ПТИЧЬЯ ПЕСНЬ

Я проснулась с тяжелым сердцем. Слова Сильвии, как и пожелтевшая фотография на экране ноутбука, стояли перед глазами, лишая покоя. Анабель. Сходство было пугающим, почти мистическим.

Вся моя прошлая встреча с Эриком теперь обрела зловещий смысл. Его взгляд. Его слова: "И откуда же тут такая пташка взялась?", "Ты такая милашка", "ещё встретимся". Он не просто пугал, он видел в мне кого-то. Свою мертвую сестру.

От этой мысли по коже бежали мурашки, а внутри все сжималось от леденящего ужаса. Я была живым напоминанием о его трагедии, о его вине. И эта мысль была страшнее любого монстра.

Телефонный звонок выдернул меня из мрачных размышлений. Доктор Нельсон. Сердце заколотилось, но уже не от страха перед больницей, а от предчувствия чего-то важного.

— Эбигейл, доброе утро! — его голос был бодр, чего я давно не слышала. — Как твои дела? И, кстати, я тут кое-что узнал… Ты ведь ищешь место для практики по психологии?

Я опешила. Откуда он знает?

— Да, доктор, — ответила я, чувствуя себя пойманной с поличным. — Просто не успела вам рассказать… И это оказалось сложнее, чем я думала.

— Ну-ну, — в его голосе послышались добродушные нотки укора. — А я-то думал, почему ты такая умница и так хорошо справляешься с моими бумагами, и с таким интересом слушаешь о случаях! Это прекрасная новость, Эбигейль. Просто замечательная! И, знаешь, это очень вовремя. Моя помощница так и не вернулась, а работы только прибавилось.

Не хотела бы ты пройти практику у меня ассистенткой? Это будет отличная возможность для тебя, уникальный опыт для будущего психолога, тем более в такой непростой области. А я ведь знаком со многими профессорами в твоем университете. Могу дать хорошие рекомендации, если понадобится. Да и тебе будет полезно, не так ли?

Его предложение застало меня врасплох. Работать в психиатрической больнице? Идея была одновременно пугающей и манящей. С одной стороны, это был прямой путь к кошмару. С другой – доктор Нельсон всегда был для меня опорой, а его предложение казалось шансом получить уникальный опыт.

— Я… я согласна, доктор Нельсон, — мой голос прозвучал тише, чем я ожидала. Выбора не было, это был мой шанс.

— Вот и замечательно! — обрадовался он. — Жду тебя завтра утром.

На следующий день я снова вошла в больницу, но уже с новым статусом. Теперь я была не гостем, а частью этого мира. Напряжение никуда не делось, но теперь оно было иным – смешанным с решимостью и какой-то странной фатальностью.

Доктор Нельсон подробно ввел меня в курс дела, объяснил мои обязанности. Работа была рутинной, но давала возможность наблюдать за жизнью больницы изнутри. Я сортировала документы, отвечала на звонки, а доктор рассказывал мне о разных случаях, не называя имен, но давая бесценные знания.

В один из обеденных перерывов, когда доктор Нельсон заваривал чай, я решилась.

— Доктор Нельсон, — начала я, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Когда моя мама… когда у нее были приступы, она ведь лечилась у вас?

Он повернулся, его взгляд был мягким и понимающим.

— Да, Эбигейл. Я ведь был ее лечащим врачом долгие годы. Она была очень сильной женщиной. И очень любила тебя.

На глазах навернулись слезы. Я позволила им стечь.

— Она… она боролась, да? С этим? Это ведь так страшно…

— Это очень тяжело, дорогая. И для пациента, и для близких. Твоя мама была одной из самых храбрых женщин, которых я знал. Она делала все, чтобы оставаться в реальности ради тебя.

— Вы знаете, это то из-за чего я поступила на психологию. После мамы… я очень хотела понять, что происходило, и, возможно, помогать другим.

— Знаю, милая, — он с теплотой и пониманием посмотрел на меня.

Мы погрузились в молчание, полное невысказанной боли и воспоминаний. Это была болезненная, но необходимая беседа.

И тогда я решилась задать вопрос, который жёг меня изнутри.

— Доктор, я… я читала вчера газету. О той трагедии. О сестре Эрика… Анабель. И… — я сделала глубокий вдох. — Я видела ее фотографию. Доктор, почему вы не сказали мне, что я так на нее похожа?

Доктор Нельсон поставил чашку на стол, его лицо стало серьезным.

— Эбигейл, я не думал, что стоит тебя этим тревожить. Сходство, оно… оно есть, не спорю. Но люди часто бывают похожи. Я не хотел, чтобы ты принимала это близко к сердцу или чтобы это влияло на твое отношение к Эрику. Он и так пережил слишком много. А ты… ты не должна была чувствовать себя ответственной за его восприятие.

Он помолчал, затем продолжил, и в его голосе зазвучали нотки удивления и надежды.

— Но, знаешь… с тех пор, как ты пришла сюда, с тех пор, как он тебя увидел… Удивительно, но он становится более… нормальным. Конечно, это все еще долгий путь, и ремиссия очень хрупка. Но у него появились проблески ясности. Он стал более спокоен. Менее агрессивен. Мы работаем с ним, и есть определенные успехи.

Его слова поразили меня. Мое присутствие? Неужели?

— И… — доктор Нельсон посмотрел на меня с легкой неуверенностью. — Я бы хотел попробовать кое-что. Это необычно, но… Эбигейль, не хотела бы ты попробовать пообщаться с ним? Конечно, на расстоянии, безопасно, под моим присмотром. Я думаю, что твое присутствие, возможно, даже на сеансе, может положительно повлиять на его эмоциональное состояние. Ты, возможно, являешься для него своего рода… якорем к той части его жизни, которую он потерял. Не как замена Анабель, а как… символ. Надежда.

Я оторопела. Пообщаться с Эриком? Тем самым, который рычал, душил санитаров и пугал меня своей безумной улыбкой? Мое сердце бешено заколотилось. Мозг кричал: Нет! Беги! Я помнила его глаза, его хватку. Это была безумная идея.

— Доктор, я не уверена. Это… это страшно. Я помню нашу первую встречу. Он… он меня напугал.

Доктор Нельсон увидел мой страх. Он не настаивал. Он лишь вздохнул.

— Я понимаю, дорогая. Я не буду тебя принуждать. Но я хочу признаться тебе в кое-чем. Я знаю Эрика с детства. Он был другом семьи моего племянника, они вместе ходили в школу. Я видел, как он рос, каким был талантливым, каким добрым. Он для меня как… как сын. И его трагедия… Она ранила меня до глубины души. Я испытываю к нему глубокую тоску и теплые, почти отцовские чувства. И я сделаю все, чтобы ему помочь.

Он посмотрел мне прямо в глаза, и его взгляд был полон искренности.

— И еще кое-что, Эбигейль. Однажды, после того, как ты впервые была здесь, он спросил о тебе. Сказал, что ты навеяла ему давно забытые чувства. Теплоту. Он упомянул, что она "похожа на Анабель".

Мой мир перевернулся. Теплота. Это было нечто большее, чем просто сходство. Он не видел во мне призрака или замены. Он видел что-то, что пробуждало в нем человечность.

Ту самую теплоту, которую он потерял. И доктор, его слова об отцовских чувствах, его желание помочь… Я смотрела на доктора Нельсона, на его уставшее, но такое доброе лицо. Если он так верит в это… Если это может помочь ему…

Я закрыла глаза, пытаясь осмыслить услышанное. Моя мать. Эрик. Его сестра. Мой брат. Моя жизнь, которая так долго была посвящена борьбе с чужим безумием, теперь, кажется, сама начинала вплетаться в ткань чужих трагедий. Могла ли я быть якорем для кого-то другого?

Снаружи послышался приглушенный крик. Чей-то безумный смех. Или стон. Или… Нет, Эбигейль. Это не стон. Это крик твоей судьбы.
Я открыла глаза.

— Доктор Нельсон, — произнесла я, и мой голос, к моему удивлению, звучал твердо. — Если вы считаете, что это может помочь… я готова попробовать.