он это знает. Всегда знал. На меня можно положиться.

— Будет сделано, — ответил я и сбросил, не дожидаясь ни спасибо, ни одобрения.

Супер. Зашибись. Журналист ещё. Как раз то, чего мне не хватало. Придётся тратить время на этого болтуна. Нет уж. Поручу это Лисе.

Взял стакан с горячим кофе и вышел из здания. Набрал её. Она всё ещё была в офисе. Спустя пару минут появилась и направилась к моей машине. Я сидел внутри, наблюдая. Серьёзное лицо. Редко с ней такое бывало.

Открылась дверь машины, и Лиса села рядом. На пассажирское. Раньше всегда садилась ближе. Теперь — как будто между нами трещина, и она не хочет оступиться.

Кажется, обиделась. И всё же... неужели она действительно думала, что у нас что-то получится? Из-за одного поцелуя? Наивно. Слишком.

Завёл мотор. Выехал на дорогу. Глаза — вперёд. Голос — холодный.

— Завтра приедет журналист. Дашь комментарии по делу, — коротко бросаю, не поворачивая головы. Только факты. Только работа.

— Поняла, — отвечает она. Сухо. Без эмоций.

И всё. Ни одного лишнего слова. Мы ехали в тишине, слишком плотной, чтобы дышать.

Добрались до отеля — так же молча. Разошлись по номерам. Как чужие.

Лиса.

Лиса

Новый рабочий день. Встаю, еле держась на ногах. Будто не спала вовсе. Внутри пусто, тело ломит. Что-то явно не так. То ли простыла, то ли просто сдалась.

Постояла у зеркала. Синяки под глазами, губы бледные. Наношу немного тона — только чтобы не пугать людей в участке. Волосы собрала в пучок, одежду выбрала простую. Никакого желания быть красивой. Никакого желания быть вообще.

По прибытию в участок, мы с Чонгуком разошлись по кабинетам. Журналист должен прибыть с минуты на минуту.

Села на один из стульев у ресепшена. Оперлась локтями на колени, глянула в телефон. Ноль уведомлений. Только пустой экран. Почти как я.

Неожиданный, уверенный голос выбил меня из мыслей:

— Доброе утро. Меня зовут Марк, журналист из столицы. Работаю над спецрепортажем о криминальной обстановке. Вы — Лалиса, верно?

Я подняла голову. Передо мной стоял высокий мужчина, с портфелем в руке, в строгом чёрном костюме. Всё в нём — от аккуратной причёски до точной, чёткой речи — кричало о том, что он из другого мира. Из мира, где важны впечатления, образы, слова. Но улыбка на его лице — она была тёплая. Ненавязчивая. Приятная.

Я чуть улыбнулась в ответ и поднялась с кресла.

— Да, всё верно. Лалиса. Я готова дать комментарии по делу, — старалась говорить официально, не выдать ни усталость, ни то странное тепло, которое вдруг ощутила от его тона.

Он протянул руку — жест вежливый, но уверенный. И смотрел прямо в глаза. Не так, как Чонгук. Совсем не так.

Марк оказался разговорчивым, но не навязчивым. Улыбка — доброжелательная, взгляд — внимательный. Он не просто задавал вопросы, он будто читал между строк. И это начинало мне нравиться.

— Вы, должно быть, много работаете. Видно по глазам, — вдруг заметил он, и я чуть смутилась, отведя взгляд.

— Да, у нас тут не до сна, — попыталась сохранить официальный тон, но в голосе уже проскользнула мягкость.

— Расскажите, как вы с напарником делите обязанности по делу? — продолжил он с лёгкой, вежливой настойчивостью.

— Ну... он работает с уликами, я больше по допросам и аналитике, — ответила я и впервые за долгое время чуть улыбнулась, чувствуя себя не просто следователем, а женщиной, которую внимательно слушают.

В этот момент дверь открылась, и в кабинет зашёл Чонгук. Он бросил взгляд на нас — на Марка, сидящего слишком близко, и на меня, расслабившуюся и почти улыбающуюся.

Марк тут же встал, вежливо улыбнувшись:

— Рад тебя видеть, следователь Чон Чонгук.

Стоп. Что?.. Они знакомы?

— Вы знакомы? — спросила я, переводя взгляд с одного на другого.
Марк кивнул, не скрывая улыбки:

— Работали однажды в столице. Как-никак, ваш напарник — один из самых опытных и известных в своём деле.

Чонгук ничего не ответил. Молча прошёл к своему столу, шумно перевернул папку, будто что-то искал. Но я чувствовала его взгляд — острый, колючий, скользящий сбоку. Словно он не документы читал, а наш разговор по кусочкам разбирал.

А Марк... он будто нарочно задержался, постоял чуть дольше, чем требовалось.

— Спасибо вам ещё раз, — мягко сказал он мне. — Надеюсь, это не последнее наше интервью.

Я кивнула. Он ушёл, оставив после себя лёгкий запах дорогого парфюма и странную пустоту в груди. Но стоило встретиться взглядом с Чонгуком — и всё это мгновенно испарилось.

Он казался равнодушным. Но что-то явно изменилось. Он тщательно это скрывал — но я видела.

Когда Марк ушёл, в комнате повисло странное, вязкое напряжение. Я молча уткнулась в бумаги, делая вид, что не замечаю Чонгука, но его взгляд будто прожигал мне спину.

— Быстро ты нашла с ним общий язык, — вдруг прорезал тишину его голос.

Я вздрогнула, но не обернулась.

— Он просто журналист. Я делаю свою работу.

— Конечно. И улыбаешься при этом шире, чем за всё время нашего партнёрства, — голос был ровным, почти спокойным, но в нём слышалась злость. Холодная. Колючая. Обидчивая.

Я медленно повернулась. Он сидел, склонившись над документами, не поднимая глаз.

— А не тебе ли всё равно? — не выдержала я. — Мы ведь «всего лишь коллеги», ты сам это сказал.

Он резко откинулся на спинку кресла и наконец посмотрел прямо на меня. Лицо напряжено, челюсть сжата. Взгляд — острый, цепкий.

— Вот именно. Поэтому и советую тебе не расслабляться. Журналисты — не те, кому стоит доверять.

— А кому стоит? — спросила я почти шёпотом. И в голосе, как бы я ни пыталась это скрыть, дрогнули нотки боли.

Он ничего не ответил. Просто встал, взял со стола папку и направился к выходу. Уже у двери буркнул:

— Рабочий день окончен. Отдыхай, «коллега».

Дверь закрылась с глухим щелчком. Я осталась одна.

Сердце стучало, как после бега. То ли от злости, то ли от того, как он смотрел. Потому что в его взгляде было всё, только не равнодушие.