Глава 9
— Снова ничего, — шепотом произнесла я, как только офицер ушёл. Чонгук стоял, смотря в даль на уезжающие автомобили. В его взгляде не было ни малейшего признака беспокойства. Я снова нарушила тишину:
— Что будем делать дальше?
Он не взглянул на меня, его голос был холодным и спокойным.
— Ждать результатов.
— Снова переночуем в машине? — я не могла скрыть чувства разочарования, и оно как-то невольно отразилось в моих словах.
Чонгук, не говоря больше ничего, быстро перевёл взгляд на меня, его глаза на секунду задержались.
— Поедем в гостиницу.
Я заморгала, не сразу веря своим ушам. Всё это казалось каким-то странным и неожиданным, словно ошибка в их решении. Всё-таки я наконец пробормотала:
— Отлично.
Но даже в этот момент я чувствовала, что не уверена, что «отлично» — это именно то, что я имела в виду.
Мы приехали в гостиницу спустя какое-то время. Остановились перед невысоким зданием, этажей три или четыре, не больше. Стены из дерева, слегка потрескавшегося, с облупившейся краской, как и сама гостиница — она явно не претендовала на пять звезд. Но в данный момент это было всё, что у нас было. Лучше, чем машина. В конце концов, на этом острове всего две гостиницы. Выбор был ограничен, и, по сути, другого варианта не существовало.
Чонгук остановил машину и, едва взглянув на меня, сказал:
— Забронируй номера. Мне нужно припарковаться.
Он достал кошелек, небрежно перелистал его, извлекая карту, и протянул мне. Я взглянула на неё с недоумением, на секунду не понимая, что он имеет в виду. Затем, чуть нерешительно, взяла карту и, не оборачиваясь, бросила:
— Хорошо.
Покидая машину, я быстро направилась внутрь отеля, чувствуя на себе его взгляд. Чонгук поехал чуть дальше, чтобы найти место, где можно было припарковаться подальше от глаз.
Чонгук
Найдя подходящее место для машины, я припарковался, закрыл её и взял всё необходимое. На фоне туманного света фонарей я направился в отель. Внутри, у ресепшена, стояла Лиса. Она выглядела немного растерянной, словно не могла решить, что делать дальше. Ключей в её руках не было. Она просто стояла, прикусив губу, осматриваясь по сторонам, в то время как администратор продолжал заниматься своими делами, не обращая на неё никакого внимания.
Я подошёл поближе, вопросительно взглянув на неё, ожидая, что она скажет. Лиса, не сразу заметив меня, хлопала своими большими глазами, как будто вырываясь из задумчивости. Затем произнесла:
— У них всего один свободный номер.
Вот оно что, — подумал я. Девочка смутилась, и всё встало на свои места. Я изогнул бровь, оставаясь холодным.
— И? — сказал я, не выражая ни удивления, ни беспокойства.
Лиса слегка покраснела и возмущенно воскликнула:
— Что значит «и»? Хочешь спать в одной кровати?
Я ответил спокойно, не поддаваясь на её эмоции:
— Я мог бы спать в гостиной. Но если ты хочешь...
Лиса распахнула глаза, будто вдруг осознав, что, кроме кровати, в номере есть и другая мебель.
— Нет! — тут же сказала, и, не глядя на меня, повернулась к администратору, — мы всё же возьмём номер, — произнесла она уверенно.
Я едва заметно приподнял уголок губ в усмешке. Слишком грязные мысли, Лиса, — подумал я, наблюдая за её реакцией. Она явно запуталась, но не осмеливалась признаться.
Администраторша, наконец, оторвав взгляд от своих дел, достала ключ с номером комнаты и протянула нам.
— Хорошей ночи, — сказала она, словно не обратив внимания на напряжённую атмосферу, повисшую между нами.
Я взял ключ и, не спеша, направился к лифту, всё ещё ощущая лёгкую усмешку на лице.
Мы добрались до своего номера. Он был небольшой, что, впрочем, не удивляло с учётом местных условий. Но уютно. Мы прошли внутрь, и я направился к дивану, на который мгновенно рухнул, положив руки за голову и закрыв глаза. Устал. Безумно устал.
Лиса осматривалась, бродя по номеру, пока я оставался в своём положении. Спустя пару минут я услышал её тихие шаги, затем она произнесла:
— Держи.
Не открывая глаз, я устало ответил:
— Что это?
— Одеяло и подушка, — сказала она, и я почувствовал, как у её слов есть некая скрытая забота. — Я всё-таки сплю на кровати. Так что подумала, тебе...
Она не договорила, а я, не открывая глаз, перебил её:
— Не нужно.
Но Лиса, похоже, не собиралась сдаваться. С лёгким шумом она накинула одеяло на меня и положила подушку рядом, словно и не думала слушать мои протесты. Через несколько мгновений её шаги стали удаляться, оставляя меня одного с её заботой, которую я не знал, как воспринимать.
Лиса затихла в своей комнате — больше не было ни шагов, ни звуков, ни даже шорохов. Всё стихло. Комната погрузилась в полумрак, освещённая лишь уличным светом, пробивающимся сквозь шторы.
Я, укутанный в неожиданное тепло одеяла, которое она всё же оставила, не заметил, как провалился в сон. Быстро, глубоко, будто тело сдалось впервые за несколько суток. Мысленно я всё ещё держался на грани — между благодарностью и раздражением, но усталость затянула всё это в бездну темноты.
Впервые за долгое время — без тревог.
Лиса.
Резко подскакиваю на кровати, едва успев осознать, что уже не сплю. Грудь тяжело поднимается, на лбу — капли холодного пота. Лихорадочно осматриваюсь. Ночь. Тусклый свет с улицы пробивается сквозь занавески, вырисовывая бледные силуэты мебели. Незнакомая комната. Но... нет, не совсем. Это номер. Гостиничный. Точно. Мы же с Чонгуком приехали сюда.
Выдыхаю и хватаюсь за голову — болит. Тупо, нудно. Опять эти кошмары. Уже третий день подряд. Прокручиваю в голове их остатки, но всё ускользает. Только чувство тревоги всё ещё сидит где-то под кожей.
Включаю телефон. Пять утра. Отлично. Сон ушёл, как будто его и не было. Чем бы заняться... Пожалуй, поработаю над делом. Раз уж спать не получается. Чонгук, скорее всего, всё ещё спит.
Босыми ногами осторожно ступаю на пол, стараясь не шуметь. Тихо пробираюсь через комнату, крадусь как тень, чтобы не потревожить его.
Осторожно открываю дверь и выглядываю в коридор. Темно. Тихо, как в склепе. Чонгук так и лежит на диване, укутанный в одеяло, лицом к спинке. Спокойный. Неподвижный. Почти чужой.
Иду наощупь, передвигая руки вперёд, чтобы не налететь на стену или шкаф. Добираюсь до ванной. Захожу. Щёлкаю выключателем. Свет бьёт в глаза. Щурюсь.
Подхожу к раковине. Холодная вода обжигает ладони. Опускаю лицо под поток — сердце стучит всё ещё слишком громко. Пора приходить в себя.
Закончив свои дела, вытираю руки полотенцем, приглушаю свет в ванной и возвращаюсь обратно в номер. Чонгук всё ещё спит. Тихий, почти безмятежный. Я прохожу мимо него на цыпочках, стараясь не потревожить.
Подхожу к столу. Открываю ноутбук. Щелчок — экран вспыхивает голубоватым светом, озаряя комнату. Достаю папки с материалами по делу, разворачиваю их перед собой, как карты на поле боя. Бумаги шуршат в тишине, а внутри — снова начинается привычная лихорадка мыслей.
Открываю почту. Мгновение ожидания — и сердце чуть ускоряется. Есть! Ярлычок "непрочитанное". Щёлкаю по письму. Вдох.
Результаты медэкспертизы.
Наконец. Сейчас посмотрим, что скрывается за этими холодными строками отчёта.
Щёлкаю дальше, одно фото за другим. Сердце грохочет в груди, но взгляд остаётся цепким, сосредоточенным — как у охотника.
Следующее изображение — крупный план того самого зип-пакета. Полиэтилен липнет к бумаге, и сквозь кровь видно что-то написанное. Буквы размытые, но разборчивые. Почерк — острый, чёткий, как лезвие. Не дрожащая рука. Спокойная. Хладнокровная.
"Ты не слышишь. Но я всё равно говорю."
Скулы напрягаются. Что это, признание? Намёк? Или просто издёвка? Убийца обращается к кому-то. Или ко всем сразу. Или... ко мне? Мысли начинают биться одна об другую.
Щёлкаю ещё раз.
Фото тела в целом. Белая ткань простыни, из-под которой торчит рука — детская, худенькая, с запекшейся кровью под ногтями. На ладони — пятно, будто что-то сжимал до последнего. Но на месте преступления ничего не было... или что-то упустили? Я делаю пометку — проверить улики на наличие следов в ладони.
Дальше — медицинский отчёт. Хирургическое вскрытие. Подтверждение — пакет найден внутри сердечной полости. То есть... убийца вскрыл грудную клетку ещё до того, как тело остыло. Операция проведена с точностью, которой позавидовал бы любой медик. Но это не хирург. Это маньяк. Тот, кто учился делать боль — красиво, аккуратно. Смертельно.
Листаю глубже в отчёт.
— Причина смерти: колотая рана сердца.
— Инструмент: острое лезвие длиной около 12 см.
— Время смерти: между 2:30 и 3:00 ночи.
— Следов борьбы не обнаружено.
Ребёнок даже не понял, что происходит. Убийца действовал молниеносно.
Я наклоняюсь ближе к экрану. Вижу пометку криминалиста:
Вскрытие проведено с удивительной точностью. Возможно, подозреваемый имеет опыт в медицине или связан с анатомией профессионально.
Вот и первая зацепка. Уровень подготовки. Я делаю вывод: это не случайный псих. Это кто-то, кто планирует. Кто-то, кто строит свои убийства, как шахматную партию.
И если он оставил послание внутри сердца — значит, он хочет быть услышанным. Хочет, чтобы мы расшифровали его игру.
Он бросает вызов. Нам. Мне.
И я этот вызов приму.
Я сравнила прошлую жертву и прошлое послание. Всё иначе. Прошлой жертвой был мужчина. В послании тогда был написан адрес.
А сейчас — ребёнок. И послание странное. Непонятное.
Что-то не сходится.
Маньяк пытается что-то нам показать. Чтобы мы поняли. Но что именно — пока не ясно.
Я нервно закусываю губу. Нужно ехать в морг. Осмотреть улики. Сейчас.
Тихо, почти бесшумно шагаю в сторону гостиной, где спит Чонгук. Нужно его разбудить. Рассказать о результатах. Это важно.
Но ноги будто становятся ватными. Каждый шаг даётся с усилием, словно я иду не к коллеге — а к чему-то большему. Странное чувство.
Я подхожу ближе к дивану. Он спит. Мирно. Спокойно.
Он такой красивый, когда не хмурится. Лицо расслаблено, дыхание ровное. Такой... не свой. Словно два разных человека — когда спит и когда просыпается.
Я снова закусываю губу. На этот раз сильнее. Переступаю с ноги на ногу, растерянно, будто стою перед чем-то запретным. Не знаю, как разбудить его. Не хочу. Хочется, чтобы он отдохнул хотя бы чуть-чуть.
По нему видно — он измотан. Постоянно на ногах, вечно работает. Может, поэтому всегда такой хмурый. Угрюмый. Сдержанный. Но он хорошо это скрывает. Мастерски.
Я снова переступаю. Смотрю на него. В груди ноет странное ощущение — вина или тревога, не разберу. Я не решаюсь коснуться его, не решаюсь даже сказать слово.
И вдруг —
— Долго там стоять собираешься?
Сердце замирает.
Я вздрагиваю. Глаза распахиваются от неожиданности. Чёрт. Он не спал.
Я вглядываюсь в него. Он лежит в той же позе, спокойно. Глаза закрыты. Дыхание ровное. Будто не просыпался вовсе.
Но он не спал. Он знал, что я здесь. Ждал. Или чувствовал. Или просто... не спал вовсе.