Глава 16
В висках застучало.
— Что?
— Я сюда приехала на прошлой неделе. Мне едва показали комнату, как я узнала о том, что монастырь охватил пожар.
— Уверена?
— После твоих слов уже не очень, если честно. Я же не могла проваляться в отключке больше месяца. Не могла ведь? Доминик бы мне сказал. А сестра Хелен была с нами.
— Мы нашли её тело недалеко от монастыря, когда ехали в телегах, спасаясь от пожара. И оно выглядело точно так, как если бы лежало почти два месяца.
— Не может быть, — я покачала головой.
— Может быть и твой Энтони знает куда больше, чем говорит?
— Ты думаешь?
— Я уверена.
Я встала с травы и осмотрелась в поисках Энтони, тот стоял и кормил Снежинку морковью.
Получив одобрительный кивок от Барбары, я направилась к Энтони.
— Поговорим?
— Конечно, с тобой каждый миг в радость.
— Мы встречались раньше?
— Ты с лошади упала? Конечно, в детстве.
— Я не об этом. Барбара сказала, что прошло два месяца. Но для меня все прошло, как один день. На протяжении этого времени, мы встречались с тобой?
Он вздохнул и почесал затылок.
— Когда отец Доминик привез тебя, ты была похожа на израненного оленёнка. Я пытался заговорить с тобой, потому что сразу узнал, но ты не узнавала меня. Все жалась к отцу Доминику и совсем не разговаривала.
— А дальше?
— Я часто видел, как ты выходишь из церкви ночью, но не придавал этому значения, пока не услышал разговор отца Доминика и лекаря. Те обсуждали твое особое состояние.
— Что?
— Честно, я ни слова не понял из того, что они говорили. Но даже мне стало понятно, что ты для него какая-то особенная и за тобой нужно пристально следить.
— Почему?
— Я пытался выяснить, но у меня не получилось. Отец Доминик или кто он там ещё, слишком хорошо умеет хранить свои секреты в тайне.
Почувствовав внезапную слабость, я села на траву и тогда я обратила внимание на свои руки, точнее ногти. В монастыре я всегда коротко стригла их, а сейчас они заметно удлинились, что невозможно за пару дней.
Что происходило со мной эти два месяца?
Каким образом получилось так, что я ничего не помню?
— А дальше?
— Одним вечером, около недели назад, мне не спалось и я вышел проведать лошадей, с ними как-то спокойнее. И заметил тебя, ты спотыкаясь, шла к задней двери церкви. Я подумал, что тебе нужна помощь. Подбежал к тебе, а ты вся в крови, молчишь. Пытался спросить где ты поранилась. Попытался осмотреть тебя, но понял, что и кровь не твоя. Новых ран на тебе не было, а старые уже затянулись.
— Как такое возможно... — выдохнула я, обнимая себя за плечи, чтобы перестать дрожать.
— Когда ты меня окликнула, я был очень рад, что ты меня вспомнила, но ты вела себя так, как будто только приехала. В тот вечер, когда ты скатилась с холма, меня вызвал отец Доминик и предупредил о том, что со мной случится, если я только подумаю заговорить с тобой о том, что происходило.
— Значит, он все знал? И намеренно держал в секрете.
— Выходит так.
Я со стоном опустилась на траву. В затылке зарождалась тупая боль.
— Мне нужно подумать, — неуклюже поднялась и пошла к костру, с трудом переставляя ноги. Барбара подняла на меня взгляд, я покачала головой и села поодаль, прислонившись к дереву спиной.
Надо же, я думала, что это просто неожиданно холодная осень, а уже декабрь. В моем детстве снег выпадал в конце ноября, а сейчас уже зима и совсем без снега. С одной стороны, это даже хорошо. Ведь мы находимся в пути, а сугробы и метели были бы помехой.
Я провожу рукой по покрытой инеем траве. А после обхватываю себя руками, выдыхая облачко пара.
Пока думаю, пытаюсь согреть пальцы хриплым дыханием. Звезды наблюдают за мной, как стражи, которые молча и безжалостно, следят за казнью, так и они видя мои терзания, ничего не делают.
Я погружена в саму себя, размышляя о том, что изменилось в моей жизни за два мучительных месяца, которые болезненно ускользают из памяти. Что произошло? Почему не запомнилось совершенно ничего, оставив лишь холодное чувство утраты? Может быть так, что эти два месяца были лишь иллюзией, а все вокруг лжецами?
— Пройдусь, — негромко сказала я Барбаре, но она услышала меня и кивнула, продолжая насаживать на шпажку колбаски.
Вокруг лес. Тихо. Я зашла уже достаточно далеко, чтобы не слышать треск костра, но сквозь деревья виднелся его свет.
Мне хочется раскричаться, хочется бросаться палками и камнями, хочется чего-то, что убрало бы эту щемящую пустоту в груди.
— Успокоилась? — до боли знакомый голос раздался возле самого моего уха.
Я резко обернулась, но Доминика рядом не было. И не могло бы быть.
— Нет, — тихо ответила я зачем-то. — Тебя здесь нет, это ветер, а мне показалось потому что я мало спала и давно по-человечески не отдыхала.
— Не советовал бы тебе ложиться спать с незащищенными спутниками. Кто знает, что взбредет тебе в голову.
— Доминик так бы не сказал.
— И это говорит та, кто не помнит два месяца из жизни? Или гораздо больше? Что происходило в твоем детстве такого, что заставило родителей отказаться от тебя?
— Замолчи!
— Задай себе вопрос, Агата, кто ты такая?
Голос Доминика стих и я осталась одна в полной уверенности, что схожу с ума.
Я развернулась, чтобы вернуться к костру, но хруст позади меня заставил меня обернуться.
Отец Доминик стоял, скрестив руки на груди, его янтарные глаза светились желтым в темноте и было в этом что-то поистине жуткое, заставляющее трепетать.
— Ушла, даже не попрощавшись, — он улыбнулся, обнажив острые резцы.
Я зажмурилась, а когда открыла глаза, его уже не было.
С колотящимся сердцем я вернулась к огню.
— Держи, — Барбара протянула мне шпажку с горячей сосиской, но я покачала головой, отказываясь. Меня тошнило, а желудок делал кульбиты.
Я свернулась калачиком на лежанке, смотря на тлеющие угли.
— Ты в порядке? — Энтони сел рядом, потрепав меня по плечу.
— Что? А... да, в порядке, — я привстала.
— Лежи-лежи. Я так, проверить всё ли у тебя хорошо. Выглядишь неважно.
— Просто устала, — я вздохнула, укладываясь обратно.
Когда он отошел и устроился на противоположной стороне костра, а Барбара уже давно спала, сон накрыл и меня.
Я иду по туманному лесу, выдыхая облачка пара, мои ноги сильно мерзнут, ступни скрываются в снегу.
Привкус крови на языке. Ломит и сотрясается тело, как в лихорадке. Глаз касается луч восходящего солнца и я просыпаюсь.
— Я не знаю, что они делали с ней в подвале, но она стала другая,— я различила приглушенный голос Барбары.
— Это они сделали? Другие послушницы?
Барбара не ответила ему, может быть, кивнула. Я пошевелилась, привлекая к себе внимание.
— Доброе утро, — я потянулась и мои суставы громко хрустнули.
— Ты разговаривала во сне.
— Да? Что говорила? — поинтересовалась я, принимая кружку с горячей жидкостью у Энтони.
— Что ты без ума от меня, — он ехидно улыбнулся одной половинкой рта.
— Ты еще более бессовестный лжец, чем раньше. Как тебя вообще продержали в церкви так долго? — возмутилась я.
— А тебя? — парировал он.
Я фыркнула и закатила глаза.
— Куда мы теперь? Мне эти места совершенно незнакомы.
— Здесь есть город.
— Большой?
— Не совсем, но чуть больше города в котором мы жили.
— Отлично.
Чувствую, что хорошее настроение совсем покинуло меня. Воображение посылало воспоминание о поцелуях Доминика, а потом тут же в наказание меняло картинку на темную, полной обилия звуков страстной близости, которую я невольно подслушала, прежде чем сбежать.
До боли сжав металлическую кружку, я потрясла головой, пытаясь избавиться от надоедливых мыслей.
— Ты пока просыпайся, мы с Барбарой соберем лошадей в путь, хорошо?
Я кивнула, делая вид, что не почувствовала легкий укол ревности где-то в области сердца.
Что если они станут ближе и совсем забудут обо мне? Оставят ли они меня одну?
Отставив кружку, я встала и направилась в сторону реки, чтобы холодной речной водой смыть отравляющую разум ревность и немного прийти в себя.
— Зачем тебе это всё?
Когда я снова услышала голос — я уже не испугалась. Напротив, мне в каком-то роде хотелось его услышать.
— Что ты имеешь ввиду под этим всем?
— Побег, попутчики? Ты не хуже меня знаешь, что только со мной тебе будет спокойно. Так как и должно было быть изначально.
— Что происходило со мной эти два месяца? Что ты со мной сделал? Что ты такое? — вопросы сыпались от меня неуёмным потоком.
— Что ты могла сделать, что предпочла забыть эти два месяца? Подумай, а я буду ждать. Может быть, тогда ты сделаешь правильный выбор?
Он приблизился, а я замерла.
В этот самый момент он казался мне таким реальным, как будто это все не плод моего больного воображения, как будто он есть на самом деле.
Я чувствовала запах ладана, тепло его тела.
Его горячая ладонь легла на мою холодную и мокрую из-за речной воды щеку, обжигая прикосновением.
Он облизнул губы и резко, рьяно, требовательно и властно впился в мои поцелуем от которого перехватило дыхание.
А следом, не разрывая поцелуя, он обхватил мои бедра и потянул на себя, совсем не оставляя пространства между нами.
— Я знаю куда вы едете и буду присматривать за тобой, как тогда... в монастыре.
Я закрыла глаза, а когда открыла их, Доминика уже не было. Только кожа все еще хранила тепло его прикосновений.
Проведя большим пальцем по нижней губе, я почувствовала кровь.
Что значит присматривать?