Глава 7
Чонгук
Машина продолжала двигаться, колёса сёкли асфальт, но мне было не до дороги. В воздухе витала какая-то перемена, но что именно, я не знал. Сон Лисы больше не казался случайным, он был... важным. Что-то в нем явно не сходилось, слишком много странных деталей, чтобы просто так на всё закрыть глаза. До острова оставалось пару километров, и внутри меня уже бурлило напряжение. Этот ублюдок ждал нас там, и я не терпел дождаться, когда мы с ним столкнёмся лицом к лицу.
В памяти всплыло её удивлённое лицо, когда она заметила, что я накинул свою куртку на её плечи. Она выглядела так, как будто не могла поверить, что я сделал это. А я... как всегда, старался не показывать, что это имеет значение. Просто сидел рядом, как и прежде, а потом, каким-то боковым зрением, заметил её слабую, почти неуловимую улыбку. Её это тронуло, и пусть она не сказала ни слова, я это видел. Мне тоже стало как-то немного легче, но я не стал обращать на это внимания. Эмоции — это не сейчас. Мы приехали сюда не для этого. Мы пришли за убийцей.
Когда мы наконец доехали до острова, я открыл навигатор, ввёл адрес, оставленный маньяком. Перед нами предстало заброшенное здание, казавшееся еще более мрачным под вечерним светом. Когда-то это был детский сад, теперь же он выглядел как заброшенная тень своего прошлого — стены сгорели, окна были выбиты. На одной из стен всё ещё можно было разглядеть старую вывеску: «Детский сад „Солнышко"». Рядом — пустая песочница, качели, которые уже давно не качались, разрушенные горки. Вокруг царила мертвая тишина. Время остановилось здесь, оставив только эти пустые, обветшавшие остатки.
— Ну и жуть, — произнесла Лиса, оглядывая территорию с недовольным выражением лица.
— Мы его убьём, — сказал я, доставая пистолет из заднего кармана. Это было так привычно. Я открыл дверь и пробрался внутрь, преодолевая поломанные доски и мусор, который загородил проход. Лиса молча последовала за мной. Её руки, как всегда, схватили пистолет. Я включил фонарик и двинулся вперёд. В помещении царила темнота, пыль оседала на каждом шаге, воздух был влажным, как если бы здесь не бывал человек уже много лет.
Неспокойный шорох. Мы сразу обернулись. Это была крыса, перебегавшая по полу. Лиса выдохнула, но напряжение не исчезло. Мы продолжали обходить комнаты, внимательно осматривая каждый угол. Время от времени крысы мелькали в темноте, но как только мы на них обращали внимание, они исчезали в тени, как если бы они тоже пытались скрыться от чего-то.
— Чонгук, посмотри сюда, — сказала Лиса, её голос звучал напряжённо. Я направился к ней и увидел, что она стоит в углу, её фонарь светил на тёмную лестницу, ведущую вниз. В свете фонаря блеснули капли — кровь. В этот момент всё вокруг как будто стало ещё более реальным. Крысы, как маленькие тени, начали спешить к подвалу. Всё это создавало ощущение, что мы идём по следу, который мы не можем игнорировать.
Лиса посмотрела на меня. Я молча кивнул. Мы оба знали, что других вариантов нет. Мы не могли отступить. Мы шагнули в темноту.
Лиса
Мы спускались по лестнице, и каждый шаг отдавался эхом в пустоте. Тёмные стены были исписаны странными надписями, которые казались бессмысленными. Как будто кто-то пытался оставить следы, но всё это было непонятным и лишённым смысла. Чонгук шёл вперёд уверенно, без малейших колебаний, и я не могла избавиться от ощущения, что он уже был здесь. Я отставала, внимательнее присматриваясь к стенам, пытаясь понять, что же это за место.
Не успела я заметить, как лестница закончилась, как вдруг потеряла равновесие и полетела вниз. Я инстинктивно закрыла глаза, готовясь к падению, но сильная рука схватила меня за запястье. Я распахнула глаза и встретилась с взглядом Чонгука. Его глаза были пустыми, и в них я заметила лишь легкую вспышку раздражения, как будто я стала для него обузой. Он мгновенно отпустил мою руку, и я не успела сказать ни слова. Мы снова посмотрели вперёд.
Мой рот непроизвольно открылся. То, что я увидела, заставило сердце пропустить несколько ударов.
На стене, куда светил фонарь, висело что-то, что заставило моё сердце буквально остановиться. Чёрт. Это было тело. Нет, не просто тело... Оно было детским. Ребёнок. Я не могла этого осознать. В голове звенело, и всё вокруг как будто замерло. Ублюдок убил ребёнка. Это было так отвратительно, что кровь в жилах застывала.
Я пыталась выдавить из себя хоть какое-то слово, но горло пересохло. Я только шепнула, словно сама себе, пытаясь поверить в то, что видела.
— Это... это реб... ребёнок? — Мой голос дрогнул, и я почти не узнала его.
Я быстро повернулась к Чонгуку. Он стоял, сжав челюсть, его взгляд был пуст и хладнокровен, как всегда, но в этом взгляде я чувствовала нечто большее. Он был взвешен, собран, но я знала, что в его голове тоже прокручивались ужасные мысли. Он не стал отвечать. Вместо слов он просто держал фонарь в руке, и этот свет продолжал освещать безжизненное тело, висевшее на стене.
Мы медленно двинулись ближе. Чонгук шел первым, его шаги были тихими и точными, как у профессионала, который привык быть всегда на чеку. Я шла за ним, не сводя взгляда с тела. Пистолет был крепко сжат в моей руке, и я ощущала, как сердце снова бьётся быстрее, как внутри меня что-то темное готово прорваться наружу.
Каждый шаг приближал нас к стене. Я не могла оторвать взгляд от этого ужасного зрелища, и, несмотря на всё, мы оба знали, что у нас не было выбора. Мы должны были идти дальше.
Подойдя ближе, я едва могла вынести то, что увидела. Запах был невыносим, он проникал в нос, в легкие, заставляя закашляться. Запах трупа — гниющий, прелый, почти осязаемый. Тело висело на гвоздях, подвешенное за обе руки, кровь текла из кистей, заливая пол под ним. Весь пол был в крови, создавая огромную лужу, которая отражала тусклый свет фонаря. Лица не было видно — его скрывали грязные, мокрые волосы, которые обвивали тело, как застывшая, липкая паутина.
Тело было маленьким. Мальчик? Девочка? Я не могла понять, и это было не важно. Всё, что было важно — это то, что перед нами висело безжизненное тело, кровь, и это место, которое стало могилой для этого ребёнка.
Крысы. Везде крысы. Они словно почувствовали запах, слепо направляясь к телу, уже подбираясь к нему. Некоторые уже ползали по телу, перекатываясь по коже, другие лакомились кровью, впитывая её, как если бы это был их последний ужин. Мелкие, подлые твари, не обращающие внимания на нас, продолжали своё мракобесное пиршество.
Я стояла, не в силах отвести взгляд. Я не могла выдавить ни звука, потому что в голове было пусто, а сердце сжималось от ненависти. Это было слишком. Мы не должны были сталкиваться с таким. Не дети. Не так.
Чонгук шагал, не обращая внимания на крысят, которые тут же разбежались при его приближении. Он стоял перед телом, как всегда, сосредоточенный, будто это было просто очередное дело. Он держал фонарь в одной руке, другой — он осторожно схватил за голову жертвы и повернул её к себе, чтобы увидеть лицо. Я заметила его лёгкое движение, его взгляд не менялся, только выражение лица становилось ещё более холодным.
Тогда я увидела это. Улыбка. Она была словно вышита, словно специально нарисована. Её не могла оставить сама смерть, и в её уголках не было ни боли, ни страха, только пустота. Глаза были широко открыты, но пустые, словно стеклянные. Та же самая гримаса, которая была на предыдущей жертве. Значит, это точно он. Тот маньяк.
Чонгук молча продолжал осматривать тело, и, казалось, его не волновали крысы, которые по-прежнему сновали по телу. Он не был потрясён, не был шокирован. Он был как машина, работающая на одну цель. В его голосе не было эмоций, когда он сказал:
— Свяжись с отделением и передай, что требуется подкрепление.
Я кивнула, всё ещё чувствуя, как тяжело дышу. Быстро достала телефон и начала набирать номер в участок, пока Чонгук продолжал свой холодный осмотр тела. Мы оба знали, что это был лишь очередной шаг в этой ужасной игре.
Спустя несколько минут, когда я убрала телефон в карман, я подошла к Чонгуку. Он стоял, внимательно изучая место преступления, его взгляд был сосредоточен, будто он искал что-то невидимое, что ускользало от всех нас. Я подошла ближе, стараясь не нарушить его концентрацию, и тихо спросила:
— Нашёл что-нибудь?
Он покачал головой, не отрывая взгляда от тела, от всего этого хаоса. Его голос был холоден, как всегда, но в нем была уверенность, что мы нашли лишь часть картины.
— Записка должна быть в теле жертвы, — произнес он, словно это было очевидно. Он продолжал осматривать место преступления, как если бы тело было не жертвой, а просто головоломкой, в которой он должен найти ключ.
Чонгук снова поднял взгляд и посмотрел на меня. Его глаза были пустыми, как стекло, но в них я почувствовала что-то другое, нечто большее, чем просто усталость. Он не был шокирован, не был взволнован — он был просто сосредоточен. И что-то в этом взгляде настораживало меня.
— Он играет с нами. — Сказал Чонгук, его голос стал чуть тише. — Продумал всё заранее. Хочет, чтобы мы шли по его следам. Возможно, он даже следит за нами.
Я на секунду замерла, переваривая его слова. Моё сердце сжалось от того, что он сказал. Этот маньяк не просто убивал. Он был как шахматист, который смотрит на нас, как на пешки, и делает каждый ход с расчётом.
Я сделала шаг назад, размышляя. И вдруг пришла мысль, которая заставила меня вздрогнуть.
— А что если следующее послание — это ловушка? — Я не могла сдержать тревоги в голосе. — Он готовит её для нас.
Чонгук посмотрел на меня, и в его взгляде было что-то, что я не могла точно расшифровать. Это было что-то вроде согласия, но с холодным оттенком решимости. Он не сказал ни слова, но его глаза говорили сами за себя — ты права, но это не остановит нас. Мы будем идти по его следам, несмотря ни на что.
Я почувствовала, как что-то холодное и тяжёлое охватывает меня изнутри. Мы были на грани, на пороге чего-то ужасного. Следующий шаг мог стать последним. И мы, возможно, окажемся там, где сейчас висит это безжизненное тело. Я инстинктивно передёрнула плечами, когда мурашки побежали по коже. Но я не могла позволить себе слабость. Это не было временем для страха.
Чонгук развернулся и кинул последний взгляд на место преступления, словно собирая всю информацию в голове, прежде чем направиться к выходу. Я поспешила за ним, стараясь не отставать. Его шаги были быстрыми и уверенными, как всегда, но в них я чувствовала нечто большее — он чувствовал, что мы находимся в шаге от того, чтобы вляпаться в настоящую ловушку.
Мы выбрались на улицу. Ночь была тёмной, и воздух с каждым мгновением становился всё холоднее. Я шла рядом с Чонгуком, но между нами витала тяжёлая тишина, как будто сама эта ночь требовала молчания.
Мы выбрались на улицу. Погода была ветреной, и небо, словно кто-то нарисовал его угрюмой кистью, было серым, будто обрушившаяся буря была всего в шаге. Воздух становился всё холоднее, и каждый вдох ощущался как ледяной шок. Время казалось затянутым, как в преддверии грозы, и я чувствовала, что вот-вот польёт дождь. Всё вокруг выглядело и звучало так, как будто само место, где мы стояли, жило в тревоге.
Я шла рядом с Чонгуком, но между нами была тяжёлая тишина. Мы оба молчали, как будто сам этот день требовал молчания, чтобы впитать в себя все ужасы, которые мы только что увидели. Никаких слов, ни попыток разговоров — все, что было, осталось там, в темноте, в подвале. Здесь, на улице, не оставалось ничего, кроме холода и тревоги.
Мы сели в машину. Двигатель заурчал, и мир вокруг нас снова стал немного более реальным, но при этом как-то чуждым. Чонгук крепко держал руль, его взгляд был устремлён вперёд, и я знала, что мысли его где-то далеко, в том, что мы только что увидели. Время шло медленно, и каждый из нас был поглощён своими собственными мыслями.
Спустя пару минут, в зеркале заднего вида появились огни полицейских машин. Они подъезжали с ближайшего участка. Появление подкрепления было неизбежным, но я знала, что это всё ещё не конец. Всё только начиналось.