5 страница18 июля 2025, 15:25

5. Неожиданность

Свидание прошло на удивление хорошо. Алекс оказался именно таким, каким выглядел в профиле — спокойным, вежливым и удивительно легким в общении. Мы сидели в уютном кафе, болтали о музыке, фильмах и наших любимых местах в городе.

С ним не было этого привычного напряжения, этой нервной дрожи, что преследовала меня последнее время. Он не задавал слишком личных вопросов, не пытался произвести впечатление, просто был собой. И рядом с ним не ощущалось ни тени опасности, ни малейшего намека на безумие, что так прочно обосновалось в моей памяти. Это было… нормально. И это было прекрасно.

Когда вечер подошел к концу, и мы стояли у моей двери, он улыбнулся.

— Мне было очень приятно провести с тобой время, Эбигейл. Надеюсь, ты позволишь мне пригласить тебя еще раз?

Я поймала себя на мысли, что впервые за долгое время мне действительно хотелось сказать "да" немедленно. Но я лишь улыбнулась в ответ.

— Я подумаю, Алекс. Напиши мне.
Он кивнул, и его улыбка стала шире.

— Обязательно.

После его ухода я чувствовала себя легкой, почти невесомой. Это было похоже на глоток свежего воздуха после долгого пребывания в затхлой комнате.

Конечно, первой, кому я позвонила, была Сильвия. Ее радостный визг на другом конце провода мог бы разбить стекло.

— Я же говорила! — ликовала она. — Я же знала, что он тебе понравится! Он же такой лапочка! Что он сказал? Когда следующее свидание?

Я посмеялась, рассказывая ей подробности, стараясь опустить лишь те моменты, которые могли бы привести к новому визиту в больницу. Сильвия была в полном предвкушении, строя планы на мое будущее.

Оставшаяся часть дня прошла в попытках заняться чем-то полезным, чтобы не дать мыслям снова сбиться с пути. Я решила, что мне необходимо сделать то, что давно откладывала. Поехать к маме.

Дорога на кладбище всегда была для меня испытанием. Каждый поворот, каждое знакомое дерево вызывало волну воспоминаний, острых, как осколки стекла. Она покоилась на старом городском кладбище, под раскидистым дубом. Могила была ухожена, цветы свежие – должно быть, доктор Нельсон или кто-то из его бывших коллег заглядывал сюда. Я опустилась на колени перед гранитным камнем.

Мама. Моя милая, сильная мама, чья жизнь медленно угасала под натиском болезни. У нее была шизофрения.

Это был медленный, мучительный процесс. Вначале лишь легкая спутанность мыслей, странные шутки, потом — пугающие галлюцинации, паранойя. Помню, как она часами могла сидеть, разговаривая с невидимыми собеседниками, или прятаться под столом, шепча, что "они" идут за ней.

Доктор Нельсон был нашим ангелом-хранителем. Он приходил к нам домой, когда приступы были особенно сильными, терпеливо разговаривал с ней, успокаивал меня, учил справляться. Он прописывал ей лекарства, которые временно возвращали ее в реальность, но болезнь была неумолима. Ее глаза, когда-то полные жизни и тепла, медленно затухали, превращаясь в два омута, в которых тонули воспоминания.

Последние месяцы были самыми тяжелыми. Она почти не узнавала меня, жила в своем собственном мире, полном страхов и вымысла. Я держала ее руку, когда она сделала последний вдох, ее взгляд был направлен куда-то в пустоту, а на губах застыла слабая, загадочная улыбка. Она умерла дома, в своей постели, окруженная тишиной, которая, казалось, была частью ее покоя.

Я скучала по ней каждой клеточкой своего существа. Скучала по ее смеху, по ее прикосновениям, по той нормальной маме, которую я потеряла задолго до ее физической смерти.

Я сидела там, под дубом, пока холод не начал пробирать до костей, рассказывая маме обо всем, что произошло, о поступлении, о Сильвии, даже об Алексе. Конечно, о больнице я молчала. Не хотелось тревожить ее покой. Или, быть может, я просто не хотела, чтобы ее безумие снова касалось моего мира.

Ближе к вечеру, уставшая, но с какой-то внутренней легкостью, я вернулась домой. Только успела снять обувь, как раздался стук в дверь. Сильвия. Она ворвалась в квартиру, словно вихрь свежего воздуха, с ноутбуком в руках.

— Я не могла ждать! — воскликнула она.

Мы устроились на диване, ноутбук стоял между нами. Сильвия быстро зашла на сайт университета, и мы принялись изучать порталы для практики, списки рекомендованных учреждений, контакты кураторов.

Предвкушение новой жизни, новых знаний, возможности помогать людям, словно целебный бальзам, окутало меня, хотя мысль о поиске места для  практики все еще давила.

В какой-то момент, когда мы переключались между вкладками, на экране всплыла боковая реклама. Обычно я их игнорировала, но эта была необычной: коллаж из газетных вырезок трехлетней давности.

Мое внимание привлек крупный шрифт одного из них: "Жуткая находка в общежитии: студентка найдена мертвой". Сердце заколотилось. Этот заголовок, будто призрак, преследовал меня с момента разговора с доктором Нельсоном, его слова о "позоре" и "слабости" всплыли в памяти, обретая теперь пугающую конкретность.

— Что это? — прошептала я, протягивая руку к экрану.

Сильвия, погруженная в телефон, не сразу отреагировала. Я щелкнула по рекламе, и нас перекинуло на страницу онлайн-газеты. На экране появилось подробное описание трагедии, которая потрясла весь город три года назад.

Там были жуткие детали, от которых кровь стыла в жилах: описание комнаты в общежитии, обрывки фраз о "предсмертной записке", "неожиданном повороте в расследовании" и намеки на "ужасные события, предшествовавшие".

Имена.

Эрик Блэквуд. Имя студента, обнаружившего тело, его показания цитировались как "шок и горе".

Анабель Блэквуд. Имя погибшей. Ей было семнадцать.

Я читала, и каждая строка, каждое слово, словно ледяные иглы, вонзались в моё сознание. Трагедия произошла ровно три года назад. В статье говорилось о том, как полиция изначально рассматривала версию самоубийства, но затем всплыли новые обстоятельства.

"Следствие полагает, что причиной глубокой депрессии и отчаянного шага юной Анабель Блэквуд стали тяжкие моральные и физические травмы, нанесенные группой лиц во время вечеринки, прошедшей незадолго до трагедии. Девушка, по всей видимости, не смогла справиться с пережитым насилием и последующим общественным осуждением.

Несколько молодых людей, причастных к этому ужасному акту, были задержаны, но из-за недостатка прямых улик и запугивания свидетелей, дело распалось. Обвинения были сняты, оставив семью Блэквуд в отчаянии и без надежды на справедливость".

Я оторвала взгляд от экрана.

"Недостаток прямых улик". "Запугивание свидетелей". Все встало на свои места с леденящей, неопровержимой ясностью.

И тут Сильвия, которая до этого отвлеченно поглядывала на экран, вдруг наклонилась ближе.

— Ого! — воскликнула она с удивлением и каким-то странным, почти воодушевленным любопытством. — Смотри-ка! Жуткая история!

Она подхватила ноутбук, не замечая моего оцепенения, и стала быстро прокручивать страницу вниз, читая вслух отрывки, ее голос звенел от волнения.

— "Семнадцатилетняя Анабель Блэквуд, яркая и талантливая ученица… умерла…", — она сделала паузу, а потом ее глаза расширились. — Стой. Здесь есть ее фото.

Она указала на маленькую,  фотографию, вставленную в статью. Фотография девушки. Тёмные волосы, почти цвета вороньего крыла, рассыпались по плечам. Легкая улыбка. И… мои глаза. Те же миндалевидные глаза, та же форма губ, та же линия подбородка.

Сильвия, совершенно не подозревая о моем состоянии, со смешком, полным изумления, воскликнула:

— Эбби! Да это же ты! Ты же на нее невероятно похожа! Просто как две капли воды!

Она подняла ноутбук, сравнивая мое лицо с фотографией на экране.
Мозг отказывался верить. Все пазлы в моей голове начали складываться с пугающей скоростью. Воспоминания, которые я считала наваждением, вдруг обрели четкость. Неясные образы, странное дежавю, ощущение, что я знала взгляд Эрика. Голос моего брата, его пропажу. Все то, от чего я пыталась бежать.

И этот Эрик, который так странно смотрел на меня, называя "пташкой"... Его сестра. Анабель.

Я – живое напоминание о его мертвой сестре.

И этот факт, медленно проникая в каждую клеточку моего тела, приносил не просто страх, а леденящий ужас, от которого захотелось кричать.

5 страница18 июля 2025, 15:25