Глава 11
Лиса
Я сглатываю горечь — без толку. Только сильнее жжёт. Хотелось возразить, но язык будто парализован. Грудь сдавливает.
— Ошибка с невысказанной правдой — серьёзнее, чем ты думаешь, — холодно бросает Чонгук. Слова — как лезвия, острые, бесчувственные.
Я знала, он строгий. Думала, готова. Но боль пришла не снаружи — изнутри.
Он продолжал, но я уже не слышала.
Всё сузилось до звона в ушах.
Сердце замерло.
— Лиса, — голос резко выдёргивает меня обратно.
Я оборачиваюсь. Его взгляд — лёд.
— Ты понимаешь, в чём провинилась? — тихо. Хуже, чем крик.
Я молчу. Кулаки сжаты. Ногти в ладони.
Да. Я понимаю.
И всё равно больно. Как будто сердце вынули и бросили на холодный пол.
Он смотрит, не отводя взгляда. Разочарование в каждом миллиметре молчания.
Мне кажется, он вот-вот уйдёт.
А если уйдёт — я останусь никем.
— Да, — шепчу. Ком в горле, голос срывается. — Я должна была сказать. Но я не смогла. Я человек. У меня есть сердце.
Я знаю, что он переведёт меня. Вернёт в ад, где меня опять будут считать бесполезной.
Где я снова стану тенью в коридоре.
Но он был первым, кто смотрел иначе. Хоть чуть-чуть. Хоть как-то.
Я поднимаю взгляд. Уже не с мольбой, а с решимостью.
— Да, я виновата. Но я не хотела разбивать ей жизнь одним словом. Она всё ещё ждёт сына. Я не смогла быть тем, кто разрушит её надежду.
Слова рвутся, крепнут. Я смотрю ему в глаза.
— А вы не понимаете этого. Потому что у вас — пустота. Вам всё равно. Для вас это работа. А для меня — люди. Живые. С болью, страхами, сердцем. Это не просто дело. Это жизнь.
Не заметила, как перешла на «вы».
Как будто так — безопаснее. Так — правильнее. Так — дальше.
Он не двигается. Просто смотрит. Лицо без эмоций.
Когда я заканчиваю, внутри пусто.
Кажется, я сказала всё, что боялась даже думать.
Он поднимается. Медленно. Точно. Подходит.
Я чувствую — в этом движении больше смысла, чем во всех его словах.
— Ты права, — наконец произносит он. Голос ровный, как поверхность воды перед бурей. — Ты правильно сделала, что не сказала сразу.
Я замираю. Не верю.
— Но ты же...
— Да, я сказал, — перебивает. — Но и ты права. Не все готовы услышать правду. Узнав о гибели своего сына, она могла бы не пережить этого. Иногда молчание — это защита. Это единственный способ не разрушить то, что ещё держится.
И тогда я понимаю: мы оба правы.
А истина где-то между.
— Рано или поздно она всё равно узнает. Лучше не тянуть, — сказал Чонгук тем же ровным, холодным тоном.
— Я поняла, — ответила я. Голос прозвучал тише, чем хотелось, но в нём уже не дрожала слабость. — Я расскажу ей правду.
Он был прав. А я больше не могла прятаться за сочувствием.
В последний раз посмотрев ему в глаза, я направилась к телефонному аппарату. Что-то в его взгляде изменилось в тот момент. Как будто он гордился мной, хоть это и звучало глупо. Наверное, мне просто показалось. Ладно, неважно. Важно было другое — мне нужно было это сделать. Я должна была позвонить ей и сказать правду. Всё остальное не имело значения. Я бы не могла жить с этим, если не сделаю. Я смогу. Смогу найти в себе силы и сказать ей, как есть, несмотря на все страхи и сомнения.
Чонгук
Просматривая записи с камер в районе, где произошло убийство, я наконец остановил видео, нажимая на мышку. Увековечил момент, приблизил изображение. Вот он, этот ублюдок. Белый фургон останавливается возле детского сада. Мужчина в санитарном костюме, полностью скрывающем его лицо и тело, выходит. В руках у него ничего нет. Он делает несколько шагов и заходит внутрь. Я следую за каждым его движением. Время тянется тяжело. Через десять минут он выходит, всё так же ничего не неся. Как будто его присутствие не оставило никакого следа. Просто исчез. Садится в фургон и уезжает, будто ничего не произошло.
Я вбиваю номер фургона, марку и цвет в национальные и международные системы розыска. Вопрос лишь в том, успею ли я его найти до того, как он исчезнет снова. Нужно вычислить его. Он не уйдёт от нас.
Пока я продолжал работать, раздался звонок на мой сотовый. Глядя на экран, вижу: начальник отдела расследований. Ответил. Сразу услышал его беспокойный голос.
— Как проходит расследование?
— Идём по следу, — кратко ответил я, не отвлекаясь от экрана.
Он замолчал на секунду, а потом произнёс:
— Этой ночью произошло убийство. В нашем городе.
Словно молния пронзила меня. Я мгновенно замер. Это не может быть. Убийц... не может быть несколько. Я был уверен, что за всем этим стоит один человек. Один... и только он.
— Что? — тихо произнёс я, не веря своим ушам.
— Тебе не послышалось, убийство действительно произошло. И ты должен поспешить, иначе мы ставим под угрозу наш народ. — голос начальника был хладнокровно строгим.
Я сжал телефон, чувствуя, как костяшки пальцев побелели. Затем резко кинул:
— Понял. — и, не дождавшись ответа, сбросил трубку. Я набрал номер Лисы. Не знаю, почему, но именно ей я хотел сообщить об этом первым. В голове сразу нарисовался её образ: расширенные зрачки, рот, который чуть ли не зависает от удивления. Она снова будет задавать тысячу вопросов, на которые я, как всегда, не смогу ответить.
Через пару секунд в наушниках раздался её голос:
— Слушаю. Что-то стряслось?
Она явно удивилась моему звонку. Это было понятно. Это был первый звонок за всё время нашей работы. Удивиться было бы странно, если бы она не сделала этого.
— Да, зайди ко мне в офис. Немедленно! — я даже не стал ждать её ответа и сразу сбросил трубку.
Нервно постукивая пальцами по столу, погружённый в мысли, я не заметил, как Лиса вошла. Она стояла передо мной, выглядела обеспокоенной и слегка озадаченной. Тихо произнесла:
— Чонгук, что случилось?
Я поднял взгляд, пустой и холодный, и спокойно ответил:
— Новое убийство.
Её глаза мгновенно расширились, а рот чуть приоткрылся, как будто пыталась задать вопрос, который не могла сформулировать. Слишком предсказуемая.
— Но... как..? Когда?
Я ожидая этих вопросов, сразу рассказал всё, что знаю:
— Вчера ночью в городе произошло убийство. Это всё, что известно.
Лиса замолчала, её брови свелись в мысленной борьбе. В её взгляде читалась борьба между логикой и тревогой.
— Что нам делать? — спросила Лиса.
Я не знал. Пока нет. Для начала нужно было понять — это продолжение старого дела или новое. Один ли убийца? Или тот, кто пришёл после?
Я уже вёл расследование, своё. Второе дело должны были поручить другим, но всё пересеклось — слишком быстро и слишком близко.
— Нужно изучить дело вчерашнего убийства, — ответил я. — Тогда и решим.
Я встал, собираясь выйти, но Лиса окликнула:
— Ты что-то нашёл?
Я обернулся. Она смотрела внимательно, приподняв брови — в ожидании. Я не сразу понял, о чём она, и она уточнила:
— Я про камеры. Есть что-то?
Я кивнул. Да, было. И она должна это увидеть.
Я подошёл к компьютеру, она пошла следом. Один клик — и видео открылось. Я промотал к нужному моменту: белый фургон, подъезжающий к заброшенному зданию. Мужчина в санитарном костюме выходит, заходит внутрь. Через пару минут — выходит и уезжает. Всё. Без спешки. Без суеты. Хладнокровно.
— Я уже вбил его фургон в национальные и международные базы, — сказал я. — Он от нас не уйдёт.
Говорил уверенно. И Лиса кивнула. Она верила мне.
вышел на улицу и закурил, облокотившись о капот машины. Чёртова зависимость. Единственный способ не сгореть изнутри. Звучит глупо — но работает.
Ветер цеплялся за воротник, небо уже начинало синеть — день сдавал позиции. Телефон в кармане завибрировал. Номер незнакомый. Ответил.
— Здравствуйте. Вам звонят из национальной системы розыска.
— Слушаю, — сказал я просто.
— От жителей острова поступила информация. Видели белый фургон. Где-то в глуши, у старой лесной дороги. Заехал туда — и не выезжал. Уже сутки.
Пауза. Голос на том конце замолчал, потом добавил:
— Отправим вам координаты. Проверьте как можно скорее.
— Принял. Спасибо.
Сбросил. На секунду остался в тишине. Только сигарета тлела в пальцах.
Значит, пора ехать. Позвонил Лисе, коротко обрисовал ситуацию.
— Буду через пять минут, — ответила она.
Я посмотрел на часы. Вечер. Пока доедем — стемнеет. Отлично.
Пока ждал, докуривал. Горький дым в лёгких, пустота в голове. Привычное состояние. Словно мир стал чёрно-белым — и только сигарета тлела цветом.
Увидел, как Лиса выходит из здания. Спокойная, как всегда. Собранная. Но я знал — она тоже чувствует это напряжение. Оно висело в воздухе, как электричество перед грозой.
Я бросил окурок на асфальт, и раздавил подошвой. Лиса не любит этот запах. И мне почему-то не хотелось курить при ней. Только когда один. Только когда можно не прятать, что внутри горит.
Сел в машину, не включая фары. Просто ждал.
Она подошла ближе, молча села в машину. Я завёл двигатель. Мы поехали.
Туда, где кончаются дороги.